Физрук: на своей волне

Глава 20

Хруст был мерзкий, короткий. Как щёлкнула сухая ветка. Быдлан отлетел назад, заваливаясь на других, и кровь хлынула у него из носа ручьём. Смех мгновенно оборвался.

Остальные упыри, ещё секунду назад ухмылявшиеся, переглянулись — не ожидали.

— Вот так, братцы, — процедил я, выпрямляясь. — Это намёк на «по-плохому».

Тот, что получил головой в переносицу, сшиб плечом стойку с футболками. Стеллаж зашатался, накренился и рухнул, засыпав его и пол вязанкой одежды.

— Ах ты урод! — взревел другой и вместе с дружками ринулся на меня.

Удар кулаком в челюсть, толчок в грудь — я ощутил всю тяжесть их массы, и всё равно выстоял, лишь отшатнувшись.

В висках загудело, в глазах замелькали блики. Но адреналин сделал своё: я схватил ближайшего за футболку, сделал проход в ноги и впечатал его в пол. Упырь, как мешок, прокатился метра два и снес стеллаж с джинсами.

Но другие мутные товарищи принялись меня утрамбовывать в пол магазина.

— Отстаньте от Володи!!! — пронзительно закричала Аня.

И, не найдя ничего лучше, схватила с витрины огромный складной зонт. Со всей силы она огрела по спине одного из быков. Тот даже не сразу понял, что произошло, но замешкался. Этого хватило, чтобы я лягнул ему в печень, он согнулся, закашлялся и рухнул на колени.

Я воспользовался моментом и перекатился за стойку с кепками. Уроды бросились следом, вереща благим матом. Самый крепкий обошёл сбоку, пытаясь зайти в слепую зону.

Зря.

Я схватил швабру, торчавшую из ведра, брошенного уборщицей, и…

Хрясь!

Швабра переломилась пополам о башку. Он полетел прямо в стеллаж с кроссовками. Коробки полетели вниз, как домино.

— Ну что, сволота, ещё хотите⁈ — выдохнул я, распрямляясь, чувствуя, как спина взмокла от пота.

В руках я держал обломок черенка швабры. Все пятеро упырей снова были в строю. Сжирали меня злыми взглядами бешеных глаз, но уже без прежней самоуверенности. Поняли, что я буду драться до конца.

— Ну ты жирный попал!

Они начали брать меня в кольцо, чтобы наброситься сразу с пяти сторон.

Всё в зале магазина буквально замерло. Продавщицы сгрудились у кассы, охранник отступил к стене, покупатели, притворявшиеся равнодушными, теперь откровенно таращились на нас.

— Мочи! — рявкнул вожак этой стаи.

И все пятеро резко сомкнули кольцо вокруг меня.

Полетели руки, ноги, локти, колени… я не собирался сдаваться. Въехал одному палкой, второму, продолжая движение, насадил на локоть. Но…

Дыщ-дыщ-дыщ!

Увесистые оплеухи летели в ответ. От очередного увесистого тумака меня повело, глаза загуляли. Я понимал, что если упаду, то меня попросту затопчут.

Но вдруг, прорезав тишину, раздался звонкий крик:

— Физрука мочат!!!

Трое пацанов, мои ученики, решили поучаствовать в драке. Первый, долговязый, с размаху влетел прямой ногой в грудь одному из быков. Тот отлетел назад и рухнул на пол, сбивая манекен. Второй, крепыш, двинул хук справа, чётко попав в скулу упырю, и тот, завывая, врезался в стойку с куртками. А третий, самый отчаянный, будто гарпун, влетел в корпус и сбил с ног ещё одного быдлана.

Преимущество мгновенно качнулось в нашу сторону. Толпа, шептавшаяся у витрин, теперь зашумела громче. Аня, не выдержав, сама закричала во все лёгкие:

— Бейте козлов!

Я остался один на один с козлом с наколкой на шее. Он оглядел валяющихся дружков, потом уставился на меня.

— Убью на хер!

Он бросился, но я встретил его жёстким боковым. Кулак врезался в подбородок. Парень зашатался, глаза закатились, и он рухнул как подкошенный.

Я упёрся ладонями в колени, переводя дыхание. Всё-таки сложновато новому телу давалась такая, скажем так, аэробная нагрузка. Но казалось, всё — разрулили и все своё получили.

Увы… нет.

Я краем глаза заметил движение. Один из отморозков, до этого лежавший на полу, поднялся. В руках у него блеснул нож — он вытащил…

Упырь метнулся к пацану, который только что сбил его с ног.

