Дроны над Сталинградом

Глава XXX. Кольцо сжимается

Штаб 64-й армии находился в мощном полуподвальном укрытии — бывшем винном складе на окраине разрушенного посёлка. За толстыми стенами, среди гудящих радиостанций, потрескивающих дров в буржуйке и сложенных карт на фанере, генерал-полковник Михаил Степанович Шумилов просматривал свежую боевую сводку. Он стоял, слегка опершись ладонями на стол, и, не оборачиваясь, сказал:

— Передайте товарищу Громову, чтобы срочно явился. Есть работа для его аппаратов

Через двадцать минут инженер уже стоял у карты, рядом с начальником оперативного отдела и связистом из ОСНАЗ.

— Алексей Андреевич, — начал Шумилов, не теряя времени, — поступил приказ из Ставки. Взять в плен высшее командование 6-й армии Вермахта, пока их не эвакуировали или хуже того... могут и застрелиться.

Он выдержал паузу и добавил:

— Всё говорит за то, что они еще находятся в южном секторе окружения. Задача: установить точное местонахождение штаба.

Громов молча кивнул, развернув карту. Красным карандашом были обведены последние районы сопротивления: юго-западный выступ, район бывшего универмага, склады, подвалы.

— Нужны координаты, — сказал Шумилов. — Радиосигнал, передвижение, что угодно. Такую птицу, как генерал-полковник Паулюс мы упустить не можем.

— Будет сделано, товарищ генерал — сказал Громов. — Поднимем ночной аппарат с радиоперехватчиком. Поработаем с ОСНАЗом, расставим посты на земле. Если в эфире засветится немецкая штабная частота, мы её немедленно поймаем.

Офицер из ОСНАЗа, немногословный мужчина в плащ-палатке с закопчённым воротником, кивнул:

— Наши расчеты готовы. Перенастроим антенны на зону предполагаемой активности. Если немец передаёт — мы услышим.

Поздно ночью, когда метель затихла, и с неба начала сыпаться мелкая снежная крупа, первый дрон поднялся в воздух. Он шёл на высоте 600 метров и был едва различим в небе. Камера фиксировала едва тлеющий свет в развалинах, но главное — работала система пассивного радиоперехвата, подключённая к антенне ОСНАЗ.

На земле, в укрытии среди мешков с песком, сидел оператор и вслушивался в слабый треск эфира. В наушниках зашипело, коротко клацнуло, затем прошёл короткий кодированный сигнал.

— Контакт, — сказал он. — Частота 36.3 мегагерц. Немецкая схема. Сеть высшего командования.

Рядом сидел капитан ОСНАЗ. Он быстро сверился с блокнотом, потом глухо сказал:

— Формат передачи — штабной. Высший приоритет. Повтор не идёт. Передача короткая.

Громов, стоявший рядом, наклонился над планшетом, где карандашом отмечал полёт дрона.

— Где источник?

— Южная окраина, — сказал оператор. — Район каменных подвалов, недалеко от бывшего продовольственного склада. Там хорошие перекрытия. Для штаба самое-то!

— Фотоаппаратура работает?

— Да, товарищ инженер. Камера фиксирует.

Громов задумался. Потом коротко сказал:

— Через час повторный вылет. Подтвердим и дадим координаты.

К утру в руках у капитана ОСНАЗ была расшифровка. Короткая, на немецком, в сухом военном стиле: «...штаб сохраняет прежнюю дислокацию. Радиообмен ограничить. Состояние войск — критическое. Медицинская эвакуация невозможна».

Шумилов, получив расшифровку, промолчал. Потом только произнёс:

— Значит, они ещё там. Нет смысла забрасывать к ним диверсионную группу. Когда кольцо замкнётся окончательно — сдадутся сами. Главное, не дать им выскользнуть отсюда.

*****

ВЕРХОВНОЕ КОМАНДОВАНИЕ ВЕРМАХТА (OKW) Ставка фюрера — 30 января 1943 года Совершенно секретно / Nur für den Dienstgebrauch

Генерал-полковнику Фридриху Паулюсу, командующему 6-й армией, Сталинград

Фюрер и Верховный главнокомандующий вооружёнными силами Германского Рейха, Адольф Гитлер, постановил:

За выдающиеся заслуги в руководстве 6-й армией, за проявленную выдержку, стойкость и верность долгу в тяжелейших условиях окружения под Сталинградом, присвоить Вам воинское звание фельдмаршал Германской армии (Generalfeldmarschall).

