Физрук: на своей волне

Глава 10

Минут через десять упорного труда я закончил своё восхождение на Эверест. Последний марш лестницы дался так, будто я по мешку цемента тащил на каждом плече. Перед глазами возникла старая металлическая дверь с облупленной краской. Дверная ручка болталась на соплях — винты раскрутились. Глазок был мутный, треснутый.

— Ага… — протянул я, опираясь на стенку и переводя дух. — Ну, понятно все.

Не богатый явно был Володька. В нищете жил и походу сводил концы с концами с этим сводим преподавательством. Ничего… Бабки — дело поправимое и наживное. Бабки всегда заработать можно.

Я задержался у двери, восстанавливая дыхание. Сколько ни ругай себя за лишний вес, а сердце всё равно щемануло.

Я пошарил в карманах, нашёл связку ключей. Долго ковыряться не пришлось — первый же ключ подошёл. Я засунул в замок, провернул, услышал щелчок и открыл дверь. Но в этот момент дверь напротив приоткрылась. На площадку выглянула ещё одна бабулька-красотулька. В руках у неё была тарелка, накрытая полотенцем. Запах был такой, что мой желудок опять предательски заурчал.

— Володька, здравствуй! — радостно воскликнула она, увидев меня. — С работы, небось? Устал? А я пирожков напекла, горяченькие, все сама не съем. На, возьми, подкрепись.

Она протянула мне тарелку, на которой красовались пухлые румяные пирожки, ещё блестящие от масла.

Вот же испытание! Организм прежнего хозяина буквально истерил: «Жри!». И я прекрасно понимал, что дай волю — и я сожру десяток таких пирожков… причём пирожки — это не булки, тут я реально могу не устоять!

— Спасибо, — выдавил я, стараясь улыбнуться.

— Володя, — она всплеснула руками. — Ты, я смотрю, похудел что ли? Осунулся… Ты береги себя, милый. А то всё работа, работа. Вот съешь пирожок — и сразу силы прибавятся.

Я кивнул, но взял только один пирожок, чтобы не обидеть бабулю.

— Парочку хотя бы возьми!

— Спасибо, но мне врач диету прописал, — я попытался отбрехаться.

— Да это ж всё натуральное…

Я молчал. Вот незадача, на каждом шагу меня кто-то обязательно откормить пытается.

— Заходи потом, я ещё пирогов напеку, а ты мне свою историю расскажешь. Я в прошлый раз про Наполеона аж заслушалась! — резюмировала старуха.

А сама пошла в соседский тамбур, соседей пирожками угощать.

Дверь скрипнула и нехотя впустила меня внутрь.

— Ну, посмотрим, что тут за хоромы.

Я только успел шагнуть через порог, как к моим ногам пулей метнулась собачонка на полусогнутых. Маленькая, в розовом костюмчике, с бантиком на спине. Глаза-бусинки, хвост мельтешит, как пропеллер.

— О, здорова, — я улыбнулся.

Собачка сначала радостно повизгивала, но стоило ей вскинуть морду и разглядеть моё лицо, радость мигом сменилась подозрением. Она обнюхала воздух, обошла вокруг меня и тут же дёрнулась к моей руке, пытаясь укусить.

— Эй! — выругался я, одёргивая ладонь. — Ах ты, паршивка!

Схватил её за бока, поднял. Собачка изо всех сил пыталась выкрутиться и цапнуть меня. Но вот хренушки, была у моей подруги в своё время смесь бульдога с носорогом — помесь хина и дворняги. Такая же мелкая и паскудная. Навоевались мы с ней знатно, так что как обращаться с такими песиками я был в курсах.

На секунду мелькнула мысль — а не переселился ли Рекс вместе со мной в настоящее?

Мысль пришла и потому, что под розовым костюмчиком ждал «сюрприз»:

— Да ну… кабель? — выдохнул я. — И какого ж хрена тебя в розовое приодели?

Пёсик рванулся, щёлкнул зубами возле запястья, едва не прокусил пиджак. По всей видимости, возмутился, что я его с сукой спутал. Пёс начал сильнее извиваться, визжать, как сирена. Пришлось поднять повыше и шагать к ванной.

— Тихо ты, зверюга, — хмыкнул я, таща его на вытянутых руках. — Чуешь, что не хозяин я твой? Ну, так это уже не моя проблема.

