Экспедиция «Велес»

Глава 10 Разговор

Корабль «Велес»

— Рыжий, тебя ничего не смущает? — поинтересовался Ит.

— Ты о чем конкретно? — спросил в ответ Скрипач. — Меня смущает всё. Вообще всё. Больше всего эта авария, конечно. Ты о ней?

— Нет, — покачал головой Ит. — Не о ней. Я о людях.

— В смысле? — Скрипач нахмурился. — Не понял.

— Сейчас поймешь. В чём изначально был смысл всей экспедиции «Велес»? Почему она создавалась, почему в неё вкладывались огромные средства, чему годами учились её будущие участники, о чём было столько разговоров на протяжении десяти лет, причем на всей планете? Хочешь, я тебе напомню? О потенциальном новом доме для людей. Для расы. Смыслом, целью, надеждой создателей экспедиции была планета GJ 357, ради исследований которой всё и затевалось. И что мы видим в данный момент? Я проанализировал разговоры, которые мы с тобой слушали в последние недели, и…

— И что? — нахмурился Скрипач.

— О планете вообще никто не говорит и не вспоминает. Совсем. Абсолютно. В шестистах километрах находится живой мир, уже точно живой, с материками, океанами, имеющий силу тяжести девять десятых от земной, имеющий атмосферу; мир, в котором есть жизнь, пусть и не разумная, но всё же есть, а это для мира второго уровня — открытие на грани самой смелой фантастики. На этот мир можно смотреть из иллюминаторов. Вот он. Тут. Как на ладони. И что мы видим в результате?

— Глухой игнор этого факта, — кивнул Скрипач. — Ты совершенно прав. Они думали о высадке, нервничали, готовились, предвкушали, а сейчас…

— Сейчас они пытаются найти виновного в аварии, и обсуждают невесть откуда взявшуюся «Сказку о Тени», причем делают это так, словно и одно, и второе в разы важнее того, что человечество не просто обнаружило пригодную для жизни планету, но и сумело до неё добраться. Да, ты прав. Всё так и есть. Но какой вывод у тебя получается?

Ит тяжело вздохнул.

— Нехороший у меня получается вывод, — признался он. — Знаешь, почему? Потому что я проанализировал, о чём мы с тобой говорили эти дни, находясь наедине. Мы ничем не лучше всех остальных. Мы практически полностью позабыли, для чего мы здесь вообще, что мы тут делаем, и что хотим отыскать. Мы говорили о «Тени», рыжий. Мы обсуждали аварию. Мы ввязались в попытки проверить, что случилось. Мы разбирали завалы, беседовали с Данилой и ребятами, играли в «Тень», были очень заняты, и при этом мы почти не помнили о том, для чего на самом деле тут оказались. Нет, несколько эпизодов было, но их на порядок меньше, чем того, о чём я сказал. Ты понимаешь, что происходит?

— Ого, — Скрипач с тревогой посмотрел на Ита. — Какое-то тотальное воздействие на весь экипаж, так, выходит дело?

— Именно, — кивнул Ит. — Это действительно воздействие, под которое попали все. Мы с тобой не исключение.

— Ит, ты не думал, что причина может быть в самой планете? — спросил Скрипач. — Кому-то нужна планета. И этот кто-то сейчас тянет время…

— Думаешь, «Велес» заставляют ждать, потому что сюда идёт кто-то ещё? — Ит нахмурился. — Да, вполне возможно. Но это снова подводит нас к мысли о том, что в этом деле замешена Официальная. Хотя есть один момент, который меня смущает в этом всём.

— И какой? — спросил Скрипач с интересом.

— «Велес» в таком случае горазд проще тупо грохнуть со всем составом. Это быстрее, дешевле, и надежнее. Однако этого почему-то не происходит. Какой получается вывод?

— Что «Велес» кому-то нужен, относительно целый, и вместе с экипажем, — пожал плечами Скрипач. — И снова мы с тобой приходим к нашему любимому вопросу. Зачем? С какой целью и кому может понадобиться плохо сделанная железяка, и полторы тысячи человек с планеты второго уровня? Железяк этих в данной галактике — тьма тьмущая, людей, причем самых разных видов, ещё больше. Сонм? Он тут вообще ни при чем, ни с какого бока. Что в итоге?

