Игры чародея, или Жезл Ниерати

Глава XV

Он не успевал, на доли секунды не успевал. И понял это еще до того, как в отчаянии зачерпнул Силы, чтобы швырнуть ее в монаха сырым, неоформленным комком — не огранив, не придав ему никаких очертаний…

Проснувшись от собственного крика, Кефт полежал неподвижно еще несколько минут, пытаясь прийти в себя. Простыня сбилась в ноги, подушка сброшена, одеяло вымокло от пота. Вдобавок ко всему маг чувствовал себя разбитым, точно и в самом деле мгновение назад вышел из тяжелейшего боя.

Неплохая ночка, душевная.

Дверь отворилась. Кефт невольно дернулся, в памяти услужливо всплыли первые слова заклятия…

— С добрым утром, мессир!

Тьфу ты, так и собственного слугу угробить недолго.

— Утро добрым не бывает, — буркнул Кефт.

С отвращением глядя на деревянный поднос с чашкой горячего шоколада и горкой свежих рогаликов, маг попытался припомнить, что же ему такое снилось. Но от сна остались лишь разрозненные затухающие фрагменты, упорно не желающие складываться в единое целое.

Подземные коридоры, совсем не похожие на Нетерту. Более узкие, мрачные, не такие заброшенные. Радость оттого, что рядом друзья. И пожалуй, все.

Критически оглядев хозяина, Рурт протопал к «окну» и отдернул портьеры.

— Погода-то какая! — провозгласил он с интонациями герольда, возвещающего о появлении Его Величества. — Поднимались бы, а?

Кефт тихо застонал. Ну какое ему дело до погоды в Вар-Рахибе? Или Вар-Рахиб был вчера?

— Две минуты, — бросил он в надежде, что слуга отстанет.

Значит, подземелья. Что-то знакомое?

Маг перебрал в памяти известные ему подземелья. Небедная, надо сказать, коллекция. Однако подземелье из сна не было похоже ни на одно из них.

Он шел по коридору рядом с закованным в латы гномом. Шел, чувствуя собственную беззащитность и опасаясь смерти за каждым углом. Они спускались по длинной, скрытой туманом лестнице, бились со жрецами…

— Ну как хотите, хозяин. — Рурт демонстративно уселся за стол. — Не пропадать же добру.

Кажется, придется вставать. Тем более что сон окончательно отправился по своим делам. Эх, был бы он жрецом Сентарка!

Отбросив одеяло, Кефт подумал, что энергии Рурта хватило бы как минимум на троих, а то и на четверых. И где только Кхарад отыскал ему такого слугу? Армию бы королеве там набирать…

— Что на свете новенького? — Накинув халат, чародей подсел к столу.

— Азнивьер заходил, — небрежно сообщил Рурт, не прекращая перемалывать рогалики.

— И что?

— И ушел.

Да уж. Можно себе представить, с какой важностью Азнивьеру было сказано, что господин чародей в такую рань и носа из-под одеяла не высунет.

Вот теперь-то точно торопиться некуда.

— Ничего не передавал? — на всякий случай уточнил Кефт.

— Сказал, что через часок заглянет. Прогуляться хотел позвать.

— И давно это было?

Рурт задумчиво взглянул на солнце за «окном».

— Сегодня, — уверенно ответил он.

Кефт подавил вздох: и точно — только армию и набирать.

— Сходи к господину Азнивьеру, — распорядился Кефт, — извинись и пригласи его со мной позавтракать.

— Извиниться? — удивился Рурт. — Но за что?

— Просто извинись, — с нажимом приказал маг. — И на обратном пути захвати еще рогаликов с шоколадом.

Негодующе фыркнув, слуга оставил его в одиночестве.

Подземелье, подземелье, что же там было в этом подземелье? И что за гном, рядом с которым он шел в бой?

Нет, зайдем с другого конца. Если он сражался со жрецами, то нельзя ли вспомнить, какие у них были медальоны?..

Тихий стук в дверь. Ну, Рурт, считай, ты доигрался!

Распахнув дверь, Кефт с изумлением увидел за ней Азнивьера.

— Можно к тебе?

— Проходи. — Кефт отступил в сторону. — А где Рурт?

— У нас не так много времени. — Азнивьер прикрыл за собой дверь, потом резко распахнул ее и выглянул в коридор.

— Что случилось? — встревожился Кефт.

— Пока ничего. — Однако лицо дипломата было очень и очень встревоженным. — Ты позволишь мне сделать несколько вещей, которые покажутся тебе странными?

— Изволь, — Кефт почувствовал себя заинтригованным.

