Экспедиция «Велес»

Глава 7 Возвращение снов

«Хоровод»

— Задавай вопрос, путник.

— Честно говоря, даже не знаю, о чём спрашивать дальше, — признался Ит. Сказительница молчала, ожидая продолжения. — Я бы задал уточняющие вопросы, если можно, но ведь ты не ответишь. Да?

— Задавай вопрос, путник.

— Снова здорово. Ладно, — сдался Ит. — Что пророк посоветовал правителю?

После новостей, которые были получены вчера, им было не до сказки, поэтому тактику по вытаскиванию информации из сказительницы, конечно, они не обсуждали. Какая, к чёрту, сказка, когда минимум половина состава «б» может оказаться под корабельным судом, который непонятно, чем кончится? Вот именно, что никакая. Они не говорили про «тень», поэтому сейчас Ит спрашивал наобум, первое, что в голову придёт.

— Упреждающий вопрос, — ответила сказительница. — В данный момент он некорректен.

— Ладно. Тогда… кто является автором «сказки о Тени»?

— Упреждающий вопрос, он некорректен.

— Почему? — не выдержал Ит. — Что такого в этом вопросе? Ты ничего не сказала про автора, а это не по правилам. Мы сейчас, например, проходим Бажова, так даже в приветствии написано «Глава девятнадцатая, том первый, сказки Павла Петровича Бажова». Почему здесь нельзя так сделать?

— В правилах произошли изменения, вопрос некорректен. Задавай вопрос, путник.

— Я сейчас выйду, — Ит почувствовал, что начинает злиться. — И вообще больше не буду заходить в «Хоровод». Мне работать надо, а вместо этого я тут теряю время.

— В правилах произошли изменения, вы обязаны посещать пространство «Хоровода» для психологической разгрузки и обретения душевного спокойствия, — лишенным эмоций голосом произнесла сказительница. А затем снова повторила фразу про вопрос.

Да, действительно, сегодня утром на коммуникаторы пришло сообщение о том, что экипаж «Велеса» обязан посещать «Хоровод» ежедневно, в обязательном порядке; мало того, для посещения вскоре должен появиться график, в соответствии с рабочим режимом. Если откажешься, могут появиться проблемы. Какие — пока что было неизвестно, но проверять не хотелось. Скорее всего, первой будет беседа с начальством типа Дмитрия. Потом… кто бы знал. Способов испортить жизнь существует немало.

— Чёрт с тобой, — сдался, наконец, Ит. — Хорошо. Вопрос, значит… так, дай подумать… мы остановились на том, что правитель вернулся к себе домой, и стал ждать известий от пророка. Верно?

— Совершенно верно, — кивнула сказительница. Маска слегка качнулась, но рассмотреть нижнюю половину её лица не получилось. Жаль.

— Тогда, в таком случае, вопрос будет такой. Много ли времени прошло после визита? Когда пророк связался с правителем… по воздушной связи, видимо?

— Прошло десять восходов, — ответила сказительница. — Задавай вопрос, путник.

— Правитель стал спрашивать, нашел ли пророк ответ, по воздушной связи?

— Нет. Правитель снова отправился в гости к пророку на винтокрылой машине, — ответила сказительница.

— Надо пророку переезжать, это сколько же они керосина сожгут, летая туда-сюда, — проворчал Ит. — Ладно. Пророк принял правителя там же, где в первый раз?

— Верно, — обрадовалась сказительница.

— Пророк привел правителя в свою специальную комнату, и они стали говорить. О чём? — Ит понял, что сейчас она ответит, и оказался прав.

— Они стали говорить о Тени, и говорили они долго, — голос сказительницы снова изменился. — Не может разговор коротким получиться, когда столь много аспектов важной темы нужно обсудить…

— Он всё ещё с тобой? — спросил пророк.

— Со мной. Он никуда не делся. Скажи, что у тебя с ответом получилось на мною в прошлый раз поставленный вопрос? Нашел ты средство, чтоб меня избавить от этого присутствия? — в голосе правителя послышалось нетерпение.