— Сука! — вырвалось у меня.

Я видел, как сталь сверкнула в свете ламп, как мальчишка замер, не успев даже понять, что на него летит…

Шум вокруг на секунду стих, кровь в жилах застыла. Нож был небольшой, складной, но достаточной длины, чтобы из ТЦ уехать в реанимацию. Этого размера вполне бы хватило, чтобы вспороть брюхо или оставить глубокую рану.

В толпе кто-то вскрикнул, Аня взвизгнула:

— Нож!

Я не думал. Рванулся вперёд, и тело сработало само. Удар по запястью — короткий, жёсткий. Нож вылетел из руки, звякнул об кафельный пол и скользнул под стеллаж. Бык дёрнулся, но я толкнул с такой силой, что он покатился кубарем.

— Ты что, мразь, делаешь⁈ — прорычал я сквозь зубы. — На молодого с ножом⁈

Он захрипел, пытаясь подняться. Но я уже отвёл взгляд — и обомлел. Долговязый ученик стоял, сжав в руке выпавший нож. Держал его крепко, белыми пальцами, и шёл вперёд, шаг за шагом. В глазах застыл стеклянный блеск решимости.

У меня засосало под ложечкой. Я видел это выражение не раз — в девяностые, в подворотнях. Такой взгляд появляется только тогда, когда внутри щёлкает что-то окончательно и ты переступаешь черту.

— Уйди, Владимир Петрович, — сипло сказал он. — Я сам.

Зал будто выдохнул. Даже быки замерли, наблюдая, как пацан идёт к тому, кто ещё секунду назад пытался его зарезать. Парень реально собирался ударить.

Но никуда уходить я, естественно, не собирался. Я шагнул к нему наперерез.

— Отдай.

Он дёрнул рукой, как будто хотел спрятать нож за спину.

— Не надо, слышишь? — я повысил голос, глядя ему в глаза.

— Он же… — голос сорвался. — Он хотел меня прирезать!

Я протянул руку, требуя отдать нож.

— Ему ты ничего не докажешь, а на себе крест поставишь.

Несколько секунд пацан смотрел на меня. А потом дыхание сбилось, плечи опали. Он протянул нож, и я аккуратно вытащил его из рук.

Я сложил нож и, сунув в карман, повернулся к поднимающемуся быку. Тот стоял на четвереньках, лицо перекошено от злости.

— А вот с тобой, сука, мы сами разберёмся, — сказал я и шагнул вперёд.

Но разбираться не пришлось. Упырь трусливо заскользил задом по плитке, пятясь. Ещё минуту назад хватавшийся за нож и изображающий из себя грозного пацана, он вдруг потерял весь пафос. Глаза бегали, губы дрожали… эх ты, мамкин мечник.

Двое его подельников схватили его за руки и, едва поднимая, потащили прочь.

— Валим! — шипели они, подталкивая «главного». — Давай, валите на хер! — кричали мои ребята.

— Давайте их накажем! — предложил кто-то из моих парней хриплым, ещё полным адреналина голосом.

И парни, повинуясь этому желанию, было дернулись за убегающими. Но я перегородил им дорогу.

— Их жизнь уже наказала. Нам сюда лезть не надо, все только испортим, — пояснил я.

Ребята посмотрели на меня, в их взглядах ещё светилась азартная готовность обострять конфликт. И, может быть, в чём-то пацаны были правы. Потому что, убегая, упыри начали угрожать:

— Вам борода будет! У меня дядя… да я вас всех на бутылку посажу! — орал тот самый неудачливый мечник, показывая на нас пальцем.

Слова эти звучали громко и глупо. Впрочем, так всегда звучат угрозы от тех, кто привык укрываться тенью чьей-то чужой силы.

— Пусть ваш дядя сидит дома и пьёт чай, — бросил я так, чтобы услышали все.

Мои ученики было начали возмущаться, но уйти упыри не успели. Карма, чёрт её возьми, сработала моментально.

Четверо молодых ребят с накачанными руками и рациями на поясе влетели в зал магазина. Один из охранников, решив, что власть на его стороне, сделал шаг вперёд и решил показать, кто здесь «главный». Он первым же делом полез хватать меня за локоть, другой попытался потянуть за собой моего ученика.

— Не советую. Отпускайте, — я резко выдернул руку.

В зале поднялись голоса продавщиц:

— Это не они! Они как раз и защитили нас! — вскрикнула одна.

