Хозяин антимагии

Глава 25

Медицинский корпус стоял особняком: подальше от грохота стрельбища и шума тренировочных полигонов, будто сама академия стыдливо отгораживалась от этого места.

Двухэтажное здание из серого гранита с высокими стрельчатыми окнами больше напоминало дворец, чем лечебное учреждение. Фасад украшали строгие колонны и барельефы с изображениями древних целителей, но трещины в штукатурке и облупившаяся позолота выдавали почтенный возраст. Строение появилось на территории одним из первых, буквально сразу после основания академии.

Над парадным входом красовался герб империи: двуглавый орёл, сжимающий в когтях змею и посох Асклепия, но одна из голов птицы была лишена клюва, и никто не удосужился починить повреждение.

Внутри здания царил хаос, словно в переполненном муравейнике. По узким коридорам, выложенным чёрно-белым гранитом, сновали санитары в белых халатах.

Студенты толпились у стен, некоторые — с красными пятнами на шеях и руках — сидели прямо на холодном полу, прислонившись к стенам. Из-за закрытых дубовых дверей с матовыми стёклами доносились стоны, сдавленный кашель и приглушенные голоса медиков, перемежающиеся звоном стеклянных колб и металлических инструментов.

— Что за чертовщина? — нахмурился Амат.

Мы протиснулись между первокурсниками, один из которых непрерывно чихал в платок, окрашивая его в розовый цвет.

Жимин массивными плечами задел висящий на стене портрет какого-то важного лекаря, и он с грохотом рухнул на пол.

Несколько человек вздрогнуло, но никто даже не обернулся: все были слишком поглощены своими проблемами.

Из толпы, словно из ниоткуда, вынырнул Жданов. Его обычно аккуратно зачёсанные назад русые волосы торчали в разные стороны.

— Киря! — он схватил меня за рукав — Ты не поверишь, что тут творится!

— Хаос? — попробовал догадаться я и попытался вырваться, но хватка оказалась мёртвой. — Давай быстрее, у меня срочное дело к ректору.

— Ага, как и у всех, — он нервно облизал пересохшие губы. — Ты слышал про третьекурсника, который купил в порту тушканчика и сегодня утром притащил его в академию?

— Какого тушканчика?

— Милого. Пустынного. Скрежезуба.

— И что? — раздражённо спросил я.

Мой голос прозвучал неестественно громко во внезапно наступившей тишине. Даже санитарка, проходившая мимо с подносом, полным склянок, остановилась на мгновение, прислушиваясь.

— Песчаная лихорадка, — Митя понизил голос до шёпота, но его слова резали слух, — она не смертельная, но…

— Но?

— Инфекция блокирует магию жизни, — тихо прошипел Митя. — Целители бесполезны! Слава четырём стихиям, она не передаётся от человека к человеку, иначе у нас была бы настоящая эпидемия.

— Если песчаная лихорадка не заразна, почему так много больных? — нахмурился Амат.

Митя закатил глаза, словно сейчас рассказывал азы биологии.

— Потому что этот мелкий паразит, скрежезуб, кусает всех подряд. А потом сбегает и ищет следующую жертву.

— Ты видел его? — поинтересовался я.

— Нет. Но описание знает каждый, кто бывал в пустынных колониях, — Митя жестом показал что-то размером с крысу. — Маленький, пушистый, с огромными глазами. Прямо как игрушка. Все хотели его погладить.

— И где он сейчас?

— Кто знает? — Жданов развёл руками. — После первого укуса его выбросили, но тварь явно не ушла далеко. Теперь она бегает по академии, кусает студентов, а потом исчезает.

Где-то вдалеке раздался крик, но его тут же заглушил шум захлопывающейся двери.

— И что, никто не может его поймать с утра? — Амат скрестил руки.

— Пробовали, — Митя мрачно усмехнулся. — Но он быстрый, юркий, и, кажется, чует магию заранее. Как только кто-то подходит, зверь уже в вентиляции или под полом.

— Дай время, охрана отыщет, — отмахнулся я.

— Это да, — согласился Жданов, — только, боюсь, перед этим половина академии окажется в медицинском блоке. А ректор…

— Где ректор? — перебил одногруппника, теряя остатки терпения.

— На втором этаже в северном крыле. Но туда никого не пускают! — Митя развёл руками.

Я не стал слушать дальше и направился наверх, Амат шёл следом.

— Эй, погодите! — Митя внезапно вцепился мне в рукав. — Вы же не проберётесь просто так! Там охрана!

