Хозяин антимагии

Глава 21

Амат

Я узнал ребят, даже что-то смутно помнил о них, но решил изобразить небольшую амнезию, для моего состояния это было вполне естественно.

— Так значит, я тут уже три дня отсыпаюсь? — спросил их, делая вид, что с трудом вспоминаю детали.

Глеб горячо воскликнул:

— Ты не отсыпался, а в коме был! Мы уж думали…

Коля перебил его с хитрой ухмылкой:

— Думали, освободилось место в сборной. Ну так, на всякий случай, мы уже начали готовиться к весенним соревнованиям.

— Ах вы гады! Только я в больничку, а вы сразу на моё место? — театрально возмутился я.

— Ну а что, жизнь продолжается. Хотя… — он осёкся, бросив взгляд на повязку на моём глазу.

— Хотя что? — нажал я.

Он честно признался:

— Хотя без тебя против военной Новогородской академии делать нечего. Ты же знаешь, у них там этот… как его… ну, в общем, монстр в тяжёлом весе.

— Так может, мне ещё месяцок поваляться? — пошутил, наблюдая, как на лицах ребят отражается внутренняя борьба дружеских чувств и спортивных амбиций.

Староста Маша всё это время вертелась рядом, то поправляя мою подушку, то якобы случайно касаясь руки. Попытки привлечь моё внимание раз за разом натыкались на равнодушие, и она не выдержала:

— Амат, ты себя нормально чувствуешь? — наклонилась она так близко, что её цветочные духи с нотками лаванды ударили мне в нос.

— Вполне, — сухо ответил я, демонстративно отворачиваясь к Мите.

Маша замерла, её губы дрогнули:

— Ну и ладно! Я вообще только из вежливости! — с этими словами она с грохотом отодвинула стул и выбежала прочь из палаты.

Коля присвистнул.

— Ну ты даёшь. Старосту-то за что? — недовольно буркнул он, но объяснять не пришлось.

Меня выручил новенький, Митя, который буквально впрыгнул в разговор, чтобы поделиться новостями.

— Вы слышали? Сегодня в Новоархангельск прибыл сам адмирал Киров! Бывший президент Адмиралтейств-коллегий! Говорят, он возглавит нашу академию!

Я сначала не понял, зачем мне эта информация, но память Амата тут же услужливо подсказала: род Жиминых служил под началом Кирова. Взгляд сам собой потянулся к стоящим в дверях старшекурсникам. Теперь всё встало на свои места: эта новость была куда важнее, чем я думал.

На лице Ивана читалось нетерпение. Пора было закругляться.

— Ребята, мне надо отдохнуть, — сказал я, делая усталое лицо. — Заходите завтра.

Они переглянулись, но спорить не стали. Глеб хлопнул меня по плечу. Николай кивнул, а Митя с нетерпением выскочил из палаты первым, даже не попрощавшись. Дверь за ними закрылась с тихим щелчком.

Не прошло и минуты, как она снова распахнулась, на этот раз для Ивана Краснова и его шестёрок. Они ввалились в палату с важностью настоящих телохранителей и принялись обыскивать помещение с методичностью сыскных псов. Проверили шкаф, заглянули в тумбочку, даже под кровать умудрились залезть.

— Утку проверьте, — не удержался я. — Вдруг там шпион сидит?

Иван проигнорировал шутку. Его взгляд скользнул по пустой палате.

— Куда они ушли? — спросил он у стоящего около двери парня.

— Походу, к своему однокурснику Кириллу, в соседнюю палату, — ответил тот шёпотом заговорщика.

Иван небрежно махнул рукой, и его люди вышли, прихватив мою сиделку, которая только и успела бросить испуганный взгляд. Дверь закрылась, и мы остались один на один.

Он подошёл к кровати. С каменным лицом и уложенными лаком волосами, что выглядело вполне презентабельно. Но стоило парню заговорить, как становилось ясно: перед тобой типичный душный тип.