— И да, и нет, — уклончиво ответил пророк. — Я рассуждал и думал, и обращался к древним текстам, в которых нет подобного, но есть иное, по смыслу близкое. Так вот, мой дорогой правитель, выходит так — чтоб от него тебя избавить, придется приложить усилья. А именно — должны мы будем осуществить его заветное желанье. Тогда, скорей всего, его удастся успокоить, и он уйдёт.

— Ты издеваться вздумал? — воскликнул правитель. — Его желаньем было извести меня! И диктовать условия! А ты мне предлагаешь…

— Постой-постой, — залебезил пророк. — Нет, что ты, о таком и речи быть не может. Он мёртв и погребен, а погребенных, поверь, земное ублажить уже не может. Да и желанья их отличны, от наших их отделяет незримая стена, что между жизнью и безвременьем воздвигнута… не нами.

— Ты меня не заговаривай, — сказал правитель. — Давай по делу. Что нам предпринять, чтоб он ушёл?

— Так я и говорю — осуществить желанье! Вот только прежде необходимо понять, что он хотел. Ты можешь это знать? Я не был с ним знаком, и потому не знаю. А ты?

— Я?.. — правитель задумался. — Я тоже лично не был с ним знаком, лишь наблюдал, что он творил, не больше. Желанье? Может, деньги?

— Уж точно нет, почившим деньги не нужны, — сказал пророк. — Что мог ещё желать?

— Что может пожелать бездельник и предатель? Он был не стар, такие вожделеют, — правитель задумался.

— А это мысль! — обрадовался пророк. — Желать прекрасных женщин — это попадает в перечень грехов. А он — здесь только по твоим словам судить могу я — был грешен. Верно? Их было много у него?

— Одна, — правитель помедлил. — Была одна возлюбленная, точно. Ты думаешь, что нам того… нам нужно быстренько к нему её отправить?

— Возможно, — осторожно ответил пророк. — Надо посмотреть. А где она?

— Никто теперь не знает. Как он погиб, пропала, и молчит. Таится где-то, стерва. А может, тоже умерла. Искать?

— Попробуй, — согласился пророк. — Но если не найдешь, вопрос решим иначе. Он мёртв, он, может, позабыл, какой она была, и, если так, то нам сойдёт любая. Сперва поищем. Если не найдем, возьмем другую, и ему подарим. Но… важен ритуал. Тут много тонкостей, мой дорогой правитель. Отправить просто так нельзя, не примет. Поэтому… тут нужно будет всё обставить особым образом, с особой красотой, душевно, ярко, и со знаньем дела.

— Работай, — приказал правитель. — Твоя задача — сделать ритуал, моя — найти покойному забаву. Тут как получится. Попробуем найти, а если не найдем, возьмем другую.

— Лучше помоложе, — тут же посоветовал пророк. — И чтобы отличалась красотой.

— Понятно, — кивнул правитель. — В общем, жду известий.

— Дождешься вскорости, — заверил пророк. — Пусть будет добрым путь…

— Так, стоп, — приказал Ит. — У меня вопрос.

— Фрагмент «сказки о Тени» ещё не завершен, — строго произнесла сказительница.

— Сейчас продолжишь. У меня вопрос. Эта сказка о политике? — спросил Ит.

— Нет, — покачала головой сказительница.

— А о чём тогда? — Ит нахмурился. — О ритуальной жертве?

— Это сказка о Тени, — ответила сказительница. — В названии всё верно.

— Это не сказка, это какая-то мерзость. Двое деятелей, правитель и пророк, собираются убить девушку, чтобы она увела за собой Тень? — Ит выжидающе посмотрел на сказительницу. — «Хоровод», это не слишком? Ты не перебарщиваешь?

— В данном контексте подобное выражение не является допустимым, — сказительница помедлила. — Чтобы понять суть сказки о Тени, ты должен выслушать её всю.

— Я не выслушиваю, я задаю вопросы по твоему требованию, и постоянно попадаю пальцем в небо, — проворчал Ит. — А ещё я абсолютно не понимаю смысла этого всего.

— Это и не требуется, — кажется, сказительница улыбнулась. — Понимание придет со временем. Задавай вопрос, путник.

— О, господи… — страдальчески произнес Ит. — Хорошо, уговорила. Удалось ли им осуществить свой план?

— Упреждающий вопрос.

— А о чём тут вообще можно спрашивать? Блин! Так… ну, например… Каким образом они провернули то, что собирались сделать, и чем всё кончилось?

