Экспедиция «Велес»

Глава 16 В гостях у сказки

Корабль «Велес»

— Хорошо живет на свете Вини Пух, — пробормотал Скрипач, оглядываясь.

— Помолчи, — шепотом произнес Ит.

— Чего это я должен молчать? — так же шепотом ответил Скрипач.

— Того это, — сказал Ит сердито. — Думаешь, только у тебя глаза есть?

— Не думаю. Просто… ай, ладно, а то ты сам не видишь.

Да, Ит видел, разумеется. Видел, и думал, что роскошь бывает очень разная. Есть кричащая, на грани кича, а есть тихая, достойная, и неброская. И как раз второй вариант они сейчас наблюдали здесь, на уровне для руководства и пилотов. К слову сказать, даже во время постройки корабля на эти уровни и в эти помещения допускались далеко не все, и теперь стало понятно, почему. Потому что роскошь здесь в буквальном смысле слова зашкаливала за пределы разумного.

Потолки — в полтора раза выше, чем в помещениях для команды. Светло, потому что панели светятся все, мало того, в некоторых местах вместо панелей установлены экраны, которые показывают очень хорошую и достоверную имитацию неба — голубого, летнего, источающего мягкий приятный свет. Стены, разумеется, тоже зашиты противоударными панелями, но отнюдь не такими, как внизу, у команды. Те, которые внизу, бело-серые, холодного оттенка, а эти — неброских теплых цветов, причем не однотонные, к тому же цвета чередуются. Даже покрытие пола, и то другое, оно мягче, пружинит под ногами, имеет приятную расцветку, и очень чистое, потому что здесь, кажется, есть своя система очистки, в разы лучше тех систем, что стоят внизу. Помещение, в котором они сейчас находились, выглядело и ощущалось очень дорогим, не смотря на то, что тут даже мебели не имелось — правда, Ит вскоре понял, что мебель здесь модульная, и она, по всей видимости, убрана в стены.

Их делегация, общим числом пятнадцать человек, сейчас стояла робко у входа в это роскошное помещение, и не знала, что делать дальше. Конференц-зал, объяснил провожавший их человек. Зайдите, и ждите. К вам придут. Когда? Скоро. Просто постойте пока, и подождите, понятно? Понятно, кивнул тогда в ответ Данил. Ещё бы не понятно.

— Даже сесть не предложили, — сказал тихо Данил. — Ну что за люди.

— Ладно, Дань, ничего, мы пешком постоим, — так же тихо откликнулся Стас, один из инженеров уровня «б», который рискнул пойти на переговоры. От Стаса, кстати, никто такого смелого поступка не ожидал, потому что парень был тихий, едва ли не робкий, а вот погляди-ка, отважился. — Красиво у них тут.

— Это точно, — откликнулся Скрипач. — Хоть на небо посмотреть, пусть и нарисованное. Сколько мы неба не видели, вспомнить страшно. Разве что в «Хороводе»…

— И сколько ещё не увидим, если сейчас ничего не решим, — поддержал Данил. — Ребята, соберитесь, хорошо?

— Конечно, — успокаивающе кивнула Зоя, стоявшая с ним рядом, и сжимавшая в руках коммуникатор. — Дань, мы с тобой, на подхвате. Ты, главное, сам…

Она не договорила, потому что за их спинами щелкнула, открываясь, дверь, и чей-то голос произнес:

— Разойтись по сторонам, и встать вдоль стен, на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Коммуникаторы убрать. Вести себя тихо, молчать, отвечать, только если к вам обращаются. Через пять минут с вами будет говорить капитан Никифор Всеславович Тугаринов.

До этого никто из людей, стоявших сейчас у стен конференц-зала, не видел капитана Туагаринова вживую. То есть видели его, конечно, много раз, но лишь на экранах тех же коммуникаторов, а не вот так, рядом, в нескольких метрах.

