Дочь звёздного палача 2

Глава 6

Ржавые, грязные внутренности транспорта, пахли отчаянием.

Металл под ногами был липким от грязи, стены покрыты тёмными пятнами – не хотелось думать, что это такое.

Тусклый красный свет пульсировал над головой – лампы старые, умирающие, мигали с протяжным жужжанием.

Вдалеке слышались голоса – грубые, резкие приказы надзирателей. Лязг цепей. Приглушённые всхлипывания.

Капитан Дрекс Валтор встретил нас в шлюзе.

Грузный мужчина средних лет, с жёстким лицом, покрытым щетиной нескольких дней. Шрам через левый глаз – старый, побелевший, тянулся от брови до щеки, искажая веко так, что глаз смотрел чуть вкось. Одет грязно – потёртая куртка из синтетической кожи с масляными пятнами и прожжёнными дырами на рукавах, штаны заправлены в тяжёлые ботинки со стальными носами.

Глаза серые, холодные, мёртвые. Взгляд человека, видевшего слишком много и давно переставшего что-либо чувствовать.

Он стоял, широко расставив ноги, руки скрещены на груди – поза, что говорила: это мой корабль, мои правила.

Окинул нас оценивающим взглядом – профессионально, быстро, как торговец скотом оценивает товар перед покупкой.

И замер.

Глаза сузились. Брови поползли вверх.

– Чёрт, – пробормотал он, обходя нас медленно, изучая каждого внимательнее. – Виктор предупреждал, что качественная работа, но это…

Валтор покачал головой медленно, отступил на шаг. – Вы выглядите как настоящие. Как будто провели годы в цепях. Не день, не неделю – годы.

Голос был с нотками недоумения, почти уважения.

– Обычно контрабандисты присылают мне идиотов, что пытаются притворяться рабами. Надевают грязную одежду, опускают взгляд – и думают, этого достаточно. Но стоит посмотреть в глаза – видно: притворство. Страх не тот. Покорность наигранная.

Он обвёл нас взглядом ещё раз – медленно, внимательно.

– А вы… вы идеальны. Слишком идеальны. Откуда у таких, как вы, деньги на Виктора? Он не работает с нищими. Его услуги стоят состояние.

Пауза. Глаза сузились подозрительно.

– Что-то здесь не сходится.

Рука скользнула к поясу, достала небольшое устройство – чёрный прямоугольник размером с ладонь, с мигающим синим индикатором сбоку.

Магический сканер.

Я почувствовала, как Вейлан напрягся рядом – едва заметно, но через периферийное зрение заметила, как пальцы дёрнулись.

Валтор включил устройство – тихий писк, синий свет стал ярче.

Провёл им перед каждым из нас медленно, методично.

Сканер молчал.

Ни звука. Ни изменения цвета. Просто ровный синий свет.

Магический фон отсутствует.

Обычные люди. Без силы. Без угрозы.

Валтор выдохнул – долго, облегчённо. Плечи расслабились на миллиметр.

– Чисто, – пробормотал он, убирая сканер. – Ладно. Не моё дело задавать вопросы. Может, богатые родственники выкупают. Может, долг отрабатываете. Может, просто везучие ублюдки.

Он махнул рукой, отгоняя мысли.

– Виктор прислал – значит, проверенные. Этого достаточно.

Вейлан шагнул вперёд первым, достал четыре тонких пластиковых карты из внутреннего кармана куртки.

– Документы. Биометрия прошита в чипах. Всё, что нужно для проверки на станции.

Валтор взял карты, пробежал большими пальцами по краям – проверяя текстуру, вес, подлинность голографических знаков защиты, что мерцали на поверхности.

Достал из кармана планшет – старый, потёртый, экран с трещиной в углу – и провёл картами по сканеру на боковой панели одну за другой.

Устройство пискнуло четыре раза.

Зелёный свет.

Валтор прищурился, глядя на экран. Пролистал данные – номера, имена, биометрические параметры.

Губы сжались тоньше.

Кивнул коротко, убирая планшет обратно.

– Сойдёт. Виктор не халтурит. Качественная работа. Биометрия совпадает с базовыми стандартами. Данные чистые – никаких красных флагов в системе.

