Госпожа Смерть

Глава 37

Когда опустилась ночь, Никки и ее спутники расселись вокруг костровища из глиняных кирпичей возле дома Маркуса и Луны. Их жилище было просторным и прохладным, с большой комнатой в центре, потолком из деревянных балок и маленькими окнами под самой крышей, покрытой глиняной черепицей. Этот большой дом был отражением более благополучных времен.

Сидя снаружи в теплых сумерках, пока готовился ужин, Натан и Бэннон рассказывали историю своих странствий, а Никки толковала о новой золотой эпохе лорда Рала, хотя было ясно, что ни Маркус, ни Луна уже ни на что не надеялись.

— Нам едва хватает воды, чтобы выжить, — сказал Маркус, — а количество продовольствия все сокращается. Как я уже говорил, другие поселения, располагавшиеся в этой долине двадцать лет назад, ныне тихи и мертвы. — Он крепко сцепил руки, ссутулился и посмотрел на Никки. — Я рад слышать о свержении тиранов, но может ли ваш лорд Рал прийти и помочь нам? Язва продолжает расти.

Никки сузила глаза.

— Мы уже здесь. Но нам нужно узнать больше о Поглотителе жизни.

Лицо Натана прочертили морщины озабоченности.

— Не уверен, что буду полезен, колдунья — по крайней мере, пока мы не попадем в Кол Адаир.

Чертополох сидела в пыли рядом с Никки, скрестив ноги, и свежевала ящериц к ужину.

— Кол Адаир? Это далеко.

Девочка своим маленьким окровавленным ножиком сняла шкуру очередной ящерицы, насадила тушку на палочку и передала Бэннону, чтобы тот зажарил ее на костре. Юноша привередливо поморщился, но опустил ящерицу к углям, и вскоре мясо стало пузыриться и шипеть.

— Как быстро растет Язва? — Бэннон вытер ладонью рот, медленно крутя палочку, чтобы ящерица не сгорела.

— За двадцать лет вымерла вся долина, и опустошение продолжает распространяться, — ответила Луна. — Наша деревня — одна из последних на окраине.

— Язва растет быстрее, когда Поглотитель жизни набирает могущество… а он просто ненасытен, — добавил Маркус. — Я помню, когда начало погибать сердце долины: незадолго до нашей с Луной свадьбы. Мы до сих пор живы, и значит, останемся здесь и дальше.

Ночь была тихой, но ветерок обдавал их своим дыханием с горьким привкусом пепла. Жители деревни, сидя перед глинобитными или более крупными каменными домами, молча ели свой ужин и держались обособленно. Верденовы родники погрузились в гнетущее безмолвие, словно вызванное упоминанием Поглотителя жизни.

Луна выглядела грустной.

— Раньше в Верденовых родниках жило больше тысячи людей, а теперь осталось меньше десятка семей.

— Мы — двадцатка сильнейших, — настаивал Маркус. Было ясно, что они уже не раз спорили об этом.

— По другую сторону гор есть леса и плодородные земли, — сказал Бэннон. — Там полно места, чтобы поселиться и жить счастливо.

— Это только отсрочит нашу судьбу, — возразил Маркус, упрямо нахмурившись. — Язва растет, и рано или поздно Поглотитель жизни иссушит весь мир.

— Если кто-нибудь не остановит его, — твердо сказала Никки.

Чертополох была настроена более оптимистично:

— Я хочу остаться и дождаться, когда эта земля вновь станет плодородной и прекрасной — какой она была до смерти моих родителей. Я помню это… совсем немного.

— Ты была слишком маленькой, — сказал Маркус.

Бойкая девочка закончила свежевать самую мелкую ящерицу, которую готовила для себя. Она слизнула с пальцев кровь, испачкав губы красным.

Никки потянулась к ней, чтобы стереть пятно:

— У тебя все лицо в пыли.

— Нам негде помыться, — отозвался Маркус.

Хихикнув, Чертополох послюнявила пальцы и размазала слюну по грязному лицу — но от этого было мало толку.

Путешественники дополнили трапезу, достав из мешков сушеные фрукты и остатки копченой рыбы. Красноперка из бухты Ренда была в диковинку для девчушки; она поморщилась от вкуса и сказала, что предпочитает мясо своих ящериц.

Никки вернулась к разговору:

— Кто такой Поглотитель жизни? И как его можно победить? У него есть слабости?

Возможно, именно по этой причине путники оказались здесь. Никки вспомнила слова ведьмы: «Колдунья спасет мир».

Маркус впечатал каблук в пыль.

— Мы не знаем всей истории. Мы всего лишь простые деревенские жители, пострадавшие от постоянно растущей порчи. Нам известно, что он был волшебником из Твердыни, а потом произошло нечто ужасное. — Он отщипнул со скелета ящерицы последние кусочки мяса, потом обсосал кости и принялся грызть их по одной. — Там вы и найдете способ его уничтожить — если это еще можно сделать.

— Что за Твердыня? — поинтересовался Натан.

— Огромный архив магических знаний. На протяжении веков это место считалось легендой, — ответила Луна.

Чертополох вскочила с места:

— Это место действительно существует, я сама его видела!

— Ты не забредала так далеко, дитя, — упрекнул ее Маркус.

— А вот и забредала! Мне пришлось четыре дня идти до плато, но я это сделала.

— Оно было скрыто со времен древних войн волшебников, — продолжила Луна, — но вновь появилось пятьдесят лет назад.

Волшебник поднял брови и посмотрел на Никки.

— Огромный архив? Мы непременно должны исследовать его. Возможно, там найдется то, что поможет моему… положению… раньше, чем мы доберемся до Кол Адаира. — Он погладил подбородок. — И разумеется, там мы сможем узнать о прошлом Поглотителя жизни.

В глазах цвета темного меда заплясали искорки.

— Я могу отвести вас туда. Я видела это место своими глазами!

— Так, девочка… — Маркус бросил на нее гневный взгляд.

— Говорят, кто-то разрушил заклинание сокрытия Твердыни несколько десятилетий назад, — сказала Луна. — Ее местоположение все еще держат в секрете, но таинственные люди, которые охраняли архив, пригласили к себе нескольких ученых из городов в долине. Это произошло незадолго до того, как Язва начала свое распространение и принялась уничтожать города и фермы.

Налетел порыв ветра, принесший с собой еще больше пыли. Никки услышала крик ночной хищной птицы, какое-то шевеление в пустых домах, и заметила тени в темных переулках между заброшенными каменными строениями. Колдунья села прямо, тотчас насторожившись, и попыталась разглядеть что-то в темноте.

Она ощутила в воздухе магию — но это не была привычная вездесущая вибрация, которой она всегда могла коснуться. С самого прибытия в Верденовы родники Никки чувствовала странные и тревожные нотки того, что сочилось из Язвы, но теперь этот поток резко усилился, словно кто-то резко открыл печную дверцу. Напряженная колдунья поднялась на ноги и бросила палочку с остатками жареной ящерицы. Отойдя от огня, она вышла на широкую пыльную улицу.

Ни Маркус, ни Луна не успели спросить, что случилось — ночь наполнилась криками.