6-я армия сражалась как несгибаемый бастион германского духа, и история будет помнить её сопротивление, полное доблести и жертвы. Вы, как её командующий, являетесь символом воинской чести и верности присяге.

Фюрер ожидает, что Вы, как искренний патриот Германии, будете продолжать сопротивление до последнего патрона, до последнего солдата. Германия возлагает на Вас ответственность за то, чтобы 6-я армия исполнила свой долг перед Отечеством до конца.

Фюрер напоминает: в истории Германии ещё ни один фельдмаршал не попадал в плен живым. Таким образом, Ваша судьба теперь тесно связана с судьбой немецкой истории и солдатской чести.

Продолжайте сопротивление, как того требует долг и как этого ожидает весь германский народ. Доверие Фюрера — с Вами.

От имени Фюрера: Генерал-фельдмаршал КейтельНачальник штаба ОКВ

*****

Универмаг на улице Ленина давно превратился в спираль подземных туннелей и полуразрушенных залов. В самом сердце этого лабиринта, в одном из подвалов, немецкое командование 6‑й армии устроило свой последний штаб. Лампочки тускло мерцали в потёках грязи на потолке, а запах дизельного топлива и затхлости впитался в холодные кирпичные стены.

За столом, расставленным на пыльном полу, сидели генерал‑полковник Фридрих Паулюс и трое его высших офицеров: генерал‑лейтенант Отто фон Корфес, командир 295‑й пехотной дивизии; генерал‑лейтенант Ганс Георг Лейзер, командир 29‑й моторизованной дивизии; генерал‑майор Фриц Георг Роске, командир 71‑й пехотной дивизии. На столе — разложенные карты, несколько уцелевших конвертов и старая настольная лампа, без которой здесь воцарилась бы полная темнота.

Паулюс поднял голову и, тяжело вздохнув, обратился к фон Корфесу:

— Сосчитайте ещё раз: в кольце остаётся около девяносто тысяч человек. Бронетехника? Практически нет. Артиллерия?

— Верно, фельдмаршал, — сухо кивнул фон Корфес. — Запасы пищи измеряются днями, боеприпасы — часами. Никто не верит, что противник даст нам передышку. Советские генералы поняли, что судьба войны на Восточном фронте решается здесь, в Сталинграде.

Ганс Георг Лейзер нахмурился, поправляя потёртые ремни шинели:

— И всё же мы держимся. Каждый офицер должен понять: если не мы, то кто?

Роске, попивая тёплую воду из фляжки, косо посмотрел на Лейзера:

— Надежда умирает последней. Фюрер не может нас оставить просто так умирать в этом подвале. Слишком многое находится на кону.

Лейзер усмехнулся:

— Вы до сих пор верите в фюрера? Даже сидя в этом подвале?

В дверях появился адъютант Паулюса с застывшим лицом:

— Господин генерал-полковник… радиограмма из Берлина.

Паулюс молча протянул руку. Прочитать приказ о присвоении ему звания фельдмаршала было делом одной минуты. Рука с лентой задрожала. Он положил текст радиограммы на стол, посмотрел на своего начальника штаба генерала Шмидта и произнёс тихо, почти устало: - Прочтите этот приказ вслух, Шмидт.

Шмидт поднял глаза, будто желая что-то сказать, но лишь кивнул. Развернул лист и, слегка хриплым от сухости голосом, зачитал:

— «За выдающиеся заслуги в руководстве 6-й армией, за проявленную выдержку, стойкость и верность долгу в тяжелейших условиях окружения под Сталинградом, присвоить Вам воинское звание фельдмаршал Германской армии (Generalfeldmarschall)».

Шмидт замолчал, держа бумагу на вытянутой руке. В комнате стало тихо. Кто-то кашлянул. Один из генералов — расстегнувший воротник и присевший было на край стола — встал и вытянулся:

— Поздравляю, господин генерал-фельдмаршал, — произнёс он негромко, но чётко.

Другие последовали примеру. Поздравления звучали без улыбок, как будто речь шла не о награде, а о приговоре.

Паулюс не ответил. Он смотрел в стену — туда, где вчера ещё работал телефон, а теперь висели только оборванные провода. Потом тихо проговорил:

— В истории Германии не было ни одного фельдмаршала, попавшего в плен.