Валтор достал связку ключей – старых, потёртых, звякнули металлом о металл.

Подошёл к металлическому шкафу у стены, вставил ключ в замок, провернул.

Дверца открылась со скрипом.

Внутри – стопки серой одежды, сложенные небрежно. Пустые холщовые мешки. На верхней полке – металлические ошейники на крючках, десятки, разных размеров.

Валтор достал серые балахоны, штаны, сандалии – отсчитал быстро по четыре комплекта. Снял четыре ошейника с крючков – выбирал на глаз, оценивая наши шеи. Бросил на скамейку.

Достал пустой холщовый мешок.

– Одежду меняйте. Вон там, – он указал грязным пальцем на дверь слева. – Ошейники наденете там же. Свои вещи и оружие – всё в мешок.

Он скрестил руки на груди.

– Всё, – повторил жёстче. – Рабы не носят оружия. Если инспекторы найдут хоть нож – вопросы начнутся неприятные. Очень неприятные.

Он постучал по карману куртки.

– Вещи запру в сейфе на мостике. Когда высадитесь на планете – верну. Обещаю. Я не вор. Просто перевозчик.

Орион и Вейлан переглянулись – быстрый обмен взглядами, целый разговор в секунде.

Доверять? Риск?

Выбора не было.

– Хорошо, – согласился Орион ровным голосом, тихим, покорным.

Мы взяли одежду, ошейники и мешок, прошли в маленькую раздевалку слева.

Тесное помещение – три на три метра, с низким потолком и тусклой лампой. Вдоль стен – деревянные скамейки, потрёпанные, с занозами. Крючки на стене. Запах затхлости и пота, въевшийся в стены.

– Десять минут. Не больше, – бросил Валтор и закрыл дверь с лёгким скрипом петель.

Вейлан начал первым – стянул куртку, расстегнул пояс с оружием одним движением, бросил на скамейку.

– Ну что ж, – усмехнулся он, снимая рубашку через голову, – не каждый день раздеваешься догола для государственных нужд.

Кайра закатила глаза, стягивая свою куртку.

– Ты уже раздевался догола. Много раз. При мне.

– Но тогда было веселее, – он надел серый балахон – мешковатый, до колен. – Хотя серый мне к лицу. Ты как?

Она натянула тунику – грубая ткань, слишком большая.

– Выгляжу как линялая песчаная крыса. Серая и жалкая..

– Самая очаровательная мышка, что я видел, – Вейлан притянул её к себе.

Наклонился, поймал её губы своими – мягко, нежно.

Кайра на секунду застыла, затем ответила – обхватила его за шею, притянула ближе.

Поцелуй был коротким, но глубоким. Якорь перед бурей.

Когда оторвались, Вейлан прижался лбом к её лбу.

– Всё будет хорошо, огонёк.

– Не обещай того, что не можешь гарантировать.

– Тогда обещаю попытаться изо всех сил.

Орион, складывавший оружие в мешок – бластер, два ножа, обоймы – закатил глаза.

– Вы двое невыносимы. Даже сейчас.

Вейлан усмехнулся.

– Именно сейчас и нужно целовать любимую женщину. Перед тем как идти в ад.

Я переоделась молча – серая туника царапала кожу, штаны болтались на бёдрах. Сложила свою одежду и оружие в мешок.

Последние кусочки прежней жизни.

Вейлан взял ошейник со скамейки – грубый металл, холодный, тяжёлый.

Надел первым – легко, будто часть костюма.

Обхватил шею, защёлкнул замок.

Щелчок эхом отозвался в маленьком помещении – резкий, окончательный.

Он покрутил головой, проверяя посадку.

– Ну как? Идёт мне?

Кайра взяла свой ошейник – руки дрожали едва заметно.

Надела быстро, стараясь не думать о том, что делает.

Застегнула замок.

– Тебе идёт всё, красавчик, – сказала она тихо. – Даже это.

Моя очередь.

Я взяла ошейник. Металл был ледяным в ладонях, тяжёлым. Шершавый, с царапинами.

Простой кусок железа.

Но груз символики давил сильнее.

Подняла к шее медленно. Холодный металл коснулся кожи – неприятное ощущение, будто чужие пальцы обхватили горло.

