Госпожа Смерть

Глава 13

Набирающая силу буря раскачивала корабль, а Никки смотрела на горшок, который Бэннон принес в ее каюту.

Она приподняла деревянную крышку и принюхалась.

— Это рыбная похлебка, — сказал Бэннон, который рад был услужить. Корабль накренился, и ему пришлось схватиться за дверь каюты, но его улыбка не исчезла. — Кок хотел убедиться, что вы сыты.

— Я поем.

Никки не собиралась выходить в такую ветреную ночь на палубу, чтобы пробраться к камбузу. Юноша сгорал от нетерпения и желания проявить заботу; если она откажется от еды, Бэннон от нее не отстанет.

— Спасибо.

— Я стою на вахте и должен вернуться к своим обязанностям. — Бэннон явно хотел поговорить с ней и надеялся, что она попросит его задержаться на несколько минут.

— Да, тебе нужно вернуться к обязанностям. — Никки взяла горшок, от которого исходил пряный рыбный аромат, и, когда юноша неловко попятился, закрыла хлипкую дверь каюты.

В каюте были деревянные переборки, умывальник, узкий иллюминатор, закрытый ставнями, и крошечная полка. Постелью служила жесткая узкая койка с шерстяным одеялом, а от небольшой масляной лампы исходил мерцающий свет.

Сев на койку, Никки сняла крышку и помешала надтреснутой деревянной ложкой молочный бульон. Среди увядших трав, шишковатых клубней и кусочков лука плавали куски рыбы. Она стала есть. Кислая на вкус похлебка была приправлена незнакомыми специями.

Служа императору Джеганю, Никки путешествовала по Древнему миру и попробовала много необычных блюд; некоторые могли прийтись по вкусу лишь умирающей от голода женщине. Похлебка относилась как раз к таким — возможно потому, что молоко в бульоне свернулось. Но Никки необходимо подкрепиться. Все же, это была еда.

Корпус корабля со скрипом раскачивался от волн и крепчающего ветра. Доев, Никки прикрутила фитиль масляной лампы, чтобы огонь погас. Теперь в ее тесной каюте была лишь темнота и аккомпанемент стонущего от бури корабля.

Она снова легла на узкую койку и попыталась уснуть, но чувствовала, как внутренности клокочут почти как волны снаружи. Вскоре она завернулась в одеяло, ее бил озноб. Дрожь усилилась. Мышцы напряглись, в голове стучало. Через час она поняла, что похлебка была отравлена. Это был не испорченный продукт, а какое-то смертоносное вещество. Она должна была догадаться, должна была быть более осмотрительной. Ее уже очень много раз пытались убить.

Никки казалось немыслимым, что Бэннон мог ее отравить. Нет, она не верила в это. Простой, хотя и нетерпеливый, юноша не был ни интриганом, ни предателем. Она без раздумий взяла еду из его рук, но его могли обмануть.

Никки свернулась калачиком, тяжело дыша и пытаясь вытеснить жар из внутренностей. На коже выступил пот, а дрожь стала настолько сильной, что больше напоминала судороги. Ее внутренности пылали, словно кто-то воткнул в живот копье и крутил его, наматывая кишки. Никки начала побаиваться, что их вот-вот вырвут, и они станут похожи на останки ныряльщика.

Едва способная видеть и думать, она соскользнула со своей койки и пошатнулась на ватных ногах. Ее колени подогнулись, но она схватилась за доски переборки. Голова кружилась. Ее вырвало так сильно, будто невидимая рука пролезла в горло и пыталась вытащить внутренности.

Привалившись к стене каюты, Никки так сильно шаталась, что едва замечала качку «Бегущего» в бурном море. Перед глазами все плыло, но в каюте было так темно, что она все равно не смогла бы ничего разглядеть. Мышцы словно превратились в мокрые тряпки.

Никки нужна помощь. Нужно добраться до Натана. Больше обратиться не к кому. Может, волшебник сможет вытянуть яд и исцелить ее. Но она не могла найти дверь; каюта вращалась.

