Госпожа Смерть

Глава 23

Жители деревни в панике разбежались от места празднования. Кто-то побежал к своим домам за ножами, дубинками, луками или тем, что можно использовать в качестве оружия. Натан и Бэннон обнажили свои мечи и встали рядом с дощатыми праздничными столами. Никки видела на лице юноши не то выражение, с каким он сражался против сэлок: сейчас к ужасу добавилось отвращение.

Огромные темные корабли стремительно скользили к берегу, хотя ночь была безветренной. На каждом судне была одна мачта с широким темно-синим парусом, почти невидимым в ночи.

Никки слышала плеск воды и грубые мужские крики. Пристально вглядываясь в ночь, она усилила свое зрение заклинанием темной дали и увидела четыре неприятельских корабля, которые плыли на веслах. Длинные вереницы весел прорезали водную гладь, словно лезвиями топоров, откидывались назад, проталкивая корабль вперед, затем поднимались в воздух, роняя сверкающие в лунном свете капли, и снова врезались в воду.

— Норукайские работорговцы! — хрипло крикнул Бэннон.

— Норукайские работорговцы, — повторил Холден, а затем закричал: — Приготовиться к обороне! У них очередной набег.

— Что это значит, мальчик мой? — спросил волшебник. — Кто они такие?

— Ночной кошмар.

Корабли работорговцев быстро приблизились и, смяв небольшую рыбацкую лодку, врезались в передний край пирсов бухты Ренда. С длинных кораблей доносились гортанные голоса, отдающие распоряжения. По спине Никки пробежал холодок: изогнутый нос каждого судна был украшен ужасающей резной фигурой морского змея — такой же, как на остове корабля в той бухте, где они провели первую ночь после кораблекрушения.

Четыре корабля налетчиков ворвались в гавань подобно неистовым быкам. С палуб взмыли яркие оранжевые полосы и полетели по дуге к деревне, падая на улицы, крыши и несчастных жителей. Несколько огненных стрел застряли в соприкасающихся крышах домов и подожгли здания. Люди с ведрами воды пытались не допустить распространения огня, а другие защитники деревни собирались у доков, прихватив все оружие, какое у них было. Никки хватило одного взгляда, чтобы понять, что жители деревни никогда не сталкивались с таким яростным набегом. По ее подсчетам, на норукайских кораблях было около трех сотен воинов.

Она повернулась к Натану:

— Только мы сможем их остановить.

Он поднял меч:

— Читаешь мои мысли, колдунья.

Призвав магию, Никки зажгла на ладони яркий огненный шар и швырнула его высоко в небо, где он расширился и увеличился в размерах, а потом взорвался, посылая во все стороны волны света. Свет озарил огромные змееподобные корабли и налетчиков, хлынувших на палубы. Два ближних судна смели пирс и пришвартовались при помощи железных крюков и тяжелых трапов, а налетчики с двух других кораблей спустили на воду небольшие лодки и погребли к берегу.

Джэнн и ее муж Филлип сопровождали Натана, готовясь к атаке.

— Да спасут нас духи!

— Вас спасу я, — отозвалась Никки.

Волшебник повернулся к бывшему рыбаку:

— Вы ведете войну с Норукай? Почему они напали на бухту Ренда?

— Мы для них добыча, — сказал Филлип, лицо которого осунулось. — Обычно они посылают на берег одну лодку, хватают пять-десять человек и исчезают в ночи. Но сейчас... это настоящее вторжение.

— Тогда мы прибыли как раз вовремя, — сказала Никки.

Норукайские воины с кораблей с грохотом пронеслись по докам, направляясь в деревню. Другие налетчики выпрыгивали из лодок и бежали по мелководью к берегу, разбрызгивая воду. Они сжимали в руках дубины, веревки и сети.

Магический свет над головой померк, но Никки еще только начинала. Она направила свой разум, прикоснувшись к магии Приращения и ее мощи, и одновременно с этим призвала магию Ущерба. Объединив два вида магии, колдунья послала зигзаги черной молнии в первых трех налетчиков, выбегающих из доков. Молния превратила их широкие груди в дымящиеся угли, и крупные мужчины рухнули наземь кучей костей.

Несмотря на неожиданный отпор, работорговцы не выказывали ни намека на страх или хотя бы опасение. Они рвались вперед, посмеиваясь над ее молнией, уверенные в своей неуязвимости. Из лодок вылезли четверо мужчин и вброд пошли к пляжу.