Я дошёл до ванной, открыл дверь, аккуратно закинул туда собачонку и прикрыл за собой, пока та не вырвалась. Из-за двери тут же раздался обиженный лай, такой, будто я его не в ванну посадил, а в тюремный карцер.

Пёсель недолго думая завыл, я отступил… и тут же почувствовал что-то мягкое и неприятное под ботинком. Опустил взгляд.

— Да твою ж мать… — зашипел я.

Под ногой размазалась свежая кучка собачьего «подарка». Пришлось облокотиться о стену и снять ботинок.

— Ну и зверь… костюм розовый, а повадки как у бультерьера.

Я повертел ботинок, чуть приоткрыл дверь в ванную и бросил его туда. Пусть нюхает, гадёныш.

Я прошёлся по квартире, оглядываясь. Две комнаты, кухня, коридор — стандартная планировка, ничего необычного. Я попытался заглянуть в одну из комнат, но дверь оказалась заперта. На хрена, спрашивается? Может, затем, чтобы пёсель ничего не грыз и нигде не гадил?

— Интересно…

Надо найти ключ, глянуть, что там за дверьми.

Остальное пространство выглядело так, будто здесь поселился бродячий философ. Ремонт был ещё с девяностых: обои пожелтели, на потолке расползлись пятна, а линолеум вспучился или стёрся. Окна ещё деревянные, краска на них облупилась, рамы перекосило.

В открытой комнате царила настоящая свалка. На диване лежала куча одежды, в основном старые футболки и штаны, смятые и нестиранные. На полу были разбросаны бумажки, тетрадки и какие-то методички по истории.

Телевизор был, но почему-то стоял у стены экраном к обоям. Ну верно, зомбоящик на фиг. В этом я с тобой согласен, Володька.

Книг тут была целая гора. Полки и стол оказались завалены томами по истории. Я подошёл, полистал — войны, революции, монографии, атласы. Некоторые книги лежали раскрытые, страницы были загнуты. Прям штаб фанатика-краеведа.

Я прошёлся дальше, сдвинул ногой стопку старых тетрадей.

— Ну и бардак, — вздохнул я. — Жить можно, но руки приложить придётся.

Заодно и с собакой договорюсь. Хоть и злобная шавка, но, может, привыкнет. Я животных люблю больше, чем людей. Ну а если не договоримся, то сидеть пёсику в ванной.

Я подошёл к двери ванной, где она шипела и тявкала, стукнул костяшками.

— Эй, Рекс! Слышишь, псина? Теперь ты Рекс. Привыкай.

В ответ раздалось яростное тявканье и царапанье лапами по двери. Врубился что ли? Я усмехнулся. Ну вот и ладушки. Будет знать, что хозяин в доме есть.

— Братец, чё попутало тебя, что я вместо Володьки? Так меня самого попутало по первой.

Я пошёл на кухню. Первым делом поставил чайник на электрическую плиту. Огляделся. На столе стояла коробка с чаем, но не в россыпь, а в пакетиках на ниточках. Я вытянул один, разглядел.

— Охренеть… — выдохнул я. — Чай в пакетиках. И не простой, а, мать его, со вкусом персика!

Я усмехнулся и покачал головой. В девяностых я заваривал заварку по второму кругу, в тряпичный мешочек. Разное время было и дела по-разному шли. А тут — одноразовые пакетики, да ещё с добавками.

Рядом стояла электрическая приблуда кремового цвета. Я не сразу догнал, что это кофеварка. Кнопки, лампочки… На коробке рядом лежали какие-то капсулы.

— Ни фига себе…

На этом сюрпризы не закончились. Чуть в стороне, у мойки, я заметил ещё одно дитя прогресса — стиралка, да не совсем. Для мытья посуды.

Моя бывшенькая от такого агрегата описалась бы от счастья. Грязная посуда была лейтмотивом почти всех наших ссор.

Я сел на табурет, глядя на всё это, и задумался. Вроде мелочи, а жизнь совсем другая. Людям теперь проще. Но вот стали ли они от этого лучше — вопрос.

Наконец я подошёл к холодильнику. Белый, высокий, совсем не похожий на те «Днепры», к которым я привык.

Я дёрнул ручку — и дверца мягко открылась. Я так и застыл с открытым ртом. Внутри оказался целый гастрономический рай.