— Ну что же ты, Амат, — начал он, — не думал, что ты настолько ненадёжный. По-моему, ты не закончил дело, за которое взялся.

Я сделал наигранно-растерянное лицо.

— Прости, а ты кто?

— Э… — он замер, ошарашенный.

— Врач сказал, что у меня временная амнезия, — продолжил я, хотя прекрасно всё вспомнил.

— Я тебе сейчас устрою амнезию, — злобно прошипел Иван, делая шаг вперёд.

Для него Амат был всего лишь расходным материалом, пешкой, которую можно подставить, чтобы не бросать тень на свою репутацию. Но что такого сделал Кирилл? Неужели в этом мире деньги значат так много?

Да, как ни странно, нападение монстров было покушением. Притом тщательно спланированным. Тот студент, что мог отбиться, дрыхнет без задних ног, вырубленный снотворным, подмешанным во флягу с водой. Второй же — хлюпик, который каким-то чудом умудрился отбиться от одного монстра и спасти при этом Амата, разбудив его. А, ну да, ещё артефакты тревоги, которые, походу, специально были с низким зарядом.

Со стороны должно было выглядеть как чистая случайность: два трупа, три недобитых муравьида, отделившихся от группы с доминантным фертидом. Возможно, но маловероятно. Мой многовековой опыт подсказывал: без магии контроля над тварями не обошлось. А память Амата добавляла: такие маги в этом мире были очень редки, а их услуги стоили бешеных денег.

Что касается второго покушения на склоне.

Амат — сволочь!

Да, он был загнан в угол.

Он находился под жёстким прессингом, боялся за свою семью.

Род Жиминых обязан роду Красновых. Хотя никакой вассальной зависимости не было, но долг нужно отдавать. Что же делать, если это выпало именно на долю Амата, а не отца или старших братьев, такое случается.

Долг рода — святое, с этим ничего не поделаешь.

То что Иван просчитался, не учтя защитные артефакты Кирилла, — исключительно его вина.

Имея трёхсотлетний опыт магической практики, легко восстановил картину событий. После того как Амат получил от Кирилла отпор, кто-то применил магию паралича — технику, доступную в этом мире магам жизни выше третьего уровня. Я помнил эти ощущения: ноги свело судорогой, тело по инерции рухнуло вперёд, увлекая за собой Кирилла.

Дальше провал в памяти. Возможно, удар головой о камни. Видимо, именно в этот момент душа Амата покинула тело, а я занял его место.

Итого. Два покушения на Пестова, и в обоих случаях второй жертвой должен был стать Амат. По-моему, это уже слишком.

Терпеливо ждал, пока Краснов подойдёт вплотную, чтобы произнести свою пафосную тираду.

В последний момент резко схватил его левой рукой за рукав, грубо дёрнул на себя и со всей дури врезал правой по физиономии.

Ивана отнесло к креслу, которое разлетелось в щепки под его весом. Было приятно услышать хруст дерева и его вопли.

Краснов что-то хрипел, вероятно пытаясь позвать своих шестёрок.

Я вскочил с кровати и с размаху пнул его босой ногой, но тут же пожалел об этом: боль от удара пронзила меня, но адреналин перебил всё.

Правый хук в челюсть.

Левый — в солнечное сплетение.

Ещё удар, ещё.

Костяшки на руках горели, но я не останавливался.

Вдруг что-то тяжёлое обрушилось мне на спину.

Ещё удар.

Оглянулся: двое подпевал стояли со сломанными об мою спину стульями. В руках у них остались только жалкие обломки ножек.

Я бесился.

Эта мелкая шушера выводила меня из себя. Наверное, сказывались юношеские гормоны нового тела.

Один из приспешников замахнулся ножкой стула. Я автоматически встал в боевую стойку — тело само вспомнило тренировки.

Блок, уклон, точный удар в подбородок. Шестёрка Краснова рухнул как подкошенный.

