Физрук: на своей волне

Глава 11

В дверь кто-то пытался вломиться. Сначала я подумал, что, может, Али решил устроить мне «восточное гостеприимство»? Но нет, этот циркач ещё бегал и руками размахивал у машины, словно боксировал с парковочным местом. Значит, гости явно другие. Вспомнилась сцена на дороге, где я пожурил местную блатоту, показав, что дорога — это не личная автострада. Ну вот, похоже, пацаны теперь решили устроить гастроли у меня дома. Красота.

Что ж… встречу как положено. Только вот проблема: ствола у меня, как назло, нет. Ножа нормального — тоже. Была бы у меня хотя бы моя старая «финка» — и другое дело. Но тут… максимум хозяйственный инвентарь. Впрочем, в девяностые, при надобности, можно было и кастрюлей человека успокоить.

Я зашёл на кухню. Первым делом открыл шкафчик, где обычно у домохозяек «живут» всякие полезные штуки. Наткнулся на кухонный нож. Длинный, блестящий. Я взял его, посмотрел… и сразу отложил обратно.

Не то пальто.

Ножом ещё возиться надо, тут же вопрос решать придётся быстро и жёстко.

Взгляд упал на молоточек для отбивных. Маленький, с металлической «башкой», в которой больше шипов, чем у некоторых «блатных» в голове извилин. Я взял его в руку, повертел. Молоточек идеально лёг в ладонь, прямо как кастет из моего прошлого. Взвесил — то, что доктор прописал. Дашь таким по башке — мало не покажется.

— Ну что, кто сегодня будет котлеткой?

Я перехватил поудобнее молоточек и двинулся к двери. Пол в квартире был старый, но на удивление не скрипучий. Везение? Хрен его знает, но сейчас это сыграло на руку.

Песель, который ещё минуту назад пытался устроить концерт в ванной, внезапно заткнулся. Видать, тоже понял, что запахло жареным. А может, у собак врождённое чутьё — когда хозяину предстоит драка, лучше сидеть тихо и не отсвечивать. Молодец, значит, не совсем дурак, не зря я на него надежды возлагаю, Рексом назвал.

Я подкрался к двери и по привычке первым делом попытался заглянуть в глазок. И тут меня ждала засада: глазок был мутный, ни черта через него не рассмотреть. Мельком вспомнилось, что я ещё при осмотре квартиры отметил, что глазок не фурычит. Отлично, разведка, так сказать, накрылась медным тазом.

С другой стороны, «блатота», если у этих хоть немного мозги шевелятся, закрыли бы глазок первым делом.

Но то, что я не видел, я прекрасно слышал. С той стороны шли осторожные, но уверенные движения. Металлический звон, щелчки. Кто-то возился с замком, явно работая отмычкой. Вряд ли случайный сосед ошибся дверью или пьяный «дядя Вася». Неа, явно работал человек, у которого руки к замкам привыкшие.

Вон оно что… медвежатники.

Только вот был у меня для них маленький сюрприз — ключи, которые я оставил в замочной скважине. Видимо, именно они мешали провернуть механизм до конца.

Я застыл у двери, чувствуя, как в груди медленно поднимается знакомое состояние — смесь холодного расчёта и злости. Медленно, стараясь не звякнуть, я вытащил ключ из личинки, чувствуя, как ладонь мокреет от пота.

Щёлк! — и замок поддался.

Ну что ж… заходите в мой дом, мои двери открыты.

Я невольно прикусил губу, сосредотачиваясь. Стиснул рукоятку крепче, мышцы руки напряглись. Сам прижался к стене. Пусть заходят.

Дверь, чуть скрипнув петлями, подалась внутрь. Я поднял молоточек, готовый обрушить удар. Я всегда считал, что если драки не избежать — бей первым. Не дай врагу шанса опомниться. Поэтому как только в дверном проёме мелькнула тень, я даже думать не стал. Замахнулся, вкладывая в молоточек всю накопившуюся злость и вес нынешнего тела.

Незваный гость вошёл так, будто возвращался домой. Ни тебе осторожности, ни контроля спины. Шёл уверенно и бездумно, прямо под удар.

Молоточек резанул воздух со свистом, стремительно приближаясь к его черепушке.

Я был готов выключить его одним движением. Ударить так, чтобы даже не пикнул.

И тут…

— Вовка, ты дома? — раздался девичий голосок.

— Чего⁈ — вырвалось у меня.

