Из пламени

Глава 19. Под кровавой луной

Три месяца спустя. Предместье Лондона, резиденция семьи Лейн

В последний день зимы 1981 года в сумеречной тишине над замком Лейн взошла полная луна. Спустя два часа серый лунный диск начал желтеть и, в конце концов, обагрился. Наступила ночь, окрашенная в кровавый цвет, и на этом фоне подобно ярким самоцветам вспыхнули звёзды, которые прежде были едва различимы.

Замок — молчаливый гигант, чьи стены помнят многое — величаво возвышался над залитой кровью землёй, храня историю минувших дней. Всего пару недель назад его центральная башня и западная часть были почти полностью разрушены, а одну из стен восточного крыла пересекала глубокая трещина, оставленная словно бы когтем огромного дракона. На самом деле причиной её появления стала яростная схватка, которая произошла здесь прошлым летом: агенты Союза Порядка схлестнулись с членами Серпентум.

Но теперь молодая хозяйка, вступившая в свои права совсем недавно, поспешила вернуть наследию семьи былое великолепие. Если вспомнить, что в строительстве древнего замка участвовала не только магия, но и искусная ручная работа, заключавшаяся в придании каменной крыше формы драконьих крыльев со множеством мелких прожилок и массивными костями, которые тянулись вдоль всего основания, то и восстанавливать его требовалось похожим образом. Одной магией здесь было не обойтись, поэтому Анна наняла опытных каменотёсов-не-магов и последние две недели руководила ремонтными работами. Всё это время рядом с ней находилась няня София, оказывая необходимую поддержку.

Перестав нуждаться в услугах родственницы, Агата отослала Софию домой в Ирландию, где та провела три последних года. Надо сказать, крайне беспокойных, ведь она ничего не знала о судьбе Анны, которую мать отправила на учёбу куда-то в горы Норвегии, а Саймон же и вовсе оказался в самой гуще военного конфликта. По окончании войны Анна отправила к няне птицу-говоруна с сообщением, что с ней всё в порядке, а чуть позже, когда девушка вернулась домой, София приехала к ней, и с тех пор они не расставались.

Нынче вечером, перед тем, как уйти к себе, Анна по обыкновению заглянула в комнату няни. София сидела у занавешенного окна с поднятой рукой. Справа от неё в воздухе зависли две вязальные спицы, клубок светло-розовых ниток и часть будущего шарфа.

Застыв в дверном проёме, Анна несколько минут молча наблюдала за ней. В покрасневших от бессонных ночей глазах девушки отражались теплота и безмерная благодарность, омрачённые едва уловимой тенью печали.

«Простите, няня, надеюсь, я не сделаю вам слишком больно. По крайней мере, я постараюсь всё объяснить. Но не сейчас…» — подумала она и взглянула на свёрнутую в несколько раз бумажку, которую зажала между пальцами.

Сделав над собой усилие, Анна вернула на побледневшее лицо маску невозмутимости и вошла в комнату.

— Добрый вечер, няня, — голос девушки предательски дрогнул. Она прокашлялась и продолжила уже совершенно спокойно: — Вы всё ещё вяжете, это радует. Хоть что-то остаётся неизменным. Помню, как-то раз вы связали для меня свитер из овечьей шерсти. О, как же я его любила! — вспомнив детство, она непроизвольно заулыбалась.

— Здравствуй, милая Энн. Ах да, тот самый свитер, из которого ты не вылазила два сезона подряд! Как же ты расстроилась, когда однажды, вернувшись от своих деревенских друзей, обнаружила на нём пятна грязи и репьи, приставшие к вороту. Не представляю, где ты так извозилась, но хорошо, что леди Агата этого не увидела.

— Я была несносной.

— Ты была ребёнком, которого заперли в четырёх стенах и лишили связи с миром. Мерлин упаси меня упрекать в чём-то твоих покойных родителей, но как же я жалею, что не уделяла тебе столько времени, сколько было нужно.

— Не стоит так говорить, няня. Вы делали всё, что было в ваших силах, и даже больше. Вам не в чем себя упрекнуть!