Второй попытался напасть сзади. Я развернулся, схватил его за шиворот и вышвырнул из палаты, как назойливого щенка.

Тело послушно откликалось на команды, силы в нём было хоть отбавляй.

Развернулся к Ивану, собираясь тем же манером выкинуть и его.

Надеялся, что он наконец-то поймёт намёк и отстанет от меня и моего рода. Но нет, в его глазах читалась тупая, животная злоба. Закоренелый дебил.

В этот момент в дверях появился ещё один из их шайки.

Высокий жилистый парень с холодными глазами. Именно он, как я сразу понял, был тем магом жизни, что парализовал Амата на склоне, но он не был студентом, а носил форму медицинского работника.

Парень в халате поднял руку, и знакомое ощущение сковало моё тело.

Мурашки побежали по коже, мышцы одеревенели. Я не мог пошевелиться, не мог открыть рот. Даже дышать стало невозможно, мою грудную клетку будто кто-то зажал в больших тисках.

Я видел, как Иван вытирал кровь с лица, поднимаясь с пола. Его лицо исказила гримаса ненависти.

— Вот и поговорили, — хрипло произнёс он, замахиваясь для удара.

А я мог только стоять, парализованный, наблюдая, как его кулак летит мне в лицо.

Потом ещё раз и ещё.

Выплеснув эмоции, Краснов лениво махнул рукой. Парень в дверях ослабил магическую хватку, и я жадно глотнул воздух, как рыба, выброшенная на берег.

Лёгкие словно обожгло от первого вздоха, грудь вздымалась вновь и вновь, пытаясь наверстать упущенное. Но тело по-прежнему оставалось скованным. Я застыл в нелепой позе, с рукой, протянутой для захвата Ивана.

— Прощу тебя за эту дерзость, хоть и не стоило, — слащаво проговорил Иван, поправляя мятую рубашку. — Так что давай ты будешь повежливее.

— Чмо! — выдохнул я, чувствуя, как слюна смешалась с кровью из разбитой губы.

Его лицо исказила ухмылка.

— Кто как об-зы-ва-ет-ся, тот так и на-зы-ва-ет-ся, — он умышленно растягивал слова, давая мне отдышаться.

Иван снова подал знак, и невидимые тиски опять сдавили грудь. Воздуха не хватало, в глазах поплыли чёрные пятна. Сквозь звон в ушах я думал о том, какую же услугу оказали эти ублюдки семье Жиминых, что мы оказались в таком долгу.

Странно. Я уже мысленно называл их «моей семьёй».

Слияние с Аматом шло полным ходом: его воспоминания и привязанности становились моими. Ещё немного, и великий Влансендур окончательно растворится в этом восемнадцатилетнем теле с его буйными гормонами и вспышками ярости.

Когда Иван снова позволил мне дышать, я хрипло спросил:

— Что тебе от меня надо, Краснов? Ты намёков вообще не понимаешь?

— Мне нужно, чтобы ты доделал начатое. Твой недобитыш в соседней палате. Завтра утром его выпишут, поторопись, — ответил он, демонстративно проигнорировав второй вопрос.

— Даже не собираюсь, — я оскалился, чувствуя, как адреналин снова закипает в крови.

Убивать по прихоти каких-то выродков?

Это тело теперь моё, и жить оно будет по моим правилам. То, что творил Амат до меня, уже история.

Краснов медленно обвёл языком губы, как змея перед укусом.

— Последствия могут отразиться на твоей семье, — он сделал театральную паузу. — Очень печальные последствия. Твои сестрёнки такие очаровательные, а мама всё время одна, пока мужская часть рода Жиминых служит империи…

В груди что-то ёкнуло. Я почувствовал, что чужая, но уже такая родная любовь к этим людям смешалась с ледяным страхом.

Мысленно представил, как натягиваю его мерзкую улыбку ему же на задницу. Только дай освободиться.