Капитан вблизи оказался просто канонический, можно сказать, ожившая девичья мечта. Возраст его определить было сложно, потому что капитану можно было с легкостью дать и тридцать пять, и пятьдесят. Высокого роста, статный, корпулентный; с аккуратной русой бородой, и с русыми же волосами, сероглазый, капитан производил самое благоприятное впечатление. Одет он был не в комбез, как все остальные присутствующие, а в костюм, который комбез напоминал лишь издали. Вблизи становилось понятно, что это не комбез, а брюки с курткой, причем куртка украшена декоративными нашивками, и сидит на капитане великолепно, подчеркивая то, что требуется подчеркнуть, и скрывая то, что должно скрыть. Например, куртка отлично подчеркивала ширину плеч, скрывая при этом капитанское объемистое пузо, выдававшее в Тугаринове любителя вкусно и досыта поесть. «Да, этот явно не дважды в день питается, — подумал Ит, разглядывая исподволь Никифора Всеславовича. — А ещё у него крайне любопытный запах. И это не ацетон, который мы с рыжим надеялись тут унюхать, отнюдь. Это, чёрт возьми, самый настоящий коньяк. Да уж, сухой закон распространяется, видимо, только на рядовых членов экипажа, впрочем, удивляться тут особенно нечему».

— Здравствуйте, — произнес Никифор Всеславович, выходя в центр зала. Двое его помощников держались рядом, и, кажется, оставлять капитана в одиночестве не собирались. — Мне доложили о том, что представители команды требуют встречи, потому что у них якобы есть какая-то ценная информация, которой они хотят поделиться с руководящим составом экспедиции. Кроме того, мне было доложено, что данные представители уже один раз нарушили субординацию, сделав рассылку непроверенных данных на устройства связи команды. Поскольку одну встречу с вами уже провели, и это не дало результатов, мне сейчас приходится тратить время, и общаться… а, собственно, с кем? Кем вы себя возомнили? Искателями правды, или вам просто нравится возражать против того, в чём вы мало что понимаете? Или вы радеете за команду, которая, надо сказать, не просила вас ни о чём подобном? Будете отвечать, или разом языки проглотили?

Данил поднял руку. Капитан перевел на него взгляд, в котором не читалось ничего хорошего.

— Уважаемый Никифор Всеславович, — начал Данил. — Мы утверждаем, что решение увести «Велес» к луне и основать там колонию является ошибочным. Когда защита выработает свой ресурс, команда погибнет из-за воздействия радиации, и поэтому…

— Мы уйдем в пещеры, — отмахнулся капитан. — Там же есть пещеры? Верно?

Он глянул на одного из помощников, который тут же закивал.

— Луна — наш единственный шанс, — с нажимом произнес капитан. — Корабль поврежден, восстановить его невозможно. Но если мы высадимся на луну, экипаж останется жив. А потом за нами придет помощь.

— Но почему на луну, а не на планету? — спросил вдруг Зоя. — Почему была остановлена программа исследований? Почему…

— Вам никто не давал слова, — рявкнул один из сопровождавших капитана помощников. Сам Тугаринов молча смотрел на Зою, и, кажется, отвечать ей не собирался. — И, видимо, уже не даст. Вы неподобающе себя ведете.

Данил снова поднял руку. Зоя стояла пунцовая, у неё, кажется, горели даже уши. Тугаринов усмехнулся уголками губ, и посмотрел на Данилу.

— Да, бабам слова пока что не давали, — произнес он. — Воспитание в этом случае явно хромает. Так вот, как я уже сказал, корабль поврежден. Фатально. И группа пришла к выводу о луне отнюдь не просто так. Были произведены расчеты, которые показали, что на луну «Велес» сумеет сесть неповрежденным, тогда как высадка на планету не представляется возможной. Вы, думаю, хотите сказать, что у нас есть десантные боты. Да, боты есть. Но если перевозить весь состав «Велеса» ботами на планету, мы потратим полгода. А на луну мы сядем без лишних энергозатрат, сохраним топливо, два реактора, и получим шанс, который будет потерян при попытке продолжить исследования планеты. У вас есть ещё какие-то вопросы?