Их Никки тоже убила.

Норукайцы были приземистыми, с непропорционально широкими плечами, бритыми головами и голыми руками. Воины были одеты в чешуйчатые жилеты, сделанные из кожи какой-то рептилии. Самым ужасающим были их щеки, разрезанные от уголков губ до основания челюсти, а затем снова сшитые, чтобы их рты походили на змеиные пасти. Когда они взревели, издавая жуткий боевой клич, их челюсти открылись так широко, будто норукайцы были атакующими гадюками. Мечи или копья были лишь у нескольких налетчиков; видимо, остальные собирались захватить пленников живьем. Они пришли, чтобы собрать жителей бухты Ренда, как урожай.

С норукайского корабля на деревню полетела вторая волна пылающих стрел. Полыхало уже несколько деревянных домов. Никки заметила, что пламя сейчас перекинется на очередную крышу, и выбросила вперед руку, подчинив себе воздух и ветер. Ее направленный удар сбил пламя; обратным движением руки она высосала весь кислород, и огонь потух.

Натан взглянул на колдунью и застонал:

— Я не могу помочь тебе магией. — Он стиснул рукоять меча. — Но я все равно внесу свой вклад.

Натан и Бэннон подняли мечи и побежали навстречу мускулистым работорговцам, наводнившим берег. У готового к бою юноши было странное выражение глаз — и совсем не из-за страха. Он казался одержимым.

Жители бухты Ренда были вооружены мечами и копьями, но едва ли умели с ними обращаться. Холден, выкрикивая приказы, смело побежал навстречу врагам, хотя и не имел никакого плана.

На глазах Никки четвертый корабль разломал другой док, круша деревянный настил под крики налетчиков. Она не собиралась позволять им добраться до берега. Яд больше не сдерживал ее, она всецело контролировала свою магию и могла много больше, чем вызывать ветер и молнии.

Она сотворила большой шар бурлящего огня волшебника и швырнула его в нос корабля, когда норукайцы ринулись на полуразрушенный пирс. Волшебное пламя испепелило резного змея и взвилось над носовой частью судна. Пламя разлилось по палубе и подожгло полтора десятка облаченных в броню работорговцев — те пронзительно кричали, пока кожа отваливалась от их костей, раскрывая свои уродливые разрезанные рты так широко, что швы лопались.

Огонь волшебника было крайне сложно погасить, и он пожирал палубу корабля, перекинулся на высокую мачту и темно-синий парус, превратив его в мерцающую оранжевую занавеску. Когда сэлки напали на «Бегущий», Никки использовала меньшие шары огня волшебника, и дождь с волнами смягчили огонь. Но здесь, в доках бухты Ренда, волшебное пламя прожигало палубу насквозь и разъедало корпус.

Корабль больше походил на пылающий маяк. Норукайцы попрыгали за борт, у некоторых горела кожа. Предсмертные вопли горящих врагов ласкали слух Никки. Хотя колдунья изменилась, эти крики напомнили ей, как она заживо жарила на вертеле командующего Кардифа перед жителями недавно завоеванной деревни, чтобы доказать свою безжалостность.

К этому моменту сотни норукайцев приблизились к деревне. Подняв дубины и сети, они столкнулись с селянами, вооруженными чем попало. Уродливые воины не выказывали страха и намного лучше владели своим оружием, чем жители деревни.

Работорговцы накинули тяжелую сеть на троих защитников бухты, отбивающихся пиками и мечами. Опутанные сетью мужчины оступились и замахали руками, пытаясь сбросить ее, но норукайцы окружили их и стали бить дубинками, пока не оглушили. Действуя слаженно, работорговцы связали оглушенных мужчин, как диких животных. Они подняли пленников за руки и ноги и потащили на ближайший корабль.

В воздухе продолжали свистать пылающие стрелы, похожие на падающие звезды. Никки попыталась тушить их одну за другой, не давая им упасть на что-то горючее; она изо всех сил пыталась бороться и с другими пожарами, но не успевала. Возгораний было сотни. Норукайцы, казалось, стремились уничтожить всю деревню, чтобы посеять панику и захватить больше пленников. Работорговцы походили скорее на охотников, а не на хорошо организованную армию. Они рассредоточивались и искали цели, а теперь ворвались в деревню.

