Хозяин антимагии

Глава 23

Я откинулся на спинку стула, скрестив руки.

— Нет.

Амат замер. Его широкие плечи напряглись, пальцы сжались в кулаки.

— Ты даже не подумал, — прошипел он.

— Подумал. Ответ нет! — твёрдо сказал я.

Заметил, как зрачок в здоровом глазу одногруппника внезапно сузился, будто реагируя на вспышку света. Он на меня смотрел словно секач, который уже принял решение убить. Тело ещё неподвижно, голова чуть наклонена вперёд, а в глазах вся неотвратимость смертельного броска.

Отвёртка лежала в десяти сантиметрах от руки. Я было потянулся к ней, но вдруг остановился.

Зачем?

В отличие от прошлых раз, у меня теперь не было в кармане антимагического вещества. Магический источник полон, и он почти достиг объёма, доступного на первой ступени владения земляной магией.

А значит…

Амат рванул вперёд. Его кулак, размером с половину моей головы, летел прямо в лицо.

Я успел.

Земля!

Пол под Жиминым вздрогнул. Каменные плиты треснули, и из щелей вырвались серые щупальца: сперва обвили его сапоги, потом с хрустом сомкнулись вокруг лодыжек.

Амат осел как подрубленная сосна.

— Чёрт! — он рванулся, но камень держал ноги мёртвой хваткой.

Я встал со стула, чувствуя лёгкую дрожь в ногах.

Крепче.

Новые слои камня поползли вверх и как лава охватили бёдра, живот, сдавили грудь. Через десять секунд передо мной стояла статуя, только голова и часть правой руки торчали из серого кокона.

Амат скрипел зубами.

— Мразь! Отпусти! Я тебя убью!

Подошёл ближе, заглянул в его единственный глаз, второй ещё был под повязкой и заживал.

— Ну что, богатырь? — спокойно спросил я. — Говорить будем по-хорошему, или ещё камней добавить?

Он громко засопел, ноздри раздулись. Амат поднял голову и плюнул прямо мне в лицо.

Я медленно вытер щёку рукавом.

— Ладно. Значит, добавить.

Сделал пасс рукой, и толщина каменного слоя на теле соседа увеличилась.

Понял, что разговора сейчас не получится, надо дать собеседнику остыть и самому успокоиться.

Развернулся к тумбочке, где стоял чайник. Вода в нём была холодная, но для магии земли это не проблема.

Полминуты, и над чайником уже клубился пар.

Амат наблюдал за мной с немым возмущением, потом с удивлением.

— Как ты это провернул? Это невозможно сделать магией земли.

— Ну я же делаю, — усмехнулся в ответ.

— Но как?

— А по-твоему нагреть пищу или вскипятить воду может только маг-огневик?

— Да, только огненный маг, — уверенно ответил Амат.

Я невольно улыбнулся.

Приложив базовые знания физики к местной магии, я понял, что вскипятить воду можно любой из четырёх стихий: нужно лишь правильно обойти законы, принятые магами.

Вода — достаточно нарушить водородные связи между молекулами, заставив их яростно тереться друг о друга, будто разгорячённые кони в узком стойле. Энергия трения превращалась в тепло, заставляя воду кипеть без единой искры.

Земля — чайник стоял на каменной подставке. Нужно магически раскачать кристаллическую решётку металлического сосуда, заставив его атомы вибрировать как разъярённый рой пчёл. Меньше чем через минуту дно раскалялось докрасна, передавая жар воде. Принцип как в индукционной печи, только вместо электричества магический импульс.

Воздух — можно сжать атмосферу внутри сосуда, уплотняя молекулы газа. Чем теснее там становилось, тем яростнее они сталкивались, словно толпа пассажиров на станции метро в час пик.

Огонь — тут всё просто. Прямое тепловое воздействие. Но и его я бы модернизировал. Можно заставить молекулы воды поглощать магическую энергию нагрева, пока кинетическая энергия не достигнет точки кипения.

Каждый метод был в теории хорош, но испробовать на практике я мог только один, ведь результат-то в любом случае кипяток для чая, добытый вопреки всем канонам здешней магии.

Невольно улыбнулся заблуждению Жимина.

— А я вот маг земли и всего на первом уровне.

— Но как?

