Дроны над Сталинградом

Глава XXIII. «Путь через фронт»

Сквозь лес пробивался рассвет. Ветки скрипели под порывами ветра, а под ногами все время норовил хрустнуть какой-нибудь сломанный сук. Риттер, крепко вцепившись в ремень автомата, всматривался в серые силуэты деревьев. Впереди не было видно ни огней, ни укрытий, но идти надо было дальше. За спиной, тяжело дыша, брел Шольц, утопая в снежной целине.

— Сколько ещё? — наконец выдохнул радист, почти падая на колено.

Риттер остановился, присел на корточки, стянул с головы шапку и взглянул на карту. Руки дрожали от холода, очертания карты на бумаге поплыли, но он всё же разобрал нужные ориентиры.

— Если обогнём этот перелесок и выйдем на старую просеку, будет ещё километра два.

— А дальше? — Шольц поднял на него красные от мороза глаза.

— Дальше, если нам повезёт, мы выйдем к линии. А там наши. Если нет… — Риттер присвистнул и убрал карту.

Они снова двинулись вперёд. В лесу было тихо, но эта тишина давила. Риттеру казалось, что за каждым деревом может скрываться советский солдат. Его мысли то и дело возвращались к проваленной миссии. Картина уцелевшей мастерской, погибшие товарищи, упущенная цель — всё это тяготило его. Каждый шаг будто добавлял тяжести на его плечи.

— Господин обер-лейтенант, — снова подал голос Шольц. — Вы ведь знали, что это рискованно?

— Я знал, — резко ответил Риттер, не оборачиваясь. — Это наша работа.

— Интересно, как нас встретят в армии Паулюса? — пробормотал радист. — Неужели они там просто скажут: «Молодцы, теперь отправляйтесь в Берлин»?

— Замолчи, — бросил Риттер. — Если будешь думать о Берлине так часто, то останешься здесь навсегда.

Шольц ничего не ответил. Он давно знал Риттера как жёсткого, иногда даже жестокого человека. Но в глубине души понимал: сейчас только его решительность давала им шанс.

Снегопад усилился. В какой-то момент они потеряли просеку, стали пробираться через густой кустарник. Риттер первым заметил обветшалый, полуразрушенный блиндаж. Он замер, прищурился, огляделся.

— Вижу что-то впереди. Жди тут.

Подобравшись ближе, он убедился, что блиндаж давно заброшен. Дверь сорвана, крыша прогнулась, но печка однако уцелела. Воздух был промёрзшим, сухим, и Риттер решил рискнуть.

— Здесь ночуем, — сказал он Шольцу, махнув рукой. — Надо восстановить силы.

Радист кивнул, и они залезли внутрь. В углу лежало несколько поленьев. Риттер быстро развёл огонь. Пламя осветило его лицо — измождённое, со впалыми щеками, покрытыми рыжей щетиной.

Риттер достал из вещмешка флягу и протянул её Шольцу. Тот отпил несколько глотков рома, кашлянув от крепости, и вернул обратно. Из походного мешка он вынул галеты и банку тушёнки. Сначала радист ломал галеты на куски и жевал, с трудом пережёвывая сухие крошки, затем открыл банку ножом, ковыряясь в банке не обращая внимания на замерзшую мясную массу. Риттер не торопился — в такие моменты еда была чем-то вроде ритуала, напоминавшего, что они ещё живы. Он сидел напротив огня, медленно ел, иногда глядя в сторону Шольца, который, кажется, совсем ослаб.

— Что дальше? — спросил Шольц, когда тот сел напротив.

— Завтра выйдем на линию. Осталось немного. Главное — дожить до утра.

Шольц закутался в шинель, натянул шапку на уши и уснул, всё ещё обнимая свою рацию. Риттер же сидел, смотрел на огонь и думал. Вспоминал тот день, когда всё пошло наперекосяк. Мастерская, красноармейцы, которые слишком быстро обнаружили их. Потерянная команда. Каждый раз, когда он закрывал глаза, перед ним всплывали лица его людей — молодого Йозефа Майнке, переводчика Николая Вендта. Их уже нет.

Он думал о том, как их встретят у своих. Скорее допросы, подозрения, выговоры. Но он был готов. Сейчас важнее было выжить, добраться до своих. Оттуда начнётся новая глава его солдатской жизни.

