Хозяин антимагии

Глава 10

Я как заворожённый перелистывал страницы отцовского журнала. Сначала бегло осмотрел записи, и у меня просто захватило дух. Павел Петрович был настоящим гением магической науки.

Эксперименты, которые он описывал, были не просто гениальными, они опережали магическую науку на десятки лет. Основное внимание уделялось созданию магических и антимагических сплавов, а также формулам новых алхимических эликсиров. Видимо, над этим отец работал в последние годы усиленно.

Понимал, что на изучение только этого журнала у меня уйдёт как минимум месяц. А ведь, судя по всему, были и другие записи. С жадностью читал всё подряд, погружаясь в мир формул, чертежей и заметок. Время летело, а я не замечал ничего вокруг.

Очнулся от звука выбитой двери. Хлипкий крючок, на который она была закрыта изнутри, с лёгкостью погнулся, а дверь с грохотом ударилась об стену.

На пороге стоял Митя и настороженно глядел на меня.

— Кирилл, ты чего, оглох? — спросил он, слегка прищурившись. — Я минут десять барабанил в дверь, а ты не открываешь и не открываешь, уж подумал, случилось что.

Быстро закрыл журнал, вынув артефакт и спрятав его в карман. Митя заметил моё движение, но ничего не сказал. Вместо этого он прикрыл дверь и, выправив крючок, вновь закрыл. Потом подошёл ближе и сел на свою кровать.

— Это амбарный журнал отца, — сказал я, показывая ему книгу. — Теперь, когда я единственный мужчина в семье, производство на мне. Нужно приводить дела в порядок.

— Можно? — Митя указал на амбарный журнал.

Я подвинул массивную книгу к нему. Он нехотя встал и подошёл к столу, пролистал несколько страниц. Сосед видел только приходно-расходные данные и записи о договорах, артефакт был уже извлечён.

— Семейный бизнес, говоришь? — он посмотрел на меня с лёгким сомнением. — А не проще ли сосредоточиться на военной карьере? Если тебя заметят, то сможешь приблизиться к Императору. Это же круче, чем какой-то бизнес.

Я рассмеялся.

— Не смеши. Я не хочу служить Императору, — по моему тону было не понять, говорю я это в шутку или всерьёз. — Военную службу брошу, как только достигну третьего уровня магии. Тогда госслужащие признают меня патриархом рода Пестовых.

Митя поднял бровь.

— Чего же ты хочешь, если не служить на благо империи и самого Императора?

— Хочу дружить с ним, — ответил я, глядя ему прямо в глаза.

Митя замер на мгновение, потом рассмеялся.

— Дружить с Императором? А это возможно? И как ты думаешь с ним дружить, если не будешь сильным магом?

— Я буду сильным магом, — уверенно сказал я. — А ещё я буду тем, с кем он сам захочет дружить.

— Почему? — спросил сосед, всё ещё скептически глядя на меня.

— Потому что буду нужен. Буду важен для империи. Зачем Императору дружить со слугами, глядящими ему в рот? Пусть он дружит с человеком, который может принести пользу империи. С тем, кто сможет изменить будущее.

Митя задумался, потом кивнул.

— Ну, если ты так уверен… Знаешь, а ведь это звучит крайне амбициозно.

— Амбиции — это хорошо, — улыбнулся я. — Главное не останавливаться на полпути.

Сосед усмехнулся, встал и направился к двери.

— Знаешь, это напомнило мне одну древнюю восточную мудрость. Ученик спросил учителя: «Как мне достичь великих целей?» А учитель ответил: «Для начала перестань гнаться за ними».

— Мудро, конечно, — согласился я, — но я не гонюсь, а сам строю свою жизнь, притом не спеша, по кирпичику.

— Ну, тогда строй аккуратно, — засмеялся он, — а то вдруг твой «кирпичик» окажется слишком тяжёлым.

— Зато фундамент будет крепким.

— Возможно, ты прав, — задумавшись, произнёс Жданов и ушёл. — Не закрывайся, я сейчас приду.

Буквально через десять минут он вернулся, но не один. С ним была Лиза, она принесла шторы. Следом появилась Мария, но уже с покрывалами. Комната, которая до этого была аскетичной и безликой, начала потихоньку преображаться.

— Ну как? — спросил Митя, оглядывая комнату с довольным видом.

— Неплохо, — ответил я. — Теперь хоть не стыдно гостей приглашать.