* * *

Натан убеждал себя, что меч может быть таким же смертоносным, как магия, если находится в руках опытного мечника. Его новая рубашка не сковывала движения, была удобной и чистой... пока. Он напал на первый ряд крепких норукайцев, обрушив на них вихрь ударов.

Рядом с ним к битве без раздумий присоединились Джэнн и Филлип. У Филлипа было длинное копье с крюком на конце, которым он пользовался, когда был рыбаком. Он метнул его, как гарпун, и пронзил грудь одному из работорговцев. Уже умирающий, с проткнутым сердцем, мужчина с жуткими шрамами нашел в себе силы схватиться за древко и рухнул на землю.

Невысокая жена Филлипа была весьма проворна. Джэнн ринулась в атаку с длинным мясницким тесаком, рубанула одного норукайца по рукам, а другому распорола бок. По его обнажившимся ребрам потекла кровь.

Натан рубил мечом, держа его обеими руками и вкладывая в удары всю свою силу. Клинок прошел прямо через широко открытый рот одного из уродливых норукайцев, отсекая верхнюю часть головы. Рядом с ним уподобившийся вихрю Бэннон слепо рубил и колол всех вокруг. Даже работорговцы отшатнулись от безумных неконтролируемых выпадов юноши.

Но норукайцев не получилось долго сдерживать. Они издали шипящее рычание, похожее на боевой клич, и новая группа налетчиков ринулась вперед, сжимая в руках длинные копья, у которых были наконечники с зазубренными краями, сделанные из клыков неведомых животных. Когда передние ряды работорговцев рванули вперед с тяжелыми дубинками наперевес, копьеметатели заняли позиции, высматривая очаги сопротивления.

— Не сдавайтесь! — подбадривая людей, кричал глава поселения Холден, стоя на одном из дощатых столов на праздничной площади. — Не дайте им забрать наших жен и детей! Не дайте...

Один из метателей отвел руку назад и с огромной силой метнул копье. Оружие просвистело в воздухе и вонзилось в живот Холдена так глубоко, что из спины показался окровавленный клык.

На передовой Натан рубил мечом вправо и влево, отсекая руки и пронзая грудные клетки. Вовремя подняв взгляд, он заметил летящее в него копье. Натан почувствовал глубоко внутри пульсацию и подрагивание, которые принял за искру магии. Он погрузился в себя, пытаясь ухватиться за эту искру, чтобы отвести копье — простое, инстинктивное заклинание. Время словно замедлило свой ход, но искра магии погасла и исчезла. Магия снова оставила его, и он был абсолютно беспомощен.

Бэннон схватил старика за руку и дернул его в сторону. Копье со свистом пролетело мимо.

— Осторожнее, Натан, вы нужны мне живым. Поможете убить как можно больше этих тварей.

Язвительность его голоса удивила Натана. Казалось, в юноше что-то оборвалось. Его глаза стали дикими, а привычная жизнерадостная улыбка превратилась в смертельный оскал. Капли крови на его лице выделялись сильнее, чем веснушки.

Бэннон прыгнул вперед, не обращая внимания на дубинки, сети и мечи работорговцев. Рыжие волосы взмыли в воздух, и он нечленораздельно зарычал, разрубая шею одного из нападавших, а затем рассекая плечо другого.

— Твари! — заорал он.

Косой удар Крепыша вспорол брюхо очередному нападающему. Тот с ухмылкой посмотрел на свои змееподобные внутренности и потянулся, чтобы схватить рукой меч Бэннона. Но юноша отпрянул и крутанулся, отрубая врагу руку. Во власти бездумной ярости он отрубил и вторую руку, и теперь из обрубков хлестала кровь, заливая вывалившиеся внутренности.

— Так тебя быстро прикончат, мой мальчик, — предупредил Натан.

Волшебник побежал за Бэнноном, пытаясь не отставать, когда норукайцы навалились на этого ринувшегося в атаку безумца.

Один из вражеских копьеметателей швырнул в парня свое оружие, но Натан успел взмахнуть мечом; лезвие громко ударило по древку, сменив направление движения копья с костяным наконечником, и оно вонзилось между лопаток норукайца.