— Итога пока нет, — развел руками Ит. — Больше всего мне не нравится тот факт, что мы с тобой не заметили воздействия. Ладно, хорошо, заметили, но только сейчас. Это подводит меня к следующей мысли.

— Какой именно? — с интересом спросил Скрипач.

— Давай предположим следующее. Условно, я подчеркиваю, условно людей, которые здесь находятся, можно разделить на спящих и бодрствующих. Мы с тобой тоже спали, но мы сумели проснуться, и осознать ситуацию, во всей её абсурдности, — Ит говорил осторожно, не торопясь, стараясь не упустить то, что казалось ему важным. — Другие продолжают спать, и, по всей видимости, будут спать до…

— До чего?

— До момента завершения ситуации, — пожал плечами Ит.

— Хм. Это разумно. В таком случае, нам нужно найти не спящего, он и будет дирижером этого бардака, — заметил Скрипач.

— Это верно, вот только он, разумеется, маскируется и прячется, притворяясь спящим, — сказал Ит. — Мы с тобой будем делать ровно то же самое. Потому что выдать себя — это подписать себе же приговор, как ты понимаешь.

— Согласен, — кивнул Скрипач. — Как думаешь, Данила и компания спят?

— Спят, — Ит вздохнул. — Конечно, спят. Знаешь, почему я так думаю?

— И почему же?

— Да потому что их действия — это не желание сопротивляться ситуации, и не внезапное прозрение, а всего лишь попытка как-то защитить себя. Чего хочет Данил? Вывести из-под удара техников своего уровня. Но не более, о другом он не говорил. Он осознает, что с аварией всё совершенно не так, как должно происходить, будь случившееся аварией, но при этом о планете они не говорили ни на одной встрече. Думаю, и между собой не говорили тоже. Планета есть, но — её нет. В их головах планеты нет. Или они делают вид, что нет. Если и вправду делают вид, то у них это получается максимально достоверно. Просто мастера конспирации.

Скрипач усмехнулся.

— Да, ты прав. Планета для них стала частью декора, но не более, — покивал он. — Так, ладно. В общем, мы пытаемся найти притворщика, чтобы потом взять его за… за что получится, и многократно спросить, какого чёрта это всё значит.

— Очень надеюсь, что сегодня будет возможность понять, что с большим начальством, — Ит встал. — Это принципиальный момент — под воздействием они, или нет. Так что пойдем завтракать, а потом к Даниле, и в путь. На счет того, как будем вычислять дирижера, подумаем позже.

Народу у столовой в этот раз оказалось немало — Ит с тоской посмотрел на множество сине-серых рабочих комбезов, и с горечью подумал о том, что подобная цветовая гамма нагоняет на него тоску. Здесь, на «Велесе», яркие цвета были не в ходу. Сложные тоже. Местный серый цвет — это не составной, многослойный, не композитный, это всегда только разбавленный черный. Синий — смесь синей краски, и опять же чёрной, без вариантов. Понятно, что это, скорее всего, существенно удешевляло производство, но впечатление цветовая гамма всего, что было на «Велесе», производила тягостное. Ит украдкой глянул на Скрипача, и порадовался про себя, что у того такие яркие волосы — тёмная медь, отсвечивающая золотом. Скрипач, по всей видимости, почувствовал взгляд. Он обернулся, и спросил:

— Ты чего-то хочешь?

— Нет, — покачал головой Ит. — Смотрю на твою шевелюру. На фоне серого и синего она выглядит весьма выигрышно.

— А, ты про цвета, — понял Скрипач. — Фигня. В «Хороводе» с цветами всё в порядке, так что не заморачивайся.

— Ты прав, — кивнул Ит. — Там всё яркое и нарядное. В отличие от здесь.