Но на этом Митя не остановился. В течение недели он развернул такую кипучую деятельность, что наша комната постепенно наполнилась домашним уютом. Появились тумбочки, шкаф для книг, на стенах пара картин, а на полу ковёр, но когда старшекурсники внесли в комнату ещё два шкафа для одежды, я не смог сдержать удивления:

— Митя, как тебе это удаётся? — спросил я, глядя на него с подозрением.

Он лишь развёл руками и улыбнулся:

— Главное в нашем мире это связи. Не забывай, я четвёртый сын, наследства мне не видать. Приходится крутиться.

К концу недели Митя начал втягивать меня в свои афёры. Оказалось, что он не только обустраивал комнату, но и наладил связи с другими студентами. Я начал помогать ему, решая курсовые работы для старшекурсников, для меня это была хорошая тренировка. Благодаря этому уже к концу недели получил в библиотеке допуск к литературе для старшекурсников, а буквально через пару недель сосед обещал организовать доступ в профессорскую часть библиотеки. Я ликовал, так как знания, которые уже сейчас стекались ко мне, не смог бы получить ни в одном книжном. Жданов же благодаря связям получил доступ к информации и обещал, что уже через пару недель будет знать абсолютно всё не только о событиях в академии, но и во всей колонии.

На этой неделе я узнал много интересного о положении дел в училище. Оказывается, недавно отстранили директора академии. Как я понял из рассказа, на это место явно метил его заместитель — Волков Николай Алексеевич. У него были немалые шансы, ведь он приходился вассалом президента Адмиралтейств-коллегий, адмирала Троцкого, главы клана на большой земле. Приказа о назначении ещё не было, но Волков уже ходил по академии, как павлин, явно считая себя будущим начальником.

Раньше Адмиралтейство в Петербурге возглавлял Анатолий Степанович Киров, который после отстранения исчез из поля зрения. Говорили, что его выслали на новые земли в какой-то мир на внешнем круге. Это было странно, ведь Киров считался опытным и уважаемым человеком. Но, видимо, политика сильнее заслуг.

Самое паршивое было то, что будущий ректор академии Волков сейчас вёл у нас теорию магической стрельбы. И, судя по всему, он меня невзлюбил. Это стало ясно на одном из первых занятий.

Лекции проводились прямо на полигоне для стрельбы, он располагался на окраине академии. Это было открытое пространство, окружённое высоким каменным забором, над которым образовывалась магическая защита, как только начинались упражнения.

Вдоль одной из стен стояли длинные столы, заваленные разобранными магическими ружьями, деталями и инструментами для их обслуживания.

Сам полигон был разделён на несколько секторов, каждый из которых оборудован мишенями разного типа. Одни мишени были статичными, другие двигались по сложным траекториям, имитируя поведение реальных монстров. Над мишенями висели магические щиты, которые автоматически активировались при попадании, поглощая энергию выстрела и предотвращая разрушение. В углу полигона стояла небольшая башня с наблюдательным пунктом, откуда преподаватели могли следить за тренировками.

Воздух тут был пыльным, и даже небольшой ветерок поднимал песок с разбросанными повсюду кусочками металлических пуль.

Николай Алексеевич, высокий плечистый мужчина с холодным взглядом и вечной ухмылкой на лице, стоял перед нами и рассказывал о принципах работы магических ружей. Его голос был монотонным, но в каждом слове чувствовалась угроза. Он явно наслаждался властью над студентами.

— Пестов, — вдруг произнёс он, прерывая свою речь, — подойдите к столу. До меня тут дошли слухи, что ты мнишь себя самым умным и даже собираешься что-то сдавать досрочно?

— Считаю, что моих знаний достаточно, и я могу сдать некоторые предметы по естественным наукам и теории магии, чтобы сконцентрироваться на других.

— Значит, ты думаешь, что умнее других. Ну посмотрим-посмотрим, — криво улыбнулся он.

Волков протянул мне магическое ружьё — огромное, тяжёлое, явно предназначенное для опытных стрелков.

— Продемонстрируй нам, как правильно держать оружие. Ты же, как я слышал, из знатного рода. Должен уметь обращаться с таким.

— С таким нет, но из пистолей стрелял.

Взял ружьё и сразу понял, что оно весит не меньше десяти килограмм. Без упора держать его практически невозможно. Надо отметить, что я был небольшого роста, всего сто шестьдесят сантиметров, и очень худой, весил меньше пятидесяти килограмм. Благодаря этому с лёгкостью мог подтянуться раз пятьдесят, а то и больше. Но держать на вытянутых руках ружьё с четверть моего веса, мне, мягко говоря, было проблематично.