За стенами бушевал ветер, но в блиндаже было относительно тепло. Риттер решил позволить себе хоть немного отдыха. Он устроился на полу, прикрывшись бушлатом, и закрыл глаза. В голове мелькали обрывки карт, планы, голоса из прошлого. Впереди их ждало возвращение, но прежде — ночь, полная неизвестности.*****

Когда рассвело, зимнее неласковое солнце осветило заснеженную равнину, с трудом пробиваясь сквозь низкие облака. Риттер потушил последние угли, тщательно разгреб пепел, чтобы не оставлять следов. Они с Шольцем молча подтянули ремни, проверили оружие и снова двинулись вперёд, к линии фронта. Впереди мерцали дымки над лесом — это могли быть немецкие позиции.

— Что будешь говорить, когда попадём к своим? — спросил Шольц, разминая онемевшие руки.

— Не волнуйся, мы не первые кто возвращается с разведвыхода — коротко ответил Риттер.

— Нас ждет теплый прием, не так ли? — Шольц поднял взгляд, словно ища в нём поддержку. — После провала?

— Судя по всему, дела под Сталинградом жаркие и мы без работы не останемся … — Риттер не договорил.

Шольц опустил голову. В этих словах была вся суть их положения. Оглядываясь назад, радист понимал, что судьба их поредевшей группы была решена. Но сейчас в этой холодной, пустынной местности они оставались живыми — и это единственное, что имело значение.

— Стой! — резко скомандовал Риттер, поднимая руку.

Они остановились у невысокого холма. Присев на корточки, обер-лейтенант достал бинокль. Через стекла он увидел слабую дымку, колючую проволоку, посты солдат в серо-зеленых шинелях. Они были близко. В груди стучало сердце, кровь прилила к вискам.

— Это наши, — прошептал он, убирая бинокль. — Теперь главное — не попасть на мины и не нарваться на пулю.

Шольц склонил голову, как будто собираясь спросить: «И что дальше?» Но вместо этого молча последовал за Риттером. Они спустились в низину, держась ближе к редким кустам. Каждый шаг был вымерен. Риттер чувствовал, как снег хрустит под подошвами.

На середине пути они остановились. Риттер достал карту, сверил положение.

— Мы прямо на краю. Нужно идти по азимуту, строго на запад, — сказал он. — В случае чего — ложись, не пытайся бежать.

Шольц кивнул, стиснув зубы. Они двинулись вперёд. Шаг за шагом, почти бесшумно. Впереди показалась колючая проволока. Двое часовых стояли по разные стороны, с автоматами на ремнях. У одного была короткая меховая шапка, у второго каска. Они о чём-то негромко говорили.

Риттер поднял руку, давая знак остановиться. Оставив оружие на снегу, командир наклонился к Шольцу.

— Главное, не делай глупостей. Не забывай, что мы в советской форме. Могут и подстрелить в случае чего.

Шольц хотел что-то возразить, но только тяжело вздохнул. Силы радиста были на исходе.

Клаусс Риттер поднялся и шагнул вперёд. Он шёл спокойно, но с каждым шагом чувствовал, как нарастает напряжение. Часовые заметили его. Один поднял руку, второй потянулся к автомату.

— Хальт! Цурюк! — раздался резкий голос.

Риттер поднял руки, медленно подходя ближе.

— Обер-лейтенант Клаус Риттер. Группа армий “Юг”. Возвращаемся с разведывательного задания.

Часовые переглянулись. Оружие было направлено на Риттера.

— Документы?

— Какие там документы, — коротко ответил Риттер.

Один из часовых что-то пробормотал, явно недовольный. Второй наклонился, разглядывая Риттера.

— Стойте здесь. Я сообщу в штаб.

Часовой направился к ближайшей будке. Риттер услышал, как щёлкает телефон и отрывистые фразы доклада. Шольц остался стоять позади, в тени кустов, готовый в любой момент исчезнуть.

Через несколько минут вышел офицер. Невысокий, в овчинной шубе с воротником и с пистолетом на боку. Он недовольно оглядел Риттера, смотря на его советский бушлат и шапку.

— Риттер, говорите? — сказал он, оглядывая командира диверсионной группы, внешний вид которого . — А я думал, что это русский перебежчик. Где ваша группа?