Ее снова вырвало — на этот раз рвотой залило весь пол — но яд уже проник в организм. Никки попыталась призвать магию, чтобы придать себе сил и выбраться из этой ловушки, но голова кружилась слишком сильно. Мысли вращались, как колесо с зазубренными бритвами.

Ей нужно было выйти и отыскать путь на палубу, где, как она надеялась, свежий холодный воздух приведет ее в чувство.

Она на ощупь шла вдоль стены, заставляя себя сосредоточиться и зная, что найдет дверь, если будет просто идти дальше. Как можно заблудиться в столь маленьком пространстве? Она нащупала маленькую полку, вцепилась в нее и повисла; гвозди не выдержали, и полка рухнула на пол. Никки упала и поползла по полу, угодив рукой в лужу собственной рвоты. Снова найдя койку, Никки сумела подняться на ноги. Она нащупала стену и снова пошла вдоль нее, делая по одному мучительному шагу за раз.

Пол по-прежнему поднимался и опускался, но ей нужно было найти выход. Она знала, что он... где-то рядом.

Кто-то толкнул дверь каюты, и та распахнулась. Никки отшатнулась и чуть не упала, разглядев трех мужчин, столпившихся в дверном проеме. Она знала, что Бэннон стоит на вахте, Натан в своей каюте, а остальной экипаж «Бегущего по волнам» ютится на нижней палубе, прячась от непогоды.

Никки была одна.

Перед ней стояли трое ныряльщиков. Ром держал небольшую лампу, приглушенного света которой едва хватало, чтобы не заблудиться в коридоре. Они по-прежнему были без рубашек, и тень от лампы подчеркивала их мускулы. Их широкие штаны были подвязаны на талии, и сквозь туман в глазах Никки увидела, что Сол возбужден — его мужское достоинство выпирало через ткань, словно короткий твердый гарпун.

Она отступила вглубь каюты. Колени дрожали. Ее слабость и беспомощность рассмешили Сола. Двое его товарищей тоже хрипло расхохотались.

— Кажись, колдунье нехорошо, — сказал Элджин и заржал.

— Подо мной ей точно похорошеет, — сказал Сол и протиснулся в каюту. — Ты будешь слишком слаба, чтобы бороться или призвать свою поганую магию, сука. Даже когда мы с тобой закончим, ты будешь так больна и измучена, что не сможешь пошевелиться.

— Уходи, — с трудом сказала Никки, а затем заставила себя добавить, — у тебя последняя попытка.

— Нет, только первая, — сказал Сол. — После меня наступит очередь этих двоих.

Резким ударом он повалил Никки на койку. Мускулистый мужчина навалился на колдунью, прижав ее к ватному одеялу и шаря руками по груди. Она отталкивала его руки, пытаясь схватить их. Никки было дурно, она не могла призвать магию, но у нее остались ногти, и она не преминула вонзить их в предплечье насильника. Сол влепил ей увесистую оплеуху, и голова Никки впечаталась в тюфяк. У нее закружилась голова, но боль от удара была слабее, чем от яда.

Солу удалось порвать платье Никки и обнажить грудь.

— Ром, поднеси лампу. Хочу увидеть их.

Трое мужчин с вожделением смотрели на грудь и смеялись.

— Розовые соски, — воскликнул Сол, — как я и думал! Как же приятно увидеть своими глазами то, что представлял себе много дней. — Он положил свою ручищу на левую грудь колдуньи и сильно стиснул ее.

Никки боролась с ядом, глубоко проникшим в ее сознание, и пыталась призвать свою силу. Прежде ее насиловал не только Джегань. Множество раз с ней забавлялись его солдаты, когда он заставлял ее прислуживать в их палатках, быть их игрушкой в качестве наказания... и тренировки. Могущественный император мог принудить ее, но эти ничтожества — не сноходцы. Они не императоры. Они омерзительны.