— Слушай, — голос сказительницы снова изменился. Вокруг Ита стала сгущаться темнота. — Пророк и правитель придумали прекрасный план…

Под яркими звездами, в свете множества фонарей, в центр пруда медленно и величаво выплыл круглый плот, украшенный пушистыми травами и махровыми побегами. В самом его центре стояла молодая певица, возносившая к небесам песнь со сложным ритмом и чувственным смыслом. Правитель невольно залюбовался ею, а потом украдкой глянул в сторону Тени — интересно, смотрит тот, или нет? Ведь ради него сейчас здесь разворачивается это прекрасное действо. Мог бы и посмотреть. Но нет, Тень не смотрел в сторону озера. В полутьме было сложно разглядеть, куда он вообще смотрит, впрочем — пророк про это говорил — скорее всего, это и неважно. Главное, чтобы он, правитель, видел то, что будет происходить, и чтобы… додумать правитель не успел, потому что на озере началось то, ради чего всё и происходило.

Плот вдруг накренился, и стал заваливаться на сторону, вставая на ребро; певица испуганно вскрикнула, и попыталась прыгнуть в воду, но её ноги обвил толстый махровый побег, и, сколько она ни дергалась и ни рвалась, освободиться так и не сумела. Плот заваливался всё больше и больше, певица отчаянно завопила, призывая на помощь, но тут плот перевернулся, и пошел на дно глубокого озера, утаскивая её за собой. На берегу испуганно кричали, и лишь правитель, сидевший в полутьме, в своем специальном месте, довольно улыбался.

— Красотка, — удовлетворенно произнес он. — Ну что, теперь доволен? Тебе нашел я пару, будешь вместе с красоткой этой страсти предаваться. Поверь, подарок царский. Я многих перебрал, и выбрал лучшую. Ты мог бы сказать «спасибо» мне за это. Что, молчишь? Ну, нам пора прощаться. Тебе идти к невесте предстоит, а мне в покои. Буду отдыхать, и наслаждаться одиночеством. Иди, иди, тебе не место здесь, отныне ты свободен. Свободен, да еще в компании с прекрасной представительницей рода. Мне кажется, она тебя утешит. А заодно споёт, чтоб грусть твою развеять, и смысл приобретет твоё существование в посмертии. Иди! Пшел прочь! Ах, ты опять меня не слышишь? Но как? Но почему? Ведь я тебе отдал такое… такую… Уходи! Иди, она уж, верно, утонула, так что ж ты здесь⁈

Тень молча стояла рядом с правителем.

План провалился.

— Третья часть сказки о Тени завершена, — произнесла сказительница.

— Лучше бы этих частей вообще не было, — Ит покачал головой. — Равно как и сказки. Значит, я был прав. Они решили подарить Тени девушку, но этот подарок Тени был не нужен, и для правителя ничего не изменилось. Всё верно?

— Да, всё верно, — кивнула сказительница. Ткань, закрывавшая нижнюю половину её лица, снова качнулась.

— Спрашивать сегодня, видимо, уже бессмысленно, но всё-таки хотелось бы узнать кое-что. Хотя бы причину убийства Тени, — произнес Ит. — Или, на худой конец, хоть что-то о правителе, потому что его действия… как бы так помягче сказать…

— О чём сказать? — спросила сказительница. Ит с удивлением глянул на неё.

— Правитель очень жесток, — Ит помедлил. — И пророк тоже. Обычно верующие люди, совершив дурной поступок, всё-таки задумываются о покаянии, даже если не раскаиваются на самом деле. И служители верующих людей подводят к мысли о покаянии, если не перед жертвой, то хотя бы перед создателем. Разве я не прав?

— И да, и нет, — ответила сказительница. — Покаяние зависит от поступка.

— Ну, тут поступок более чем очевиден, — возразил Ит. — Убил кого-то? Покайся. Даже если убил не нарочно.

— Зачем раскаиваться, если убийство совершено во благо? — спросила сказительница. Ит растерянно посмотрел на неё.

— То есть… получается, Тень был плохим человеком? — спросил он.

— Ты пока не можешь об этом знать, путник, — сказительница усмехнулась.