Щелчок.

Металл сдавил горло – ощутимо. Давил на вену, на дыхательное горло.

Я сглотнула. Ошейник царапнул изнутри.

Это просто металл. Не определяет меня.

Орион взял свой последним.

Стоял, держа ошейник в руках, глядя на него долго.

Слишком долго.

Я видела – как напряглись плечи. Как челюсть сжалась так сильно, что мышцы выступили даже сквозь иллюзию.

Через узы хлынула волна – взрыв эмоций, что он яростно давил.

Отвращение. Ярость на кусок металла, что символизировал всё, против чего он боролся тысячелетия.

Воспоминания прорвались – яркие, болезненные:

Другой ошейник. Магический. Горящий на коже, вжигающийся в плоть.

Цепи, что тянут вниз, в темноту стазиса – холодную, бесконечную.

Голоса богов, что предали.

Терион, стоящий над ним с холодными глазами: "Прости, брат. Но порядок важнее свободы."

Крик ярости, что никто не услышал.

Тысяча лет в темноте. Тысяча лет беспомощности.

И теперь снова металл на шее.

Рука, держащая ошейник, дрожала.

Я послала через узы всё, что могла – тепло, поддержку:

Не тот ошейник. Не то заточение. Это твой выбор. Ты контролируешь. Ради миссии. Ради меня. Ты сильнее этого куска железа. Ты свободен, даже в цепях, потому что выбрал их сам.

Он дрогнул – едва заметно.

Выдохнул медленно – контролируемо, загоняя воспоминания в глубину.

Поднёс ошейник к шее.

Обхватил.

Застегнул.

Щелчок прозвучал окончательно – как удар молота.

Металл лёг на горло, и я почувствовала через узы – как что-то внутри него сжалось, задрожало, закричало в безмолвной ярости.

Но снаружи – ничего. Лицо под иллюзией непроницаемое, покорное. Контроль абсолютный.

Он посмотрел на меня, встретил взгляд потухшими серыми глазами.

Кивнул коротко.

Справимся.

Я кивнула в ответ.

Вместе.

Дверь распахнулась резко – лязг металла.

Валтор окинул нас взглядом – быстро, профессионально.

Обошёл вокруг, проверяя ошейники, дёргая за замки, убеждаясь, что застёгнуты намертво.

– Сойдёт, – буркнул он. – Мешок давайте.

Мы отдали мешок с вещами и оружием.

Валтор взял, перекинул через плечо, завязал верёвкой.

– Пошли. В трюм. Не отставайте.

Мы вышли в коридор.

Спускались всё ниже, глубже в корабль – по узким лестницам, через переборки, мимо ржавых труб, что капали водой.

Воздух становился тяжелее с каждым уровнем. Запах усиливался – пот, грязь, что-то кислое и гнилое.

Красные лампы пульсировали над головой – тусклые, умирающие, отбрасывали дёргающиеся тени.

Дошли до массивной двери в конце коридора – старая сталь, с вмятинами, покрыта царапинами.

Валтор остановился, достал ключ из связки.

Вставил в замок, провернул с протяжным скрипом.

Замок щёлкнул. Засовы отошли с лязгом.

– Трюм, – он толкнул дверь плечом, металл заскрежетал по полу. – Ваш дом до станции. До высадки.

Он отступил в сторону, давая нам войти.

Я сделала шаг к порогу.

И замерла.

Запах ударил первым – физически, как пощёчина.

Пот. Немытые тела. Человеческие отходы. Болезнь – сладковато-гнилостная вонь инфекции. Страх – кислый, едкий, въевшийся в воздух.

Желудок скрутило. Желчь поднялась к горлу.

Я сглотнула, заставила себя дышать через рот – маленькими, поверхностными вдохами.

Не показывай. Ты Эйра. Привыкла. Второй год в рабстве.

Шагнула внутрь, и колени подкосились – на секунду, едва заметно.

Рука инстинктивно метнулась в сторону – схватиться за стену, за что угодно, не упасть.

Пальцы коснулись холодного металла переборки, сжали изо всех сил.

