Громов. Хозяин теней. 5 [СИ]

Глава 11

Шофёр знал и того меньше.

Велено было отработать заказ. Он и отработал. Чай, не в первый раз. Так-то, конечно, городишко небольшой, но дорога через него идёт на столицу. А другая — к Москве. И дороги-то хорошие, крепкие. Вот и пользуются ими люди.

А в городишке частенько задерживаются, когда путешествуют.

Там-то Сивый и приглядывается.

Точнее за него. Сам-то Сивый мараться не любит, что понятно. У него дела другие. А вот указать, кому артефакту подсунуть, это он укажет. Дальше просто. Кинут бляшку под днище. Она на магните, намертво встанет. А там уж только и остаётся, что погодить чутка и следом двинуть. Людишки, вставши по-за городом, от помощи не отказываются.

Куда их потом?

Того шофёр не знал.

Знал только, что каждый раз приходилось с собой этого брать, который со шкатулкою. Маги? Может, и так. Не его дело. Ему куда важней, что за каждую поездку платили щедро. И ещё заплатят, потому что Сивый такого своевольства, которое мы учинили, не попустит…

В общем, умер человек всецело в своей правоте убеждённым.

Ну а с третьим и вовсе быстро получилось.

Как и предыдущие, знал он немного, в рамках поставленной задачи. А задача была проста. Явиться по указанному адресу, передать женщине конверт с письмом, якобы от её любовника, забрать детишек да и привезти сюда. Чего уж тут дальше планировалось, не его ума дело.

— Вот… что у тебя за привычка, людей убивать? — проворчал Мишка, переворачивая тело. — Его бы в Петербург доставить, чтоб там допросили…

— И выяснили на копейку больше, а возиться пришлось бы на червонец, — тут я был не согласен категорически. Ясно же, что исполнитель. Да, из числа тех, которые постарше, которые за более мелкими приглядывают, но всё одно знает он немного.

Мишка вот всё равно был не согласен.

А может, претит ему вот так, беззащитных людей убивать. Даже при том, что этот беззащитный самого Мишку упокоил и глазом не моргнул бы.

— Ну как ты его потащил бы, а? — я пнул покойника. — В багажнике? Нам до Петербурга сутки. И думаешь, лежал бы смирнёхонько…

— Да всё я понимаю, — Мишка повёл плечами. — Просто это… это…

— Неблагородно?

— Как будто я становлюсь одним из них.

— Ты? Нет. Ты не становишься.

— А ты?

А что отвечать? Что я уже давно один из них? Пусть не тут, не тот, но…

— Миш, они нас сюда не пряниками угощать везли. И в живых оставлять не планировали, — я вдохнул сыроватый воздух. Дождь, похоже, собирается. — И те, которые до нас… другие.

— Головой я понимаю, что они повинны во многих преступлениях.

— Но?

— Но решать их участь должен суд.

— Ага, честный и непредвзятый… Миш, вот что увидит полиция, которая сюда приедет? Не знаешь. А я скажу. Трупы увидит. Много-много трупов. А те, кто выжил, скоренько переменятся. И запоют, что они — мирные люди, на которых напал свихнувшийся охотник. Помочь ему хотели, а он, видать, совсем того… как думаешь, кому поверят?

— Но…

— Этот хуторок не сам собою возник. И промысел. Слышал же. Сперва в одном месте были, потом в другом. В третье вон собрались. А значит, что?

— Организация, — вздохнул Мишка. — И у неё наверняка свои люди будут. В том числе, в полиции. Может, не знающие, на кого работают… как-то это… это всё.

— Сложно?

— И мерзко.

А он думал. Оно всегда и сложно, и мерзко. Мы, когда делом занимались, тоже далеко не сразу привыкли. Оно ж одно дело, когда с коммерсов за безопасность берешь, а совсем другое — шлюхи. Точнее баньки, при которых те водятся. И оно не сразу складывается, что баньки-то по сути наши.

И шлюхи тоже.

И выходит, что ты не благородный воитель за перераспределение материальных благ, потрошитель жирных коммерсов и член братства, но ещё немного — сутенёр. Некоторые, конечно, не дошли вовсе. Но… тогда, в то время, идеи об избранности как-то вполне себе уживались не только со шлюхами, но и со многим иным дерьмом.

— Разберемся, — пообещал я Мишке. — Дождёмся этого Сиплого…

— Думаешь, надо?

— Надо. Чтоб понять, по случаю они решили нас прибрать, или всё немного сложнее.