Не выдержав нахлынувших эмоций, София ринулась к Анне, обхватила за плечи и, прижав к груди, в сердцах воскликнула:

— О, милая Энн! Моя добрая, милая девочка! Ты слишком великодушна, чтобы признать вину своей непутёвой няни. Но ведь я виновата!

Я так перед тобой виновата! Если бы я тогда не струсила и не уехала, если бы осталась здесь с твоим братом, быть может, мне бы удалось его защитить, и сейчас он… — вырвавшееся из груди рыдание не дало ей договорить. Ещё крепче впившись пальцами в золотистые локоны Анны, София повисла у неё на шее.

Слова няни почти лишили девушку самообладания, но она не позволила этой вспышке перерасти во что-то большее. Её воля, как всегда, в конечном счёте была сильнее эмоций. Дав Софии выплакаться, Анна тихо произнесла:

— Cor Pacatum.

После того как успокаивающие чары подействовали, она усадила няню в кресло и незаметно вложила в карман её фартука записку. Подобрав с пола спицы и пряжу, Анна оставила их на маленькой тумбочке рядом с кроватью и направилась к выходу.

— Доброй ночи, няня. Вам нужно отдохнуть. Ложитесь спать.

София молча подняла на неё глаза, полные слёз, слегка кивнула и опустила голову на грудь, продолжая тихо всхлипывать.

«Так и знала, что выйду отсюда с тяжёлым сердцем…»

Обуреваемая самыми мрачными мыслями, Анна медленно брела по извилистому коридору к двери своей спальни. По правую сторону тянулся ряд занавешенных шторами окон. Одно из них было приоткрыто, и на противоположную от него стену коридора падала узкая полоска красноватого света. Проходя мимо, Анна мельком выглянула в окно и увидела багровый лунный диск, который почти достиг зенита. Она вздрогнула, отстранилась и поспешила скрыться за поворотом.

Оказавшись в спальне, Анна судорожно заперлась, точно за ней по пятам следовал свирепый хищник, выдохнула и присела на край кровати. На прикроватной тумбочке стоял подсвечник с тремя подплавленными свечами.

Она зажгла их одним движением руки, и комната озарилась приятным, тёплым светом мерцающих огоньков.

Рядом с подсвечником среди беспорядочного нагромождения нераспечатанных писем лежала сложенная вдвое газета. Анна взяла её в руки, развернула и начала читать. Выпуск «Мистического вестника», датированный четырнадцатым февраля, представлял собой некролог по всем жертвам минувшей войны и содержал всего одну большую статью, которая предваряла перечень погибших и пропавших без вести волшебников. В её заголовке значилось: «Правосудие свершилось! Обезврежена последняя крупная группировка членов Серпентум», а далее следовал текст:

«Как известно, над делом по поимке беглецов работали международная сыскная группа Союза Порядка и члены Общества Грифона. Три месяца назад к ним присоединилась Анна Элизабет Лейн — единственный в мире драконий маг, которая два последних года считалась пропавшей без вести.

Почти все пойманные преступники в процессе расследования утверждали, что находились под действием яда Чилийского Василиска. Слюна этого животного, проживающего на территории Южной Америки, содержит особый токсин, парализующий сознание и превращающий укушенного в безвольную марионетку. Поскольку был велик риск, что многие из подсудимых способны противостоять действию сыворотки правды, имея в крови заранее проглоченный антидот, от её использования пришлось отказаться. К счастью, мисс Лейн согласилась оказать следствию посильную помощь и приняла участие почти во всех допросах и судебных слушаниях.

Будучи эмпагусом, она способна не только считывать эмоции окружающих и распознавать самую изощрённую ложь, но и внушать свою волю. Это умение гораздо полезнее чтения мыслей, ведь воспоминания можно исправить, подделать, но мало кто может сдерживать чувства в той мере, чтобы драконий маг этого не понял. Таким образом, вынесение ошибочных приговоров было сведено к минимуму. Так вот, одиннадцатого февраля в ходе допроса одного из подсудимых стало известно точное местонахождение нескольких приближённых Чёрного Змея, включая некоего Даррена Хьюза, бывшего его правой рукой.