Подойдя к кровати, Азнивьер пробежал пальцами по краю одеяла, коснулся матраса и несколько раз осторожно дотронулся до подушки.

— Есть у тебя нож?

Кефт молча протянул дипломату свой кинжал.

— Ага, спасибо, — кивнул тот и двумя быстрыми движениями, крест-накрест, вспорол гобеленовый чехол подушки.

Ожидая увидеть вихрь утиного пуха, Кефт инстинктивно зажмурился.

— Что ты на это скажешь?

Открыв глаза, Кефт обнаружил, что его подушка была набита отнюдь не пухом, а незнакомыми кристалликами темно-синего цвета. И как он, интересно, умудрился этого даже не почувствовать?!

— А это… что? — оторопело поинтересовался он у Азнивьера.

— То, что я и ожидал, — не без гордости сообщил дипломат. — Ты не против, если я продолжу устраивать у тебя маленький разгром? Главное нам успеть прибраться до прихода Рурта.

— Так где он, наконец?!

— Заблудился. Ищет дорогу домой. Но я не смогу водить его по коридорам слишком долго — иначе он может заподозрить, что дело здесь не только в Нетерте.

— Заподозрить? — едва не расхохотался Кефт. — Да он ничего не заподозрит, даже если забудет, как его зовут!

— Это тебе так кажется. — Дипломат даже не улыбнулся. — То, что дураку многое сходит с рук, — единственное, что заставляет Рурта притворяться идиотом. Чародей он, конечно, послабее нас — и существенно послабее. Но уж никак не дурак.

— Вот оно, значит, что. — Кефт почувствовал, как по спине пополз неприятный холодок.

А так ли стоит доверять самому Азнивьеру? Его-то какой интерес в этом деле? И откуда, кстати, он знает Рурта лучше, чем сам Кефт?

— Разберись пока с подушкой, ладно? Только порошок не трогай.

Кивнув, Кефт прикрыл глаза и представил себе подушку целехонькой. Потом коснулся кончиками пальцев гобелена и, преодолевая сопротивление ткани, заставил ее срастись обратно.

Тем временем Азнивьер, проклиная вполголоса не в меру искусных слуг, корпел над замком в каморку Рурта.

— Будем считать, что не удалось, — признал он, когда Кефт открыл глаза.

— Не можешь открыть? Да ты что! Даже я…

— Так и я могу, — оборвал его дипломат. — Разнести все вдребезги — много ума не надо. Но он почувствует. Если будет настроение, добудь у него ключи. А сейчас давай еще посмотрим.

Поджав под себя ноги, Азнивьер уселся прямо на пол и вытащил из кармана небольшой деревянный кубик, украшенный незнакомыми Кефту рунами.

— Очередной сюрприз? — поинтересовался тот, решив ничему уже больше не удивляться.

— Вещица старая. — Дипломат задумчиво покрутил кубик в руках. — Старше меня века на три. Подарок нашей семье от Сориделя дар Кридена.

— Дальнего предка нашей дар Криден?

— Очень дальнего, — подтвердил маг. — И она об этой штуковине, подозреваю, даже не слышала. Соридель в свое время был… нет, даже не только придворным магом — другом одного из королей Хорверка. Вьорка по прозвищу Труба, слышал о таком?

Кефт покачал головой: истории Хорверка он почти не знал. И затруднился бы даже сказать, кто там сейчас на престоле сидит. Хотя не исключено, тот же самый Вьорк и сидит, — что для гнома три века?

— Подай, пожалуйста, уголек из камина. Да, отлично, такой подойдет. Так о чем я?

Азнивьер, не вставая, начертил угольком на полу несколько квадратиков и принялся по очереди ставить в них кубик. Поставит — посмотрит, переставит — снова посмотрит.

— О Вьорке по прозвищу Труба, — улыбнулся Кефт.

— Не о Вьорке, а о Сориделе. — Самый дальний квадратик чем-то глянулся дипломату больше остальных. — Одна из его идей заключалась в том, что наблюдение совсем не обязательно выявлять так, чтобы наблюдающий мог это заметить. А для этого самое важное… Ну вот, здесь все чисто.

Поднявшись, он отряхнулся и спрятал кубик в карман.

— Что чисто? Никто не наблюдает?

— Никто, — подтвердил Азнивьер. — По крайней мере сейчас. А теперь скажи: ты мне доверяешь?

Кефт ответил не сразу. А в самом деле, доверяет ли? Уважает — да, несомненно. Хотел бы считать своим другом? Опять же никаких вопросов.