Продавщицы окружили нас как щит, не давая охране опомниться. А вот хмырей, которые были под градусом, никто опускать не спешил.

В дверях возникла деловая женщина в строгом костюме, судя по всему, представитель администрации торгового центра. Она влетела пулей, держа в руках папку, с перекошенной от гнева мордой.

— Что это вы сделали, люди добрые⁈ — орала она, оглядывая учинённый в зале магазина погром. — Как вы собираетесь возмещать ущерб? Вы мне почти всё тут разнесли!

Смотрела она, почему-то, на меня, с таким видом, будто это я разметал стеллажи, коробки и стойки с одеждой. Вот есть такое хорошее выражение — как слон в посудной лавке. Видимо, в глазах этой администраторши выражение было хорошо применимо ко мне. Я был тем самым слоном.

— Как вам не стыдно⁈ — орала она. — Ещё и подростков непонятно чему учите!

— Встречный вопрос, — максимально спокойно возразил я. — Почему мы пришли в торговый центр, а оказались в зоопарке?

— Да что вы такое говорите, — возмутилась администраторша.

— Любезная, я спрашивал, на что вы рассчитываете, когда пускаете сюда выпивших обезьян?

Администраторша выпучила глаза, по всей видимости, не привыкшая к отпору.

— У вас камеры есть — посмотрите запись, — встряла Аня. — И сразу станет понятно, кто виновник!

Администраторша закашлялась, попробовала было что-то ответить, но в зале уже поднялась волна комментариев от покупателей.

— Видео посмотрите!

— Они защищались!

Часть из них осталась понаблюдать до конца за тем, как развернутся события. Воистину, у людей ничего не меняется — дайте только хлеба и зрелищ.

Как бы то ни было, толпа встала на нашу сторону. Администраторша заколебалась. Так понятно, почему она так среагировала — зачинщики, побитые и притом осознавшие свой пыл, стояли чуть поодаль с опущенными на грудь подбородками. Прям лапочки-зайчики, и мухи не обидят.

Насчёт камер… ну вот никак я не привыкну, что каждый шаг здесь фиксируется на видео. Зато теперь понимаю, что может быть это и к лучшему. Всё-таки, не будь в зале магазина камер, и пришлось бы доказывать, что я не я, и кепка не моя.

— Хорошо, — наконец решила администраторша. — Давайте, я прямо сейчас посмотрю камеры. Но если там будет видно…

— Сначала записи, — отрезал я. — И ещё: вы разберётесь с теми, кто пустил сюда нетрезвых. Это ваша ответственность.

Женщина вздрогнула, глаза забегали.

— Ну а как узнать, пьяный, не пьяный, не будет охрана каждого нюхать…

— Нюхать может и не надо, но если об этих речь, — я кивнул в сторону хулиганов, — тут без нюха видно, что они на рогах пришли.

В этот же миг в зал магазина зашли ещё двое людей в форме, с автоматами в руках. Они шли вальяжно, с таким видом, будто никуда не спешили. И приехали не на вызов, а попить в торговом центре кофейку.

— Вызывали? — лениво спросил один из них, проводя взглядом по учинённому в магазине погрому.

— Очень вовремя! — всплеснула руками администраторша. — Вы точно группой быстрого реагирования называетесь? Пока вы реагировали, нам тут магазин разнесли! За что я плачу за тревожную кнопку⁈

— Спокойно, дамочка, разберёмся, — подавил зевок один из автоматчиков.

Пока администраторша в красках рассказывала о случившемся, я покосился на Аню.

— Это что за маскарад?

— ГБРовцы, — пояснила она.

Судя по всему, сокращённо: «группа быстрого реагирования».

— Менты?

— Нет, это кажется Росгвардия… — Аня пожала плечами.

Я смерил взглядом автоматчиков. Экипированы они были даже получше ментов. Но при этом ментами не были… военные? Всякое может быть, конечно, но форма это не военная, погонов нет.

Я сделал вывод, что эти ГБРовцы и есть крыша, которой те, кто держит этот ТЦ, отстегивают бабки. А если так, то за погром выбьют компенсацию упырей. Но с выводами я, похоже, поспешил…

— Ща полицию вызовем, — вдруг сказал один из автоматчиков.

А я при этих словах застыл. Во дела, блин, крыша ментов вызывает! Спрашивается, за что они бабки берут, раз без ментов не могут порешать вопрос?