На полках лежала колбаса в вакуумной упаковке, сыр нарезанный, йогурты в ярких стаканчиках, молоко в тетрапаках. Вспомнился мой холодильник с пачкой «Рама» в углу…

Я оглядел всё это богатство. Колбасы сортов пять, кетчупы, соусы… ни фига — даже баночка красной икры есть. Я едва не присвистнул. Холодильник как у министра какого-то.

Желудок в который раз предательски заурчал. Я потянулся было за йогуртом, но остановил руку. Нет, брат… Надо держать себя в узде. Отдай ужин врагу, как говорится.

Я вернул йогурт на место, закрыл холодильник и тяжело вздохнул.

— Ладно… посмотрим, насколько у меня силы воли хватит.

Я залил кипятком пакетик и уставился, как он распухает, окрашивая воду. Через пару минут сделал первый глоток и сразу скривился. Вкус, конечно, яркий, сладковатый даже, но отдаёт какой-то химозой. Не чай, а микстура из аптеки. Однако организм, привыкший к сахару и жирному, заурчал от удовольствия — прежний хозяин этого тела явно любил подслащённое.

Сидеть в тишине не хотелось. Я хоть и был против зомбоящиков, но телевизор прямо сейчас мог помочь врубиться, как обстоят дела в стране. Что за повестка? Какие у народа боли и интересы? Короче, глянем сейчас.

Я прошёл в зал, повернул телек экраном к себе и нажал красную кнопку на пульте. Пульт был, да, что удивительно. Я-то думал, телек уже включали силой мысли. Шучу, конечно, но в каждой шутке, как говорится…

Телевизор ожил, экран вспыхнул, и на меня хлынула голубая муть. На сцене, залитой светом, выделывался… Киркоров. Я аж поперхнулся.

— О ни фига! — вырвалось у меня.

Филя, мать его, Киркоров. Старый уже, но прыгает по сцене, как юнец. В костюме блестящем, с перьями, поёт что-то про «цвет настроения синий» — и… трусы в руке. Я сидел с чашкой и не мог поверить, что это всё по-настоящему.

А как же «любовь может быть жестокой»? Эх, Филя, упустила тебя Алла…

Я переключил канал. На экране кучка молодёжи сидела на каких-то брёвнах.

— Тигран, так ты изменял своей жене или нет? — спрашивала, как я понял, ведущая у одного из сидевших на брёвне.

Разговоры тут шли про личную жизнь. Кто кого любит, кто кому изменил, кто с кем ночевал.

— Да ну нафиг… личное на показ, — я покачал головой.

В девяностых, конечно, всякие «Спид-инфо» тоже в бельё лезли и скелеты по шкафам искали, но это хотя бы печатка — там на толчке почитаешь и забудешь. А тут… прям борщ. На всю страну.

Я сделал ещё глоток чая, поморщился от химозы и пощёлкал ещё по каналам. Новостей не было, и я выключил телек. Я-то думал, что это в девяностые людям мозги канифолят. Но нет…

Телефон на столе дрогнул, завибрировал, и я машинально взял его в руку. Экран ожил — щёлк, и сам разблокировался.

На экране мигал какой-то голубенький значок с надписью «Telegram». Любопытство взяло верх, я ткнул в него пальцем.

И сразу обомлел — на экране мельтешили десятки сообщений. Причём над каждым была чья-то фотка. Лица. Настоящие лица моих коллег — директор, завуч, всякие тётки-предметницы.

Сверху была надпись «Педсовет».

Я полистал переписку. Народ бурно обсуждал какую-то обязаловку. Каждый по-своему отнекивался: у одного ребёнка к врачу надо вести, у другой сестра заболела, третий «уже обещал помочь тёще». Отмазки лились одна за другой.

Я хотел пролистать дальше, но случайно ткнул пальцем на какую-то зелёную трубку. Мгновение — и я услышал гудок вызова.

— Да ну нах… — я дёрнулся, пыхтя, и быстро ткнул на красную кнопку.

Гудок оборвался, и тишина вернулась. Теперь на экране появилась клавиатура, по типу как у компьютера. Я особо не задумываясь, набрал текст:

— Чё за кипиш?

Телефон пикнул, и моё сообщение улетело в чат. Сообщения продолжали сыпаться одно за другим, и телефон дрожал у меня в руках.

— Коллеги, в понедельник к нам придёт предприниматель, надо его достойно встретить, — написал директор. — Для этого завтра мы и проводим субботник. Поэтому определяйтесь — кто будет отдуваться!