Кхарад, конечно, предупреждал, что в Круге нельзя доверять никому. В особенности — дар Криден и айн Крэгг. Про Азнивьера же учитель отзывался нейтрально, без особого интереса и, похоже, не считал, что тот заслуживает внимания. Значит, по крайней мере, никаких инструкций Кхарада он не нарушит.

С другой стороны, доверять означало открыться перед чужой магией. Остаться беззащитным. Предоставить другому власть над собой, которой тот еще неизвестно как воспользуется.

Кефт чувствовал, что, как он ни старается, смысл происходящего от него ускользает. Ведь кто в первую очередь заинтересован в благополучном исходе его миссии, как не Кхарад? И если учитель приставил к нему шпиона — это, конечно, не радует, но едва ли Рурт причинит ему зло. Да и что за интерес в этом Азнивьера?

— Ты знаешь…

— Только честно, — жестко проговорил дипломат. — Без околичностей. Доверяешь — или нет?

Кефт молчал.

— Встретимся за обедом! — Хлопнув юного мага по плечу, Азнивьер вышел из комнаты, а Кефт долго еще смотрел на закрытую дверь.

Когда пожар был потушен, уже светало. Наскоро смыв копоть и кровь, все завалились спать, понадеявшись, что Темес и заклятия Мист оградят их от непрошеных гостей.

Хельг с Макобером проснулись первыми. И пока страж умасливал хозяина постоялого двора, втолковывая ему, что, продав семь лошадей, тот купит себе шатер не хуже прежнего, Макобер тихонько проскользнул в конюшню.

Обед получился печальным: каждый думал о своем, и мысли эти были по большей части невеселыми. Бдительность Мист и Хагни спасла их в «Верном дельфине». Находчивость Макобера — в «Свином боке». Но напади на них кто ближе к утру, у талиссы не было бы сил драться всерьез.

Их было всего семеро. А Снисходительных, не говоря уже о людях из лангера Орробы, — куда больше.

Глядя на грустные лица друзей, Торрер едва не вздрогнул: а ведь они стареют. Люди говорят «взрослеют».

Перестают быть беспечными. С болью, хрустом, кровью — точно отдирая от раны повязку. Часто не осознавая этого. Но даже у Макобера в глазах все чаще проглядывает задумчивая настороженность.

Мак почти ничего не рассказал о последней ночи в Трумарите. Но эльф видел, что встреча с профессиональным убийцей не прошла для мессарийца даром.

У нас проще, подумал он. Мы с детства знаем, что слабы. Эккиль, Парящие, родители — мы в их власти. Изначально. Мы приходим в этот мир слабыми и уходим, зная, что многое нам не дано изменить. Мудрость в том, чтобы уметь рассчитывать свои силы.

Люди же верят: мир только и ждет, чтобы они его покорили. И некоторым это удается — вот что удивительно!

Они смеются над эльфами, считая их слишком медлительными и нерешительными.

«Для эльфа повторяют трижды».

Эльфы и в самом деле не спешат. Не спешат взять в руки меч — только человечий ребенок уже в пять лет размахивает деревянной палкой, воображая себя таким же героем, как и его отец. А эльфы считают, что, прежде чем учиться отнимать жизнь, надо научиться ее дарить. Если у тебя нет детей, можешь быть кем угодно, хоть Парящим, но не имеешь права быть воином.

А ведь сколько лет он уже не видел своего сына…

Люди обожают учиться по книгам. Маги, жрецы проводят часы, дни, годы в хранилищах, как они полагают, древней мудрости. И подтрунивают над эльфами, не спешащими к ним присоединиться.

Эльфов же учит жизнь. Бэх верит в справедливость — и старается всех обратить в свою веру. Мак мало задумывается о том, что скажут про него окружающие, и тоже… учится. Пока — учится, но когда-нибудь и он осознает, что уже вырос и обратно ему не вернуться. А Мэтт… В его душе что-то хрустнуло много лет назад, в те дни, о которых он почти не рассказывает. Но он смог забыть, заставил себя забыть, потому что, если жить одной только памятью, можно сойти с ума. И теперь ему предстоит взрослеть заново, как в первый раз…

— Вот что, господа весельчаки, — наконец нарушил молчание Макобер, — с таким настроением лучше сразу пойти — и сдаться.

— Кому? — не поняла Бэх.

— Да кому угодно! Закопать друг друга на кладбище, а на могилках написать: «Снисходительным — с любовью!» Забуриться в первый попавшийся храм Орробы и поинтересоваться, где тут ее лангер.