— И времена года, — подтвердил Скрипач. — Сейчас лето, но скоро начнется осень, и будет вообще красота. Глядишь, к тому моменту «Тень» пройдем, и побегаем там в своё удовольствие…

Ит кивнул. Да, здесь нельзя говорить о чем-то серьезном и настоящем, потому что рядом люди. Большая часть из которых по сей день, скорее всего, думает, что можно будет как-то закончить этот нудный неинтересный квест, и вернуться в иллюзорный мир «Хоровода», яркий, прекрасный, и такой настоящий… почти настоящий, но и этого более чем достаточно. «Сказка о Тени» лишила этих людей симуляции, вдруг понял Ит, она, по сути, выкинула их всех в область пространства, которая куда как ближе к реальности, в которой им не очень хочется быть.

В этот раз они попали в одну группу с малознакомыми техниками уровня «б», перекинулись парой дежурных фраз (друг друга знали, но почти не общались), быстро покончили с завтраком, и отправились искать Данила, впрочем, искать особенно не пришлось — Данил и Зоя были у спортзала, и, по всей видимости, собирались скидывать приглашения тем, кто тоже шёл, на коммуникаторы.

— О, вы уже тут? — обрадовалась Зоя. — Отлично. Сейчас остальных позовем, и пойдем. Вы уже решили, что будете говорить, если спросят?

— А чего решать? О том, что в съемку попало, о том и расскажем, — пожал плечами Скрипач. — Дима говорил о четвертой дублирующей сети, верно? Вот мы и расскажем то, что наблюдали. Повреждений нет, поломок нет, корпус цел, люк заклинен, по всей видимости, изнутри.

— Хорошо, — покивал Данил. — Это правильно.

— А ты чего будешь говорить? — спросил Ит.

— По существу. Авария была, вот только она не результат халатности, и никакого взрыва не было. Корпус не поврежден, — ответил Данил. — Ну и по людям, разумеется, тоже сказать придется. Причем с разбором: кто где был, кто что делал, и всё прочее. Те, кто с нами идет — они первые кандидаты на обвинения, так что нам требуется доказать их невиновность, как минимум.

— Я бы ещё про починку спросила, но, боюсь, не получится, — добавила Зоя. — Вообще, «Велес» в нормальном состоянии, так что мы вполне можем вернуться домой.

«И эта туда же, — подумал Ит. — Точно, планеты же не существует. Зачем планета, когда можно вернуться обратно, правда? Для этого достаточно маленькой проверочки, которую Зое удалось провести. Любопытно. Особенно с учетом того, что Зоя во время пути только и говорила, что о новом мире, и об открытиях, которые обязательно совершит „Велес“. Вот тебе и открытия».

— В нормальном состоянии то, что мы успели увидеть, — поправил Ит. — А видели мы далеко не всё. Так что, Зой, не стоит обобщать, говорить будем про то, о чём знаем точно.

— Да, да, ты прав, — покивала девушка. — Всё верно. Обобщать действительно нельзя. Ну что, идём?

Аудиенция была назначена на десять утра по корабельному времени, но вышли за полчаса, потому что добраться до нужной зоны было не так просто. Ит и Скрипач про себя называли эту часть корабля бункером, и были недалеки от истины, потому что, по сути дела, именно бункером данная зона и являлась. Что, в принципе, было совершенно правильно. Во-первых, в ней находился центр управления «Велесом» и его «мозг», контролирующий работу всей системы. Во-вторых, сервера «Хоровода». Ну и, в-третьих, здесь жил командный состав, навигаторы, и пилоты, общим числом сто человек, и, разумеется, жизни этой сотни стоили на порядок дороже, чем жизни рядовых членов экипажа. Техников можно заменить. А вот пилотов следует беречь, как зеницу ока.

Разумеется, в сам центр их делегацию никто пускать не собирался. Когда они дошли до нужного уровня, их встретили два инженера уровня «а», и проводили в комнату для конференций, расположенную в буферной зоне.

— К нам кто-то подойдет? — спросил Данил, когда один из инженеров велел им всем садиться. — С кем мы будем говорить?

— С вами будет говорить первый помощник капитана, доктор Шестопалов, — ответил инженер. — Придется немного подождать, он скоро выйдет на связь.

— Доктор? — переспросил кто-то. — У нас сообщение об аварии, а не…

— Ваша информация будете передана главному инженеру Сверчкову. Не беспокойтесь. Андрей Леонидович Шестопалов, с которым вы будете беседовать, отлично осведомлен о ходе расследования, — инженер усмехнулся. — К тому же у него не одна научная степень.