— Если бы у меня тогда на практике или в больнице не было с собой антимагического вещества, то я бы давно так с тобой поговорил.

На глаз насыпал в чайник заварки из банки и достал из тумбочки чашки.

Каменный кокон слегка затрещал — Амат попытался разорвать его, но безуспешно.

Пар поднимался спиралями над фарфоровой чашкой, когда я неспешно наливал кипяток. Аромат смородинового листа заполнил комнату, создавая абсурдный контраст с ситуацией.

— Расслабься, — сказал я почти ласково, — без магии ты отсюда не выберешься. А инициация, если я не ошибаюсь, ещё впереди? — я демонстративно потянул носом аромат чая. — Мы же культурные люди. Не откажешься от чашечки?

Зрачок Жимина сузился до щёлочки. Губы дрогнули, обнажая сцепленные зубы.

— Отпусти! И я ограничусь только твоей головой, — прошипел Амат.

Я рассмеялся, специально чуть громче, чем следовало.

— Ох уж эти твои шуточки! — подошёл ближе, намеренно небрежно держа две чашки. Поднёс одну к его сжатым губам. — Пей, пока горячий.

Пар ударил ему в ноздри, заставив рефлекторно сглотнуть. Глаза Амата на мгновение расширились от досады.

— Ну вот, — я отставил чашку, — теперь ты мой пленник, или всё же хочешь быть гостем?

Жимин опять громко засопел.

— Мне вот приятнее принимать гостя, чем держать узника. Ты же не хочешь им быть, правда?

Парень продолжал громко сопеть.

— Если не против, буду считать тебя своим гостем. Проявив хорошие манеры, ты должен рассказать что-нибудь интересное. Как раз хочу узнать, зачем ты хотел убить меня на практикуме?

Тишина растянулась ровно на пятьдесят три секунды, я считал. Затем Амат шумно выдохнул, и вдруг с него словно сняли маску. Взгляд, ещё минуту назад полный ярости, стал холодным и каким-то другим. Старше. Как тогда в кабинете у нового ректора.

— Красновы хотят тебя убить, — голос его звучал ровно, словно у диктора новостей. — Ты встал у них на пути. А эта семья не терпит препятствий.

— Откуда знаешь? — мои пальцы до боли сжали ушко чашки, так что оно оторвалось, и сосуд разбился о каменные плиты пола.

Уголок его губ дёрнулся в подобии улыбки, но взгляд оставался пустым.

— Потому что видел, до чего доводит подобных людей жадность. А ты заставил их впервые за десятилетия почувствовать убытки.

Он немного повернул голову, и свет лампы упал на шрам над глазом — тот самый, что я оставил магическим микроскопом. Но сейчас это выглядело… странно.

Почему он не залечил его?

Граф Дубин не просто так возглавлял медицинский факультет. Этот человек мог за две минуты стереть с тела следы ожогов третьей степени, а переломы заживлял быстрее, чем обычный человек успевал вскрикнуть от боли. Но шрам над глазом Амата — обычную, в общем-то, царапину, хоть и от магического микроскопа, он почему-то оставил.

Я помню, как в тот день ко мне в больничную палату ворвался Вениамин Олегович: глаза горели, а руки светились лечебной магией. Казалось, он готов допрашивать меня до посинения. Но в тот момент, когда его взгляд упал на моё лицо, что-то изменилось.

— А… Это вы, — сказал он вдруг, и магическое свечение вокруг пальцев тут же погасло.

Видно, узнал, ведь пару месяцев назад он приезжал на производство и лечил моего вассала Петра Бадаева. Я тогда лично заплатил Дубину крупную сумму денег и пообещал пожизненную скидку на продукцию моей алхимической мануфактуры.

Видимо, узнав во мне владельца производства, граф решил, что некоторые вопросы лучше не задавать. Особенно если хочешь сохранить скидку и выгодное сотрудничество за процент от продаж. После этого он как-то резко потерял интерес к нашему с сокурсником конфликту.

Жимин тем временим откашлялся.

— Мой род в долгу перед Красновыми, — глухо сказал Амат, прервав мои размышления. — Если бы я отказался, пострадала бы семья. Но теперь долг выплачен.

Я взял другую кружку и налил новую порцию напитка. Неспешно подошёл к стулу и сел.

— С чего мне тебе верить?

