Госпожа Смерть

Глава 73

C усердием истового помнящего Никки рылась в своих знаниях, перебирала выученные заклинания и взывала к силам, украденным у убитых ею волшебников. Другое решение должно существовать.

Колдунья хотела остаться наедине с ворохом своих мыслей, поэтому вышла из здания под большой навес главного грота. Она смотрела на укромные каньоны и жилища в небольших нишах на противоположном утесе. Все эти люди жили в своем укрытии на протяжении тысячелетий, охраняя секретный архив. Наверно, они были в безопасности от угроз внешнего мира, пока юная Виктория случайно не сняла маскировочный саван, открыв великую библиотеку.

Знания архива были довольно опасны, но еще опаснее были дилетанты, возомнившие себя волшебниками — они не понимали сил, которые по глупости высвобождали.

Наступил вечер, и уединенные каньоны казались мирными и спокойными, словно не подозревали о чудовищном потоке жизни, накатывавшем на другую сторону плато. Никки должна остановить Викторию, которая превратилась в чудовище. Колдунья знала, как повергнуть Госпожу Жизнь, но не знала, как заплатить цену, сколь бы высокой та ни была. Задача была неразрешимой.

У одаренной колдуньи был лук из ребра дракона, стрелы и сила воли. Никки была готова встретиться с Госпожой Жизнь и убить ее. Но у нее не было жертвенного яда. Никки отказывалась смириться с тем, что решения нет. Она никогда не отступала.

Залы Твердыни наполнились напряжением; ученые пытались найти способ помочь. Натан оплакивал смерть Мии, и Никки знала, что волшебник сделает все, чтобы уничтожить Викторию и ее безудержную плодовитость. Но у него не было магии… а дикая и неконтролируемая обратная реакция оставшихся крох может причинить еще больше разрушений, чем Виктория.

Должно быть что-то еще…

Затерявшись в своих мыслях, Никки смотрела на тихий каньон. Пастухи, фермеры и садовники занимались своими делами, ожидая того, что случится дальше. Защищенные, миролюбивые, безмятежные.… Тяжкий груз давил ей на плечи. Эти люди рассчитывали, что колдунья всех спасет, потому что ни у кого другого не было нужных способностей.

Однако сама Никки сомневалась, что у нее есть нужная способность — способность любить. Как смешно и трагично! У нее были обширные знания, великая магия, множество умений и украденная сила, но великой слабостью Никки оказалась простая человеческая эмоция, на которую способен любой ребенок.

Глаза защипало, пока она смотрела на тайный каньон, где множество людей мирно жили на протяжении поколений. Никки хотела сохранить дом для обитателей Твердыни, и особенно для Чертополох. Девочка многое пережила и потеряла.

В детстве Никки любила своего отца, хотя ее убеждали в обратном. Не понимая глубины его приверженности своим работникам, делу и будущему, Никки наблюдала за работой отца в оружейной. Она отмечала уважение рабочих к нему, но не отдавала должного его умениям — благодаря извращенному влиянию матери.

Мать заставляла Никки чувствовать себя бесполезной, кормя девочку изнурительной философией Ордена до тех пор, пока Никки не захлебнулась ею, принимая за прекрасное угощение.

Лишь когда Ричард снял повязку с ее глаз и показал, как разбить эти пожизненные оковы, Никки поняла, как отец был предан своему делу и сколько вреда нанес ему Орден; поняла, что украл у нее Орден своей искаженной философией.

Но отец Никки давно умер, Орден уничтожен, а Джеганя она убила лично. Никки не могла переделать прошлое. Вместо этого она должна смотреть в будущее. Теперь, выполняя новую миссию во имя Ричарда, которую Никки приняла всем сердцем, она могла спасти мир от Госпожи Жизнь… если только найдет способ использовать свое оружие.

Из каменных ворот главной башни появилась встревоженная Глория. Она помахала Никки:

— Колдунья! Мы искали вас.

В Никки затеплилась искорка надежды. Она была готова схватиться за любую соломинку.

— Вы нашли другое решение? — спросила она.

Круглые щеки Глории сдулись, когда она с силой выдохнула.

— Нет-нет, колдунья. Просто сирота попросила отыскать вас. Она сказала, что это чрезвычайно важно.

Никки мгновенно насторожилась.

— С Чертополох все в порядке?

— Она ждет в вашей комнате, чтобы поговорить с вами. По ее словам, это срочно, но она ничего не рассказала нам, лишь просила найти вас как можно скорее.

Оставив Глорию, Никки поспешила к главному зданию. Мчась по коридорам, она беспокоилась о девочке. Чертополох видела разрушение своей деревни, сражалась с пыльными людьми, песчаными пумами и драконом, и если уж она утверждала, что это срочно…

А может, она вспомнила какую-то полезную деталь?

Чертополох ждала ее в комнате, сидя на койке. Истертые коленки были прижаты к груди, все тело дрожало. Когда девочка увидела Никки, большие глаза цвета темного меда наполнились облегчением вперемешку со страхом.

Девочка заговорила первой:

— Я уже съела семена. Я знала, что ты попытаешься остановить меня, но уже поздно. Был лишь один действенный способ, и теперь тебе придется сделать это.

По спине Никки пробежал холодок. Она шагнула вперед.

— Что ты имеешь в виду?