— Он химик, — заметил Скрипач. — Это все знают, разумеется. Но мы-то сейчас не про химию будем говорить.

— Руководящий состав занят. Будьте благодарны, что вас согласился выслушать один из представителей команды, которая сейчас трудится над более чем сложной проблемой, — из голоса инженера пропала приветливость, кажется, разговор стал его раздражать. — Ждите. С вами свяжутся.

— … произвели, таким образом, шестьдесят замеров. Точки указаны на схеме, которую я сейчас демонстрирую, — Зое явно было не по себе, она нервничала, но, к счастью, справлялась — и с волнением, и с докладом, который сейчас зачитывала. — Результаты получились следующие. Степень износа материала в указанных точках не превышала восьми процентов от нулевой степени износа, согласно спецификации этих материалов. Поэтому я с уверенностью могу сказать, что в указанных местах износ полностью соответствует штатным параметрам. Конструкции, которые мы проверяли, ни претерпели никаких изменений, которые они могли бы получить вследствие события, которое…

— Которое, вне всякого сомнения, произошло, — закончил за неё Шестопалов. Ит украдкой глянул на экран, и тихо вздохнул. Иного он и не ожидал, но вот Зоя, кажется, растерялась.

— Наши исследования показывают, что не произошло, — сказала она тихо. — Авария была, разумеется, но точно не взрыв. Если бы это действительно был взрыв, его следы остались бы на всех элементах конструкции. Не обязательно видимые. Но те же полимерные элементы неминуемо бы получили деформации, микротрещины, поэтому я бы хотела сказать, что…

— Вы очень самонадеянны, — сухо произнес Шестопалов. — И не помните классику, а зря. Ведь ситуация, которую вы описываете, это именно классика, это притча про обоз и двух приказчиках. И вы, милая, первый приказчик из этой притчи.

Зоя молча опустила голову.

— Вы вроде бы что-то и узнали, но, являясь при этом человеком ленивым и недалеким, сделали поспешные и неверные выводы. К тому же объем материала, собранного вами, смехотворен. Шестьдесят точек. Какие параметры измерений? Где заключение о калибровке приборов, которые вы использовали? Его нет. Мало того, вы ещё и брали без спросу инструменты. И неизвестно, в каком виде вы их вернули.

— Но я…

— Молчать! — рявкнул Шестопалов. — То, что вы, вот лично вы, чего-то не видите, не означает, что этого чего-то не существует. Радиация, которая давно бы нас всех убила, и от которой нас защищает «Велес», не видна, однако это не мешает ей делать свою работу. Рентгеновское излучение тоже не видно глазу. И радиоволны. Так что делайте выводы.

— Простите, — Скрипач встал. — Но выводы делать рано. Мы с братом, в некотором смысле, являемся вторым приказчиком, потому что мы сумели собрать больше информации, и хотим добавить к сказанному то, что нам удалось найти. Мы вышли в пространство, и осмотрели колонну двигателя снаружи. Там тоже нет повреждений, которые могли бы возникнуть в результате взрыва. Двигатель и реактор, вне всякого сомнения, повреждены, но не взрывом.

— А чем же? — ехидно спросил Шестопалов.

— Чем-то другим. Мы не смогли пройти в отсеки, потому что поврежден шлюз, — ответил Скрипач.

— Снаружи?

— Изнутри.

— Что и требовалось доказать. Шлюз, разумеется, поврежден. Взрывом. Именно что изнутри, — в голосе Шестопалова зазвучали нотки, явственно давшие понять: спорить бесполезно. Любой аргумент будет опровергаться, ему просто не поверят. — Вы, кстати, как и девушка, будете подвергнуты административному наказанию за несанкционированный выход в пространство.

Скрипач сел. Зато поднялся Данил. Поднялся, и вышел из-за стола, чтобы быть поближе к большому экрану, с которого сейчас покровительственно улыбался Шестопалов.