— Можно? — Данил снова поднял руку. — Это… это в корне неправильно, вам так не кажется? Мы шли к этому миру, мы хотели исследовать его, возможно, основать колонию, но сейчас… Никифор Всеславович, почему вы решили, что нас нужно лишить этого шанса?

— Я не лишал никого шанса. Я не даю вам совершить самоубийство, пусть даже и с благородными целями, — Тугаринов тяжелым взглядом посмотрел на Данилу. — И никому другому не дам этого сделать тоже. Вы понимаете, что эта планета — нам враг? Она не друг, юноша, она враг, коварный и страшный. Очнитесь. Время наивности и псевдо благородных идей закончилось. Да, мы планировали изначально проводить исследования, но сейчас на счету все ресурсы, до последней капли, и разбазаривать их на ни пойми что я не позволю никому. Равно как и мешать мне выполнять главную задачу, для которой я тут нахожусь, а именно — сохранять жизнь экипажа.

Скрипач поднял руку. Тугаринов с интересом посмотрел на него, и кивнул.

— Уважаемый Никифор Всеславович, я ужасно извиняюсь, но я всё-таки спрошу, — тихонько начал Скрипач. — Не могло ли совершенно случайно так произойти, что ваши подчиненные, не нарочно, конечно, а исключительно с целью вас не огорчать и не расстраивать, немножко изменили данные для отчетов, которые подавали вам? Мы, понимаете ли, люди простые, обманывать не обучены, и то, что мы видели своими глазами в областях аварии, немного отличается от того, что, судя по всему, попало к вам в отчеты…

— Как вы вообще можете судить о том, что попало в те отчеты, которые были мне предоставлены? — прищурился Тугаринов.

— Не-не-не, я и не думал судить, что вы, — замотал головой Скрипач. — Я просто чисто гипотетически предположил, что…

— Вы ошиблись в своих предположениях, — снизошел до ответа Тугаринов. — Мне была предоставлена полная информация. Равно и другим членам комиссии, которая принимала это решение.

— Как могла быть предоставлена полная информация, когда блок четвертого двигателя и реактор даже не были исследованы, потому что туда перекрыт доступ? — не выдержал Данил. — Туда никто не смог войти, а потом работы по разбору завалов и ремонту просто остановили.

— Нет, туда вошли, — с улыбкой возразил Тугаринов.

— Кто?

— Кто надо, тот и вошел.

— Кто и когда туда вошел, если оба люка в нерабочем состоянии⁈

— Почему вы так решили? — Тугаринов прищурился.

— Я принимал участие в разборе завалов, и своими глазами видел, что оба люка заблокированы изнутри, — сказал Данил.

— Оба люка? — прищурился Тугаринов. — Первый находится в верхней части колонны. Второй в нижней, в зоне реактора. Как вы, не выходя в пространство, могли обнаружить, что со вторым люком что-то случилось?

— Второй люк проверили мы с братом, — решительно сказал Ит. — Мы выходили в пространство. Да, люк заклинен. Туда невозможно попасть.

Скрипач согласно кивнул. Скрывать в данном случае было нечего, потому что об их похождениях Тугаринову должно быть прекрасно известно, если он в курсе о том, что было во время встречи с Шестопаловым. Однако, против ожидания, Тугаринов нахмурился, и глянул в сторону, на одного из помощников. Тот согласно кивнул.

— Кто вам дал распоряжение проводить эту проверку? — спросил Тугаринов.

— Мы действовали согласно инструкции, — ответил Ит. — Которая предписывала нам узнать о состоянии вверенного нам оборудования.

— И что же вы узнали?

— Ничего. Внутрь невозможно попасть, люк заклинен намертво, — пожал плечами Ит. — Мы просто вернулись обратно.