— Я считаю, что долг выплачен, — ответил ему намеренно медленно. — У тебя было две попытки убить Кирилла. Оба раза я был на волоске от смерти. Это твоих рук дело, да?

— Как ты смеешь! — Иван аж подпрыгнул от возмущения.

— В конце года, после экзаменов, я формально перейду на последний курс. А ты ещё будешь числиться на нём, — я наклонился вперёд, насколько позволяла магическая хватка. — Знаешь, что это значит?

Он невольно мотнул головой.

— Это значит, — я оскалился в самой нежной улыбке, какую только мог изобразить, — что я смогу вызвать тебя на дуэль. И знаешь что? Я тебя убью. Медленно. Болезненно. И с огромным удовольствием.

Лицо Ивана резко побагровело, словно его ошпарили кипятком. Глаза налились кровью, превратившись в две узкие щёлочки.

— Ну это мы ещё посмотрим! — голос парня внезапно сорвался на визгливый писк, как у затравленного грызуна.

В тот же миг перехватило дыхание. Он снова приказал своему подручному перекрыть мне кислород. Сам же подошёл вплотную, уставившись мне в глаза с немым бешенством. Его горячее дыхание пахло мятными леденцами и чем-то прогорклым.

Минуты тянулись мучительно долго. В ушах зашумело, перед глазами поплыли тёмные пятна. Я бы уже давно рухнул без сознания, но всё тело окаменело, словно я древний Колосс. Губы онемели, язык прилип к нёбу.

Где-то вдали хлопнула дверь, и в глазах Ивана мелькнуло что-то похожее на осознание. Он облизнул губы.

— А может, мне самому сегодня навестить твоего горе-соседа по больничке? — его голос дрожал от сдерживаемой ярости. — За тебя закончить начатое.

Не сводя с меня безумного взгляда, он начал пятиться к двери, как краб. Только когда его фигура скрылась в проёме, невидимые тиски наконец разжались.

Воздух ворвался в лёгкие с хриплым всхлипом.

Тело размякло, и я рухнул на пол как мешок с костями. Колени предательски дрожали, когда я, цепляясь за край кровати, поднялся на ноги. Головокружение медленно отступало, оставляя после себя металлический привкус во рту.

Добравшись до двери, я выглянул в коридор. В полумраке у стены лежала без сознания Люда, её халат съехал, обнажив бледное плечо.

Опустился рядом, аккуратно приподнял голову девушки и похлопал по щекам.

— Люда. Людмила. Людочка.

Она застонала, заморгала мокрыми ресницами. Помог ей подняться, чувствуя, как её пальцы судорожно впиваются в мою руку.

— Что случилось?

— Вам стало плохо, — соврал я, придерживая её за локоть. — Может, давление упало?

Прошло два часа.

Ничто в палате уже не напоминало о недавней стычке. Рабочие оперативно заменили сломанную мебель и сделали уборку, даже следов крови на полу не осталось.

Я восседал в новом кожаном кресле, смакуя ароматный чай с мёдом. Рядом на подносе лежали душистые пряники с корицей.

Людмила, уже пришедшая в себя, суетилась вокруг, поправляя подушки и бесконечно что-то рассказывая.

— А в Новоархангельске теперь новый комендантский час, — её голос звенел как весенний ручей. — Говорят, из-за тех ужасных нападений в пригороде.

Я кивал, делая вид, что внимательно слушаю, но сам думал о другом. Каждая её фраза, каждое случайно обронённое слово складывались в мозаику этого нового мира — мира, где мне предстояло выжить, и, возможно, найти своё место.

Пряник таял во рту, оставляя сладкое послевкусие. Чай уже остыл, но я всё ещё держал чашку в руках, наслаждаясь её теплом.

За окном сгущались сумерки.

Всю ночь я пролежал настороже, прислушиваясь к каждому шороху. В палате было тихо, звучало лишь размеренное дыхание Людмилы.