Рука дёрнулась, но остановилась на середине замаха. Я стиснул зубы, мышцы за малым не взорвались от напряжения, но я каким-то чудом успел затормозить молоточек буквально в сантиметре от её макушки.

Девчонка замерла, распахнув глаза, а я едва не рухнул от того, насколько резкий стоп сделал.

— Какого… черта… — выдавил я, глядя на неё.

Передо мной стояла обычная девица. Худенькая, в джинсовке, с рюкзаком за плечами и с выражением лица «я вроде как в гости пришла, а тут на меня молотком машут».

Я выдохнул, пытаясь прийти в себя.

— Ты кто такая вообще? — спросил я, опуская молоточек.

Глаза девчонки полезли на лоб.

— Ты чего? — растерянно шепнула она.

— Да так… — выдавил я. — Шутка юмора такая.

Объяснения типа «у меня память как сито, и я из девяностых» — это, пардон, не самый убедительный ход.

Я засунул молоточек в карман брюк.

— Вот, — я коротко пожал плечами. — Собрался отбивные готовить.

— Ну у тебя и шутки! — фыркнула гостья.

— Ага. Не очень.

— Ты в порядке? — спросила она мягче. — Я видела, что у тебя автомобиль повреждён, ты в аварию попал?

— Да вот, на дороге поругался и подрался… Не помню ни черта…

— О господи, — девчонка прикрыла ладонью рот и затараторила, выплёвывая слова очередью. — Давай в больницу? А заявление написал? Я ещё думаю, что с Матизом…

— Нет, в больницу не поеду, — отмахнулся я. — На мне быстро заживает, как на собаке. А мент мне не друг.

Девчонка как-то странно покосилась на меня. Видимо, мои слова вызвали диссонанс.

— Ты в прошлый раз, когда ногу подвернул, на всех порах в травмпункт полетел… — растерянно припомнила она. — Вова, а кто тебя избил? Тебе угрожали⁈

Я вздохнул. Ненавижу врать — для меня это слишком сложно, но и вываливать правду я по понятным причинам тоже не мог. Приходилось юлить в собственных показаниях. Благо опыт был, всё из тех же девяностых, когда ментам лапшу на уши вешал.

— Да… два каких-то бетмена разлетались, — выдохнул я. — Думал, они подскочили, вот молоточек и прихватил.

— Ну ладно… — девчонка выглянула в коридор, потом закрыла дверь. — Проходи, не стой на пороге.

— Да… проходи.

Девчонка, имени которой я не припоминал, покосилась на молоточек, рукоять которого торчала из моего кармана.

— Ты в таком виде прямо как из боевика. Джейсон Стетхем! Учитель делает отбивные из хулиганов!

Она усмехнулась и, как ни в чём не бывало, сняла с себя рюкзак. Сунула туда руку и вытащила маленький пакет с печеньем.

— Вот, — протянула его мне. — Для восстановления сил. Как ты любишь!

Я взял печенье, глянул на коробку. У них у всех прям задача стоит — меня откормить.

— Ладно ты это… проходи, раз пришла, — выдавил я, делая вид, будто у меня тут всегда гостей с молоточками встречают.

Пока девчонка разувалась, я отнёс молоточек на кухню. Всё-таки хорошо, что я успел остановить руку до удара. Девчонка худенькая, её и щелбаном можно было выключить.

Понять бы теперь, кто она такая? Я мысленно подшаманил план объяснений. Вариантов было всего два. Сунуть ей лживую легенду про «потерял память» — любая нормальная женщина на первое время успокоится. Не знаю… может, башкой о дверной косяк стукнуться, чтобы было на что сослаться — мол, шишка. Ну или вывалить всё как есть… правда, шансы, что она начнёт меня кормить пирожками и платить коммуналку — нулевые.

Я сунул молоточек в самый дальний ящик и вернулся в коридор — прямо в этот момент из ванной донёсся писк.

— Бутончик! Где ты, шалун? Иди сюда, мой хороший, — позвала песеля девчонка.

Я аж вздрогнул от неожиданности. Вот так номер: собаку, оказывается, зовут Бутончик. Неудивительно, что он в розовом костюмчике с таким-то именем. Надо будет, кстати, потом придумать, как содрать с него эту позорную половую тряпку, а то меня от одного вида уже тошнило.

В остальном велика вероятность, что девчонка либо живёт тут, либо оставляет питомца мне на присмотр. А если живёт… нет, вряд ли. По крайней мере, точно не в статусе жениха и невесты.