Орион качнулся ближе сзади – не касаясь физически, но достаточно, чтобы я почувствовала через узы:

Держись. Я здесь. Дыши. Просто дыши. Ты справишься.

Тепло хлынуло через связь – поддержка, уверенность, сила.

Я выпрямилась медленно, разжала пальцы на стене.

Сделала ещё шаг внутрь – твёрже, увереннее.

Справлюсь. Должна.

Вейлан вошёл следом – лицо под иллюзией непроницаемое, но через пространство я почувствовала его реакцию. Ярость. Холодную, контролируемую. Взгляд скользил по трюму, по людям – оценивающий, запоминающий каждую деталь.

Кайра замерла на пороге.

Глаза распахнулись – зелёные, светящиеся на секунду изнутри.

Провидение коснулось её непрошено, показало что-то.

Она вздрогнула всем телом, зажмурилась, оттолкнула видение усилием воли.

Вейлан мгновенно обхватил её за локоть, притянул внутрь мягко, но настойчиво.

– Дыши, – прошептал он ей в ухо. – Просто дыши. Здесь и сейчас. Не смотри в будущее.

Дверь за нами закрылась с громким лязгом.

Большое помещение – метров двадцать в длину, десять в ширину. Низкий потолок с трубами и проводами, что свисали местами, оборванные, искрящие. Плохо освещённое – только три тусклые лампы под потолком, мигающие с протяжным жужжанием. Большие участки погружены в тень, где различались только силуэты.

Вдоль стен – деревянные скамейки, прикреплённые к полу ржавыми болтами. Металлические кольца в стенах для цепей – некоторые пустые, другие с обрывками верёвок. Ведро в углу – туалет, прикрытый потрёпанной занавеской из грязной ткани.

И люди.

Десятки людей в серых балахонах, с ошейниками на шеях.

Сидели на полу, прислонившись к стенам. Лежали на скамейках, свернувшись клубком. Стояли в углах, уставившись в пустоту невидящими глазами.

Мужчины, женщины, подростки. Старики со сгорбленными спинами и дрожащими руками. Дети – боже, дети.

Все с одинаковым выражением лиц – пустота. Потухшие глаза. Согнутые спины. Опущенные головы.

Рабы.

Настоящие. Сломленные. Потерявшие надежду.

Некоторые подняли головы, когда мы вошли.

Взгляды скользнули по нам – безразлично, пусто, как будто смотрели сквозь, а не на нас.

Оценили. Отвергли как неинтересных.

Ещё четверо несчастных. Ничего нового. Ничего, что могло бы изменить их судьбу.

Опустили головы обратно.

Женщина средних лет сидела у дальней стены, качала на руках ребёнка – девочку лет пяти-шести, с тёмными волосами и бледным лицом. Пела тихую колыбельную на незнакомом языке, голос дрожал, срывался на высоких нотах. Девочка спала или притворялась – лицо безмятежное, но слишком неподвижное для настоящего сна. Маленькая рука сжимала край материнской туники так крепко, что костяшки побелели.

Старик лежал на скамейке у противоположной стены, уставившись в потолок невидящим взглядом. Руки дрожали мелко – постоянно, без остановки, лежали на груди, пальцы сжимались и разжимались в воздухе, хватая что-то невидимое. Губы беззвучно шевелились – молитва или проклятие, или просто бормотание безумца.

Молодой парень, может восемнадцати лет, сидел в углу справа, обхватив колени руками, прижав их к груди. Лицо в синяках – свежих, тёмно-фиолетовых, один глаз заплыл совсем, губа рассечена, запёкшаяся кровь на подбородке. Смотрел перед собой невидящим взглядом, не моргая – слишком долго, слишком пусто.

Недавно избитый. Может, вчера. Может, сегодня утром. Ещё не смирившийся, но уже сломленный настолько, что не пытается сопротивляться.

Что-то внутри меня сжалось так сильно, что стало трудно дышать.

Это не учения. Не игра. Не тренировка.

Это реальные люди. Чьи жизни разорваны на части. Чьи семьи мертвы или потеряны навсегда. Чьи надежды похоронены под годами страданий.

И я среди них теперь. Притворяюсь одной из них.

Но они не притворяются.

Они живут этим адом каждый день. Каждую секунду.