Когда первые лучи солнца начали пробиваться сквозь шторы, я уловил подозрительные звуки из коридора.

Босые ноги бесшумно коснулись холодного пола. На цыпочках я подкрался к двери, прижав ухо к деревянной поверхности.

Шаги. Шёпот.

Нет, это не ко мне.

Шум доносился из соседней палаты.

Ну вот и встреча!

Я осторожно приоткрыл дверь. Картина открылась как в театре: шестёрки Краснова уже входили в палату к Кириллу, а сам Иван стоял в дверях, наблюдая за происходящим.

Он был беспечен. Не оглядывался. Весь его вид излучал сладострастное ожидание убийства.

Ну и дурак!

Я распахнул дверь одним резким движением.

Бум!

Мой кулак со всей силы врезался в челюсть Ивана. Всего двенадцать часов прошло с нашей последней встречи, а я уже снова бил его по лицу.

Тем временем в палате трое убивали Кирилла: двое фиксировали, третий душил.

Непорядок!

Я влетел внутрь, схватил ближайшего и швырнул его в дверь. Заметил, что этого я не видел вчера, новенький.

Оставшиеся двое смотрели на меня округлившимися глазами. Они уже понимали, что их ждёт.

Следующая секунда — и голова душителя со звоном врезалась в стену.

Последний замер, отступая за кровать. Он колебался, потом рванул к выходу.

Кирилл начал откашливаться, хватая ртом воздух.

Я тем временем отшвырнул к двери того, кто только что украшал стену.

И тут увидел Ивана. Он стоял в дверях, ухмыляясь. На его шее болтался уже покрасневший, отработавший своё защитный амулет от физических воздействий.

Эти амулеты не прижились ни в армии, ни среди гражданских. Причин три: одноразовость, гиперчувствительность (срабатывал даже от дружеского похлопывания) и баснословная цена. Только богатые бездельники могли позволить себе такую роскошь.

Ну что ж, теперь у тебя его нет.

Я приготовился к следующей атаке, встав в боевую стойку.

Но тут новичок удивил меня. Кончики его пальцев засветились знакомым сиянием.

«Магия огня», — пронеслось в голове.

Фаербол с шипением вырвался из его ладоней.

Я инстинктивно схватил первый попавшийся предмет — железный поднос с графином — и швырнул навстречу.

Огненный шар пронзил металл, оставив идеально круглое отверстие с раскалёнными краями. Но не долетев метра до Кирилла, он бесследно исчез.

— Дурак, у него защита от магии! — завопил Иван. — Мочи громилу!

Волосы у меня на затылке встали дыбом.

Я не хотел умирать снова.

Тело само рвануло вперёд, но новичок уже заносил руки для нового заклинания. Я понял: сейчас будет больно, очень больно.

Рванул вперёд, зубы были стиснуты до боли, каждый мускул напряжён.

Опыт шептал, что без защиты это самоубийство, не успею преодолеть расстояние, но адреналин кричал: «Попробуй!»

Внезапно чья-то рука вцепилась мне в запястье.

Оглянулся: это Кирилл, а его лицо искажено немым криком. Губы шевелились, но вместо слов вырывался лишь хриплый шёпот, как у рыбы, выброшенной на берег. Его взгляд был прикован к чему-то позади меня.

Развернулся и увидел. Огненный шар, раскалённый докрасна, уже в сантиметрах от моего лица.

Воздух вокруг него дрожал от жара.

В тот миг я ощутил странное спокойствие: мозг, отказываясь верить в неизбежное, замедлил время.

Опять умирать? Так скоро?

Но…

Шар вдруг рассыпался искрами, будто ударился о невидимую стену.

Я моргнул — перед глазами ещё плясали оранжевые пятна.

Маг, бледный от ярости, запустил ещё три фаербола подряд. И тогда я разглядел каждый шар. Они сталкивались с чем-то в полуметре от меня, оставляя в воздухе лишь дрожащий оранжевый контур.