Кровь Никки закипала от гнева. Ее магия куда сильнее простой отравы. Никки была сестрой Тьмы и впитала в себя украденный хань убитых волшебников. Она могла создать шар огня волшебника и сжечь всю троицу, но магический пожар может поглотить и «Бегущий по волнам».

Нет, ей придется бороться с ними иначе — напрямую. Тут нужен персональный подход.

Сол с ворчанием теребил завязки штанов, пытаясь их ослабить. Наконец, он стянул штаны, высвободив свой мясистый отросток.

— После всей твоей болтовни я ждала чего-то большего, — процедила Никки.

Элджин и Ром загоготали. Сол вновь ударил ее, а затем схватил за бедра и раздвинул ноги.

Это случалось так много раз. Тогда она была бессильна, была вынуждена терпеть. Но не сейчас.

Даже ослабевшая и отравленная, она была сильнее этих подонков, была лучше них. Она чувствовала проблески огня на своих ладонях — едва ли больше огонька, созданного Натаном на ветреной палубе. Хватит и этого.

Она хлопнула горящими ладонями по голым плечам Сола, обжигая его кожу. Он взвыл и отстранился. Никки направила больше магии в огонь на своих ладонях, но тот замерцал и потух.

Ныряльщики в страхе отступили.

— Магия еще при ней.

— Ее недостаточно, — прорычал Сол и снова навалился на Никки.

Обычно призвать огонь было нетрудно, но она видела, как у Натана возникли сложности с магией. Что ж, она знала и более прямолинейные заклинания; умела перемещать воздух, изменять течения и создавать ветер. Теперь же она собирала воздух в тесной каюте, но не в воздушный поток, а в кулак.

Невидимый удар сбросил с нее Сола, который так поразился, что его эрекция пропала. У двоих других хозяйства по-прежнему выпирали через ткань штанов, хотя возбуждение было вызвано скорее предвкушением насилия, чем плотского удовольствия.

Сол опомнился и рявкнул:

— Сука, ложись обратно и...

Никки не обращала внимания на яд, головокружение и пронзавшую ее боль. Она снова собрала воздух, уплотняя его и создавая оружие.

Шторм снаружи усилился, ветер яростно трепал «Бегущего по волнам». Шум проливного дождя был таким громким, что никто не услышит звуки борьбы в каюте Никки. Но если она заставит этих людей кричать достаточно громко, кто-то услышит.

Никки придала воздуху форму руки... а затем превратила в кулак, сжавший мошонку Сола. Он вскрикнул от неожиданности.

Никки сотворила еще две воздушные руки, стиснувшие яйца двух других ныряльщиков. Парни кричали и размахивали руками, пытаясь освободиться от невидимой хватки.

— Я тебя предупреждала. — Она встала с койки, не обращая внимания на обнаженную грудь, не сводя с троих мужчин своих голубых глаз. — Я предупреждала вас. Теперь выбирайте: оторвать их или просто раздробить?

Лицо Сола покраснело от ярости, и он бросился на колдунью, но та уплотнила воздух возле его мошонки, а потом крутанула, будто отвинчивала крышку с банки. Никки сжала воздушную руку с невиданной силой, но не слишком резко, чтобы прочувствовать, как каждое из яичек сжимается и лопается подобно гнилой виноградине. Сол завизжал, но этот вопль не мог выразить всю его боль.

Не давая ныряльщикам возможности взмолиться о пощаде — ее больше не интересовало милосердие — Никки раздавила яйца двух других. Они повалились на пол, стеная и скуля, не в силах справиться с криками.

— Думаю, вы бы предпочли, чтобы я вас убила. — Никки подняла лиф платья и прикрыла грудь. — Я всегда могу передумать и вернуться. — Выпрямившись, она стояла на трясущихся ногах и смотрела на скорчившихся мужчин. — Даже отравленная, я сильнее вас.

Колдунья не успела избавиться от этих отбросов, поскольку на корабль обрушился мощный удар.