— Вова, а где Бутончик? — насторожилась девчонка, когда пес не прибежал.

Она замерла, прислушалась к писку, и глаза у неё тут же забегали по углам квартиры. Взгляд метался — под стол, под диван, в коридор.

— Там, — я кивнул в сторону ванной, делая вид, что всё под контролем. — Отлучился.

Направился к двери в ванную, которую Бутончик пытался проскрести и выбраться наружу. Но девчонка меня опередила.

— А чё он там делает?

Я выдал улыбку — ту самую, от которой обычно в девяностых народ напрягался.

— Плохо себя вёл. Несёт заслуженное наказание.

Девчонка стиснула кулачки.

— Мой Бутончик… обижает тебя Володя? Да он и мухи не обидит!

Мухи-то, может, он и не обидит, а вот слона — пожалуйста.

— В-у-у, — раздался жалостливый вой песеля.

Девчонка дёрнула ручку, дверь ванной открылась, и оттуда пулей выскочил пес. Цок-цок-цок — только цоканье коготков по плитке послышалось.

— Бутооончик! — взвизгнула девчонка от радости.

Собака тут же закружила вокруг её ног, визжа и подпрыгивая, как заводная игрушка. Штаны ей едва не порвал — так радовался. Теперь ясно — хозяйку узнал и сразу весь мир в цветах и фанфарах.

Девчонка нагнулась, подхватила песеля на руки и прижала к себе. Песель вывернулся, облизал ей подбородок и повис, болтая лапами. Заодно уставился на меня искоса, через плечо. Губы приподнялись, обнажая клыки, и послышался рык.

Я не остался в долгу: поднял руку и показал ему козу двумя пальцами. Девчонка ничего не заметила, утопая в собачьих нежностях. Но через секунду, морщась, принюхалась.

— Ой… — сказала она и пошла прямо в ванную.

На кафеле сиротливо валялся мой туфель — а на нём коричневая абстракция из собачьих художеств.

— Вов, — протянула она виновато. — Кажется, Бутончик стянул твой туфель и… ну… нагадил на него. Извини. Я всё вымою.

Девчонка опустила Бутончика на пол, и тот, не теряя ни секунды, свалил прямиком в мою комнату. Только когти опять заскребли по линолеуму. Мгновение — и собачья тушка юркнула под диван.

Я машинально шагнул за ним, заглянул в комнату. Под диваном виднелась только розовая тряпка костюмчика и блеск глаз, как у партизана в засаде. Рыжий демон явно решил, что это его территория, и хозяин тут вовсе не я.

— Сейчас я всё помою, — прошептала девчонка.

Она прошла мимо меня, зашла в ванную, включила воду. Заплескалась вода, и через секунду я услышал, как она возится с моим несчастным туфлем.

Я остался в коридоре, задумавшись, что делать дальше. Почесал затылок. Может, сестра моя? На девчонку с фотографии, что лежала в моём бардачке, она явно была не похожа.

Ответа не было, но ничего, сейчас будем выяснять.

Пока девчонка отмывала мой туфель, сквозь плеск воды послышалась вибрация. Вибрировал телефон на тумбочке возле входной двери. Мой взгляд сам скользнул по экрану. На дисплее вылезло сообщение:

«Аня, я хочу, чтобы на вечер ты надела красное платье».

Отправителем значился какой-то «Котя». Значит, не моя баба… А я уже губу раскатал, глядя на её уверенные движения, на то, как спокойно Аня распоряжается в квартире.

Выходит, один вариант отпал. Это либо моя сестра, либо подруга или… вообще непонятно кто.

Я облизнул губы и принял решение, что ломать голову — только время терять. Лучше самому аккуратно всё выведать. Идея с беспамятством выглядела всё более привлекательной. Ну а что забудешь «всё подряд» — и пусть сами рассказывают, кто они такие и что между нами было.

Главное тут — не переборщить. Амнезия — штука тонкая: переберёшь с деталями — и подумают, что дурака валяю. Но это лучше, чем ляпнуть что-то лишнее и спалиться.

— Всё, ещё минута, и твой туфель как новый! — послышалось из ванной.

Действительно, секунд через десять девчонка наконец вышла из ванной, держа мой туфель. Тот блестел так, будто его только что с витрины сняли.

Она прошла в коридор, поставила туфель аккуратно рядом со вторым. А потом взяла и второй и тоже протёрла тряпочкой. Баба явно была хозяйственная.