Иван присоединился, его водяные кнуты бились о барьер, рассыпаясь миллионами брызг. Щит светлел с каждым ударом, но держался.

Я замер, не веря глазам.

Такой уровень защиты.

В моём мире это требовало десятилетий тренировок. А этому парню сколько? Восемнадцать? И всего пара месяцев с момента инициации?

Что-то щёлкнуло в памяти.

Нет, не может быть…

Мысль обожгла, как тот самый несостоявшийся фаербол.

Противники отступили. Их взгляды метались между мной и Кириллом, в глазах читалось осознание, что магия бесполезна, а против моих кулаков они уже проиграли.

Через минуту коридор опустел.

А я все стоял, впиваясь пальцами в край кровати, боясь даже думать дальше. Потому что если моя догадка верна…

Кирилл откашлялся.

— Интересно у нас с тобой получается, — хрипло, с едва уловимой иронией сказал он, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Я тебя спасаю, потом ты меня. Ты пытаешься меня убить, я тоже не отстаю. А сейчас… — он сделал паузу, переводя дыхание, — ты меня спас, но и я тебя вроде как прикрыл.

Я машинально кивнул, мысли вихрем крутились в голове

— Да, интересно.

Он вдруг оживился, его пальцы сжали край одеяла.

— Хотя нет! Ты всё же должен мне одно спасение.

— Какое? — я поднял бровь.

— На обрыве, — его глаза сузились, будто вглядываясь в воспоминание, — когда ты на меня свалился, мы полетели в пропасть. Но я зацепился и каким-то чудом удержал тебя. Потом пришла помощь.

Мои пальцы непроизвольно сжались. Время узнать правду.

— Покажи мне свой амулет защиты.

Кирилл резко отпрянул, словно ошпаренный.

— Нет! — его голос дрогнул, но звучал твёрдо. Пестов съёжился, будто пытаясь стать меньше.

Я наклонился ближе.

— Почему?

— Это семейная реликвия. Не буду показывать. Не обязан. Нет! — Каждое слово давалось ему с усилием, губы подрагивали.

Тихий скрежет раздался под одеялом — он за что-то ухватился там. Я действовал молниеносно: рванул одеяло на себя, и в моей ладони оказалась странная конструкция. Это была стеклянная колба с чёрной пульсирующей субстанцией, к которой шнурком привязан магический кристалл.

Сердце заколотилось как бешеное. Вот оно!

Вот для чего я появился в этом мире!

Моя задача — не допустить распространения вещества, которое убило магию в моём мире.

Моя цель — спасти этот мир.

Я начал отвязывать магический кристалл от колбы.

Кирилл ахнул, его лицо исказил ужас.

Без магической подпитки антимагическое вещество скоро распадётся.

— Что ты делаешь⁈ — его крик был пронзительным, как у раненого зверя. — Отдай! ОТДАЙ!!!

Он бросился на меня, вырывая колбу. Это был крайне смелый поступок с его стороны, учитывая нашу разницу в весе и силе.

Пальцы Кирилла впились мне в запястья, его ногти оставили царапины. В глазах стояли слёзы, но не от боли, а от животного страха потерять что-то бесконечно важное.

Я едва удержал равновесие, чувствуя, как его колено упирается мне в живот.

— Ты не понимаешь! — прошипел я, пытаясь вывернуться. — Это вещество, оно убило магию в моём мире!

Но Кирилл не слушал. Он с хрустом вырвал колбу и прижал её к груди, нервно дыша.

— Ты ничего не понимаешь… Это единственное, что может защитить мою семью, — его шёпот сорвался на хрип.

В коридоре послышались шаги, кто-то спешил на крики.

Но мы замерли, уставившись друг на друга: я — с магическим кристаллом в руке, он — сжимая колбу, будто это его дитя.