— Взрыва не было, — твердо сказал Данил. — Я взял с собой данные из журналов записей всех сотрудников, которые находились в момент… инцидента… в области, прилегающей к помещениям, в которых он произошел. Так же я предоставляю полную расшифровку показаний всех приборов, которые обслуживали инженеры и техники уровней «б» и «в» за всё время, которое «Велес» находится на орбите. Мы провели полную проверку, и пришли к выводу, что ни действия сотрудников, ни работа оборудования не могли привести к столь печальным последствиям, и уж точно не могли послужить причиной для взрыва.

— Делать выводы — это не ваша работа, — заметил Шестопалов. — Не зарывайтесь, молодой человек. Сдавайте материалы, а выводы сделает компетентная комиссия, которая имеет на это право. Но даже сейчас я более чем уверен, что ваши выводы неверны, а заключения ложны. Во-первых, выводы скоропалительны, во-вторых, вы пытаетесь обелить себя и своих коллег, чтобы избежать справедливого наказания, которое неминуемо последует. После ваших заявлений и рассмотрения я буду ставить вопрос о вашем понижении либо до уровня «в», либо вы отправитесь во вспомогательный состав.

— Я не совершил никакого проступка, — возразил Данил. — Я всего лишь взял информацию из открытого доступа, и предоставил её вам на рассмотрение.

— А так же вы предоставили эту информацию своим товарищам, которые, равно как и вы, успели её неверно истолковать, — Шестопалов поморщился. — То есть вы ввели в заблуждение своих же коллег.

— Как я мог ввести их в заблуждение, когда они работали в этой зоне, на этом оборудовании, и…

— И что с того? Вы, по скудности своего ума, не можете сопоставить те факторы, которые действительно являются значимыми, и не можете увидеть всей картины, — снисходительно объяснил Шестопалов. — «Не было гвоздя, подкова пропала, не было подковы, лошадь захромала»©, — процитировал он. — Но вы-то, молодые умники, Маршака не читали, или прочли, но решили, что к вам это не относится. А между тем в этом стихотворении описан тот же процесс, который мы наблюдаем сейчас. Ошибка в распределении нагрузки на двигатели, в результате перегруз реактора номер четыре, которому пришло задание вырабатывать большее количество расходных материалов, и, как следствие, выход системы из-под контроля. Вот вам и пропавший из кузницы гвоздь.

— Это было на самом деле? — спросил Скрипач.

— Это одна их рабочих версий, — снизошел до ответа Шестопалов. — Причем из самых первых, сейчас версии уже сложнее. Впрочем, вас это не касается. Так вот, подведем итог нашему разговору. Ваши выводы ошибочны, но, так и быть, ваши материалы будут рассмотрены комиссией, если представится возможность и будет время. За совершенные вами проступки вы понесете наказание, этот вопрос в индивидуальном порядке будет решать ваш старший, Дмитрий. Впредь вам запрещено заниматься подобными изысканиями, если на то нет указания руководства. Всё ясно?

— Но работать-то нам можно? — спросил Данил.

— Разумеется. Строго по штатному расписанию, и под надзором компетентных товарищей из уровня «а», — Шестопалов встал, давая понять, что разговор окончен.

— А если выяснится, что взрыва действительно не было? — решился вдруг Ит.

— Он был, — отрезал Шестопалов, и экран потух.

— Без паники, — твердо сказал Данил, когда команда переговорщиков вернулась в свою жилую зону, и расселась, кто где, в привычном «квадратике» у столовой. — Ничего особенного он не сказал, и ничего страшного не произошло.

Все, включая Ита и Скрипача, выглядели сейчас удрученными, однако Данила, против ожидания, кажется, совершенно не расстроился.

— Как это не сказал? — с горечью спросила Зоя. — И наказать хочет, и дурой, считай, назвал, и облил помоями с ног до головы. Мне в жизни так стыдно не было.

— Тебе нечего стыдиться, — покачал головой Данил. — И ты это знаешь не хуже меня. Вот что я думаю, ребята. Ошибка действительно была, но это они допустили поломку, или вообще устроили диверсию, а теперь пытаются это скрыть, и валят с больной головы на здоровую. Может быть такое?

— Запросто, — согласился Скрипач. — Кажется, именно этим они и заняты.