Снова посыпались напоминания, почему не может та или иная барышня. А потом завуч написала:

— Владимир Петрович, очень просим вас заняться организацией, ситуация безвыходная.

Я присвистнул.

— Ха, вот так значит… народ в кусты, а крайним быть мне?

Пальцы по экрану плясали неловко, буквы прыгали, путались, но я всё же выдал:

— А чё за хрен придёт?

Ответ прилетел через пару секунд.

— Это наш уважаемый благотворитель, господин Прыщаев. Очень помогает школам города, спонсирует секции, ремонты, оборудование.

Я смутно припомнил фамилию…

И тут бах! В чате прилетела фотка этого самого предпринимателя. Сказать, что я охренел? Это ничего не сказать. Я смотрел на снимок, и у меня в жилах начала стыть кровь.

На экране ухмылялась знакомая, но постаревшая рожа. Морда, которую я уж точно бы не забыл, хоть в каком теле очнись.

— Да ну нах… — выдохнул я. — Живой… и тут, значит?

Прыщаев.

В девяностые он был далеко не «предпринимателем». Прыщаев — это была настоящая фамилия моего старого знакомого Али Крещенного. Такого-то.

Того самого сукиного сына, предателя, который, как я теперь уже понял, выжил после разрыва мной гранаты. Сучок… половина рожи у Али была разворочена, видимо как раз после инцидента с гранатой.

Настоящий шакал, который держал район, резал чужие куски и топил тех, кто становился поперёк дороги.

А теперь он сменил малиновый пиджак на чёрный и улыбался… став предпринимателем. Нет, братцы… ни хрена это не предприниматель, не благотворитель и не меценат. Это — кусок говна.

Я уставился в экран и сжал телефон так, что костяшки побелели. Тут не надо было даже логику включать — Аля Крещенный был тем ублюдком, кто хочет отжать школу.

Я даже сразу его методы узнал — втереться в доверие, а потом совершить жёсткий кидок.

Перед глазами вмиг вспыхнули кадры из прошлого. Запах дешёвого бензина на пустыре, граната в руках… Прыщаев всегда был хитрый, всегда шёл на шаг впереди. Но при этом он был трусливый, когда по-настоящему прижимало.

Теперь он нарядился в костюм и пришёл «спасителем» школы.

— Ну здравствуй, сука, — я усмехнулся. — Давно не виделись.

В чате продолжалось бурление.

— Владимир Петрович?

— Ну выручайте!

— Ни у кого не получается!

Я недолго думал, набрал на сенсорной клавиатуре «согласен» и отправил в чат.

В комнате стало душно от таких «замечательных» новостей. Я встал, подошёл к окну и дёрнул ручку, впуская в квартиру поток прохладного воздуха.

Я облокотился о подоконник и выглянул вниз. Под окнами сиротливо стоял мой «Матиз», окна выходили во внутренний двор. Я задержал взгляд на этой маленькой коробчонке, а сам крепко задумался.

А ведь жизнь — штука хитрая. Как солдата могут перебросить в любой окоп, и приказ при этом никто не объясняет, так и со мной. Дёрнуло куда-то в чужое тело, в город, где я никогда не жил, в учителя, которому судьба, как назло, подкинула столкновение с моим старым врагом.

Я тяжело выдохнул. Совпадение? Да ну, мать его… но интересно судьба закрутила, конечно.

Мысли прервал низкий гул двигателя. К моему «Матизу» подкатила дорогая иномарка на хромированных дисках. Из машины выбрался мужик. Тюбетейка на голове, костюм. С первого взгляда — тот самый Али, о котором меня предупреждали сосед и старуха.

Он посмотрел на мой «Матиз», потом обвёл взглядом двор, как хозяин осматривает владения. Постоял пару минут, словно прикидывал что-то у себя в голове. Потом резко развернулся, вернулся к машине и дал по клаксону — коротко, но раздражённо.

Похоже, нервничал, что я его место занял. Ещё один хозяин жизни что ли? Только явно не местный, а из дружественной республики.

— Э-э, машина чей? — заорал он на весь двор.

С окна ему что ли крикнуть, что машина моя?

Я уже собрался спуститься вниз и поинтересоваться напрямую — какие у него проблемы. Но в этот момент за спиной раздался странный звук. Тихий, но отчётливый — со стороны входной двери что-то скрипнуло.

Я резко обернулся. Так… а это что за гости? И почему как нормальные гости не звонят или не стучат?..