Громов. Хозяин теней. 5 [СИ]

Глава 10

— Елизар, — спасённый парень протянул руку, которую Мишка пожал. — Елизар Витальевич Нагорный.

Ни о чём не говорит.

Мальчишка сухопарый, изящный какой-то. Кудри светлые. Лицо кукольное. Вот реально платьице на такого напяль, от девчонки и не отличишь. Правда, судя по тому, что я увидел, характер у него имелся. И сейчас вот он держался спокойно, с достоинством.

— Нагорные? Слышал, — Мишка руку принял.

— Я бастард. Но признанный, — уточнил парень. — А вы…

— Михаил, — ответил Михаил.

И больше ничего уточнять не стал.

— Вас отец отправил, да?

А мы с Метелькой и вовсе сделали вид, что присутствуем так, исключительно фоном.

— Миш, — я привлёк внимание братца. — Может, в дом пойдём? Чего тут на улице-то…

— Там может быть опасно, — произнёс Елизар. — Я не знаю, какое количество людей находится в доме…

Находилось.

Тьма вот одиннадцать насчитала. Правда, после этого пересчёта остался лишь один, тощий мужичонка в красной шёлковой рубахе. Он как раз вот за столом устроился, подвинул в стороночку пухлую тетрадь, чернильницу, отложил резной ножичек для писем и сами письма, а вот перед собой поставил коробочку. Из неё уже извлёк пухлую пачку купюр, которые и принялся пересчитывать, шевеля при том губами. В общем, я решил, что если он с казною местной дело имеет, то и нам пригодится.

— Разберемся, — сказал Мишка важно.

— Вы охотник, — Елизар щурился. — Я видел… что-то видел.

— Показалось.

— Вы…

— Парень. Я тут случайный человек. Ехал мимо, а машина заглохла. И тут добрые люди предложили подвезти. И так предложили, что прямо отказаться никак.

— А умерли они…

— От избытка доброты, наверное. Ты сам-то как?

— Я? Я… неплохо. Есть небольшие повреждения. Ссадины. И пить хочется. И… и что вы собираетесь делать? Если вы поможете, мой отец… он нас с братом любит.

Мы с Метелькой переглянулись.

Ну всё, теперь Мишка точно не пройдёт мимо. В общем, надо бы по этому теремку пробежаться, а заодно определиться, где беседы беседовать будем.

Единс

— А Боже ж ты мой… — раздался вой со двора. Женский голос был полон ужаса. — А что ж это деется… а мамочки мои родныя…

— Придуши, — попросил я Тьму, и вой стих.

Забыли.

Вот всё-таки не то что-то у меня с головой. Старуха бойцом не выглядит, но мало ли. В здешнем мире никому нельзя верить. И надо было её хотя бы запереть в том же сарае. Ай, ладно, запрём сейчас. Вот с мертвяками пока не ясно. Во дворе-то точно убирать придётся, потому что полный двор покойников — это не то, что ожидаешь увидеть, домой возвращаясь.

Блин, ненавижу трупы таскать.

Вот просто ненавижу и всё.

Главное, тяжёлые такие… которые в кузове грузовика, то пусть лежат. Жарко, конечно, но, авось, к вечеру не сильно завоняются. А в теми, у ворот придётся повозиться.

— Погоди, — Метелька, кажется, тоже не проникся. — Давай этого здорового к стеночке. И бутылку рядом кинем, типа нажрался. Ещё надо бы каких тут покидать. Тогда, если кто и сунется, то решит, что напились в хлам.

Надолго такой обманки не хватит, но в целом — почему бы и нет. Тем более не факт, что мы вообще этого Сивого дожидаться станем.

В доме было прохладно и чисто.

Плетеные дорожки на полу. Шторы на окнах да с вышивкою. Добротная мебель. И да, на первый взгляд — хороший дом. Досмотренный.

А вот кто в нём живёт…

— Нас с братом привезли вчера, — Елизар осматривался с интересом. Его на кухню притащил Мишка, а с ним и пухлого мальчонку лет шести. Причём его-то Мишка держал на руках, осторожно так. Я даже в первую минуту испугался, что парень уже того, но потом понял — спит. — Матушка получила письмо… понимаете, она любит отца, но у того другая семья.

Ещё одна обычная жизненная история.

— Жена. И две мои сестры. Но вы не подумайте, он о нас заботился. У нас и дом хороший, и в целом-то никогда не бедствовали. Учителей отец присылал. И меня в гимназию устроил. А когда дар появился, то и в род принял…

Покойников с кухни мы отволокли в подсобную комнатушку. Но ноздри Елизара дрогнули.

— Вы всех убили? — уточнил он у Мишки.