— Потому что ты не рассказала, — сердито произнес Ит. — Знаешь, что я вижу на данный момент? Факт того, что кого-то тайно прикончили, и двух моральных уродов, которые, кажется, на раскаяние не способны. Про личность жертвы я не могу сказать ничего, но что-то мне подсказывает, что вряд ли Тень был таким же подонком, как эти двое.

— Возможно, — покачала головой сказительница. — А может быть, и нет. Ты пытаешься судить, путник, и зря ты это делаешь. Время судить пока не наступило. На этом я оставляю тебя. Подумай. До следующей встречи!

Сказительница постояла молча несколько секунд, и рассыпалась каскадом золотистых искр.

— Стыдно признать, но она чертовски права, — тихо сказал Ит. Там, где секунду назад стояла сказительница, трава была примята, и стало заметно, что стояла сказительница точно как в прошлый раз, ровнехонько на муравьиной тропе. — Я действительно тороплюсь с выводами. Как в тесте. Когда ты идёшь, и видишь, что взрослый избивает ребенка, и у тебя спрашивают о твоих действиях. Девяносто девять процентов говорят о том, что встанут на защиту ребенка, но эти же девяносто девять процентов начинают задумываться, когда узнают, что несколькими минутами раньше это ребенок зверски убил щенка. Правильным ответом будет — я остановлю происходящее, и попробую уточнить ситуацию, для того, чтобы постараться разобраться с ней законным путём. По всей видимости, здесь будет примерно то же самое. Ладно, в таком случае, подожду развития событий.

Скрипач, по обыкновению, сидел на своей узкой койке, и читал что-то с экранчика коммуникатора. Выглядел он печальным и удручённым. Ит положил рядом с собой визор, и принялся стягивать рубашку с датчиками.

— Ты давно вернулся? — спросил он.

— А? Да нет, только вошел, — Скрипач выключил коммуникатор. — Как успехи?

— Продвинулся, но от этого не легче, — покачал головой Ит. — Пророк с правителем принесли в жертву девушку. Спасибо, мне не показали видео, только темноту и текст, но и это было крайне неприятно.

— Принесли в жертву? В смысле? — не понял Скрипач.

— Утопили в озере молодую певицу, во время выступления, — объяснил Ит. — Пророк решил, что если принести жертву, Тень уйдет с ней, и оставит правителя в покое. Просчитался. Тень никуда не делась.

— Твою налево, — Скрипач поморщился. — Надо поскорее это тоже пройти, чтобы над душой не висело. Какой дурак придумал эту сказку, а? Взял бы за шкворник, и оттаскал как следует, чтобы неповадно было.

— Некого таскать за воротник, — Ит тяжело вздохнул. — Знаешь, я вот думаю… а если мы оба ошибаемся сейчас? Если это всё каким-то неведомым образом всё-таки связано и со Стрелком, и с нами? Мы ведь уже делали эту ошибку на той же Терре-ноль, мы десятки, если не сотни лет игнорировали то, на что следовало обратить внимание. Может такое быть, что сейчас…

— Ит, ау, — позвал Скрипач. — Нет. Это — не может. Другое — вполне вероятно, но точно не это. Это, — он обвел взглядом каюту, — для нас вообще не более чем средство доставки, Это транспорт, корабль «Велес». Машина, которая должна была увезти нас из точки «А» и доставить в точку «Б». Ты начинаешь искать чёрную кошку в черной комнате, когда у нас на самом деле ни кошки пока нет, ни комнаты.

— Ой ли? — прищурился Ит. — Рыжий, тут ты не прав. Всё у нас есть, и кошка, и комната. По сути, нам осталось только войти в эту самую комнату, и убедиться в наличии в ней кошки. Вот только доехать мы никак не можем. На счет транспорта я с тобой согласен. А вот на счёт всего остального — нет.

— Сказительница — это элемент системы нашего транспорта, — напомнил Скрипач. — И не более того.

— Рыжий, иди, и послушай то, что она тебе сегодня скажет, — Ит встал. — Я пойду, прогуляюсь, а ты давай, на два часа в «Хоровод», согласно новому регламенту. А потом мы вместе подумаем, и решим, кто из нас сегодня был прав, ты или я.