— О какой ошибке может идти речь, если учесть уровень системы, которая стоит на «Велесе»? — спросил Ит. — Эти задачи не на калькуляторе считаются. Ребенок, и тот такие вещи понимает. Какая лошадь, какая подкова, какой сбой? Он что, хочет сказать, что системы «Велеса» не в состоянии провести анализ того, что произошло, и сейчас некая группа делает расчеты вручную, что ли? Бред какой-то.

— Именно, — согласился Данил. — Думаю, они от нас что-то скрывают.

— Что именно? — спросил кто-то.

— Что-то, известное им, но неизвестное нам, — Данил посерьезнел. — Я думаю, что авария произошла по вине кого-то из руководства, то есть ко всему этому причастен…

— Кто? — спросил Скрипач. — Дань, если причастен кто-то из них, то значит, что этот кто-то пришел в рабочую зону, и… и чего? Закрутил в узлы аппаратуру и консоли, позаклинивал двери, всё переломал, вывел из строя реактор и двигатель, и всё это сделал нарочно? Но для чего?

— Понятия не имею, — развел руками Данил. — Вторую неделю ломаю над этим голову, и не понимаю, для чего такое могло вообще кому-то понадобиться.

— А у меня есть версия, — вдруг сказала Зоя. — Борьба бульдогов под ковром. Кто-то в руководстве с кем-то поссорился, и они решили друг другу насолить.

— И для этого раскурочили аппаратуру, реактор, и двигатель? — удивился Данил. — Нет, Зой, не сходится.

— Я просто предположила.

— Это невозможно, — покачал головой Ит. — Причем чисто технически. Для того чтобы в одно лицо это всё переломать вот так, нужно несколько дней и куча оборудования, которое для такого годится. А то, что мы видели, заняло секунды.

— Мы ничего не видели, Игорь, — повернулась к нему Зоя. — В том-то и дело, что мы ничего не видели.

— Ну, хорошо, — тут же сдался Ит. — Не видели. Но всё равно, суток у них уж точно не было.

— Это да, — покивала Зоя. — С этим я согласна.

— Дань, что ты предлагаешь делать дальше? — спросил Скрипач.

— Продолжать искать, — решительно произнес Данил. — Будем продолжать искать правду. Да, придется потрудиться, но это того стоит.

— А зачем? — спросил Ит. — Чтобы побыстрее вернуться домой?

Скрипач коротко глянул на него.

— Домой? — переспросил Данил. — Нет, наверное. Не знаю. Для начала нужно узнать правду, а там посмотрим.

— На счёт правды — это он верно подметил, — Скрипач сел поудобнее, и привычным движением сунул себе под спину подушку. — Правда нам сейчас жизненно необходима. Вот только кто нам её даст, правду эту? Чего-то мне Шестопалов ну совсем не понравился, — добавил он. — Просто-таки иллюстрация тезиса о том, что нападение — лучшая защита.

— В точку, — кивнул Ит. — Если честно, я ждал сценария по типу «болото», но никак не агрессии, причем такой странной. Он неадекватно себя вёл, и начал кидаться на тех, кто появился в поле его зрения, без всяких на то причин.

— Да, это точно не «болото», — согласился Скрипач. — В «болоте» обычно работает меланхоличное согласие, обещания разобраться, и размазывание любой проблемы по огромной площади, дробление её на фрагменты, и утопление в болоте каждого фрагмента по отдельности. Помнишь, как было в схеме? Есть проблема, её фрагментируют, начинают рассматривать каждый эпизод, опровергать, и вскоре от проблемы, по сути, уже ничего не остается. А тут вон какая агрессия, любо-дорого.

— О чём я и говорю, — кивнул Ит. — Во-первых, им многое известно. Во-вторых, у них явно есть какой-то план. В-третьих, посвящать в этот план они никого не собираются…

— И, в-четвертых, Шестопалов находится под воздействием точно так же, как все остальные, — закончил за Ита Скрипач. — Он спит. Сто против одного, он спит.

— Почему ты так решил? — спросил Ит с интересом.

— Концепция, — ответил Скрипач. — Всё то, что он выдавал, было связано исключительно с кораблем, и с его недовольством сотрудниками. О планете не слова.