— Отлично, — фыркнул Амат. — Значит, будем пробиваться.

— Нет-нет-нет! — зашептал Митя, хватая нас обоих за плечи и пригибаясь, будто мы уже в зоне видимости часовых. — У меня есть гениальный план.

— Если он включает в себя «случайно» уронить что-нибудь громкое, то нет, — я попытался вырваться, но Митя уже тащил нас к боковой лестнице.

— Лучше! — его глаза блестели. — Мы притворимся… санитарами!

Амат медленно поднял бровь.

— У нас нет халатов.

— Зато есть это! — Митя вытащил из кармана три повязки с красным крестом — явно старые, потрёпанные, но сойдут. — Всегда ношу с собой на случай… ну, всякого.

— Ты либо гений, либо сумасшедший, — пробормотал я, но повязку взял.

Через минуту мы уже шли по коридору, стараясь выглядеть озабоченно-деловыми. Митя шёл впереди, размахивая каким-то листком и громко бормоча:

— Срочный вызов в изолятор! Пятёрка курсантов с острым… э-э-э… воспалением совести!

Охранник у двери, перекрывающей вход в северное крыло, нахмурился.

— У вас нет допуска, — бросил он.

— Да мы с доктором Полено! — Митя сделал глаза, как у испуганного кролика, и тыкнул пальцем в Амата. — Вот он! Ну, почти. Стажёр!

Амат, к его чести, не растерялся. Он склонил голову, изобразив скорбное выражение лица, и глухо басовито пробормотал:

— Тяжёлый случай… Пятёрка… Воспаление…

— И что, все трое нужны для осмотра? — охранник скрестил руки.

— Коллегиальность! — выпалил Митя. — Очень заразно!

Охранник заколебался. В этот момент позади него раздался душераздирающий вопль.

— БЫСТРО ОТКРЫВАЙТЕ! — рявкнул я, внезапно входя в роль. — ИЛИ ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ НАЧАЛАСЬ ЭПИДЕМИЯ⁈

Охранник дёрнулся и наконец отступил.

— Ладно, проходите…

Мы ворвались внутрь, едва сдерживая смех.

— Воспаление совести, — фыркнул Амат. — Это новый диагноз?

— Зато сработало! — торжествующе поднял подбородок Митя.

Коридор был пуст и неестественно тих. Стены выкрашены в бледно-зелёный цвет, напоминающий плесень на старом хлебе, а под ногами скрипел паркет.

Мы подошли к двери в конце коридора — массивной, дубовой, с медной табличкой «Изолятор № 1».

Я приоткрыл дверь.

Большая палата на сорок коек была заполнена до отказа. Между рядами металлических кроватей, застеленных белыми простынями, метались санитары и преподаватели. В воздухе витал резкий запах лекарств.

Ректор ходил между койками, как загнанный зверь. Его безупречный сюртук был расстегнут, а карманными часами он то и дело щёлкал, будто пытаясь заставить время течь быстрее. Ледяной взгляд, пронизывающий до мурашек, сейчас был расфокусированным, почти потерянным.

В углу палаты стоял граф Дубин. Его длинные пальцы светились зелёным, он поочерёдно прикладывал их ко лбам студентов, но выражение лица говорило само за себя: «Это бесполезно».

Рядом с ним топтался секретарь академии — коренастый мужчина с непроницаемым лицом. Он что-то быстро записывал в блокнот, время от времени бросая взгляд на ректора, словно ожидал приказа.

Сорок студентов лежали на койках. Одни стонали, другие бредили, третьи лежали без движения, их лица были покрыты красными пятнами и волдырями. У некоторых из уголков рта стекала розовая пена.

— Анатолий Степанович! — окликнул я ректора, но он пронёсся мимо, даже не повернув головы.

Секретарь заметил нас первым. Он сразу прищурился, когда поднял голову от блокнота.

— Что вы здесь делаете? — бросил он, подходя ближе.

— Ищем ректора, — спокойно ответил я.

— Он занят.

— Вижу, — я оглядел палату. — Но мы можем помочь.

Секретарь хотел что-то сказать, но в этот момент один из студентов вскочил с койки. Казалось, красные волдыри на его лице вот-вот лопнут, а глаза дико блестели.

— Держите его! — крикнул Дубин.

Двое санитаров бросились к парню, но он вырвался, дико озираясь. Руки пациента дрожали, а из горла вырывались хриплые звуки, больше похожие на рычание, чем на человеческую речь.