— И пусть кто-нибудь покажет мне видеозапись⁈ — командным тоном продолжила администраторша.

Один из охранников со смазливым личиком солиста «Backstreet Boys» явно хотел понравиться начальнице. Сморщил строгую гримасу и заверил, что всё будет сделано.

— Спасибо, что заступился, — прошептала Аня.

— Обращайся, — подмигнул я.

Слова благодарности выразили и продавщицы. Среди них была девчонка, которую один из козлов шлёпнул по булке.

— Молодец вы, мужик! — запела одна приятным голоском.

— Вы нас прикрыли! — подхватила вторая. — Такие гады… а вы их нахлобучили. Спасибо!

Кстати, магазин никто не торопился закрывать. Суета суетой, а деньги терять никто не хотел. Но зеваки потихоньку стали расходиться, хотя несколько свидетелей всё же остались; видимо решили досмотреть до конца, чем всё закончится. Мне, честно говоря, самому было интересно, как теперь решаются подобного рода вопросы…

— Вов, там твой ученик весь белый как полотно, — Аня коснулась моей руки. — Надо его успокоить…

Пацан, который всерьёз собирался резать своего обидчика, стоял чуть в сторонке и весь трясся. Видимо понял, от чего его пронесло, и он, как рыба, сорвался с крючка по уголовной статье.

Я подошёл к пацану, хлопнул его по плечу и посмотрел в глаза.

— Напомни, как тебя зовут?

— Кирилл, — прошептал он немного растерявшись.

— Всё нормально, Кирилл, — заверил я. — Дерьмо случается. Мы всё объясним ментам. Ну и ты голову в следующий раз включай, а то поедешь по этапу.

Кирилл кивнул, его плечи некоторое время ещё дрожали. Он медленно приходил в себя, и, глядя на меня, пробубнил: — Спасибо, Петрович. Я… блин, я долбанулся.

— Всё нормально, — повторил я. — Спасибо, что за меня впрягся, я такие вещи не забываю.

Закончив с Кириллом, я счёл, что будет не лишним поблагодарить пацанов за то, что они меня поддержали.

— Молодёжь, кам цу мир! — кивком подозвал их я.

Парочка учеников подошла, и я поочерёдно посмотрел каждому в глаза.

— Запамятовал, как вас зовут? — спросил я.

— Гена, — представился пацан с выбритыми висками.

— Кастет, — сказал второй, у которого, наоборот, волосы были длинными.

— Костя что ли?

— Угу, Кастет — это у меня кличка такая!

— Клички, Кастет, у дворняг, а у пацанов — погремухи, — по привычке поправил я.

— Почему погремуха? — заинтересовался тот.

— Чтобы гремела, — подмигнул я

Следом протянул руку.

— Спасибо, мужики, помогли.

— Так, Владимир Петрович, вы ж свой, а мы когда своих бьют, мимо не пройдём! — заверил Гена.

Достойно, правильное мышление было у пацанов. Вот, кстати, и ответ — молодое поколение отнюдь не пропащее.

— Если вдруг где что — обращайтесь. Я чем смогу, помогу.

— А можно по пятёрке в году? — улыбнулся Гена.

— Можно, — заверил я. — Но не нужно. Нам ещё Олимпиаду выигрывать.

Пацаны закивали, они аж сияли после заварушки. Судя по тому, что нас снимали со всех сторон, популярность на недельку-две им точно обеспечена. А там — считай, все двери открыты и юбки подняты.

— И ещё, Кастет, — тормознул я ученика. — Просьба личная есть.

Я говорил негромко, так чтобы меня слышал только он.

— Какая, Владимир Петрович?

— Патлы укороти, и серьги из ушей вытащи.

— Но так модно же!

— А если завтра будет модно в юбках ходить, ты и юбку на себя наденешь? Бабам станешь уподобляться?

— Ну нет…

— Вот и серьги бабам оставь, вместе с юбками, — сказал я. — Ну или одно сними на правом ухе.

Пока охранники суетились с тем, чтобы предоставить администраторше запись, та взялась диктовать списки: кто был на месте, кто пострадал, какие поломанные элементы нужно списать.

Составляла смету для компенсации. Деловая бабеха, явно на своём месте. Такая, которая, как говорится, и коня на скаку остановит…

Я отвёл от неё взгляд и нашёл глазами своё отражение в зеркале. Досталось, конечно… губа разбита, щека опухла. Ну ничего, заживёт, а, положа руку на сердце, могло быть и гораздо хуже.