— Ты извини, что Бутончик так сделал, — сказала она виновато. — Не знаю, что на него нашло… ты же его не обижал?

— Солдат ребёнка не обидит, — я отмахнулся.

Не признаваться же ей, что у меня мысли были смыть песеля в унитаз⁈ Меньше знаешь — крепче спишь.

— Блин, ты ж даже в армии не служил, какой из тебя солдат! — захихикала Аня. — Просто странно, что он так себя ведёт. Бутончик очень добрый мальчик!

В этот момент её телефон снова пискнул. Аня взяла его, пробежала глазами по экрану — и губы сами собой тронула лёгкая улыбка. Я успел заметить, как в её глазах мелькнуло ожидание, предвкушение.

Ну вот и ясно, похоже, Коте обломиться и вечером будет красное платье. При этих мыслях меня неожиданно кольнула… что? Ревность, походу. Не то чтобы прямо больно, но неприятно.

Занимательно складывалось — я хорошо понимал, что ревную не я, а тело. Это был какой-то чужой, навязанный рефлекс. Ощущение будто в жирных клетках Вовы спрятаны осколки его привязанностей. И они теперь пытались диктовать мне эмоции.

Аня забрала с тумбочки прозрачный пакетик с песочным печеньем, посыпанным сахаром.

— Вов, ну пошли хоть чай попьём, заодно расскажешь, что стряслось? Ты ж явно нервничаешь, раз даже на своё любимое печенье не реагируешь, — предложила девчонка.

Я машинально взял пакет, и мы зашли на кухню.

— Давно пришёл? Кушал? — спросила Аня с заботой в голосе.

— Нет, пришёл только что.

На кухне Аня сразу поставила чайник. После подошла к кофеварке, взяла капсулу и ловко вставила её внутрь. Машина загудела, заурчала, начав работать. Прикольно… а я-то думал, на кой-чёрт эти капсулы нужны?

— Я тоже от кофе не откажусь, — сказал я, присаживаясь за стол.

Аня обернулась, нахмурилась:

— Вова, тебе же нельзя. У тебя давление. Врач запретил кофеин.

— Да… ну ладно… говорю же, память потерял.

Конечно, печально осознавать, что в двадцать четыре у меня уже было давление и я находился под наблюдением врачей. Однако, с подобным образом жизни, ничего удивительного.

Аня нашла блюдце, насыпала в него печенье целой горкой, поставила передо мной. Потом налила чай, и я чуть не поперхнулся, когда увидел, как она щедро отсыпала в кружку пять ложек сахара, будто собиралась накормить меня сиропом.

— Я сахар не ем, — сказал я, отодвигая кружку.

Аня подняла брови.

— В смысле?

— В прямом, на диету сел. Так что от вредного отказываюсь. И от печенья, пожалуй, тоже.

Чтобы отвлечь Аню, я кивнул на пирожок, оставленный соседкой. Тот лежал на краю стола.

— Угощайся, если что. Соседка принесла.

Реакция была такая, будто я объявил о конце света. Аня вылупилась на меня перепуганно.

— В смысле, Вов? Ты от пирожков бабы Лиды отказался? Ну ты даёшь…

— Надо себя в руки брать, — заверил я.

Судя по реакции Ани, раньше я эти пирожки ел вёдрами. Вполне похоже, кстати, учитывая как меня ломало при одном взгляде на них.

Аня вдруг прыснула в кулак, вспомнив что-то своё.

— А вообще, я знаю твои диеты. В прошлый раз тоже худел и скинул минус пять килограммов, а потом набрал плюс двадцать, — девчонка захихикала.

Я усмехнулся, делая вид, что шутка меня не задела. Аня переделала чай и подвинула ко мне кружку.

— Ладно, вот тебе чай. А я, выходит, печенье зря купила.

— Почему зря? Сама съешь, — предложил я.

Она покачала головой.

— Я тоже на диете. Да и есть сладкое перед человеком, который худеет… это как-то не по-человечески. Да и мне правда худеть надо, лишнего набрала.

Интересно — лишнее это в ее случае полу миллиметровая прослойка жира? Тут и правда подходит выражение — с жиру бесится.

— Вообще без базара, хотя тебе худеть некуда.

Мы сидели друг напротив друга. Я сложил руки на столешницу и чуть подался вперёд.

— Аня, короче, я не помню ни хрена. Может, поможешь освежить память?