— Песчаная лихорадка, — прошептал я.

Амат наклонился ко мне.

— Ты же потомственный алхимик. Ваш род веками разрабатывает всякие эликсиры.

Я кивнул.

— У тебя есть решение? — спросил напрямик Жимин.

Бросил взгляд на секретаря, который слишком внимательно наблюдал за нами, затем на ректора.

— Анатолий Степанович! — проорал я ему.

Киров резко обернулся. Его взгляд был диким, как у зверя.

— Пестов⁈ — прошипел он. — Вы что здесь делаете⁈

— У меня есть решение.

— Решение⁈ — он внезапно засмеялся, но в этом смехе не было ничего весёлого. — Магия не работает, целители бессильны, а вы говорите о решениях⁈

— Именно поэтому нужна алхимия.

Граф Дубин, услышав мои слова, оторвался от пациента. Его длинные пальцы всё ещё светились зелёным, но очень слабо.

— Какая алхимия? — он смерил меня взглядом. — Это песчаная лихорадка. Она блокирует всё!

— Но не химические соединения.

— И вы собираетесь экспериментировать на студентах? — фыркнул секретарь академии, стоявший рядом.

Я не стал ему отвечать. Повернулся к графу.

— Нужны эликсиры именно с моей мануфактуры. Они же у вас есть?

— Почему только вашего производства? — нахмурился Дубин.

— Потому что я знаю их состав до последней капли. Чужие могут не сработать.

Вениамин Олегович кивнул и исчез. Через десять минут он вернулся с санитаром, который вёз тележку, полностью заполненную знакомыми мне баночками разных цветов.

Я подошёл к столу у окна, расчистил место и начал работать.

Исцеляющий эликсир — густой, изумрудного цвета. Я аккуратно отлил в мерную колбу ровно тридцать миллилитров.

Энергетический — ярко-оранжевый, с резким ароматом цитрусовых. Добавил пятнадцать миллилитров, осторожно перемешивая стеклянной палочкой.

Ускорение — прозрачный, с голубоватым отливом. Его нужно меньше, всего пять миллилитров.

Универсальное противоядие — тёмно-фиолетовое, с металлическим блеском. Бесполезно само по себе, но в сочетании с остальными давало эффект.

Я смешал их в одной колбе, слегка встряхнул, жидкость заиграла переливами, словно самоцвет.

Дубин наблюдал за мной с нескрываемым интересом.

— Почему именно такая пропорция? — спросил он.

— Если бы я был на производстве, то сделал бы специализированное противоядие. Но здесь только коктейль. Нужные компоненты есть в этих эликсирах, просто в меньших дозах.

— Объясните детальнее, — нахмурился лекарь.

Я улыбнулся.

— Семейные секреты, Вениамин Олегович.

Он хмыкнул, но не настаивал.

— И это сработает?

— Должно.

Я выбрал самого тяжело больного парня с третьего курса. Его лицо было почти не видно под волдырями. Приподнял голову и влил несколько капель.

Тишина.

Все замерли. Даже ректор перестал щёлкать часами.

— Парень больше не чешется, — тихо сказала медсестра.

Через две минуты волдыри начали сдуваться.

Через пять кожа под ними стала чистой, лишь слегка розовой.

— Чёрт возьми. — пробормотал ректор, наблюдающий за мной с удивлением.

Киров подошёл ближе, его взгляд наконец прояснился.

— Сколько таких доз можно сделать?

— А сколько заражённых? — поинтересовался я.

Ректор тут же перевёл взгляд на графа Дубина.

— Почти четверть третьего корпуса общежития, — медик задумался. — На койках в палатах размещены сто четыре курсанта, ещё около восьмидесяти ждут.

Я окинул взглядом тележку с эликсирами.

— На всех должно хватить. Думаю, даже будет небольшой запас на всякий случай.

Секретарь напрягся. Его пальцы сжали блокнот так, что тот изогнулся.

— Это довольно нестандартное лечение, — улыбнувшись, сказал граф Дубин.

— Зато работает, — бросил я.

Приступил к делу, и уже через двадцать минут противоядие было готово. Вениамин Олегович тут же дал распоряжения, и полученный эликсир разъехался по всему медицинскому отделению.

Амат же всё это время стоял у входа в палату и сверлил взглядом секретаря, будто пытался прочитать его мысли.

— Анатолий Степанович, — я подошёл, стараясь звучать почтительно, но твёрдо. — Теперь, когда ситуация под контролем, можно пересмотреть ограничения?