— Значит, результатов взрыва вы не увидели? — уточнил Тугаринов.

— Нет, мы не увидели того, что находилось внутри четвертой колонны, — ответил Ит. — Мы были только снаружи и в шлюзе.

— Ясно, — кивнул Тугаринов. Кажется, на его лице мелькнула тень облегчения? Он что, рад тому, что они не увидели того, что он… хочет скрыть? Очень любопытно.

— Следов взрыва мы так же не увидели, — добавил Скрипач.

— Вы и не могли их увидеть, потому что взрыв произошел внутри колонны, — наставительно произнес Тугаринов. — И он же заклинил люки.

— Но откуда тогда у вас может быть информация о том, что внутри, если люки заклинены, и внутрь попасть нельзя? — напрямую спросил Данил. — Какой такой «кто надо» туда мог вообще попасть, в таком случае? Этот кто-то открыл заклиненный люк? Это противоречие, простите, Никифор Всеславович, но я не могу сказать иначе.

«Не противоречие, а самая что ни на есть махровая ложь, — подумал Ит. — На которой мы его только что поймали буквально за руку. Кажется, сейчас нам предстоит увидеть, как он будет выкручиваться».

— Для того чтобы понять, что произошло с двигателем, не обязательно забираться внутрь колонны, и смотреть, что там такое, достаточно расчетов, — с пренебрежением в голосе произнес Тугаринов. — И вообще. Если что-то выглядит, как кошка, ходит, как кошка, мяукает, как кошка, то значит — перед вами кошка. Иного варианта не дано.

— Нет, — Данил вдруг усмехнулся. — Дано. Есть другой вариант. Это — кот.

— Умничать вздумали, молодой человек? — тихо спросил Тугаринов. — Вы ничего случайно не перепутали?

— Нет, я ничего не перепутал, — спокойно произнес Данил. — Если кто-то действительно был внутри колонны четвертого двигателя, то пусть обнародует данные. И покажет хотя бы фрагменты съемки, которую мы все обязаны вести, если находимся вне «Велеса», в пространстве. Но разрешите вам напомнить, что мы сюда сейчас пришли не из-за двигателя, а из-за того, что все данные показывают одно: идея организовывать колонию на луне — самоубийственна. Никифор Всеславович, вас либо дезинформировали, либо… я даже не знаю, что сказать, может быть, кто-то подделал данные, но если мы окажемся на луне, мы все погибнем! Защита не продержится в таких условиях столько времени, и мы…

— Не продержится? — переспросил капитан. — Молодой человек, давайте я вам напомню одну вещь, о которой вы, кажется, позабыли. Защита была спроектирована так, что отлично, с запасом прочности, выдержала бы обратную дорогу, а это около трёх лет. Сейчас вы утверждаете, что она выйдет из строя за два года. Вам это не кажется абсурдным? Может быть, это вы неправильно прочитали спецификации, и не знаете, как работает оборудование?

— Нет, я учел этот момент, — покачал головой Данил. — И сделал поправки на посадку и соответствующую степень износа. Да, для дороги домой ресурса бы хватило. Для посадки — максимальный ресурс составляет два года. Все данные я могу предоставить прямо сейчас.

Тугаринов неподвижно смотрел на Данилу, буравя его взглядом. Ит вдруг почувствовал, что капитан обозлен в этот момент до крайности, и что, кажется, он уже принял какое-то решение, вот только оно точно не будет в пользу пришедших. И он не ошибся. Помолчав ещё с полминуты, Тугаринов произнес:

— Хватит. С этим балаганом пора заканчивать. Пылаев, — это помощнику, — отобрать у них коммуникаторы, и проводить отсюда. Доступ к спецификациям перекрыть.

— Этим? — Пылаев, один из помощников, мотнул подбородком в сторону людей, стоявших у стены. Вёл он себя так, как будто в конференц-зале кроме него и капитана никого больше не было.