Среди молодых волшебников, которых тёмные маги взяли в заложники, надеясь использовать в качестве живого щита, был и младший брат мисс Лейн.

Как и его сестра, Саймон Лейн долгое время считался пропавшим без вести.

Оперативники Союза Порядка и члены Общества Грифона отправились к указанному месту — заброшенному зданию цементного завода где-то на окраине графства Ланкашир.

После нескольких неудачных попыток уговорить преступников сдаться и освободить пленников, было решено атаковать здание, но один из тёмных магов успел призвать страшное проклятие — «Живой огонь», который преследует свою жертву, как спущенная с цепи борзая, уничтожая всё на пути к цели. Мисс Лейн практически в одиночку справилась с огнём, доверив спасение брата и других невинных юношей и девушек своим товарищам. Но, к сожалению, здание сгорело быстрее, чем к нему удалось подобраться…»

Анна не смогла дочитать статью. В нос ударил тошнотворный запах горелой плоти, а перед глазами возникла жуткая картина пепелища, такая же яркая, как тогда, когда, стоя посреди бесцветных руин, она впервые осознала, что больше никогда не увидит брата живым.

Немного придя в себя, Анна перешла к некрологу: «Подсчитать точное количество пропавших без вести и погибших за три года войны крайне сложно, но мы всё равно можем подвести определённый итог…» — и среди, казалось бы, бесконечной вереницы имён и фамилий отыскала имя: «Саймон Льюис Лейн. Дата рождения: 13 марта 1960 года. Дата смерти: 11 февраля 1981 года». Она не знала, зачем снова и снова возвращается к этому выпуску, ковыряя совсем свежие раны… Зачем вообще хранит у себя эту газету?! За что себя наказывает?! «Неужели мне так сложно признать, что его больше нет?. »

Её магия часто зависела от испытываемых эмоций, вот и сейчас ненавистная газета вспыхнула в руках и осыпалась на пол кучкой пепла.

— Прости, братик… Я обещала всегда быть рядом, обещала, что никто не сможет нас разлучить, но не сумела защитить тебя… — дав волю слезам, Анна тихо застонала, закрыв лицо руками.

Когда свечи, что плакали вместе с ней восковыми слезами, догорели, она промокнула глаза платком, поднялась с кровати и, взяв с вешался пальто, покинула комнату.

Анна кралась с осторожностью кошки, преследующей добычу, чтобы не нарушить чуткий сон няни Софии. Спустившись и выйдя во двор, она снова увидела кровавую луну. Что-то внутри сжалось в тугой комок, остерегая от задуманного и в то же время придавая решимость двигаться дальше. Луна смотрела на неё не с осуждением, вовсе нет, а со злодейской ухмылкой, предвкушая что-то зловещее и подталкивая к безумству.

Оказавшись перед опушкой дубовой рощи, в самой чаще которой находилось гигантское драконье жилище, Анна, немного помедлив, сделала один маленький шаг вперёд, потом второй, третий… Теперь пути назад не было. Лазурит дремал, свернувшись калачиком на гладком каменном полу. Он сладко посапывал и при каждом выдохе выпускал из ноздрей клубы горячего дыма. Услышав приближающиеся шаги, всегда готовый к обороне зверь приоткрыл один глаз и навострил уши. Но уже спустя мгновение он всё понял и с упоением ждал появления любимой хозяйки.

Показавшись из-за стены, Анна подошла к нему и всем телом припала к массивной шее, проводя рукой по подвижным чешуйкам. Лазурит в ответ накрыл её крылом и тихо замурлыкал. В таком положении они пробыли минут десять. Или больше.

Наконец, в тусклом свете факелов, торчавших из отверстий в полу, девушка достала из кармана платья небольшой стеклянный пузырёк, наполненный густой тёмно-зелёной жидкостью, мерцающей в свете пламени.

Умный зверь с тревогой рассматривал предмет, который хозяйка держала в трясущейся руке, но шевелиться не смел. В его взгляде, как и во взгляде Анны, читалась обречённость.

— Всё уже решено, милый. — девушка чуть отстранилась, откупорила пузырёк и поднесла к бескровным губам…