— С того, что Иван трижды пытался меня убить, — Амат оскалился. — Первый раз, когда подмешал снотворного и натравил на нас муравьидов. Второй, когда я не смог прикончить тебя на склоне. Третий сегодня ночью, когда я отказался идти к тебе, чтобы убить. Долг выплачен. И как только закончится этот курс…

Он не договорил, но по тому, как надулись вены на его лице, всё было ясно.

— Убьёшь его? Как меня сейчас, да? — рассмеялся я.

Но смех застрял в горле. В единственном глазу молодого человека не было ни злобы, ни горячки, только холодная, отточенная годами решимость. Ведь он действительно сделает это.

— Тогда почему ты сейчас хотел меня убить?

Амат попробовал двинуться, камень вокруг него затрещал, но не рассыпался.

— Потому что твоё антивещество убьёт магию! — голос Амата гремел. — Сначала его будут продавать за мешки золота как редкое чудо, диковинку для богатых. Потом начнут лить в клинки и доспехи для армии. А затем… — его дыхание прервалось, словно он увидел кошмар. — Затем его станут сыпать в колодцы, замешивать в кирпичи домов, вплавлять в рельсы железных дорог. Через десять лет магия станет роскошью. Через двадцать — сказкой. А через пятьдесят…

Он замолчал, но я уже видел это в его взгляде. Пустота.

Я медленно прищурился, вглядываясь в лицо одногруппника.

— Ты говоришь так, будто уже видел подобный мир. Будто стоял среди его руин.

Он дрогнул. Почти незаметно, но я уловил это.

— Я… — голос его сорвался.

— Ты ошибаешься, — подчёркнуто спокойно перебил я. — Род Императора владеет единственной шахтой антимагического металла. Двести лет его добывают там. Двести лет куют из него латы для гусар — и что? Магия никуда не делась.

Парень резко вскинул голову, а взгляд его замер.

— Ты думаешь, они используют его в полную силу? — наконец прошипел он. — Император боится своего же оружия. Он дозирует его, как яд. Но ты… ты откроешь шлюзы. Ты дашь его всем.

Тишина повисла между нами, густая, как смог.

Встал со стула и подошёл к нему ближе.

— Ты знаешь то, чего не знал даже мой отец. Говоришь терминами, которых нет ни в одном трактате, — мои глаза упали на шрам, пересекающий его бровь. — И эта отметина. Ты оставил её нарочно, да? Чтобы не забыть, кто ты есть на самом деле.

Амат замер.

— Ты попаданец! — прямо сказал я.

Он отпрянул как от удара.

— Что? Нет! — выпалил на одном дыхании Жимин.

— Лжёшь. Ты не должен знать этого слова, но знаешь его значение, вот и испугался, — я встал вплотную к нему. — Кто ты?

Тень пробежала по лицу Амата. Он закрыл единственный глаз, словно собираясь с мыслями, а когда открыл его, в зрачке снова горел холодный огонь.

— Я Влансендур Великолепный. Я умер в возрасте трёхсот лет, — его голос звучал теперь глубже, с непривычными интонациями. — Мой магический мир погиб из-за этого вещества. Мы его называли антимагическим веществом или пеплом богов.

Почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

— Докажи, — вырвалось у меня.

— А тебе не кажется, что я слишком мудр для громилы восемнадцати лет?

— Это ничего не доказывает.

— В твоём роду наверняка есть легенда о славном предке, который был настолько могущественен, что мог заставить материки сдвинуться воедино, — сосед наклонился вперёд, насколько позволял камень. — А потом что с ним случилось? Он потерял дар?

Я ощутил, как похолодели кончики пальцев. Эта история о Земляном Олеге была записана в родовом журнале, который никогда не читал никто посторонний. Он был самым могущественным магом земли в империи, но стоило ему только найти шахту с антимагической рудой, доставшуюся после изгнания Императору, как Олег потерял магию, сила оставила его.

— Ты не можешь знать этого…

— Могу. Потому что я видел, как это начиналось, — с ледяной убеждённостью в голосе сказал Амат. — Сначала артефакты. Потом броня для солдат. А потом…

Он замолчал. По его лицу впервые пробежала тень настоящего страха.

— Потом магия умерла. А вместе с ней весь магический мир.