А я… я просто прохожу мимо. Использую их страдания как прикрытие для своей миссии.

Вина скрутила кишки узлом, острым, болезненным.

Что я делаю? Кто я такая, чтобы притворяться их болью?

Через узы хлынула волна от Ориона – он чувствовал мои эмоции, интенсивность переживаний, но не мысли. Узы работали так – передавали ощущения, настроения, всплески чувств. Не слова. Не конкретику.

Но он понял суть.

Ответная волна пришла мгновенно – твёрдая, непоколебимая. Поддержка. Уверенность. Решимость.

Смысл читался ясно, хоть и без слов: Ты не виновата. Ты делаешь что можешь.

Но этого было недостаточно.

Я послала обратно – острую боль вины, беспомощность, желание действовать прямо сейчас.

Ответ пришёл жёстче – предупреждение, напоминание об опасности. И под ним – та же боль, что и у меня. Он чувствовал то же самое. Видел тех же людей. Испытывал ту же ярость на систему, что создала этот ад.

Но знал – сейчас вмешательство означает провал. Смерть. Для нас и для них.

Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони сквозь кожу.

Потерпи. Держись. Доберёшься до столицы. Выполнишь план. Может быть – только может быть – сможешь вернуться. Освободить их.

Обещание самой себе.

Я сделала глубокий вдох – дрожащий, неровный.

Выдохнула медленно.

Через узы послала ему – согласие. Решимость держаться.

Ответ был мгновенным – облегчение, благодарность, тепло.

Держусь.

– Садитесь где найдёте место, – Валтор указал на стену справа, где было немного свободного пространства между группами людей. – Через три часа выход из гиперпространства в систему Терранова. Ещё через два часа обычным полётом – орбитальная станция «Аврора-5». До этого тихо сидите. Не шумите. Не создавайте проблем.

Он шагнул к выходу, обернулся на пороге.

– И да. Не пытайтесь бежать. Дверь заперта снаружи. Вентиляция контролируется с мостика. Если начнёте бунтовать – просто перекрою воздух. Через десять минут все уснёте. Через двадцать – начнёте задыхаться. Понятно?

Никто не ответил.

– Хорошо.

Он вышел.

Дверь закрылась с громким лязгом металла о металл.

Замок щёлкнул – тяжёлый, окончательный звук, что эхом прокатился по трюму.

Засовы встали на место снаружи – один, второй, третий.

Мы остались в трюме.

Среди настоящих рабов.

Притворяясь теми, кем не были.

Но с каждой секундой грань между притворством и реальностью размывалась всё сильнее.

***

Я огляделась, ища свободное место.

И увидела её.

В самом дальнем углу трюма, в тени между двумя скамейками, сидела девочка.

Лет десяти, может одиннадцати.

Одна.

Маленькая, худая – кости проступали под серой туникой, слишком большой для её хрупкой фигуры. Ноги подтянуты к груди, руки обхватили колени крепко. Тёмные волосы – грязные, спутанные, висели неровными прядями, закрывали половину лица.

Ошейник на тонкой шее выглядел чудовищно огромным – металл давил так, что она держала подбородок чуть приподнятым, не давал опустить голову полностью.

Лицо худое, бледное, с синяками под глазами. Губы потрескавшиеся, с запёкшейся кровью в уголке.

Но глаза…

Глаза горели.

Не потухшие. Не пустые.

Яростные.

Тёмные, почти чёрные, полные ярости, что она не умела или не хотела прятать.

Смотрела на дверь, через которую вышел Валтор – взглядом, полным такой ненависти, что я почувствовала её физически через пространство.

Если бы взгляды убивали, он был бы мёртв.

Рядом с ней никто не сидел.

Метр свободного пространства с каждой стороны – как будто остальные рабы инстинктивно сторонились, давали ей территорию.

Изгой. Даже здесь, среди таких же несчастных, она изгой.

Что-то внутри меня дёрнулось – резко, болезненно, узнавая.

Я видела эту девочку раньше.

Не её саму. Но ту, кем она была.

Одиннадцать лет. Одна. Потерявшая семью. Загнанная в угол. Полная ярости, что не находила выхода.

Я.

Семь лет назад.