Конечно, понимал, что умение стрелять может пригодиться, особенно во время мощного прорыва, когда магический источник будет исчерпан боевыми заклинаниями. Но планировал обойтись боевыми пистолетами, которые весили не больше двух килограмм.

В моём роду все до инициации были хилыми и малорослыми, но зато потом преображались. Буквально за год становились обладателями большой силы и мощи не только в магическом плане, но и в физическом.

До сих пор вспоминаю своего деда, который был размером со шкаф. Да и отец тоже не маленький. Помню, бабушка рассказывала, что сначала он был ещё меньше меня. А в школе и в академии его дразнили «Мальчик-с-пальчик».

Именно поэтому в учебном коллективе не было ярко выраженного издевательства над хилыми, особенно ближе к инициации. Ведь после неё прежний хлюпик мог стать вдвое сильнее своего обидчика и припомнить ему всё. А, возможно, и вызвать на дуэль, которая среди благородных могла произойти только после обретения магического дара.

Тем не менее разборки в учреждениях всё равно происходили. Учащиеся находили тех, над кем можно поиздеваться, но больше всего доставалось не слабым физически, а слабым духом. Преподаватели, напротив, вели себя взвешенно и сдержанно. Поэтому действия Волкова, который на прошлом занятии решил поиздеваться над Митей, а теперь надо мной, казались верхом непрофессионализма.

О каком месте ректора академии он мечтает, если даже студентов настраивает против себя?

Попытался поднять ружьё, но руки дрожали от напряжения.

— Ну что, Пестов? — Николай Алексеевич смотрел на мои мучения с явным удовольствием. — Ты же не из тех, кто сдаётся при первой трудности?

Стиснул зубы и попытался держать ружье прямо, но оно всё равно кренилось в сторону и опускалось. Раздались смешки одногруппников.

— Вижу, твой род не научил тебя силе, — продолжил Волков, подходя ближе. — Или, может, ты просто не достоин своего имени?

Я опустил ружьё и посмотрел ему прямо в глаза:

— Может, вы покажете, как это делать правильно, Николай Алексеевич?

Класс затих. Волков на мгновение замер, потом улыбнулся ещё шире:

— Вижу, ты у нас наглый. Ну что ж, посмотрим, доучишься ли до конца.

Он взял ружьё одной рукой, как будто оно было сделано из бумаги, и выстрелил в мишень. Пуля попала точно в центр.

— Вот так, Пестов. Это называется мастерство. А ты пока даже близко не подошёл к нему.

Он отошёл к столу, зарядил ружье макром, потом вставил пулю и протянул мне.

— Ну что, Пестов, попробуешь ещё раз? Или признаешь, что ты говно?

Я взял ружьё, чувствуя, как оно тянет мои руки вниз, но на этот раз не сдался. Подошёл к столу с инвентарём и достал оттуда упор для стрельбы стоя.

— Неправильно! — закричал Волков. — Ты должен держать его в руках!

— Если буду держать в руках, то промахнусь, — ответил я, не отрываясь от прицела.

— Ты что, споришь со мной? — голос преподавателя стал ледяным.

— Нет, просто хочу попасть в цель, — сказал я и нажал на курок.

Пуля попала в край мишени, но всё же попала. Волков смотрел на меня с явным раздражением.

— Николай Алексеевич, — сказал я, опуская ружьё, — я не попал в центр, но и не промахнулся. Значит, я не совсем говно, правда?

Класс засмеялся, а Волков злобно зыркнул, и по его взгляду было ясно, что в эту сессию мне будет ох как сложно у него.

Одним из моих любимых предметов, помимо минералогии, которой, к сожалению, уделялось крайне мало времени в академии, была ботаника. Это чертовски важная наука для тех, кто проживает во внешних мирах. Формы растительной жизни в каждом новом мире сильно менялись, что могло приводить к необычным, а порой и опасным мутациям.

Например, в одном из миров обычные ромашки обладали токсичными свойствами. Попав на поляну с такими цветами, можно было запросто потерять сознание, а потом оказаться заживо съеденным хищными лопухами.

Но что меня особенно порадовало, так это то, что ботаника здесь очень плотно пересекалась с магической защитой. Преподаватель, маг жизни, подробно объяснял, как распознавать опасные растения, как использовать их свойства для создания защитных амулетов и зелий, а также как нейтрализовать их угрозу.