— Не всем повезло, господин капитан, — коротко ответил обер-лейтенант. — Меня с радистом окружили, мы смогли вырваться.

Офицер оглянулся на часовых, хмыкнул.

— И что же вы делали в тылу русских?

Риттер выдержал паузу.

— Сами понимаете, господин капитан, что это не самое подходящее место для таких разговоров.

Офицер что-то пробормотал, затем дал команду.

— Ладно. Сдавайте оружие и топайте в штаб. Там разберутся. И обыщите их, — приказал он часовым.

Часовые быстро сняли с них автоматы, вывернули карманы шинелей. Один из них забрал нож у Шольца, другой проверил ремень Риттера. Радист стоял молча, опустив голову, но время от времени бросал быстрые взгляды на офицера.

— У них ничего, кроме оружия и радиостанции, — доложил один из солдат, держа в руках советский автомат ППШ.

— А теперь в штаб. Там разберёмся, — процедил офицер, жестом показывая направление.

*****

За пределами блиндажа мир не стоял на месте. В туманной дымке сталинградского дня небо прорезали огни прожекторов и светящиеся трассы. Далеко на горизонте отрывисто вспыхивали зарницы артиллерийских залпов, словно в небе кто-то чертил яркие линии. Грохот орудий не стихал — иногда сильный, словно в уши били молотком, а иногда далекий, как далёкое эхо грома.

В воздухе постоянно кружили «Юнкерсы» и «Мессершмитты», охотясь за советскими бомбардировщиками. Звук их двигателей, похожий на низкое рычание, сливался с рефлекторным треском зенитных установок. Где-то вдали несколько 88-миллиметровых Flak’ов открыли огонь по невидимой цели, их залпы прозвучали как могучие хлопки, будто бьют в огромный барабан.

На позициях находилось множество вспомогательных подразделений Вермахта. Солдаты, порядочно-таки потрепанные советской армией, в полусбившихся касках и выцветших серо-зеленых мундирах таскали ящики с патронами и артиллерийскими снарядами. Их лица были осунувшимися, угловатыми, с бледной, обветренной кожей. Отдельно стояла группа саперов: они сидели, склонившись над столами, и разбирали детали очередного саперного заряда. Офицер в чёрном кожаном пальто, замотанный в серый шарф, молча наблюдал за их работой.

Полевой госпиталь, устроенный в бывшей школе с выбитыми окнами, был окружен солдатами санитарных подразделений. Медики, одетые в белые халаты, но грязные от крови и снега, едва держались на ногах: они выносили раненых на носилках, поднимали на ноги солдат с легкими осколочными ранениями и поддерживали более тяжело раненых, что не могли идти сами. Изнутри здания доносились приглушенные команды: «Hände halten!», «Schiebe ihn rüber!». На входе стояла солдатская кухня, из котелка валил пар, смешанный с запахом дешёвого табака.

Всё вокруг напоминало о том, что это немецкий фронт: речь, знаки отличия на форме, ритмичная размеренность в движениях солдат, отточенная годами тренировки. Даже над дверью блиндажа висел выцветший флаг с чёрным крестом в центре — он дрожал на ветру, напоминая каждому проходящему, что здесь действуют железные порядки Вермахта.

Всё это не позволяло забыть, что они находились не просто на каком-то участке фронта, а в самом сердце одной из величайших битв. Сталинград был вокруг: в грохоте артиллерии, в запахе гари, в остекленевших глазах солдат, в крови и грязи на их форме. И даже внутри блиндажа этот хаос чувствовался — каждая вибрация пола, каждое покачивание лампы напоминало, что за его стенами разворачивается эпопея, решающая судьбу войны.

*****

В глубине укреплённого подземного бункера, находился штаб 71-й пехотной дивизии, входящей в 6-ю армию Паулюса.

Комната была освещена несколькими керосиновыми лампами, что придавало её обстановке тёплый жёлтый оттенок, контрастирующий с металлическим блеском картографических инструментов. За дубовым столом с картами и бумагами сидел начальник разведки, гауптман Карл фон Вебер. Офицер был мужчина лет сорока пяти, с коротко подстриженными тёмными волосами и строго очерченным подбородком. Его взгляд сразу остановился на входящих.