— Что мы, по-твоему, прыгать на одной ножке должны? — осадила мессарийца жрица. — По крайней мере троим я бы прописала на сегодня полный покой.

— А можно к ним присоединиться? — робко поинтересовалась Мист.

— Вы — одна из трех, — успокоила чародейку Бэх.

— А остальным? — широко ухмыльнулся Хельг.

— Полное беспокойство от тех самых троих, — съязвил Макобер. — Покой, конечно, дело хорошее. Особенно вечный. Ладно, надумаете послушать, что я тут разузнал, пишите.

— А ты что-то разузнал? — вяло поинтересовался Торрер.

— Надумали? — оживился мессариец. — Ладно, так уж и быть. Первым делом я перебутырил их седельные сумки.

— Мы же еще вчера решили оставить их хозяину! — упрекнул Макобера эльф.

— Э, нет! Мы что обещали оставить? Седельные сумки! Так пусть забирает, жалко, что ли.

— То есть теперь там пусто? — рассмеялась жрица.

— Ну, не совсем, — признал мессариец. — Что я ему, враг, что ли? Но кое-что я действительно оттуда позаимствовал. Например, вот это.

И он протянул Бэх висящую на шнурке печать с оттиснутым на ней листком Ашшарат.

— Любопытно… — Бэх вгляделась в колечко букв на обратной стороне печати. — И надо сказать, красиво…

— Таких печатей там — семь штук, — добавил Макобер.

— Что естественно… И понятно, почему Тигр не насторожился. Знаете, что это? Такие свитки широко продаются в храмах Зеленой Девы. И воспользоваться ими может кто угодно. Если малыш капризничает, не спит, а мамаша валится с ног, она не то что несколько талеров — полжизни отдаст, лишь бы ребенок угомонился.

— Правда? Я не про младенца, конечно, — уточнила Мист. — Неужели жрецы Зеленой Девы торгуют свитками, которые столь просто обратить во вред?

— Во вред что угодно обратить можно. Как раз наоборот: здесь можно быть уверенным, что не нанесешь малышу никакого вреда, сон его будет крепким и приятным. К тому же надо обязательно назвать его имя. А если кому требуется сонное зелье, его у любой травницы можно и подешевле купить.

«Красиво, — мысленно согласился Макобер. — Но почему же тогда проснулся я?!»

— Значит, защититься нам от них не суждено? — проворчал Мэтт.

— Мэтти! — обрадовался Макобер. — Я так и знал, что только разговоры о сне способны поднять тебя из могилы! Думаю, что суждено — когда мы их получше узнаем.

— И каждая новая попытка нас убить будет добавлять знаний в нашу копилку, — стараясь не расхохотаться, поддержала мессарийца Мист.

— Утешает, — буркнул гном. — И подозреваю, это не все, чем Мак хотел нас порадовать.

— Не все, о прозорливейший из гномов! — подтвердил мессариец.

— Не сказал бы, что это комплимент, — не меняя выражения лица, заметил Хагни.

«Я будь не я, если он нас сейчас не расшевелит, — мысленно одобрил мессарийца жрец. — Вот кого с удовольствием увидел бы на своих похоронах!»

— И не говори, — разрешил Хагни Мэтт. — Так что там еще было?

— Там — ничего. Но я прогулялся по пепелищу. Сгорело, надо сказать, на славу. Убийцы по-этренски меня тоже впечатлили: с хрустящей корочкой…

— Макобер! — простонала старушка, рванувшись к выходу из шатра.

— Зря ты это, — осудил мессарийца Торрер.

— Зря, — покаялся тот. — Но не нарочно. Бэх, можно тебя попросить?..

— Можно. — Осуждающе посмотрев на Макобера, Бэх вышла вслед за чародейкой.

— В общем, медальон с летучей мышью я нашел, — сообщил мессариец. — Трогать не стал. Но это он, без сомнений.

— Значит, все-таки лангер? — Видно было, как эльфу это не нравится.

— Макобер же слышал, как они говорили про Снисходительных, — напомнил Хагни.

— Ну, не то чтобы слышал… — замялся мессариец.

— Вариантов много, — спас его Хельг. — Лангер, Снисходительные, зарвавшаяся проезжая банда. Если один из них служит Орробе, это еще ни о чем не говорит.

— Хотелось бы верить, — раздался голос от входа в шатер. Даже опираясь на руку жрицы, чародейка едва стояла на ногах.

— Простите, — повинился Макобер. — Я не хотел.

— Я тоже, — слабо улыбнулась старушка. — Бывает.