— Ладно, — покладисто согласился Скрипач. — Подумаем. Приходи через два часа, ужинать вместе пойдем.

— Хорошо, — кивнул Ит. — Вместе так вместе.

Почти час Ит слонялся по коридорам, и размышлял. И чем дольше он думал, тем сильнее убеждался в том, что Скрипач в этот раз не прав, а прав он, Ит, вот только в данный момент он не видит связей, и не понимает, как работает система. Когда они проходили на «Сансете» локации, в которых находилось то, что осталось от умерших полторы сотни лет назад женщин, они заранее знали, что те являются частью системы, но… в тот раз это знание ничем им не помогло. На сигнатуру Слепого Стрелка невозможно повлиять изнутри, вот что они достоверно выяснили в тот раз, так почему же теперь Скрипач спорит и не соглашается с его, Ита, доводами? Самообман? Очень на то похоже. Рыжий устал, равно как он сам. Оба они устали, и очень хочется как-то выйти из череды бесконечных поисков и препятствий, и… и что?

— Я хочу домой, — беззвучно произнес Ит. — Как же я хочу домой…

Сейчас, после «Хоровода», который, по идее, должен был вернуть ему хорошее расположение духа, и немного развлечь, Ит ощущал ещё большую усталость, и ещё большую тревогу. Если раньше сказка, которую ему навязывала система, просто раздражала, не давая выйти в настоящие игровые локации, теперь она начала пугать, потому что Ит сообразил: дальше в этой сказке ничего хорошего не будет, мало того, ему явно пытаются внушить какую-то идею, подвести к какой-то мысли, при этом не проговаривая эту самую мысль напрямую. Как сказал бы Скрипач — словами через рот. Что я должен понять? Ит остановился, нахмурился. Что Тень является преступником, и что правитель убил его справедливо? Ну, хорошо. Допустим. Один преступник убил другого. Такое бывает. В чём смысл, в чём мораль, чему меня пытаются научить? За поступок последовало возмездие? Да, действительно, открытие. Неужели так бывает? Невероятно. Ладно, хватит сарказма. Хотя бы потому что из области «наказание за плохой поступок» мы уже вышли. Мы уже где-то ещё. В области бесполезных жертвоприношений, по всей видимости. Что должно произойти? Чем на самом деле занят правитель? Ищет путь к искуплению? Или, как у Диккенса, в «Рождественской песне», правитель должен пересмотреть приоритеты, просветлеть душой, и стать хорошим?

— Тут это явно так не работает, — покачал головой Ит. Он огляделся. Оказывается, задумавшись, он снова добрёл до очереди в спортзал. Собственно, почему бы и нет.

— Игорь, ты чего такой хмурый? — спросил Глеб, подходя поближе. — Я за тобой буду, ладно?

— Конечно, — кивнул Ит. — Становись. А хмурый… не понимаю я эту сказку, провалиться бы ей. Ну вот не понимаю, и всё.

— Что, у тебя тоже певичку утопили? — усмехнулся Глеб.

— Ну да, — кивнул Ит. — Пытаюсь понять, к чему это вообще может быть.

— Я так подумал. Скорее всего, эта жертва для Тени не подошла, — ответил Глеб. — Он уж точно хотел чего-то большего, а от него попробовали отделаться девкой. Понятно, почему ничего не получилось. Помнишь, она сказала, что Тень хотел диктовать какие-то условия?

— Помню, — кивнул Ит.

— Вот. А ему взамен девицу подсунули, — Глеб усмехнулся. — Я бы тоже обиделся, наверное, если бы вместо власти мне сказали — вот тебе девчонка, и гуляй.

— Там вроде бы про власть ничего не было, — напомнил Ит.

— Зато про условия было, — парировал Глеб. — Чем это тебе не власть?

— Не знаю, — покачал головой Ит. — Вон, Любаша нам запросто условия диктует, а она не власть вроде бы.

— Она-то? — Глеб прищурился. — Вообще, да. Она скорее та певичка. Одни утопить её хотят, другие… — он усмехнулся. — Да и не диктует она ничего, так, ерепенится.

— Может, ты и прав, — Ит пожал плечами. — Но всё равно, я не понимаю. Если всё так, как ты сказал, что правителю-то делать? Дать Тени диктовать условия, что ли?