И дело не в нас, но в доме папенькином.

Первым гостя увидел Призрак. Дёрнул за нить и заверещал, так, на всякий случай, а то вдруг я не услышу.

— Умница, — я мысленно почесал Призрака за ухом. Точнее, там, где на птичьей его башке по моему мнению должны были находиться уши. И он радостно ухнул.

Подросток, что с него взять.

Тьма же застыла у ворот, готовая ко встрече.

— Один, — сказал я, когда сумел различить искорку жизни. — На кого ставишь?

— Городовой, — Мишка подошёл к воротам. — Он паспорт едва ли не на зуб пробовал. Да и так, фигура заметная, при должности, авторитете. К тому же в полиции, там, если не сам, то другие подскажут, что интересного происходит.

Согласен.

Удобная фигура.

Приближающаяся машина почти растворилась в сумерках. Летние и поздние, они акварелью размывали пространство, смешивая воедино небо и землю, деревья с кустами, поля и эту чёрную старую «Волжанку», которая остановилась у ворот и нервно засигналила.

Метелька с готовностью дёрнул створку, Мишка — другую. В конце концов, почему бы и не впустить важного человека. А сумерки и нам на пользу. В них сложно понять, кто там, во дворе, особенно, если накинуть на плечи широкий халат, который смажет очертания фигуры.

«Волжанка» воняла бензином и коровьим дерьмом. Никак, проехала по свежей лепешке.

— Казимир, — раздался властный голос. — Опять масло бережёшь? Почему света нет?

Почему, почему… потому.

А Мишка ошибся-таки. Не знаю, замаран ли во всём городовой, но сейчас из машины выбрался совсем другой человек.

И да, логично же.

Кого поставить на страже, как не поверенного, который и будет продажей дома заниматься?

— Казимир…

— Я за него, — сказал Мишка за спиной у Сивого. И тот дёрнулся, рванул из кармана что-то, вот только Тьма успела раньше.

— Не сожри. Пока во всяком случае, — попросил я чуть запоздало. Тело ухнуло на землю, неловко, на бок, приминая весом правую руку. Пальцы её разжались, и на песок выкатилась кривобокая пластина.

Надо же. Не револьвер.

— Мишка, вот ты вроде умный-умный, а дурак, — сказал я, опускаясь на колено. Прижав пальцы к шее Сивого, я убедился, что тот жив.

— Почему это?

— А если б он пальнул? Или вот этой штукой кинул? На кой было рисковать?

— Да как-то… подумал, что смешно получится.

Ну да, а говорят, что это у меня чувство юмора странное.

— Что это? — Сивого я перевернул на другой бок, и руку его от штуковины отодвинул. В неё чувствовалась скрытая сила, вот только не совсем ясно было, что за она.

Нет, что ничего хорошего, так понятно. А конкретней?

— Это? Огненная волна, если я правильно понял, — Мишка огляделся и, подняв какую-то палку, подвинул пластину к себе. — Хотя… не совсем стандартный вариант. Полагаю, что-то из нового, усиленного… да, вот это — усиление… погоди…

Он растопырил пальцы и провёл над пластиной.

Потом ниже.

Потом и вовсе поднял её, аккуратненько, за края. Повернул влево. Потом вправо.

— А света мало…

— В дом?

— Нет. Тут явный самопал, а значит, вполне возможно, что артефакт не стабилен. Ещё выброс…

— Тогда оставь его.

— Погоди…

— Миша, брось каку!

— Сейчас… ага, так… тут стандартный контур дополнен. Точно. Несколько источников… но вместо нормального стабилизатора — рунные дорожки. И значит… так…

Пластину он всё-таки отложил.

— В стандартном исполнении артефакт высвобождает заключённую внутри энергию, придавая её форму огненной волны…

— Военный?

— Именно.

— А мне казалось, что дарники не воюют.

— Они и не воюют, — братец пластину осторожненько отодвинул. — Но артефакты — дело иное. Хотя, конечно, всё равно вызывают выбросы силы и стихийные возмущения, но не столь сильные, как прямое применение дара. Поэтому…

Поэтому нельзя, но если очень хочется, то можно.

— И пользоваться им может обычный человек?

— Да. Кстати, сейчас их заказывает полицейское управление. Пожары тушить.

— В смысле?

Как огненной волной можно затушить пожар?