На нас с Метелькой Елизар поглядывал искоса, явно не способный определиться с нашим статусом и с тем, как себя с нами вести.

— Почти, — Метелька смахнул тряпкой крошки. — Слушайте, а щи ничего так. Ещё теплые. Будете?

— Наливай, — согласился я, потому что запас сил Тьма пополнила, привычно поделившись и со мной, и с Призраком, но вот нормальной еды всё одно хотелось.

В животе заурчало.

— О, — Метелька ловко вытащил котелок. — Сав, там и колбаска будет… хлебушка поищи. И сметанки ещё. Я не люблю, чтоб без сметанки… значит, ты этот…

— Бастард, — Елизар поджал губы.

— Тебе наливать?

— Это как-то… тут… тут ведь… люди…

— Наливать?

— Наливай. Я бы Евсея разбудил, если можно. Он давно не ел. Но… он маленький ещё. Или испугается, или… увидит лишнего.

Типа покойников? Это да, это для ребенка точно лишнее.

— Вроде убрались, — я огляделся, убеждаясь, что ничего-то этакого, лишнего, на кухне нет. — Если по дому бегать не станет, то и буди.

— Я правильно понимаю, что вы путешествуете инкогнито? И разбойники просто ошиблись, приняв вас за простого… человека.

И вновь он к Мишке обращается. Аж обидно даже. Немного. С другой стороны логично же. Мишка старший. Ему и воевать. А мы с Метелькой так, рядышком. И вот на стол накрываем. И вообще, не понятно, то ли прислуга, то ли родичи.

Колбас в той комнатушке, куда мы покойников впихнули, нашлось. И сало, заботливо уложенное в ящик. Надо будет прихватить, а то ехать далеко и, чуется, попрёмся мы ночью, когда приличные трактиры закрыты.

Обнаружилась и сметана.

И сыры.

И, в общем, хозяйство тут действительно держали. В том числе и хозяйство.

— Мой отец — действительный статский советник[5]. И я понимаю, что такое секретность, — Елизар усадил братишку рядом с собой. — Я его сейчас разбужу. Евся маленький, он болтает много… извините, если что-то не так. Он поест и я снова погружу его в сон. Так будет проще. Поверьте, мой отец будет вам благодарен за помощь… когда узнает, кому эту благодарность выразить.

Интересно, однако.

Табель о рангах мы изучали в числе прочего, ибо Татьяну моё вящее невежество в вопросах столь значительных приводило в ужас. А я что? Я учился. Пытался. Ну чужды мне местные чины.

Ранги.

Но вот помню, что действительный статский советник — фигура довольно серьёзная. Не всякий и родовитый до этаких высот поднимется.

— Зар… Зар, а мы где…

— На постоялом дворе, — не моргнув глазом, соврал Елизар. — Ехать долго. Тебя сморило. Вот, решили немного перекусить. Хочешь есть?

— Я?

Сонные глазёнки, и зевает во весь рост.

— А это кто? — взгляд останавливается на мне, на Метельке.

— Попутчики. Евся, ты кушай давай, а то ведь опять уснёшь. Ты ж у нас вечно, как куда ехать, так спишь…

Мальчонка кивнул и, подавив очередной зевок, склонился над миской.

— А вы тоже в Петербург? Да? — он всё-таки просыпался. — Мы вот в Петербург. Так-то у нас поместье рядом, но тут зачем-то к тётке в Выжму поехали. И зачем? Я её и не помню. А мама говорила, что надо…

— Евся…

Интересно.

То есть, жили они близ столицы, но затем почему-то переехали в какую-то Выжму. А теперь вовсе здесь оказались. Выжмы я не помню, надо будет глянуть на карте, так, для ориентации в пространстве.

— И далеко эта Выжма? — поинтересовался Метелька.

— Ага… не, я сало не люблю…

— А колбаску?

— Колбаску люблю. Мама говорит, что хорошо, что я мужчина. Это вот женщинам надо любить утончённое, — Евсей подтянул к себе ломоть хлеба. — Там профитроли… или эклеры вот. А колбаску любить неизящно. А я мужчина, мне можно не изящно.

— Зато сытно, — Метелька подвинул к нему доску с нарезанною колбасой. — Сыру ещё возьми.

— Ага… два дня ехали. На поезде. А потом ещё извозчик был. Я прям притомился, — сыр Евсей взял. — А тётка злая…

— Евсей!

— Чего? Или, думаешь, я не понимаю? — он отломил кусочек сыр и отправила в рот. — Маму обзывает. И тебя тоже. И меня…

Нос сморщила.

— Назвала приблудышами. И мама с нею ругается.

То есть, гостям в этой их Выжме рады не были? Тоже интересно. И похоже, что поездка эта случилась вовсе не по причине внезапного обострения родственных чувств.