Моё тело двинулось раньше, чем мозг успел обдумать решение.

Я пошла к ней – медленно, осторожно, как подходят к раненому зверю, что может укусить.

Вейлан и Кайра остановились у стены справа, где указал Валтор – начали устраиваться на скамейке, держались рядом.

Орион последовал за мной – на шаг позади, не мешая, но готовый вмешаться, если понадобится.

Через узы я чувствовала – недоумение, беспокойство, вопрос без слов: Что ты делаешь?

Не знаю. Но должна.

Я остановилась в метре от девочки.

Она не подняла взгляд – продолжала смотреть на дверь, будто не замечая моего присутствия.

Но я видела – плечи напряглись. Руки сжали колени сильнее. Готовность к действию, к защите.

– Привет, – сказала я тихо.

Она не ответила.

– Можно присесть рядом?

Молчание.

Я опустилась на пол медленно – не слишком близко, давая ей пространство. Прислонилась спиной к стене, вытянула ноги.

Орион устроился справа от меня – молча, контролируемо, каждое движение медленное, не угрожающее.

Девочка наконец повернула голову.

Посмотрела на меня – пристальным, изучающим взглядом.

Глаза тёмные, холодные, подозрительные.

– Чего хочешь? – голос хриплый, как будто давно не использовала или кричала слишком много.

– Ничего. Просто… здесь свободно. Решила сесть.

– Врёшь, – она прищурилась. – Тут, – кивнула на остальную часть трюма, – полно места. А ты пришла сюда. В угол. Ко мне.

– Верно.

– Зачем?

Я колебалась секунду.

Затем честно:

– Не знаю. Просто… показалось, что не хочешь быть одна.

Она фыркнула – звук презрительный, горький.

– Все здесь одни. Даже те, кто сидят вместе. Просто греются друг о друга, как трупы. Но внутри – каждый сам по себе.

Она повернулась обратно к двери.

– И я не хочу компанию. Особенно от новеньких, что ещё не поняли, как всё работает.

– Понятно.

Я не двинулась. Просто сидела.

Минута прошла в тишине.

Две.

Девочка снова взглянула на меня – боковым зрением, быстро.

– Ты не уходишь.

– Нет.

– Сказала же – не хочу компанию.

– Слышала.

Она развернулась полностью, уставившись прямо.

– Тупая или глухая?

– Ни то, ни другое.

– Тогда в чём дело? Проблемы с головой? – она постучала пальцем по виску. – Не все мозги на месте?

Я усмехнулась – не могла сдержаться.

– Может быть. Наверное, не все.

Девочка замерла, явно не ожидая такого ответа.

Затем уголок её губ дёрнулся – едва заметно, но я поймала.

Почти улыбка. Почти.

Она отвернулась, но плечи расслабились на миллиметр.

– Как тебя зовут? – спросила я тихо.

– Зачем тебе?

– Просто интересно.

Пауза.

– Вайлет.

– Вайлет, – повторила я, пробуя имя. – Красивое.

– Не твоё дело, красивое или нет.

Она обхватила колени снова, уткнулась подбородком в руки.

– А тебя?

– Эйра.

– Эйра, – она фыркнула. – Звучит как имя принцессы из сказки. Глупое имя.

– Согласна.

Она повернулась резко, изучая меня внимательнее.

– Ты странная.

– Слышала уже.

– Откуда ты?

– Терра-9. Аграрная колония.

– Далеко.

– Да.

– Как попала сюда?

Я сделала вдох, вспоминая легенду.

– Родители погибли при пиратском рейде, когда мне было восемнадцать. Напали на нашу ферму. Отец и мать пытались защищаться – их убили. Два года назад меня схватили пираты при нападении на торговую станцию, где я работала после смерти родителей. Продали на аукционе. Сначала одному хозяину, потом – текущему.

Ложь скользила легко – отшлифованная повторениями до блеска.

Вайлет смотрела внимательно – пытаясь поймать ложь, несоответствие.

Не нашла.

– У меня семьи не было, – сказала она наконец, голос стал тише, жёстче. – Мать умерла, когда мне было шесть. Отца не знала никогда. Жила на улицах Каллиона. Воровала еду. Спала в подворотнях.