— Понятия не имею, — после полуминутного раздумья ответил Глеб. — Это вряд ли. Тень-то помер.

— Ну так и я про что! Выходит, от него вообще отделаться нельзя, так получается? — спросил Ит. Глеб пожал плечами.

— Может, и нельзя. Вот же подонок он, тень этот…

— С чего ты взял, что он плохой? — с интересом спросил Ит.

— Так эта, в маске, так сказала, — Глеб с удивлением посмотрел на Ита. — Ты не понял, что ли? Или не спрашивал? Я спросил — за что правитель наказал Тень смертью? Знаешь, что она ответила?

— И что же?..

— За череду поступков, — ответил Глеб. — Череду, понимаешь? Не будет нормальный правитель убивать кого-то просто так, не за дело. А Тень прикончил, значит, было за что.

— Я не спрашивал, — покачал головой Ит. — Вот, значит, как. Ясно. Ну, тогда понятно, что всё становится ещё сложнее. Если Тень такой, каким он у тебя сейчас получается, от него отделаться будет вообще невозможно. Так?

— Думаю, что возможно, — ответил Глеб. — Было бы невозможно, никакой сказки бы не получилось. Раз есть сказка, значит, есть и финал. Правитель освободится, и всё будет хорошо.

— То есть ты в этой сказке за правителя, получается? — спросил Ит с интересом.

— Ну да, — пожал плечами Глеб. — За кого ещё? А ты разве нет?

— Я пока не понял, — осторожно произнес Ит. — Может статься, что так же, как ты. Но мне не очень понравилось, что они убили девушку.

— С одной стороны да, это неприятно, — согласился Глеб. — Но с другой… сам подумай. Стране нужен правитель, у которого нет проблем, который сильный, собранный, ни на что не отвлекается. От правителя многое зависит. Разве это не так?

— Конечно, так, — согласился Ит.

— Вот, — удовлетворенно кивнул Глеб. — И если смерть одного человека сможет помочь правителю, то почему бы и нет? Это же на благо.

— Одного? — переспросил Ит. — Кажется, уже двух. И вообще…

Он не договорил, успел остановиться вовремя.

— Или двух, — тут же поправился Глеб. — Тени и певички. Всё равно правитель важнее и нужнее. И для его спокойствия можно.

Грань, подумалось Иту. Где для Глеба находится грань? На какой цифре? Один, два, десять, сто, тысяча, миллион? Кажется, становится понятно, что будет дальше в этой сказке, но… не нужно торопить события. Это тоже может оказаться ошибочной версией. Посмотрим, то будет дальше.

— Наверное, ты прав, — кивнул Ит. — Это всё логично. Если для спокойствия, то можно. Наверное.

— Ну и вот, — удовлетворенно кивнул Глеб. — О, гляди, наша очередь подходит. Сейчас разомнемся. А то засиделся я с этими отчетами.

Ночью Иту, впервые за долгие годы, приснился сон, причем такой, какого он, Ит, увидеть вовсе не ожидал, и не надеялся. Ему приснился Фэб, и не только Фэб, причем картинка, которую он видел, оказалась неожиданно яркой и настолько достоверной, что возникли сомнения — а сон ли это был?

…Комната. Какая-то незнакомая комната средних размеров, казенная, больше всего напоминающая рабочий кабинет. Темные стены, стеллажи с рядами гель-блоков; подле окна, высокого, от пола до потолка, находится рабочая база старого образца, впрочем, на этой базе ничего нет, и, скорее всего, давно уже не было. У окна, спиной к двери, стоит Фэб, и почему-то сразу стало ясно, что это Фэб, хотя в первую секунду это был просто тёмный силуэт на светлом фоне.

Раздался тихий щелчок — открылась дверь, а потом знакомый голос произнес:

— Что ты тут делаешь?

— Смотрю. Видишь? «Либерти» уходит. Снова.

Кир — а в комнату вошел именно он — подошел к Фэбу, и остановился рядом с ним. Тоже посмотрел в окно, кивнул.