— Бэх, а Снисходительным могут служить жрецы? — полюбопытствовал Торрер.

— Знать бы. — Девушка потерла лоб. — Наши — едва ли, а вот Орробы…

Она помогла чародейке усесться на кровати и нерешительно проговорила:

— Надо бы, конечно, до утра передохнуть. И я сама на этом настаивала. Но что-то мне разонравился наш тихий постоялый двор.

— Да ладно, — махнул рукой Макобер. — Двор как двор. В «Дельфине» вон нас даже отравить хотели — и ничего, спали как миленькие…

Вспомнив о том, что именно той ночью их чуть было не вырезали Снисходительные, мессариец предпочел не продолжать.

— После того как нас едва не поджарили, название «Свиной бок» и мне стало нравиться существенно меньше, — поддержал Бэх гном. — Давайте выбираться отсюда. Если, конечно, все в силах идти.

— Постараемся. — Бледность с лица чародейки постепенно уходила. — Потихоньку, но постараемся.

— Кто знает, сколько нам еще до Майонты? — скептически оглядел старушку гном. Не очень-то они, конечно, и торопятся, но такими темпами…

— Дней пять, — прикинул Хельг.

— Эх, ну что у нас за чародейка, — посетовал Мэтт, почесывая разлегшуюся у него на коленях Рэппи. — Нет, чтобы махнуть волшебной палочкой, раз — и на месте.

— Не выйдет, — серьезно откликнулся Торрер. — Что с палочкой, что без палочки. Знаешь знаменитую аксиому Хуррна? «Точность перемещения в пространстве прямо пропорциональна представлениям мага о месте назначения». Иными словами, раз Мист в Майонте не была, жахнулись бы о какую-нибудь крышу, и все. А то и вовсе внутри дерева оказались бы.

— Рискнем? — загорелся Макобер, любуясь округлившимися от удивления глазами чародейки.

— Вечно ты не дослушаешь! Я хотел сказать…

— Откуда?! — только и смогла произнести Мист.

— А вы незнакомы со знаменитым жизнеописанием Хуррна? — Эльф наслаждался произведенным эффектом. — Не все же, знаете, одними только королями Нельдами зачитываются. — Он со значением посмотрел на гнома. — В общем, придется тебе, гномище, топать пешком. И в любом случае, мне кажется, нам стоит держаться подальше от дороги: в лесу больше шансов затеряться.

— В лесу?! — переспросил Мэтт с таким выражением, точно ему предложили войти в озеро раскаленной лавы. — Ты забыл, что я по лесу не то что от Снисходительных, от Престарелых не убегу.

— Мэтти, вечно тебе все не так, — устыдил его Макобер. — Здесь ночевать не хочешь, по лесу идти не можешь…

— Стоит нашему Мэттику войти в лес, — пояснил эльф наблюдавшему за перепалкой Хельгу, — как корни из-под земли так и норовят кинуться ему под ноги. Шагу ступить не в силах, чтобы…

— Это я не в силах?! — оскорбился Мэтт. — Да я там раньше вас буду!

И гном бодро потопал к выходу, провожаемый изумленным возгласом Торрера:

— Где это, хотел бы я знать, он будет раньше нас?

— Торрер что, всерьез интересуется магией? — Мист наклонилась к самому уху Бэх. — Никогда не встречала эльфов, знающих аксиому Хуррна.

— Это их Айвен заразил, — улыбнулась девушка. — Мэтт, тот и вовсе от него не отходил. Хотя интересующийся магией гном — это еще смешнее, чем эльф. А Торрер… Он как большой ребенок. Его привлекает все красивое, волшебное, зрелищное.

— Что же мешает ему пойти учиться?

— Традиция, я думаю. У них ведь довольно жесткие представления о том, что эльфу подобает, а что не подобает. Учиться магии, скажем, явно не подобает. А интересоваться… Кто сказал, что это запрещено?

— Никто не говорил, — поддакнул Торрер. — Вы извините, почтенная госпожа, люди то и дело забывают, что у эльфов очень неплохой слух. По сравнению с ними, конечно.

— Я и не знала, — смутилась чародейка. — В смысле не знала, что настолько…

— Насколько? — уточнил Торрер. — Ничего ведь выдающегося, если откровенно-то говорить. Вот мой дед, тот да. Мог бы сейчас сказать, что на море творится: прилив там или отлив. А уж если бы рорр разгулялся… — И, подмигнув чародейке, эльф побежал догонять гнома.

Однако ему и в голову не могло прийти, что их спор с Мэттом разрешится столь неожиданным образом: дороги за воротами не было.