— Встречный пал. Или стена. Говорят, очень эффективно. Поэтому и упор сейчас делают не на мощности заряда, но на управляемости или вот ещё на протяжённости стены. А здесь наоборот. Руны пространства узкие, я бы сказал, даже ограничивающие пламя в первые мгновенья, зато имеются дополнительные заряды. И основной, который даёт первую волну, заодно вызывает детонацию четырёх других… в общем, подозреваю, что и не всякий дарник от этого закрыться сможет.

А делали штучку в той же мастерской, что и прочие интересные новинки нынешнего года.

Что ж…

— Не бахнет? — уточнил я на всякий случай.

— Не знаю. Так-то он был неактивен, но этот успел пробудить первую фазу.

— Ясно. Тогда пусть лежит.

Тьма крутанулась рядом:

— Есть. Огонь.

То есть, сожрать она его может и даже совершенно не против.

— Погоди, — я покачал головой, в которую пришла одна интересная идея. С домом нам что-то да надо делать, как и с покойниками. Полицию вызывать желания никакого. Надеяться на чудесное появление ещё одного крылатого, который этот хутор зачистит, тоже не след. А вот устроить несчастный случай с незаконным артефактом…

В общем, пригодится.

Сиплый очнулся не сразу. Полведра вылить пришлось. Он затряс головой, замычал, задёргался, пытаясь высвободиться из веревок. Но как-то скоро понял, что не выйдет.

— Привет, дядя, — сказал я, устраиваясь напротив.

Сиплого обыскали, но в карманах пиджачишки обнаружили разве что потёртое портмоне с тремя рублями, да сложенные вчетверо бумаги.

Дарственная.

Кстати, от имени Мишки, который в приступе душевной щедрости дарил свежеприобретенный дом некой Калерии Игнатьевне Поршневой. Купчая на дом, к слову, была приложена.

— Спасибо, — её Мишка бережно разгладил и отложил в сторонку. — А говорили, что дней десять понадобится, чтобы выправить. Видите, раньше управились. Прям радует это…

Сиплый скривился.

— Ну и на кой оно надо было? — поинтересовался Мишка. — Почему нельзя было просто оформить? Деньги то всё одно через тебя шли?

Молчание.

Упрямое такое. Вот не люблю упёртых. Я ж не садист. Мне оно тоже без удовольствия допросы допрашивать. Но порой приходится. Утюги в нынешнем мире, конечно, уже имеются и местами даже электрические, но тут дом простой, деревенский. Так что, чую, придётся действовать по-простому, по-народному, кочергою.

— Купила бы эта ваша… кстати, кто она?

— Старуха одна, — Сивый моргнул и скривился. — Не губи! Заставили меня! Клянусь…

— Говорят, что для клятвоотступников в аду отдельный котёл приготовлен, — пробурчал я. — А почему, кстати, Сивый?

— Казимирка сдал?

— И он. И не только он, — Мишка подтянул стул поближе. — Другие вон тоже говорили… так чего вдруг?

— Так… по случаю. Если есть добро, то зачем пропадать? — Сивый пожал плечами.

— Значит, дело не в доме? — уточнил Мишка.

Молчание.

— А хочешь, я ему палец сломаю? — предложил я, прикинувши, что этак, душевными беседами, мы до утра говорить можем. И как знать, не явится ли утром по наши души грешные иной кто, из серьёзных. То, что у нас тут легко всё вышло, играючи даже, — чистой воды везение.

Не ждали они опасности.

Не готовились.

Годами работали по схеме и уверились, что та идеальна. Частое заблуждение. Но вот если Сивый исчезнет, то… то могут забеспокоиться те, кто за ним стоит. А уж они совсем иных спецов пришлют.

— А сумеешь? — Мишка повернулся ко мне.

— Чего там уметь-то? В косяк засунул и дави…

Глаз у братца дёрнулся. И не только у него.

— Вы… не посмеете… — произнёс Сивый несколько неуверенно.

— Ещё, слыхал, что кочергу можно раскалить и в жопу засунуть. Правда, говорили, что если сердце слабое, то не выдержит. А потому сперва лучше просто поприжигать. Ну, показать, как оно.

— Печка остыла уже.

— Это да, — я поскреб макушку. — Недорабатываем.

Взгляд Сивого метался. И всё-таки… всё-таки он губы поджал, видом показывая, что будет молчать. Хотя боится. Вон, побелел. И по виску капля ползёт. А губы прям синюшные.

Этак и вправду сердце не выдержит.

Но ведь боится он не только и не столько нас. И это тоже интересно.

— Миш… а может, проще? Давай ты его Тьме скормишь?