Он явно был не на своём месте в этом училище. Его уровень знаний и подход к преподаванию больше подходили для магического института, а не для военно-морской академии. Буквально на первом же занятии невольно выделился, когда он задал каверзный, на его взгляд, вопрос по поводу бурых водорослей, которые росли в четвёртом кольце миров. Я единственный поднял руку.

— Молодой человек, я вас не помню. Вы разве раньше посещали мои лекции?

— Нет, я новенький, перевёлся из Невской академии.

— Да что вы говорите, — театрально развёл он руками, — прямо с Невской академии и в военно-морское училище. Ну-ну… Представьтесь, пожалуйста.

— Кирилл Павлович Пестов, — сказал я и заметил, что, услышав мою фамилию, он одобрительно кивнул. Значит, знал об эликсирах, которые выпускало семейное предприятие Пестовых, а, может, был лично знаком с дедом или отцом.

— Пестов, — сказал он, немного наклонив голову, — что вы можете рассказать о бурых водорослях с четвёртого кольца и об их симбиотических связях?

Ответить я мог легко, так как именно эти водоросли являлись основным компонентом целебного магического эликсира. Я разбирался в них на ура, ведь отцовская лаборатория скупала их в огромных количествах у старателей и охотников, возвращающихся с окраин империи.

— Бурые водоросли, — начал я, — обладают уникальными свойствами благодаря высокой концентрации магической энергии в их клетках. Они используются для создания целебных эликсиров, так как способны ускорять регенерацию тканей и нейтрализовать яды. Однако их сбор крайне опасен, так как в среде обитания водорослей часто водятся хищные моллюски, которые используют их как приманку.

Преподаватель замер на мгновение, потом кивнул:

— В точку. Вижу, вы хорошо знакомы с данным материалом.

На следующей лекции он демонстративно и жёстко расспросил меня по всему курсу. Я отвечал без запинки, и в конце он, не скрывая удовлетворения, поставил мне отлично в зачётку.

— Пестов, — сказал он, закрывая журнал, — мне вас учить нечему. Это время вы должны проводить в библиотеке, углубляя свои знания. Попрошу на выход.

Когда мы вышли за дверь, мужчина остановил меня:

— Спасибо, — сказал он тихо. — Вы напомнили мне, зачем я вообще начал преподавать.

Я удивился, но он продолжил:

— Когда-то давно я планировал преподавать в более благоприятной среде. Вся эта военно-морская тематика мне уже поперёк горла. Как только представится возможность, обязательно сменю место работы, — он довольно улыбнулся и вернулся в аудиторию.

Что же касается предметов по развитию магического источника и отдельных школ магии, то они пока преподавались поверхностно.

В следующем семестре, когда у большинства ребят в потоке откроется дар, нас ожидало много практики. Уже сейчас из моего потока, в котором училось три группы по тридцать человек, дар открылся у одиннадцати ребят. К концу учебного года эта цифра должна быть не меньше семидесяти пяти. Примерно пятнадцать процентов студентов не обретут дар и будут отчислены. Остальные же в конце года получат распределение по специальностям, исходя из открывшейся им стихии и потенциала, показанного на магическом тестировании.

Первая учебная неделя пролетела как один день. За это время я успел досрочно сдать три предмета: монстроведение, теорию магии стихий и ботанику. Казалось бы, всё шло хорошо, но, как говорится, без ложки дёгтя не обошлось. Огромной проблемой для меня стало то, что в академии делался упор на спортивную форму учащихся и стрельбу. Этим дисциплинам в моём прошлом учебном заведении уделялось крайне мало внимания. И сейчас я об этом жалел.

Честно, мне почему-то казалось, что Кирилл был в хорошей спортивной форме для своей комплекции. Но выяснилось, что всё не так просто. Если общие нормативы давались мне легко, то специальные — настоящая жесть.

Бег на три тысячи метров с препятствиями.

Дистанция включала в себя преодоление тридцати пяти препятствий. Трасса была настоящим адом: ямы с водой и грязью, шестиметровые отвесные стены, верёвочные сетки, лестницы, которые раскачивались при каждом шаге, и даже магические барьеры, которые замедляли движение, если подойти к ним неправильно.

Стартовал в середине группы, стараясь сохранить силы для сложных участков. Первые препятствия дались относительно легко: я перепрыгнул через барьеры и прополз под сеткой, но уже к середине дистанции начал чувствовать усталость. Ноги горели, дыхание сбивалось, а впереди ещё стена.