Пауза затянулась.

Шмидт, сухо:

— Это значит, что мы должны...

Паулюс оборвал:

— Я не доставлю этого удовольствия фюреру. Ни я, ни мои генералы стреляться не будут.

Он прошёл мимо офицеров и сел за стол, положив радиограмму перед собой. Взгляд его остановился на часах. Было 8:50 утра. За стеной снова загрохотала артиллерия.

*****

Под утро 30 января фронт немцев, казалось, трещал на глазах. Доклады с передовой поступали один за другим, и почти каждый из них содержал слова: "отступают", "бросают технику", "сдаются". В штабе 64-й армии стояла напряжённая тишина. Карты, разложенные на штабных столах, были покрыты красными и синими линиями, обведёнными кружками. В этих кружках были последние очаги сопротивления, где, по данным разведки, ещё удерживались остатки частей вермахта и их союзников.Алексей Громов вошёл, отряхивая снег с шинели. Он только что вернулся с операторского пункта. Следом за ним — капитан Осетров из ОСНАЗа, с растрёпанными бумагами перехватов.— Товарищ генерал, — начал Осетров, — за последние сутки мы перехватили более тридцати радиосообщений с немецкой стороны. В большинстве из них — отчёты о нехватке продовольствия, боеприпасов и... просьбы о капитуляции.Шумилов кивнул и перевёл взгляд на Громова:— Аппараты твои что показывают?— Разрозненные группы. В основном, безоружные. Дроны засняли колонну из примерно восьмидесяти человек — без касок, с белыми флажками. Есть техника, но она стоит, видно, брошенная. Некоторые солдаты пишут на снегу слова о сдаче в плен и просьба прекратить огонь.— Добро, — произнёс генерал. — Значит, они уже внутри себя сдались. Но есть ещё два очага. Центральный район тракторного завода и территория у вокзала. Там фрицы ещё держатся.Подошёл офицер связи:— Шестой армейский корпус готов к штурму. Ждут команды.Шумилов, не отрывая взгляда от карты, сказал:— Нам нужна скорость. Чем быстрее мы зачистим, тем будет лучше. Громов, можно ли использовать твои аппараты для агитации?— Хорошая идея, — отозвался Алексей. — У нас есть громкоговоритель. Можно подвесить его под "Комара". Текст подготовим, переведём — и запустим по району.Капитан Осетров добавил:— Можем озвучить через носителя — у нас в группе есть переводчик, сержант Ланге. Уроженец Поволжья, немец по национальности. Голос спокойный, твёрдый. Подойдёт.Через два часа над районом у старого элеватора появился беспилотник. С неба доносился чёткий голос:— "Achtung, deutsche Soldaten! Ihr seid umzingelt. Legen Sie die Waffen nieder. Es gibt keine Hoffnung mehr. Die russischen Truppen werden euch gefangen nehmen und behandeln wie Kriegsgefangene. Ihr Leben wird geschont."

"Внимание, немецкие солдаты! Вы окружены. Сложите оружие. Больше нет никакой надежды. Русские войска возьмут вас в плен и будут обращаться с вами как с военнопленными. Ваши жизни будут сохранены".На земле немецкие и румынские солдаты, сначала в растерянности, затем один за другим начали вставать из окопов. Кто-то поднимал каску на винтовке, кто-то размахивал куском простыни. Дрон описывал круги, наблюдая за движением. Через оптику было видно: сдаются. Группами, колоннами. Кто-то шёл, неся на себе раненого товарища.На пункт связи прибежал младший оператор:— Приём с третьего аппарата! Снова колонна — на этот раз человек двести, без оружия. Сдаются! Они идут по дороге, белые тряпки у каждого пятого.Шумилов, слушая доклады, встал. У его ног лежала карта. Он поднял взгляд и тихо произнёс:— Значит, и эта армия закончила свое существование. Не так, как хотела. Не так, как верила. Но закончилась.

*****

ОБЕРКОМАНДОВАНИЕ ВЕРМАХТА Радиограмма № 312/43 от 30 января 1943 года Штаб 6-й армии, Сталинград

Верховному главнокомандующему вооружёнными силами Германии — рейхсканцлеру Адольфу Гитлеру

От: Командующего 6-й армией фельдмаршала Фридриха Паулюса

Совершенно секретно. Только лично.