— Oberleutnant Rittеr, Funker Scholz, — начал фон Вебер, отодвигая бумаги. — Ваш внешний вид говорит о том, что вы немало пережили, но времени на отдых нет. Ваш послужной список говорит мне больше. Вы — специалисты, люди, знающие, как работать в тылу врага.

Риттер кивнул, сдерживая естественное желание возразить. Шольц, всё ещё держа спину прямо, промолчал. Фон Вебер посмотрел на них ещё несколько секунд, затем продолжил:

— Вы прибыли как раз вовремя. Шестая армия сейчас участвует в грандиозном сражении. Русские не только упорно держат оборону, но и активно контратакуют. Такой битвы еще не было в мировой истории. И вот здесь, господа, вы можете ещё раз доказать свою верность присяге и великой Германии.

Он выдержал паузу, позволяя сказанному осесть. Затем добавил, уже мягче:

— Я понимаю, что вы рассчитывали вернуться в Берлин. Но в текущих условиях это невозможно. Вы нужны нам здесь, на Восточном фронте.

— Что от нас требуется? — спросил наконец Риттер.

Фон Вебер откинулся на спинку стула, переплёл пальцы.

— Учитывая ваши навыки и опыт, я вижу вас в составе одной из снайперских групп, которые работают в Сталинграде. Это не обычные стрелки, а специально обученные снайперы, чья задача уничтожать особенно ценные кадры противника: офицеров, артиллерийских наводчиков, пулеметчиков. И конечно же, вражеских снайперов. Ваша стрельба, координация и умение скрытно действовать — именно то, что нам нужно.

Шольц впервые поднял голову и тихо сказал:

— Я радист, а не стрелок.

— Верно, — фон Вебер посмотрел на него так, будто разглядывал интересный экспонат. — Но вы же прошли диверсионную подготовку. Вы умеете стрелять. А ваши навыки радиодела и топографии помогут вам работать в связке со снайперами.

Риттер прищурился:

— А как же проверка?

— Да, — коротко ответил офицер. — Она нужна. Но я хорошо знаю от вышестоящего командования о заброске вашей группы в советский тыл. Я знаю, кто вы такие. Поэтому в текущих боевых условиях это проверка будет быстрой и вы очень скоро окажетесь в строю.

Фон Вебер поднялся и подошёл к карте, развёрнутой на стене. Он указал на участок городских руин.

— Это один из самых интенсивных боевых участков. После короткого отдыха, вы будете зачислены в одно из снайперских подразделений, работающих в центре города.

Риттер внимательно слушал, не показывая эмоций. Он уже понял, что у них нет выбора.

Фон Вебер снова сел за стол, пододвинул к себе стопку бумаг и сказал:

— Всё будет ясно через пару дней. Пока можете отдыхать, набирайтесь сил. Я рад, что судьба забросила вас сюда, в 6-ю армию.

Риттер и Шольц коротко кивнули. На большее сил не оставалось.

*****

Совершенно секретно Командованию Абвера 28 декабря 1942 года

Настоящим сообщаем, что в ночь с 26 на 27 декабря в расположение 6-й армии прибыла часть диверсионной группы под командованием обер-лейтенанта Клауса Риттера. Из состава группы выжили сам обер-лейтенант Риттер и его радист, ефрейтор Хельмут Шольц. Остальные члены группы погибли при выполнении задания или пропали без вести.

В ходе предварительного допроса обер-лейтенант Риттер доложил, что группа столкнулась с усиленным сопротивлением противника, что и привело к срыву основной цели операции. Однако ими были получены важные данные о перемещениях советских резервов и расположении ключевых объектов, которые в настоящее время обрабатываются специалистами штаба 6-й армии.

Физическое состояние выживших удовлетворительное. У обоих фиксируются лёгкие обморожения и общее истощение, однако медицинская помощь оказывается своевременно.

На основании вышеизложенного командование 6-й армии ходатайствует о дальнейшей работе обер-лейтенанта Риттера и ефрейтора Шольца в составе диверсионных подразделений на Восточном фронте. Мы полагаем, что их опыт, навыки и собранные данные представляют существенную ценность для проведения дальнейших операций.

Просим дать указания о дальнейшей судьбе выживших членов группы, а также предоставить дополнительные указания по приоритетным задачам для диверсионных подразделений.

Подпись Начальник разведки 71-й дивизии 6-й армии Вермахта Гауптман Карл фон Вебер