— Всем, — резко сказал Тугаринов. — Данные открывать только по необходимости, и строго подотчетно. Под наблюдением, и в случае крайней на то нужды. Во время обычных работ данные доступны только старшим.

— Понял, — коротко ответил помощник.

— Но… — растерянно начала Зоя. — Никифор Всеславович, как же так? Мы ведь не имели в виду ничего дурного, наоборот, мы хотим, чтобы с экипажем всё было в порядке, и…

— Ничего дурного? — переспросил Тугаринов с брезгливым выражением на лице. — Замолчи, шавка. И думай, перед кем ты открываешь свой наглый рот. Тебя ни о чем не спрашивали, так что стой и помалкивай. Ты услышала, что я сказала? Отвечай!

— Д-да, — с трудом выдавила из себя Зоя. — Простите…

— Вон отсюда, — произнес Тугаринов, и отвернулся. — Пылаев, убрать этих. На сегодня довольно.

— Ты слышал, что он сказал «я сказала»? — спросил Скрипач.

— Оговорился, видимо, — пожал плечами Ит. — Со всеми бывает.

— Перепутал себя и Зою, — хмыкнул Скрипач. — Это же надо так рассвирепеть. Но дела, кажется, хуже некуда.

— Дела? — переспросил Данил. — Нет никаких дел. Ребята… поскольку коммуникаторы отобрали, завтра сбор где всегда, и по времени тоже как всегда.

— Как ты камеры отрубишь без коммуникатора? — спросил Скрипач.

— Плевать, — отмахнулся Данил. — Спасибо, что хоть «Хоровод» нам оставили. «Пусть играют, раз им заняться нечем», — передразнил он капитана. Эта фраза, про «Хоровод», была сказана уже на выходе, и, конечно, Данилу она рассердила, и сильно. — Малые дети, тупые и глупые. Пусть играют в игрушки, а папа всё сам решит. Нет, так дело не пойдет.

— А как оно пойдет? — спросила Зоя.

— Дань, они… ну, это, они как бы нам ясно дали понять, что от нас тут ничего не зависит, — заметил Стас. — И что ты предлагаешь теперь делать?

— Бороться, — жестко ответил Данил. — Я предлагаю бороться. Отобрали коммуникаторы? Хорошо! Будем разговаривать со всеми лично. Если вы отказываетесь, я буду делать это сам. Пусть даже и один, но буду.

— Мы не отказываемся, — покачал головой Ит. — Другой вопрос — будут ли нас слушать? Команда на его стороне, и, боюсь, словами мы никого ни в чём убедить не сумеем.

— Да, не сумеем, поэтому нам нужны доказательства, — согласился Данил. — Настоящие доказательства. И про движок, и про реактор, и про луну, и вообще про всё. Их надо собрать. А для этого…

— Для этого нам нужно выйти в пространство, и попробовать открыть люк, — закончила за него Зоя. — Тот, который ведет в двигательный отсек. Чтобы хотя бы показать людям, что взрыва не было, и что произошло что-то другое.

— Я вот не понял, чего он прицепился к луне, — сказал вдруг Стас. — Это же тоже затрата энергии, разве не так? До луны дойти нужно, там на орбиту встать, это маневры, потом «Велес» сажать, это вообще отдельная история. Это очень сложно, и я не понимаю, какой настоящий смысл в этом всём может быть.

— Мы тоже не понимаем, — признался Ит.

— И я тоже, — добавила Зоя. — Причем он же давит эту тему, вы заметили? Именно луна, и чтобы все там оказались. Как-то это… даже и не знаю, как сказать. Это что-то ненормальное.

— Вот да, — поддержал девушку Скрипач. — Это совершенно ненормально. Ладно, ребята, давайте подумаем, как будем доказывать экипажу то, что мы понимаем, и сколько это займет времени.