Двухметровая отвесная преграда казалась непреодолимой. Я подбежал к ней, оттолкнулся изо всех сил и ухватился за край. Руки дрожали, но я заставил себя подтянуться и перевалиться через верх. Дальше была яма с грязью, в которой ноги вязли по колено. Выбраться из неё было трудно, но я не сдавался.

На последнем участке мне даже удалось обогнать нескольких студентов из соседней группы, которые уже выдохлись. Финишная прямая была уже близко, но тут поджидало последнее препятствие — магический барьер. Он замедлял движение, если подойти к нему неправильно. Я вспомнил, что говорилось о блуждающей «точке входа», поэтому как только подбежал, резко сменил траекторию. Барьер пропустил меня, и я рванул к финишу.

— Удовлетворительно, — сказал тренер, когда я, едва дыша, остановился перед ним. — Но если бы это был зачёт, Пестов, ты бы не сдал.

Борьба

Для получения зачёта по борьбе нужно было выстоять хотя бы в трёх из десяти боёв против соперников, выпавших по жребию. В пробных поединках мне удалось победить только в одном, и то по очкам. Я попросту измотал соперника, используя свою ловкость и выносливость.

Шанс всё же есть, но если буду так быстро выдыхаться, то не смогу провести и двух боёв.

Фехтование

Здесь у меня имелись только общие знания. Я мог держать шпагу, но движения были медленными и неуверенными. Преподаватель, увидев это, только покачал головой:

— Пестов, ты держишь шпагу, как перо. Это оружие, а не ручка для письма.

Но я уже знал, кто мне может помочь. Лиза!

После занятия подошёл к Мите:

— Слушай, ты можешь навести справки насчёт Елизаветы? Мне нужна её помощь, но она точно не согласится, если я не предложу что-то дельное взамен.

— О чём это ты? — ухмыльнулся Митя.

— Она же без пяти минут мастер фехтования, а это пятый уровень. Хочу, чтобы она согласилась поднатаскать меня.

— Попробую всё разузнать к началу следующей недели.

Стрельба

Про стрельбу я вообще молчу. Магические ружья были тяжёлыми, а мишени двигались так быстро, что я едва успевал прицелиться.

Одним словом, постараться мне придётся знатно, чтобы прорваться через зимнюю сессию, до которой оставалось всего четыре недели. Но я был готов к этому вызову. В конце концов, я не зря говорил, что фундамент будет крепким.

Уже вечером в субботу, после бега с препятствиями, я вышел из училища, намереваясь потратить весь завтрашний день на решение дел в семейной лаборатории.

Тело ныло от тренировок, каждая мышца напоминала о себе при малейшем движении. В руках у меня был только папин журнал с заметками — надежда на то, что я смогу разобраться в его исследованиях и, возможно, найти ключ к тому, что он так тщательно скрывал от остальных.

У дверей училища меня ждал слуга Потап. Он стоял рядом с каретой, запряжённой парой лошадей, и почтительно поклонился, когда я подошёл.

Опять лошади!

Нет, только не это.

— Добрый вечер, барин, — сказал слуга, открывая дверцу кареты.

— Спасибо, Потап, — пробормотал я, садясь внутрь.

Карета тронулась, и я почувствовал, как меня начинает подташнивать. Нет, меня не укачивало. Меня просто бесило это средство передвижения. Я ненавидел его всей душой.

— Не могу так больше! — вырвалось у меня, когда карета выехала за пределы академии и покатила по гладкой дороге.

Потап, сидевший на козлах, обернулся:

— Что-то не так, барин?

— Всё не так, Потап! — ответил я, глядя в окно. — Лошади, кареты… Бесят. Где отцовская машина?

— Так это, на территории алхимической лаборатории, — ответил Потап, слегка смутившись.

— Чего ты раньше-то не сказал?

— Так вы же всё в делах, да в делах, барин. Не до машин было.

— А как там самочувствие управляющего литейным цехом?

— Всё хорошо, ваша милость. На поправку пошёл. Сегодня его видел: по территории носится встревоженный, то ли что-то потерял, то ли на голову болезный стал, всё пытается вырваться за забор. Говорит, важные новости у него. Но братья Гурьевы его не пустили, а то вдруг опять на него покушение совершат. Так что ждут они вас.

— Чего ты молчал, Потап? Тогда первым делом в лабораторию!

— Может, лучше уже поутру? — с надеждой в голосе поинтересовался он. — А то пока приедем, считай, ночь уже будет. Да и матушка с сестрой, поди, соскучались.

— Нет, правь сначала в лабораторию. Отосплюсь потом в академии.

— Но, барин…

— Гони давай!