Я поднял чашку ко рту, но рука слегка дрожала, и чай чуть не вылился из переполненного сосуда.

Прогресс или гибель?

Губы сами сложились в горькую усмешку.

Как знаком этот спор.

Вспомнились истории из учебников моего мира.

Луддиты — участники стихийных протестов первой четверти девятнадцатого века против внедрения машин в ходе промышленной революции в Англии. Они ломали станки, крича, что машины отнимут хлеб! А теперь? Без этих машин половина человечества умерла бы с голоду.

Первый ядерный реактор. Учёные в сороковые годы всерьёз боялись, что цепная реакция подожжёт атмосферу. Но рискнули и получили энергию на века.

Железные дороги. Врачи девятнадцатого века клялись, что скорость вызовет у пассажиров контузию мозга. Но потом поезда стали носиться с немыслимыми скоростями, перевозя миллионы пассажиров, а люди в них спят, едят, смеются.

Эфирный наркоз. Церковь клеймила первых хирургов, что они экспериментируют над душой! А теперь? Операция без анестезии это варварство из средневековых хроник.

Вздохнул, глядя на Амата.

— Каждый научный прорыв начинался со страха. С криков, что мир рухнет. Но если бы человечество остановилось перед каждым «а вдруг?»… — я поставил чашку на стол и сел. — Мы бы до сих пор грелись у костров в пещерах, дрожа от страха перед молнией.

Долгая минута молчания.

Я посмотрел на свои ладони.

Прогресс не остановить, его можно только направить.

Так что же теперь?

Бежать от антимагии, как луддиты от станков? Или… попробовать укротить её, как атом?

Прогресс или гибель? В голове вновь пронёсся этот страшный вопрос.

Мысли путались.

А если этот раз — исключение?

С одной стороны, все великие открытия встречали сопротивление.

С другой — что если антимагия действительно окажется тем редким случаем, когда страх оправдан?

Что если она действительно уничтожит магию — основу этого мира?

Но как проверить?

Слепо положиться на слова незнакомца?

Или рискнуть, как рисковали все великие учёные?

Мой взгляд упал на микроскоп, лежащий разобранным на столе. Отец верил в это исследование, но он не знал того, что знает Влансендур.

Амат наблюдал за мной, его единственный глаз сверлил насквозь, словно пытаясь прочитать мысли.

— Ты думаешь, что я похож на тех фанатиков, которые сжигали первых алхимиков за дьявольские зелья? — спросил я наконец.

— Нет. Ты хуже, — печально сказал он. — Ты умён, а значит, найдёшь способ оправдать любые свои действия. Даже зная, к чему они приведут.

Густая тишина повисла между нами. Где-то за окном кричали чайки, а по коридору общежития топали студенты, возвращающиеся с занятий. Обычный день в академии. Вот только в этой комнате решалась судьба магии.

Откинулся на спинку стула, задумчиво смотря на нового соседа.

Щёлкнул пальцами.

Каменный кокон рассыпался в песок.

Амат пошатнулся, но удержался на ногах. Он молча потирал запястья, где остались красные следы от камня.

Я медленно поднялся со стула, ощущая тяжесть принятого решения. Шаг. Ещё шаг.

— Договорились, — сказал я, первым нарушив тишину, и протянул ему руку.

Жимин замер. Его глаз метнулся от моего лица к ладони, потом опять к лицу, выискивая подвох.

— Ты помогаешь мне разобраться в антимагическом веществе, — чётко чеканя каждое слово, произнёс я, не отводя взгляда, — а я поразмышляю над твоими словами.

Он на мгновение задумался, но потом сразу кивнул, и в его взгляде читалось понимание.

— Ты же отдаёшь себе отчёт в том, что это не конец нашего спора, а только начало.

Я кивнул. Не в знак согласия, а как признание факта.

Амат медленно протянул руку. Его пальцы сжали мои крепко, почти до боли. Это было не просто рукопожатие. Клятва. Вызов. Договор, не скреплённый чернилами.

— Теперь у нас с тобой есть общий враг, Краснов, который уже пытался стереть нас обоих с доски.

— И общая цель: понять правду об антимагии, — добавил я, чувствуя, как что-то произошло между нами. Не дружба. Не доверие. Просто временное совпадение маршрутов двух охотников, вот только методы у нас разные.