— Да, — согласился он. — «Либерти» уходит в осень…

Они говорили на лаэнгше, причем форма языка была именно той, которую они использовали дома. Давно устаревший диалект, с кучей интонационных нюансов, со смягченным, чуть грассирующим «р», и с подъемом во втором слове фразы. Именно чтобы избежать подъема, Фэб говорил сейчас односложно, потому что такая односложность часто использовалась для того, чтобы подчеркнуть негативный либо печальный посыл того, о чём шла речь.

Картинка стала больше, и Ит смог разглядеть, что там, за окном, можно было видеть море, действительно осеннее, неспокойное; море, над которым бежали гонимые ветром облака, и по которому, всё отдаляясь от берега, двигался сейчас парус, то попадая в области солнечных бликов, то уходя в облачную тень.

— Как всегда, — произнес Кир. — В это время года они всегда это делают.

— Ищут шторм, — кивнул Фэб. — Рэд говорит, что это красиво.

— Да, это красиво, — эхом отозвался Кир. — Когда-то это было красиво. Но теперь наши шторма давно позади. Мы можем только смотреть.

— Ты прав, — согласился Фэб. — Всё давно в прошлом.

Картинка стала постепенно отдаляться и темнеть, и в этот момент Фэб, наконец, отвернулся от окна — постаревшее, усталое лицо, седые виски, спокойный, словно бы отрешенный взгляд.

— Верно, — покивал Кир. — В прошлом, которого не вернуть.

Сердце колотилось так, что темнело в глазах — уже вторую минуту он сидел на койке, пытаясь прийти в себя, но всё никак не получалось, свет ночника расплывался, гас, а руки дрожали. Удивительно, но Скрипач не проснулся, он продолжал спокойно спать на своей койке, которая находилась напротив.

— Что это было, — одними губами произнес Ит. — Господи, что это было?

Настолько реально… словно сам он, Ит, стоял в углу этой комнаты, и видел всю картину достоверно, в мельчайших деталях, в подробностях, осознавать которые начал только сейчас. Например, тонкий слой пыли на рабочем блоке. Очень тонкий, едва различимый, но он был, а это означало, что кабинетом, в котором происходил разговор, не пользовались больше года, в нём никто не включал очистку, потому что никто в него не заходил. Или окно, и свет, который был за ним. Тингл, вот что понял Ит. Это же Тингл, значит, они на Тингле, не дома, а если по морю… нет, по океану Тингла идёт «Либерти», тримаран Рэда, это значит, что на Тингле находится вся семья, по сей день.

— Это же было, — снова произнес он беззвучно. — Ведь так? Я видел то, что происходит на самом деле? Да?

Тишина, почти полная тишина, которая на «Велесе» бывает только в каютах, стала ему ответом.

— Что же это такое…

И Фэб. Да, Фэб. Ит подумал, что если бы у слова «горе» существовало физически, то оно, наверное, выглядело бы так, как Фэб, причем горе это было бы застарелое, привычное, неизбывное. Такое горе, с которым встают по утрам, живут днём, и спят ночью. От которого никуда не деться, потому что оно больше размером, чем тот, кто его носит — и в какой-то момент это горе захватывает всё естество его испытывающего. Вот таким был Фэб, которого Ит видел в этом коротком сне, именно таким. Невыносимо. Неужели действительно…

Сердце постепенно успокаивалось. Ит постарался взять себя в руки, и через несколько минут понял, что это удалось — дрожь в руках унялась совершенно, сердце больше не колотилось, в глазах не темнело. Можно спокойно подумать, и хотя бы попробовать попытаться понять, чем было то, что он видел. Нет, понял Ит, это не сон. Скорее всего, мы на верном пути, именно поэтому он, носитель генома Архэ, пусть искаженного, сумел увидеть то, что увидел. А ещё это означает…

— Рыжий, — тихо позвал Ит. — Проснись.

— Чего? — спросил Скрипач, не поднимая головы от подушки.

— Там, внизу, есть часовня. Точно есть.

— С чего ты это взял? Лийга говорила, что это лишь теория, которую мы пока не проверили, — ответил Скрипач, и Ит тут же понял, что тот не спал эти минуты, просто, видимо, решил не вмешиваться до поры. — Тебе приснилось что-то?

— Это был не сон, — покачал головой Ит. — Что угодно, только не сон.

— Расскажешь?

— Да, сейчас расскажу. Только воды всё-таки выпью, а то меня до сих пор слегка потряхивает…