— А потом приехал нарочный от папеньки и велел собираться обратно. Только не поездом, а машиною…

Очень интересно.

И судя по хмурому лицу Елизара, у него было что сказать. Правда, вряд ли он собирался делиться, но…

— Ох, — Евсей погладил себя по животу. — А уборная тут есть?

— Есть, — Метелька вскочил. — Пойдём, проведу.

Елизар дёрнулся было.

— Сиди. Никого опасного тут не осталось.

— А если…

— А если кто и сунется к воротам, — ответил Мишка. — Нас предупредят.

Тьма у ворот и устроилась, растянулась чёрной лужей, недовольная тем, что я не позволил её впитать тела. Нет, убить — это одно, а вот такой характерный след оставлять, как чёрные мумии, это совсем-совсем другое. Оно нам точно не надо.

— Значит, — Мишка ел неспешно. — Вас выкрали? Отец вас спрятал, но кто-то узнал, где? И послал человека, якобы от имени отца?

— Да, — Елизар насупился. — Отец… у него новое назначение… я там не всё знаю, но он говорил, что времена меняются. Что реформы готовятся, которые многим не по нраву будут. И что скоро снова начнётся. Правда, не говорил, что именно, но… он поэтому и в род меня ввёл, чтобы… ну… если вдруг, то мы бы не остались сами… у меня две сестры. Законные. Но дар у них слабый, а ещё девочки наследовать не могут. И получается, что я наследник…

А это многое меняет.

Хотя… может, дело не в назначении, а в том, что законной жене этакая рокировка не по нраву пришлась?

— Отец при цесаревиче состоит, потому и получилось быстро, с документами. Легко получилось… даже при том, что дед был не согласен, но вот… как-то так. А теперь… что теперь будет? С нами?

— С вами? — Мишка вздохнул, как-то обречённо, явно осознавая, что избавиться от этой парочки не получится. — Если вам в Петербург, то подкинем.

— Благодарю, — Елизар склонил голову.

В общем, в отличие от некоторых, хорошим манерам паренька явно обучали.

— Только вы пока отдохните. Вон, умойся, одежду поищи какую, чтоб не лохмотья. Вряд ли ваш размер, но если покопаться, что-то да найдём. Метелька сейчас вернётся и поможет.

— Я вполне способен и сам, — Елизар вытянулся и плечи расправил, стараясь казаться больше и важнее. — Тут где-то должен быть чемодан с нашими вещами. Матушка собирала…

— Вот и отлично, — Мишка хлопнул ладонями по столу, обрывая поток возражений. И Елизар, как положено воспитанному в уважении перед старшими юноше, замолчал да вытянулся. — Тогда вперёд. И ещё в дорогу еды соберите, чтоб не останавливаться. И так запаздываем.

Елизар кивнул и уточнил:

— А вы? Уйдёте?

Кажется, подобная перспектива Елизара не слишком радовала.

— Недалече. Пойдём… порасспрашиваем, что тут да как… и какой дорогой ехать, чтоб не напороться ненароком.

— Т-тварь! — мужичонка, когда в лицо ему водицей плеснули, очнулся, и головой затряс. Взгляд его заметался по комнате, пытаясь найти кого-то знакомого.

И руками вон задёргал.

Зря. Вязать узлы Мишка умел. Вот не знаю, было ли это частью общего курса воспитания благородного наследника, или же частною инициативой, а может, вовсе талант раскрылся недавно, в новых обстоятельствах бытия, но скрутил этого типа братец легко и с немалою сноровкой.

А потом водицею в лицо плеснул.

По щекам похлопал.

Да и усадил в уголок. Сам же подвинул стул и на нём устроился, вид загораживая.

— Ну здравствуй, паскуда, — сказал Мишка мягко, всем видом своим демонстрируя дружелюбие и готовность к диалогу.

— Т-ты кто? — мужичок подобрался.

— Мишка. А ты кто?

— К-казимир.

— Красивое имя. Поляк?

— Православный! — возмутился Казимир. — А чего ты тут?

— Я? Да вот… в гости пригласили. Настойчиво так. Прям никак отказаться не выходило. Пришлось вот ехать.

Я устроился в уголке, в тени, откуда комнатушку и разглядывал. Что сказать. Богато. Ковёр на полу. И ещё — на стенах, кроме той, которая с окном. На окне занавесочки с лиловыми розами. Покрывала вон тоже с узорами. Стол солидный, резной. Шкаф не хуже.

Сразу видно, приличные люди тут обретаются. Состоятельные даже.

— Т-ты за пацанами? — соображал Казимир быстро, явно сложивши в голове две простых цифры и пришедши к выводу, что играть в непонимание, конечно, можно, но вряд ли получится.