Трансивер, который им удалось пронести на борт, представлял собой выглядевший монолитным кубик с высотой граней четыре сантиметра. Замаскирован трансивер был под сувенир, изготовленный под заказ, с фотографиями семьи на каждой грани. Обычно трасивер либо валялся в сумке Скрипача, либо и вовсе стоял на виду, на выступе над его койкой — по семье было положено скучать, и фотографии ни у кого вопросов не вызывали.

Вернувшись в каюту, Скрипач первым делом вытащил трансивер из сумки, и, повернувшись к Иту, спросил:

— Где лучше, как думаешь?

— Пошли вниз, — предложил Ит. — Там народу никого. Нам это будет в самый раз.

— Угу, — согласился Скрипач. — Давай вниз. Ну мы и влипли, Итище. Сам не верю.

— Ты лучше подумай, как мы это будем объяснять Лийге, — вздохнул Ит. — И давай я сначала всё-таки сделаю приватную дорогу вниз. Нам с тобой для этого коммуникаторы не нужны.

— Это да, — согласился Скрипач. — Нам действительно не нужны. А вот другим…

— Ты же сам говорил об очередности спасении в самолете, — напомнил Ит не без ехидства. Однако Скрипач игру не поддержал, он хмуро глянул на Ита, и тяжело вздохнул.

— Говорить-то я говорил, что было, то было, — сказал он после почти минутных раздумий. — Но… ты же меня знаешь. Да, могу ляпнуть сгоряча, а на самом деле… — он махнул рукой, и отвернулся. — Делай дорогу давай. Лийге, думаю, мы найдем, что сказать.

Внизу, разумеется, никого не было. После нелепой и страшной смерти Ани люди коридор, ведущий к ныне закрытому шлюзу, предпочитали не использовать, благо, что существовали и другие коридоры на этом уровне, по которым можно было ходить по своим делам. Ит и Скрипач дошли по пустому коридору почти до самого конца, и остановились примерно в том месте, где находились те самые следы на потолке, которые раньше привлекли их внимание. Скрипач вытащил трансивер, поставил на пол, и отошел на пару шагов. Несколько секунд трансивер просто неподвижно стоял на полу, потому засветился, поднялся в воздух, и на его месте возникло объемное изображение, правда, не Лийги, которую они вызывали, а Даны — чему Ит и Скрипач немало удивились.

— Привет, — растерянно сказала Дана. — Господи, это вы? Быть того не может. Почти три года мы вас не слышали и не видели, а теперь…

— Привет. Дан, мы влипли, — тут же начал Скрипач. — Мы влипли в проблемы по самые уши. И нам до зарезу нужна Лийга.

— А что случилось? — с тревогой спросила Дана.

— Позови Лийгу, — попросил Ит. — Найди, оторви от дел, затащи домой, или где вы там сейчас, причем срочно. Дело очень серьезное, нам надо поговорить.

— Но мне-то можно будет остаться? — спросила Дана.

— Конечно, можно, — заверил Ит. — Просто… у неё больше опыта, и она способна разобраться в том, что мы сейчас расскажем, лучше, чем ты. И лучше, чем мы, — добавил он. — Потому что, стыдно сказать, мы по сей день так ни в чём и не разобрались.

На поиски Лийги у Даны ушло минут двадцать — разумеется, на это время трансивер отключили. Затем Дана вызвала их уже сама, и, о счастье, Лийга уже тоже была в комнате, и смотрела на Ита и Скрипача с не меньшей тревогой, чем до того смотрела Дана.

— Что у вас там происходит? — начала она, не здороваясь. — Вы чего такие…

— Какие? — спросил Скрипач с интересом.

— Видел бы ты себя, — сардонически усмехнулась Лийга. — Одуревшие и встрепанные.

— Одуреешь тут, — сварливо заметил Скрипач. — Лий, в общем, вот что получается…

Рассказ занял не очень много времени, потому что говорил Скрипач в этот раз кратко, старясь не отвлекаться на мелочи. Он обрисовал ситуацию, объяснил, как выглядел отсек с реактором, коротко сказал о смерти Ани, и о последнем разговоре с капитаном. Лийга слушала молча, не перебивая, и, по ходу рассказа, становилась всё мрачнее и мрачнее.