Мой фюрер,

В соответствии с развитием обстановки и выполняя Ваш прямой приказ держаться до последней возможности, докладываю о текущем состоянии дел в окружённом районе Сталинграда:

Боеспособность войск

Подразделения 6-й армии продолжают удерживать позиции по внутреннему фронту обороны. Однако общая численность боеспособных солдат стремительно снижается в связи с тяжёлыми потерями, отсутствием снабжения и высоким числом раненых. Более 18 000 человек нуждаются в эвакуации, медицинской помощи невозможно оказать из-за отсутствия медикаментов, перевязочных средств и транспорта.Снабжение

Доставка грузов воздушным путём катастрофически недостаточна. Реальное поступление продовольствия и боеприпасов — менее 15% от минимально необходимого. Подразделения находятся на пределе физических возможностей. Запасы патронов и артиллерийских снарядов исчерпаны или подходят к нулевому уровню. Продовольственный рацион — 100–150 грамм в сутки на человека. Зафиксированы массовые случаи обморожений и истощения.Моральное состояние

Офицерский корпус демонстрирует дисциплину и преданность приказу, однако в подразделениях начались отдельные случаи отказа от выполнения боевых задач по причине физической и психологической усталости. Солдаты продолжают верить в поддержку Рейха, но количество самоубийств среди раненых и окружённых возрастает.Оперативная обстановка

Советские части продолжают активное наступление с юга и востока. Участки обороны на отдельных направлениях уже прорваны. Связь с рядом подразделений потеряна. Последний оборонительный рубеж вокруг командного пункта рискует быть уничтоженным в течение ближайших суток.

Прошу высочайшего разрешения: В связи с полной потерей возможности продолжать организованное сопротивление и во избежание бессмысленной гибели остатков боеспособных подразделений, прошу разрешить вступить в переговоры о капитуляции с целью сохранения жизни солдат, офицеров и раненых 6-й армии.

Мои убеждения солдата не позволяют мне бездействовать, наблюдая, как армия гибнет без смысла, в то время как фронт уже давно потерян.

Führer, только Вы можете принять окончательное решение.

Heil Hitler!

Friedrich Paulus Generaloberst Kommandierender General der 6. Armee

*****

Снег трещал под сапогами, когда капрал Ион Плопеу подошёл к костру. В старой жестяной миске на огне дымилась конина — добытая с утра благодаря замерзшей лошади, брошенной на дороге. Вокруг сидели ещё четверо: сержант Мариус Думитреску, рядовые Траян Бадеа и Флорин Опря, и радист Йоан Калин.

— Лучше бы нас отправили домой, — пробурчал Траян, растирая закоченевшие пальцы. — У нас уже третий день нет патронов. А немцы своими запасами, которые получают с воздуха, делиться не хотят.

— Конечно, не отдают, — ухмыльнулся Думитреску. — Немцы между собой-то дерутся за продовольствие. Нужны им какие-то румынские союзники!

— Вчера слышал, как у соседнего батальона двое хотели уйти на позиции русских, — тихо сказал радист Калин. — Не успели. Их потом свои поймали и расстреляли обоих.

— Расстреляли, потому что идиоты, — буркнул Ион. — Надо идти ночью. И только когда точно знаешь, что русские там, где надо.

Пауза повисла тяжелая, как снег на проволоке. Костёр потрескивал, мясо шкворчало. Никто не спорил.

В этот момент в небе послышался слабый гул. Кто-то первым поднял голову. Над лесопосадкой, дрожа в холодном воздухе, пролетал странный силуэт.

— Это что ещё? — выдохнул Калин.

— Похоже на планер, — сказал Думитреску. — Русские.

Через минуту от дрона отделился небольшой тубус. Он упал рядом с блиндажем.

— Не трогайте! — крикнул кто-то. Но Ион уже поднял цилиндр. Внутри был свёрнутая листовка, напечатанная на машинке.

«Немецкие солдаты! Сколько ещё вы будете погибать на русских полях сражений? Как долго ваши родственники должны внушать страх вашим семьям? Завершите эту ужасную войну!»

Тишина была полной.

— Я... думаю, они правы, — наконец сказал Флорин. — Я не хочу умирать здесь.

— И я, — сказал Траян.

— Уйдем ночью, — коротко бросил Думитреску. — Только тихо. Без глупостей.

Наступало 31 января 1943 года.

*****

Друзья, если вам понравилась эта книга, просьба подписаться на страницу автора.