И тогда будет грустно и больно.

Больно он не хотел.

— Если так, то забирай. Это не мы их притащили. Просто вот приказ передали, принять. Мы и приняли. Ничего личного.

— От кого приказ?

— Из города. Через Сивого. Мы так… мы вот просто… надобно принять, подержать чутка и передать дальше. Обычным путём, — Казимир поёрзал и попросил: — Развяжи, мил человек. Я ж так… я вон… не опасный… с циферками сижу. За домом гляжу.

— А нож в сапоге, стало быть, чтоб хлебушек нарезать? — Мишка этот самый нож и продемонстрировал. Хлебушек таким резать затруднительно. Уж больно клинок махонький да узенький. А вот кому в бочину вогнать, так самое оно.

— Все мы люди, все мы человеки, — пожал плечами Казимир. — И всяк защищает себя, как умеет. Чего ты хочешь? Денег? Скажу, где взять.

— Так уж и скажешь?

— А чего молчать. Ты меня пытать начнёшь. Я ж боли боюсь. Я тут так… малым… делом занимаюсь.

— Ещё скажи, что не по своей воле.

— Сперва-то да, не по своей. Проигрался сильно. Вот и предложили, или так отрабатывать, или… иначе. Я ж грамотный. Грамотные, небось, всем нужны.

И бандитам тоже. Кадровый голод, он такой.

— Я и согласился. Первый год страшно было. Всё ждал, что жандармские придут, что… или свои же… они же ж тоже, такие вот свои, как… — он махнул бы рукой, если б мог. — С волками жить, как говорится… я вот и сумел. И прижился.

— И давно тут?

— Тут? Третий год.

— А раньше?

— Так… были под Серпуховым. Но мало. Год всего. Тамошний боярин — не чета местному, как слухи прошли, что люди пропадают, всех поднял, дружину, жандармов позвал, мелкою гребенкой по землям пошёл. Еле ноги унесли.

Хороший, наверное, человек.

На своём месте.

— После под Тверью. Но тоже недолго вышло. А потом уж сюда перевели.

— Кто перевёл?

— Не моего ума дело, — Казимир покачал головой. — Ты уж, мил человек, извиняй. Чего не знаю, того не знаю… силой клянусь.

И над макушкой искорка блеснула, клятву подтверждая. Дарник выходит?

— Слабенький, — признался Казимир. — Так-то толку от этого дара никакого… клятву вот принесть могу. Потому и жить дозволено… и работать вот… нет, не обижают. Хозяйство есть. Кормят-поят. В город езжу вот, коль надобность. Свинок продаю. Свинки тут хорошо растут…

И замер, губу прикусивши.

— Занимаетесь чем? — Мишка наклонился, вглядываясь в узкое нервное лицо.

— Я… я вот дом держу. Моё дело, чтоб было место, где люди свои передохнуть могут. Товар оставить. И я его другим передам. Деньги приму. Посчитаю да сложу, пока Сивый не явится. Если вдруг привезут кого, то…

— Вроде мальчишки?

— По-всякому. Мальчишки — особый заказец, как я понял… про них не со мной говорите. А так всё больше простое. Девок там всяких. Когда сводни привозят, когда вона… людишки какие. Иное что. Я не вникал. Говорю ж, моё дело — приглядвать, чтоб порядок был.

— Приглядывал?

— А то как же. Приглядывал. Людишки-то всякие случались, иные были б горазды покуражится, особенно, когда выпьют, а тут рядышком девки… а что товару с того убыток приключается, так не думают же ж. Но я не дозволял, чтоб…

— А мальчишку? — уточнил я. — Зачем гоняли.

— Мальчишка? А… так там сам Сивый сказал, попугать чутка, чтоб сговорчивей был. Чтоб, когда кину писать станут, папенька проникся. Я и велел работать. Но аккуратно.

И ведь послушали же.

А стало быть, не так тих да безобиден Казимир, если слово его что-то да значило. Здесь народец простой, понимает большею частью язык силы. Елизара гонять гоняли, веселились, куражились, но и вправду весьма даже аккуратно.

— И потом куда?

— Не знаю, — Казимир покачал головой. — Об том мне не докладывали. Но сам понял, что переезжать будем. Вчерашним днём, почитай, что было, то со складов и повывезли.

Любопытно.

Очень.

И Мишке тоже.

— А к нам чего полезли?

— Того я не знаю. Я вовсе, мил человек, тебя в первый раз вижу. Откуда ж мне ведать, где ты Сивому дорожку перешёл? — Казимир чуть потянул руками и проныл: — Развяжи, а… я ж человек немолодой… тебе ли меня бояться?

— А я, — Мишка широко осклабился. — От рождения боязливый. Так что пока посиди…