— Воздействие, — уверенно сказала она, когда Скрипач смолк. — Капитан и руководство точно под воздействием, команда попала под него лишь частично.

— Почему ты так думаешь? — спросил Ит.

— Потому что ты знаешь, что такое зонирование? — прищурилась Лийга. — О, ты-то это точно знаешь. Зонирование — это одобрение чужого решения, пусть даже и неправильного. Свободная воля того, кто решает. Эти, с которыми вы там находитесь, уже всё решили. Так. Я подаю срочный запрос на то, чтобы вас оттуда вывести. Как угодно. И быстро.

— Погоди, — Ит нахмурился. — Успеется. Лий, как думаешь, какая причина у этого всего может быть?

— Третья сила, — уверенно сказала Лийга.

— В смысле? — не понял Ит.

— Там играет третья сила, — объяснила Лийга. — Неужели вы сами этого не поняли, когда увидели убитую девушку?

— Мы-то поняли, но мы не поняли, зачем этой третьей силе нужна такая игра, — сказал Скрипач с раздражением. — У нас все версии сломались в результате. Убить экипаж «Велеса»? Это можно сделать очень быстро, и очень дешево. Сохранить его? Причем на луне? Какая цель у этого может быть? Мы не понимаем, кому это надо, и чего этот кто-то добивается.

Лийга задумалась, нахмурилась, что-то прикидывая про себя. Затем сказала:

— Вот что. Давайте так. Вы — ищите этого вашего ни пойми кого, а я попробую поискать какие-нибудь наводки в своде законов.

— При чем тут Кодекс Официальной службы? — удивился Скрипач. — Там такого в помине нет. Уж извини, но это мы знаем достоверно.

— Кодекс? — удивилась Лийга. — Я говорила не о нём вовсе. В любом кластере есть свои тонкости, и, сдается мне, то, что у вас там происходит, может быть связано с чем-то ещё. В общем, так. Поскольку связь у нас весьма и весьма проблемная, вызывайте сами. Через… ммм… через двое суток. Не раньше. И…рыжий, Ит, вы больше ничего странного на корабле не замечали?

— Замечали, — ответил Ит. — Запах ацетона, который практически всегда появлялся на местах событий, и одна странная сказка в игровом пространстве. Хотя сказка, конечно, тут ни при чём. А вот запах…

— Ацетон? — переспросила Лийга. Ит кивнул. — Нет, ничего в голову не приходит. Едкое вещество, его никто, кажется, в открытую вообще не использует. Ну, если говорить о мирах от четверки и выше.

— Знаем, — кивнул Скрипач. — Разумеется, не использует. Кому эта гадость нужна, когда существуют гораздо более эффективные и безопасные растворители?

— Последний вопрос, — Лийга чуть понизила голос. — На счёт капитана. Вы уверены, что это именно воздействие?

— А чем ещё это может быть? — спросил в ответ Скрипач. — Ты же сама сказала, что это точно воздействие, а теперь…

— А теперь я подумала, что способов надавить на психику существует не так уж и мало, — задумчиво произнесла Лийга. — Проверьте его. Да, я поняла, туда трудно попасть, но вам придется это сделать.

— Лий, ты сумеешь найти возможность спасти экипаж? — спросил Ит. — Да, это люди, у тебя нет особенных причин их любить, но всё-таки. Они действительно ни в чём не виноваты. Оболванены, обмануты, запуганы, но не виноваты уж точно.

— Я постараюсь, — ответила Лийга. — Обещать не буду, но постараюсь. Кстати, вас двоих действительно оттуда спасать пора.

— Это почему? — спросил Скрипач с подозрением.

— Потому что вы оба плохо выглядите, — ответила Лийга. — Сами, видимо, привыкли, и потому не замечаете.