— Я? А… конечно… давай… сейчас вытяну.

Тьма вилась тут, ластилась к ногам, как кот, осознавший, что вот тут, поблизости, кусок свежей печёнки лежит. И если постараться, то хозяин поделится.

Не может же он весь кусок в одну харю сожрать.

И в явь Тьма вывалилась с немалою охотой. И вот теперь Сивого проняло. Он не побледнел — он посинел, когда тонкие щупальца Тьмы коснулись его лица.

— У-у… убери! — просипел Сивый, пытаясь откинуться на стуле, чтобы избежать прикосновения. — У-убери! Убери это!

Его голос сорвался на визг.

— Я… я скажу…

Тьма с неохотой отступила, вытянулась, принимая обличье крупного пса. Правда, получился тот довольно уродливым: тощим, горбатым и с непомерно крупною мордой, на которой огнём пылали глаза.

Целых восемь.

Два крупных и три помельче вдоль морды.

Пёс оскалился и меж зубов вывалился язык. Раздвоенный. А вот слюда капала с него очень даже реалистично. И взгляд был выразительным.

Просящим.

— Я… просто… осуществлял… помогал… — дышал Сивый сипло, не сводя с Тьмы взгляда. А у меня где-то там, на задворках, обиженно клекотал Призрак.

Ему тоже хотелось показаться людям. Он ведь тоже красивый. И человек определенно оценил бы.

Ничего. Этому уже хватит. А в следующий раз, как очередной ценитель найдётся, — обязательно.

— Моё дело… присматривать… принимать информацию… руководить… в городе… уберите её!

Я дёрнул Тьму, заставляя скрыться с глаз долой. Не хватало, чтоб допрос закончился ввиду скоропостижной смерти допрашиваемого.

Вот только Сивый не успокоился.

— Она ведь тут? Тут ведь… да, тут… я чую… чую её.

Тут, тут. Вон, вытянулась на полу, у самых ног, и играет, выталкивая из чёрной лужи себя то одно, то другое щупальце. Те игриво касаются одежды, а может, и тела. Сомневаюсь, что Сивый мог ощутить прикосновения. Но явно нервничал.

— Что ты делал? — Мишка щёлкнул перед носом, переключая внимание.

— Я… меня… меня прислали… контора… деньги… — он выдохнул. — Я… платил нужным людям.

— Городовым?

— Им тоже. Не всем. И не только… большею частью шпана. Ворьё. Разбойники… смотрел, чтоб в городе было спокойно. Чтоб не шалили. Не трогали, кого не надо. Купцам помогал. Проблемы… решать проблемы… шлюхи платили ещё. И с публичных домов тоже копеечка шла. Со всего понемногу… потихоньку… чужих не пускали. Своим не мешали.

В общем, вёл человек обычный теневой бизнес.

— А тут что?

— Тут? Тут… тут тоже… дело… товар возили. Туда-сюда.

— И обратно, — не утерпел я.

— И обратно, — послушно повторил Сивый. — Когда… заказ был… там девок… тут сводни… есть… ездят по окрестным деревням. Говорят, что в прислуги… городские… там и рады. Сами отдать готовы, если пообещать нормально.

Мишку прямо передёргивает. Нет, всё-таки странно, как он с этаким идеализмом в наследники-то вышел? Хотя, конечно, в бизнесе с какого-то момента всё куда как приличней становится.

Ну, на поверхности во всяком случае. А дальше можно и не вникать. Как это говорят, делегировать некоторые обязанности специально обученным людям.

— Собирали. Привозили. Кого сюда, кого… дальше… за красивых девок готовы платить. А если ещё и с даром…

— Как определяли?

— Артефакт. Колечко. Тронешь человека и видно, есть дар или нету. Камушек потемнел, стало быть, есть. А нет — то и нету, — Сивый облизал губы. — Хватает такого, чтоб с дюжину разочков поручкаться.

Мы с Мишкой переглянулись. А и вправду, руку ему пожимали.

И ничего-то он не почувствовал.

— И откуда брали?

— Присылали. Почтою. Там… для Поршневой…

— Кто такая?

— Старуха. Сводня. Из бывших. Надёжная. Живёт на отшибе… и получала… гостинцы, от внучка… она не местная… её дело посылки получать.

— И дом?

— Это… так-то… — он заёрзал. — Я не знаю! Я ничего не знаю…

— Сидеть, — рявкнул Мишка. — Если находили мага, то что дальше?