— И то верно, — кивнул Ит. — Знаешь, у меня возникла мысль. Нужен короткий тест, который сможет позволить выявить потенциально не спящих, при этом не привлекая ничего внимания. В том числе и самих опрашиваемых. О планете, думаю, спрашивать рискованно, это слишком явный маркер.

— Ты поэтому спросил Данила о возвращении домой? — с интересом спросил Скрипач. Ит кивнул.

— Да, конечно. Данила — потенциально не спит, но пока что есть сомнения. Вопрос про возвращение был не более чем импровизацией, нужно нечто более надежное, и при этом незаметное.

Скрипач задумался. С минуту они оба молчали, затем Скрипач предположил:

— Пробовать спрашивать о детях?

— А это тут как может сработать? — не понял Ит.

— Долгосрочное планирование, — объяснил Скрипач. — О чём они мечтают для своих детей. Где растить, чему и как учить, и так далее.

— Это люди, а не рауф, — напомнил Ит. — Они до такой степени обычно не заморачиваются, у них всё как-то проще. Именно поэтому их больше, замечу. В принципе, мысль дельная, но не на счет детей, а на счет долгосрочных планов. Может быть, старость?

— Верная мысль. Какую человек себе хотел бы старость? Более реальная штука, чем судьба ребенка, особенно для тех, у кого детей пока нет. Обычно мечты у людей простые и незамысловатые. Домик, садик, огородик, закат на море, и чтобы сильно не болеть.

— Что-то в этом духе, — согласился Ит. — Нам сейчас важно понять только одно: связывают они себя с планетой хоть как-то, или вообще исключили её из поля зрения? Значит, первым вопросом у нас будет старость. А вторым я предлагаю добавить чуть-чуть конкретики, связанной с планетой непосредственно. Например, человек говорит о закате на море, а мы спрашиваем, как он думает, закаты вон там, — он указал рукой куда-то вниз, — будут такими, как он хочет, или нет? Если речь идет про огородики, можно пошутить про овощи, которые ещё неизвестно, как будут тут расти. Импровизация, по ходу разговора можно решить.

— Не боишься, что мы себя выдадим таким образом? — Скрипач нахмурился. — Если подобный вопрос задать не спящему агенту, который тут ошивается, он сразу поймет, в чем дело. Люди, которые спят, о планете друг друга не спрашивают. И уже давно.

— Боюсь, — тут же согласился Ит. — Ещё как боюсь. Но другого способа пока что не вижу. Разве что…

— Брать на воздействие, и спрашивать под ним? — предположил Скрипач.

— Ага, конечно, — усмехнулся Ит. — Да как же. Можно просто сразу прийти к руководству, и сказать напрямую, кто мы, и зачем мы здесь. Чтобы с гарантией грохнули, причем очень быстро. Нет, я о другом. У меня была мысль обойти провокационный вопросы, которые я же сам придумал, и спрашивать о чем-то вроде бы нейтральном, и… блин, рыжий, я дурак.

— Это я всегда знал, но можно сейчас конкретнее? — попросил Скрипач.

— Спасибо. «Сказка о Тени», — Ит вздохнул. — Только говорить надо не о занимаемой стороне, а о бытовых моментах, которые можно привязать к сказке. То же море, как пример. Или старость. Или что угодно, но привязывать это всё не к себе или к собеседнику, а к «Тени».

— Идея любопытная, но я не понимаю, как это сделать, — признался Скрипач. — И у меня есть ещё один вопрос, который мы почему-то обошли стороной.

— Ты о чём? — нахмурился Ит.

— Я бы не хотел, чтобы у нас с обнаружением этого агента получилось как в анекдоте про мужиков, которые ловили медведя, — объяснил Скрипач. — Ну, тот, в котором один другому предлагает тащить медведя сюда, а другой отвечает, что не может, потому что медведь не пускает. Поэтому предлагаю все разговоры такого рода вести только вдвоем. Ни в коем случае не по одному.

— Согласен. По одному может быть опасно, — кивнул Ит. — И… давай-ка подумаем, как бы нам прогуляться на днях в гости к руководству, но не в составе группы, а инкогнито.

— Это будет непросто, — покачал головой Скрипач.

— Разумеется. Поэтому я и предлагаю сначала подумать, и решить, как будем действовать.