Она облизнула потрескавшиеся губы.

– Год назад попалась. Воровала хлеб в пекарне. Меня схватили. Отправили в работный дом – место, где держат детей-беспризорников перед продажей. Три месяца там. Потом аукцион.

Голос стал жёстче, холоднее.

– Меня купил торговец. Сказал, что нужна помощница в лавке. Врал. Нужна была служанка. Бить и унижать, когда плохое настроение.

Руки сжались на коленях так сильно, что костяшки побелели.

– Я сбежала. Через два месяца. Ночью. Украла ключи от ошейника, сняла его, выбралась через окно.

– Поймали? – спросила я тихо.

– Через неделю. Пряталась в трюме грузового транспорта. Думала, доберусь до другой планеты. Начну заново.

Усмешка горькая, без веселья.

– Обнаружили при проверке груза. Вернули хозяину. Он… наказал. Сильно.

Она коснулась рассечённой губы осторожно.

– Держал в клетке месяц. Как животное. Кормил раз в день. Поил через день. Говорил, что так учат непокорных. Что надо сломать дух полностью.

Голос её дрогнул на последних словах.

– Потом продал. На аукционе. Сказал покупателю, что я покорная. Что не будет проблем. Новый хозяин держал меня полгода. Бил меньше, но работать заставлял больше. Потом тоже решил избавиться. Теперь везут на станцию. Продадут снова. Третий раз.

Она посмотрела на меня – прямо, вызывающе.

– Довольна? Узнала историю? Теперь уйдёшь?

– Нет.

– Почему?

– Потому что ты мне напоминаешь кого-то.

– Кого?

– Меня. Когда мне было одиннадцать.

Вайлет замерла.

– Одна. Напуганная. Полная ярости, что не находила выхода, – продолжала я тихо. – Хотела драться, кусаться, царапаться. Защищать себя единственным способом, который знала. Но глубоко внутри просто хотела, чтобы кто-то защитил меня. Чтобы кто-то был рядом. Чтобы не быть одной.

Я встретила её взгляд.

Что-то дрогнуло в её глазах – быстро, она тут же спрятала, но я увидела.

Узнавание. Понимание.

– Я не хочу твоей жалости, – голос её дрожал едва заметно.

– Хорошо. Не даю жалости. Даю… компанию. Если захочешь.

Вайлет смотрела несколько секунд.

Затем медленно, осторожно кивнула.

Снова повернулась к двери, но подвинулась чуть ближе ко мне – на несколько сантиметров, почти незаметно.

Через трюм я поймала взгляд Кайры. Она смотрела на меня и девочку, глаза светились слабо – зелёные, провидческие. Видела что-то. Что-то важное.

Затем кивнула мне медленно. Одобрение. Или согласие с тем, что это правильный выбор.

Я не двинулась, не прокомментировала.

Просто осталась сидеть рядом.

Орион коснулся моей руки – легко, быстро.

Наклонился ближе, прикрывая движение, будто просто устраивается удобнее.

Прошептал так тихо, что только я услышала:

– Ты не можешь спасти их всех. Не сейчас.

– Знаю, – прошептала я в ответ, глядя в пол. – Но хотя бы одну… могу попробовать.

– Это опасно. Привязываешься. Отвлекаешься от миссии.

– Всё, что мы делаем – опасно. Это не изменит ничего.

Пауза.

Он вздохнул тихо.

– Ты упрямая. Невозможно упрямая.

– Ты знал это, когда связался со мной.

Через узы прошла волна – что-то тёплое, мягкое.

Смысл читался без слов: Знал. И это одна из причин, почему…

Эмоция оборвалась резко.

Он заблокировал её, не дав вылиться полностью.

Но я почувствовала суть.

Одна из причин, почему любит. Даже если боится это признать.

Я сжала его руку в ответ – коротко, крепко.

Прошептала едва слышно:

– После миссии. Обещал.

– Обещал, – подтвердил он так же тихо.

Дверь трюма оставалась закрытой.

Лампы мигали над головой.

Рабы вокруг погрузились в свои мысли, страдания, воспоминания.

Мы сидели в углу – четверо притворяющихся и одна настоящая, что начала доверять.