— Да, плохо, — подтвердила Дана, которая до того молча слушала разговор, и не вмешивалась. — Бледные, тощие, и на нервах. Нечего вам больше там делать.

— Мы до сих пор не сделали то, ради чего сюда добирались, — возразил Ит. — Поэтому прошу тебя, не спеши с этим спасением. Мы всё-таки попробуем довести то, ради чего мы здесь, до конца.

— Попробуйте, — вздохнула Лийга. — А я попробую сделать то, о чём вы меня попросили. Всё. Связь черед двое суток. Мы будем ждать.

— Спасибо, Лий, — улыбнулся Скрипач. — Ты настоящий друг.

— Я знаю, — кивнула та в ответ. — До связи, ребята.

— До связи, — сказал Скрипач в пространство, потому что именно в этот момент Лийга отключила канал.

— Завтра пойдем проверять капитана, — сказал Скрипач, когда они вернулись в свою каюту.

— А сегодня пойдем проверять проход к ботам, — добавил Ит. Скрипач недоверчиво посмотрел на него.

— Ты серьезно? — спросил он.

— Было похоже, что я шучу? — спросил Ит в ответ. — Сейчас ужинаем, и после ужина прогуляемся. Не торопясь, спокойно, и обстоятельно.

— Ит, чего ты несешь? — спросил Скрипач, нахмурившись. — Зачем ты сейчас хочешь…

— Затем, что у меня появилось одно очень нехорошее подозрение, — ответил Ит. — И его нужно проверить. Причем срочно.

— Ты думаешь…

— Договаривай, договаривай, — покивал Ит. — Да. Я думаю, что ботов, скорее всего, больше нет. Ну, то есть они есть, потому что никто никуда не стартовал, и боты на борту. Но — в некотором смысле их нет, потому что никто никуда и не стартует больше.

— Блин, — только и сказал Скрипач. — А ведь верно. Если они хотят исключить малейшую возможность своеволия, они должны что-то сделать и с ботами тоже.

— Именно, — подтвердил Ит. — И, думаю, они уже сделали. А мы с тобой два старых идиота.

— Ты забыл добавить — наивных, — Скрипач сунул трансивер обратно в сумку, и поднялся. — И всё-таки мне не дает покоя эта его оговорка.

— Какая? — не понял Ит.

— Да капитана, будь он неладен. Почему он сказал о себе в женском роде? Может, это сработал коньяк? — Скрипач усмехнулся. — Вот интересно, сколько у них взято коньяка, если его хватило на два с половиной года? Наверное, много. Могли бы и поделиться.

— С тобой, что ли? — спросил Ит. — Ага, как же.

— Ну да, ну да, держи карман, поделятся они, — вздохнул Скрипач. — Итище, когда это всё кончится, давай напьемся, а? И накуримся.

— Ничего не имею против, — ответил Ит. — Но сперва всё-таки нужно разобраться. Вот мы с тобой придумали тогда «Сферу», верно? По сути, гипотезу о точке отсчета. И сейчас… рыжий, мне почему-то кажется, что это всё-таки связано. Не может быть не связано.

— Что и с чем? — спросил Скрипач.

— Чтобы я знал, — тяжело вздохнул Ит. — Ладно, идём ужинать, а потом прогуляемся. Проверим моё предположение.

— Сдается мне, ты прав, и можно даже не проверять. Но раз уж решили, то да, сходим. Идём есть. Может, хоть вкусное что-то достанется в этот раз. Задолбала уже эта пищевая лотерея! Как же я хочу кусок мяса с картошкой, соленый огурец, и ноль пять. Или хотя бы просто картошку, можно даже без всего остального.

— Слава богу, — с чувством произнес Ит.

— Ты о чём? — не понял Скрипач.

— Я-то уж думал, что ты на фоне этого всего совсем поехал крышей, но, кажется, хотя бы в этом я ошибся. Если ты помнишь о картошке — с тобой всё в порядке.