Он повернул ко мне голову.

— Какие ограничения?

— Нас с Аматом не выпустили за территорию академии. Мне действительно нужно попасть домой и заехать на производство вот этих эликсиров, — я показал рукой в сторону почти пустой тележки со склянками.

Ректор медленно вздохнул, потирая переносицу.

— Пестов, думаете, я не понимаю? Вы сделали хорошее дело, но правила есть правила.

— Но противоядие работает!

— И что? — он резко развернулся ко мне. — Это военно-морская академия, а не ваш фамильный особняк. Здесь дисциплина важнее личных дел.

В этот момент за спиной ректора возник секретарь.

— Точно, Анатолий Степанович, — его голос напоминал скрип несмазанных петель, — наказание утверждено официально. Месяц без выездов, минимум.

Я почувствовал, как сжимаются кулаки.

— А если я скажу, что без меня производство встанет?

Секретарь ухмыльнулся.

— Значит, у вас плохие управляющие.

Ректор махнул рукой, явно теряя терпение:

— Обсудим через неделю. Сейчас у меня много важных дел.

Он резко развернулся и направился к Дубину, оставив нас с секретарём.

Тот посмотрел на меня с фальшивым сочувствием.

— Не переживайте, Пестов. Месяц пролетит незаметно, — его тон был слишком сладким, слишком довольным.

— Хотелось бы в это верить, — машинально буркнул я, направляясь к выходу.

Амат с Митей ждали у дверей.

— Ну что там? — спросил Жимин.

— Ничего, — я стиснул зубы. — Месяц. Минимум.

Он кивнул, будто ожидал этого.

Мы вышли из больницы в промозглый академический двор. Серое небо нависало низко, предвещая сильный дождь.

— Что теперь будем делать? — спросил Амат, потягиваясь так, что суставы хрустнули.

— Пойду в библиотеку, — ответил я, вспомнив про один любопытный трактат. — Почитаю «Земляные резонансы князя Терентьева». Говорят, там есть техники, которые не преподают на пятом курсе.

— Ну да, конечно, — фыркнул Жимин. — Пойду тогда на стадион, потренируюсь с ребятами.

Митя смотрел на нас по очереди, словно мы говорили на разных языках.

— Ребята, вы чего? — он развёл руками. — У нас сейчас классная возможность, которой больше может не представиться!

— Ты о чём? — нахмурился я.

— Волков Николай Алексеевич объявил, — Митя понизил голос, хотя вокруг никого не было, — что тому, кто поймает или прибьёт этого тушканчика, автоматом поставит «отлично» по стрельбе.

— Там, наверное, уже полкурса охотится. Какой смысл? — отмахнулся Амат.

— Ты не понимаешь! — Митя аж подпрыгнул от возбуждения. — Никто этим не занимается, потому что все думают, что противоядия ещё нет. А оно ЕСТЬ! Смекаешь? Мы можем пройтись по местам, где его видели, и…

— Лучше потренируюсь, — Амат зевнул. — Со стрельбой у меня и так всё хорошо. «Отлично» получу и без этой охоты.

Он развернулся и зашагал к стадиону, даже не попрощавшись.

Митя посмотрел на меня с немым вопросом.

Я вздохнул.

— Ладно, может быть. Сейчас только машину к конюшне отгоню и присоединюсь.

— Отлично! — Жданов сразу оживился. — Ещё Серёгу и Лизу предупрежу. Встречаемся у входа в третий корпус общежития через пятнадцать минут.

Я кивнул.

Сильный дождь внезапно полил как из ведра. Какое-то время постоял под навесом.

Окна, я не закрыл в машине окна!

Пришлось мокнуть. Пробежался, сел в авто. Капли громко стучали по крыше, как по барабану. Я поднял стёкла, аккуратно протёр ветошью сиденья, потом завёл двигатель и неспешно тронулся.

По пути к конюшне что-то зашуршало под пассажирским креслом. Притормозил, наклонился и встретился взглядом с парой круглых, как пуговицы, глаз.

Скрежезуб.

Мой блокнот, лежащий под сиденьем, принял на себя роль экстренного убежища для этого промокшего до нитки бедолаги. Выглядел он так, будто его вынули из супа: шерсть липла к телу, а длинные уши подрагивали от каждого звука.

— Ну и ну, — пробормотал я.

Зверёк не убежал.

Не зашипел.

Только уставился на меня, будто спрашивая: ну и что теперь?