Работорговцы окружили швею Джэнн и накинули на нее сеть. Упав на землю, она боролась с путами. Ей удалось прорезать в сети дыру окровавленным ножом, но двое мускулистых норукайцев склонились над ней и замахнулись дубинами, чтобы оглушить ее. Приблизившись со спины, Натан ударил мечом одного из работорговцев. Когда его товарищ повернулся к Натану, Джэнн освободила руку и вонзила мясницкий нож в голень работорговца. Истошно закричав, тот потянулся к ножу в своей ноге, но Натан одним ловким ударом отрубил ему голову. Старый волшебник быстро освободил Джэнн от обрывков сети. Невысокая женщина, измученная и дрожащая, перешагнула через свою ловушку. К ним подбежал ее покрытый кровью супруг, преисполненный благодарности.

— Вы спасли ее. Спасибо, волшебник, — сказал Филлип и потянулся к жене, но ему в затылок вонзилась одна из сыпавшихся с неба горящих стрел. Покрытый смолой стальной наконечник вышел из его горла. Филлип потянулся и схватил стрелу, будто раздраженный тем, что она отвлекла его в такой важный момент. Джэнн закричала. Филлип повернулся, с тоской глядя на жену полными слез глазами, а затем рухнул замертво.

Бэннон закричал на небеса и стал рубить мечом дождь горящих стрел. Он набросился на двух норукайцев с такой яростью, что те отшатнулись. Натану пришлось броситься на помощь юноше, оставив Джэнн оплакивать мужа.

* * *

Пламя начало распространяться по деревне. Никки потушила столько возгораний, сколько могла, но все равно проигрывала битву с огнем. Она поняла, что, если не сможет отогнать налетчиков, будет уже неважно, сгорела ли бухта Ренда.

Жители деревни хорошо проявили себя в бою, но к этому моменту минимум тридцать человек были оглушены, схвачены и унесены на первый корабль работорговцев. Десятки норукайцев вернулись на борт корабля, громко топая по палубе. Из трюма доносилась громкая барабанная дробь, в такт которой поднимались и опускались весла — рабы на веслах выводили корабль из доков.

Никки призвала еще одну черную молнию и убила шестерых норукайцев, которые чувствовали себя в безопасности на отступающем корабле. Она понимала, что не сможет остановить судно, поэтому сосредоточилась на налетчиках на берегу.

Более сотни работорговцев продолжали атаковать. Они видели Никки и ее силу, и некоторые, видимо, решили, что прекрасная и могущественная колдунья станет ценной рабыней. Глупцы!

Один монстроподобный воин размахивал кистенем, в то время как двое других окружили Никки, держа перед собой сети. Должно быть, они сочли колдунью легкой добычей.

У нее не было на это времени. Она вытянула руку, указывая на норукайцев по очереди и быстро останавливая их сердца. Они попадали в собственные сети.

Пытаясь отдышаться, она согнула пальцы. Ей хватило бы сил создать еще один шар огня волшебника. Можно поджечь уходящий корабль работорговцев, но так она убьет всех на борту, включая пленников. Что бы они предпочли? Не ей решать. Нет, она будет сражаться с норукайцами здесь.

Никки призвала огонь волшебника, но не стала придавать ему форму большого шара, а послала в приближающихся врагов целую россыпь вспышек смертоносного пламени, затронув по крайней мере тридцать людей. Неумолимое пламя и не собиралось затухать; язычок огня волшебника даже размером с ноготь будет гореть, пока не прожжет свою жертву насквозь.

Норукайцы корчились и кричали, падая, как деревья от лесного пожара. Никки была истощена, потратив столько магии, но все же призвала обычный огонь и швырнула его на паруса и мачты двух кораблей. Крашеная ткань загорелась, и вскоре оба судна были охвачены огнем.

Натан и Бэннон сразили по полтора-два десятка работорговцев каждый. Они продолжали атаковать, как и сотни кричащих от гнева селян. Норукайские копьеметатели бросили в толпу последние копья, практически не выбирая целей. Из последних сил Никки послала на врагов стену ветра, и воздушный таран отбросил коренастых норукайцев. Разъяренные селяне усилили натиск, и работорговцы отступили.

Пока оставшиеся на борту полуразрушенных кораблей норукайцы отчаянно пытались потушить паруса, остальные налетчики с криками и проклятиями забрались на последнее судно. Рабы, подгоняемые угрожающей барабанной дробью, начали грести, уводя в море змееподобные корабли и оставляя позади обломки.

Никки достала из ножен кинжал и увидела, что у нее еще много работы. Она и без магии могла убить норукайцев, брошенных отступившими налетчиками. У нее и жителей бухты впереди была длинная ночь.