Чертополох сжимала в руках высушенные лепестки и листья. Никки мгновенно узнала сморщенное растение — особый фиолетово-малиновый цветок с хрупким стеблем. Девочка протянула руки, показывая лепестки. Гибельный цветок, ядовитое растение, которое Бэннон неуклюже подарил ей, не ведая его ужасающих возможностей. Никки была колдуньей и потому сохранила соцветие — столь мощное средство не должно пропадать впустую.

Глаза Чертополох сверкнули. Никки кинулась к девочке, но та сунула в рот остатки высушенных лепестков.

— Остановись! — Никки навалилась на сироту.

Чертополох проглотила.

Никки схватила ее подбородок и потянула вниз, чтобы убрать изо рта остатки, но Чертополох крепко сжимала зубы.

— Слишком поздно, — пробормотала она. У нее уже начались судороги.

Никки призвала магию. Может, с ее помощью она вызовет у девочки рвоту или найдет способ нейтрализовать смертельную субстанцию.

Но Никки знала, что никакое исцеляющее заклинание не сможет противостоять яду гибельного цветка. Колдунья вспомнила пытки императора Джеганя: он испытывал разные применения смертоносного растения в лагерях, которые называл Землями Крика. Это не одна из тех леденящих душу историй, которые шепчут над кружкой эля в таверне. Гибельный цветок поистине был самым страшным ядом из существующих.

Если бы Никки могла убить Джеганя еще раз, она бы это сделала.

— Против него нет лекарства, — с вызовом сказала Чертополох. — Ты сама мне об этом говорила. — Теперь ее рот был пуст. Она проглотила каждую частицу гибельного цветка.

В гневе и отчаянии Никки трясла девочку за узкие плечи.

— Чем ты только думала? Зачем?

— Чтобы не оставить тебе выбора, — ответила Чертополох. Жестокая дрожь сотрясала ее тело, голос был прерывист. — Чтобы вновь сделать долину прекрасной, чтобы каждый мог жить своей жизнью… как я всегда хотела.

Никки обняла Чертополох, словно боялась, что сирота попытается сбежать.

— Глупый, бесполезный поступок. Это не поможет.

Перед глазами Никки промелькнул образ Джеганя, который сидит возле своего шатра, слушая долгую агонию испытуемых, которые проглотили яд. Некоторые умирали несколько часов, другие — несколько дней. Даже самая умеренная доза вызывала кровотечение из глаз, ушей и носа. Некоторые жертвы корчились так неистово, что из-за судорог ломался хребет. Они кричали, пока не отхаркивали свои голосовые связки кровавыми ошметками. Их кожа распухала, суставы лопались. Некоторые раздирали кожу на лицах, пытаясь избежать боли.

Сирота вздрогнула в объятиях Никки и начала кашлять. Ее кожа была белой как мел, губы побледнели. Грустные медово-карие глаза покраснели.

Никки знала, что будет дальше.

— Лекарства не существует, дитя. Зачем ты сделала это с собой?

— Ради тебя, — выдавила Чертополох. — Чтобы дать необходимое. Сделать выбор за тебя. — Она корчилась и дрожала, и Никки усилила хватку, пытаясь ее сдержать. — Но кое-что ты можешь — дать мне быструю и безболезненную смерть. Избавление. — Она подняла глаза. — Возьми одну из стрел и пронзи мое сердце, быстро и легко. Пока еще не поздно.

— Нет! — Никки призвала свою магию, пытаясь найти исцеляющие заклинания. Она направила в девочку силу, чтобы поддержать ее, но яд гибельного цветка был подобен бушующему лесному пожару. — Я не могу!

— Возьми кровь моего сердца. Она нужна тебе для Виктории.

Никки бросила взгляд на бритвенно-острые стрелы с железными наконечниками, которые оставила на письменном столе.

— Если любишь меня, то спасешь от того, что будет дальше, — сказала Чертополох. — Убей меня. Пронзи мое сердце стрелой.

— Нет!

Девочка продолжила охрипшим голосом:

— У тебя будет кровь — жертвенный яд. — Когда начались конвульсии, ее маленькие руки вцепились в черное платье Никки. — Останови Викторию, спаси мою землю.

Сердце Никки разрывалось. Она держала сироту, чувствуя, что спазмы набирают силу. Колдунья знала, что боль — лишь начало того, что будет длиться часы, возможно, дни; Чертополох, непрестанно крича, будет медленно разрывать себя на части.

— Я знаю, ты любишь меня, — пробормотала Чертополох, поднимая дрожащую руку, чтобы на мгновение коснуться щеки Никки.

— Нет… — прошептала Никки, но была не уверена, что девочка ее услышала.

Чертополох кашляла и вздрагивала, прижимаясь к ней лицом.

Не желая отпускать умирающую девочку, Никки протянула руку и магией вытащила из колчана одну стрелу. Та проплыла по воздуху через комнату и опустилась на ее ладонь. Никки стиснула пальцами древко, заметив серебристый блеск отточенной кромки наконечника

Чертополох больше не могла сдерживать боль. Она содрогнулась и закричала.

Никки крепко сжимала девочку, зная, что агония только усилится. Держа стрелу в правой руке, она легонько повернула Чертополох левой, находя уязвимое место на груди. Слезы блеснули в глубоких синих глазах Никки, и она толкнула стрелу вперед, забирая боль девочки так мягко, как только могла.

Когда она вытащила стрелу, ее наконечник и часть древка стали красными от густого слоя крови из сердца Чертополох. Жертвенный яд.

Никки склонила голову и невольно добавила еще больше яда на кровавую стрелу — одинокую слезу. Первая слеза, которую она проронила за очень долгое время.