— Так-то… выясняли тишком, что за он. На всякий случай. С виду и так-то. Если подозрение было, что кто из родовитых, того не трогали… не велено… и вовсе, стеречься… больше для девок… среди девок срабатывали, случалось. Или по деревням когда. А в городе… ну из чужаков, чтоб видно было, что не особо такой… что, если кого искать… и когда много, то не брали.

Понятно.

У любой охоты свои правила. И дичь следует выбирать по силам. Мы показались подходящей. Троица. Мастеровой из Петербурга и пара мальчишек. Ни гербов, ни даже намёка на оные.

— Там… просто… если машиною, то кинуть другую артефакту… был запас. От старухи. Через неё… она письма отсылала. Племяннику. И посылки. Когда… ну, срок подходил… и взамен другие. По числу. Вот… машина становилась… и мы… отправляли помощь…

Ну да, помогали от всей широты души.

— И?

— Брали… за городом. Чтоб, если искать станут, сказать, что выехал человек. А дальше… дальше мало ли что… времена ныне неспокойные. То революционеры, то разбойники.

Вот за революционеров прям обидно стало.

— Машины… разбирали… перебирали… людишек… если баб, то всегда продать можно… мальчиков, когда смазливые, то… тоже… магу зелье давали… заставляли… он с этими, с артефактами, он слабый, ничего не может… а с зелья и вовсе вырубало.

Сивый выдохнул.

— А с теми, кто… не баба? И не смазливый? — Мишка ведь понял уже.

— Кто ненужный? Так… порой оставляли, чтоб по хозяйству подсобить, но вообще так-то… когда свиньям вот. А если не сезон, то тут овражек один есть… хороший такой овражек. Туда и хоронили, — произнёс Сивый уже совсем спокойно. Даже плечами пожал, мол, дело-то житейское.

Обыкновенное дело.

— Пропавших…

Мишка осёкся.

Искали. Пусть не всех, но кого-то — несомненно искали бы. И ладно, один-два выехавших в никуда, это вполне объяснимо. Но рано или поздно количество исчезнувших после посещения этого городка начало бы вызывать вопросы.

— Так… дело… ну… маги не часто встречаются на самом-то деле… случалось, что и месяц, и два-то никого… и… там… з-заказчик… он умел делать… чтоб не тут… чтоб дальше… отправляли кого на машине… бывало… дальше… п-по дороге, — речь замедлилась. — П-похожего, чтоб… к-комнаты снимал… или вот ещё что…

То есть, след уводили дальше? Умно.

— Открытки ещё заставляли писать. Своей рукой. Отправляли не отсюда.

И создавалось ощущение, что человек пропал где-то дальше. И позже означенного времени.

— Сам додумался?

— Нет. З-заказчик, — он снова запнулся. — Инструкции… он давал подробные инструкции, что делать, когда…

— Хорошо, как он узнавал, что у вас появился маг?

Если одного в месяц находили, а то и реже. То должен был быть канал связи.

— Отп… отпр-ляли… т-грамму… д-до встреб… ния…

Голова Сивого начала заваливаться на бок. Он сделал попытку удержать её, но не выходило.

— Куда?

Я уже понял, что осталось человеку немного.

— Куда отправляли?!

— В… Пт-р… рг…

— В Петербург?

— Д-да…

— На какой почтамт…

— Н-на… — взгляд вдруг прояснился, на долю мгновенья. Рот открылся и растянулся в уродливой, какой-то шутовской гримасе. А потом Сивый вдруг вывалил язык и вцепился в него зубами. Он замычал от боли.

— Мишка…

Большего я сказать не успел, да и сделать ничего не успел. Сивый затрясся, и изо рта его хлынула слюна, смешанная с кровью. Глаза закатились.

А Тень недовольно заворчала.

Упокоился Сивый без её помощи.

— Миш, а что это было-то? — я обошёл покойного стороной.

— Похоже, что ментальная закладка.

Братец поморщился, потому что от тела вдруг завоняло. Случается. К счастью, не всегда, но физиология — штука такая.

— Это вроде как внушение? — уточнил я, зажимая нос.

Вот не люблю покойников. А те, которые и при жизни в дерьме, и при смерти — подавно.

— Да. Думаю, ему запрещено говорить о заказчике.

И он знал, поэтому и испугался.

Но увидел Тьму и решил, что лучше уж умереть в процессе допроса, чем позволить, чтобы душу его сожрали. Ну и ладно. Думаю, что эту душу без внимания не оставят.