Девять жизней

Жизнь вторая. Знакомство с миром

Жизнь в этой… в этом пространстве была несколько необычной. То есть никто меня ничему на самом деле не учил, и даже со мной никто не общался. Словами не общался. Но, похоже, все же то, что я говорил, они (или он, или оно – этого я так и не понял) слышали. И периодически выполняли мои просьбы. Я поначалу не поверил, что они на самом деле не могут изготовить копии чего угодно, но почему-то дней через пять я просто уже знал что да, не могут. А еще я знал, что они как-то могут «вытащить из прошлого» отдельные предметы, которые у меня с собой были. Но не когда угодно были, а в определенные моменты: они в принципе в любых количествах могли «вытаскивать из прошлого» все, что было со мной в момент первого здесь появления (потому что этот «момент» они «поместили» в какой-то «стасис» – так как считали, что забрали они меня «неправильно» и теперь думали как мне «компенсировать причиненные неудобства». А вот то, что у меня появлялось после этого (например, уже после моего «первого посещения Земли»), они могли «выдергивать» в какие-то одним им известные моменты, и выдергивать по одному лишь разу. Так что вскоре у меня здесь было уже пара десятков мисок из нержавейки, куча китайских ножей, корм для котиков в любых количествах и молоко. И с десяток лотков, а так же очень много переносок. На самом деле переноски мне были целиком вообще не нужны, но в них на дне были съемные коврики из флиса, так что я коврики снимал, а сами переноски кидал в место, где «все пропадало». Ну в из ковриков я себе сшил что-то вроде нормального одеяла…

То есть сначала мне пришлось сделать иголку, и сделал я ее из своего ножа. Один «экземпляр» я аккуратно разобрал (то есть как-то смог разломать), а затем напильничком из неразломанного ножа сточил весь «лишний» металл с лезвия разломанного. В нем же отверстие уже было, там, где ось лезвия проходила – а самому в железяке ушко иглы я уж точно проделать не смог бы, вот и пришлось иглу делать столь экзотическим образом. Но иголку я сделал (примерно неделю на нее потратил) и лоскутки флиса сшил в одно одеялко.

«Хозяева» локации периодически подкидывали мне разные игрушки, точнее не мне, а все же котикам. Причем я догадался, как они это проделали: неведомым образом они заставили меня сделать из двух лотков что-то вроде террариума, закрываемого решетчатой крышкой (я детали «устройства» склеивал пленкой с экранов многочисленных телефонов), и когда я с этим покончил, в «террариуме» как-то появились лягушки. Три штуки – но я знал, что их трогать вообще нельзя, их – пока они не сдохли – как-то «перетаскивали из прошлого» на открытое пространство на радость зверикам. Лягушки в «террариуме» продержались пару недель, а когда им пришел закономерный конец (никто не знал, чем их кормить можно), то и снаружи они закончились: я «знал», что наружу их вытаскивают прямо из лотков, но из времени, «закончившегося минуты три назад». И знал, что часто такое трюк проделать просто невозможно.

С мясом, которое мне периодически на обед доставалось, картина была несколько повеселее: для меня появлялись одни и те же куски (причем небольшие, грамм по пятьдесят), но если я тут же их не хватал, то минут через двадцать кусков становилось сначала два, затем четыре и в конце концов восемь – но на этом и тиражирование антрекотов заканчивалось до следующего дня. Не совсем, я отдельно засек: мясом меня подкармливали с интервалом в двадцать девять часов с копейками.

А еще примерно через пару недель в «месте, где все пропадает», перестали пропадать пустые молочные бутылки – и я теперь их не выкидывал, а тщательно мыл и откладывал в сторонку. Сначала просто откладывал, закрывая крышками – но еще через пару дней мне, похоже, «прочувствовали», что бутылки нужны сухие – и я перед тем, как их закрывать, еще и сушил. То есть они сами сохли, очень быстро сохли…

А к «вечеру» двадцать девятого дня я снова услышал голос (или голоса):

– Он готов. Не готов. Он получил все нужные знания. Не все. Достаточно, у нас больше знаний для него нет. Положи вещество в бутылки.

– Какое вещество? – я недоумением поинтересовался я.

– Чистое. Он называет его соль. Это вещество. Положи вещество в бутылки.

Я оглянулся: куча соли на краю моей «поляны» была с полметра высотой уже.

– Всю соль? У меня бутылок не хватит.

С другого конца пола послышался странный шорох и я увидел, что пустых молочных бутылок стало сразу в несколько раз больше: я-то вымыл и высушил их штук двадцать, а теперь там кучей лежала их минимум сотня.

– Все вещество класть не нужно, хватит шестнадцати бутылок. Но полных. Да, полных. Хватит и двенадцати. Не хватит. Надо положить вещество в шестнадцать бутылок. Клади, мы будем ждать. Времени достаточно.

Ну я и постарался: сделал из одной бутылки совок (ножом ее просто разрезал), соль в шестнадцать бутылок насыпал. Подумал, еще бутылками по полу постучал, чтобы соль поплотнее в них улеглась, бутылки крышками закрыл, в рядок поставил. И только после этого задумался: а зачем «им» это нужно-то было? Бутылки были полуторалитровые, в каждую соли удалось напихать чуть меньше двух кило, так что если что, то я эти бутылки просто не подниму. Подниму, конечно, если ничего другого с собой не брать…

Но долго думать у меня не получилось:

– Бутылки с веществом нужно поставить квадратом. В переноску нужно положить ножи. И миски. Да, и миски. Двенадцать мисок. Шестнадцать. Пусть кладет сколько туда влезет. Стальные миски, глиняные надо положить в сумку… – и эти инструкции я выслушивал почти час без перерывов почти. Ну и выполнял их, не совсем понимая, зачем – но подозревал, что все это мне завтра на себе тащить куда-то придется. Подозревал, но с каждой минутой все яснее понимал, что я столько не только не перетащу никуда, а даже поднять не смогу. И все равно делал, что мне говорилось: в конце концов «они» меня все же едой и питьем обеспечивают, и котят тоже – так что если это у них развлечение такое, то пусть поразвлекаются: от меня не убудет, а, возможно, что-то и прибудет…

Спать я лег поздно, и довольно долго возился: все же завтра наступит тридцатый день и меня эти снова отправят на Землю – а там жизнь, как я уже понял, будет не самой простой. Так что еще я долго думал о том, что мне нужно будет сделать, но в конце концов заснул, и сны мне снились… не кошмары, конечно, однако отнюдь не радостные. И проснулся от того, что зверюшки мне снова физиономию облизывали своими шершавыми язычками: лягушки уже третью неделю появляться прекратили и теперь их я кормил исключительно из пакетиков. Хорошо еще, что корма (и влажного, и сухого) для них было «сколько хочешь». А котики хотели его много: несмотря на то, что они были еще котятами, в день каждый сжирал по четыре пакетика влажного корма и вдвоем они еще приканчивали полную миску сухого.

Ну и последствия этого я за ними каждый день раза по четыре убирал, но как раз это меня вообще не напрягало: по каким-то причинам ароматы от лотка дальше, чем на полметра от него, не разносились. А то, что я из него выгребал, в «месте, где все пропадало», пропадало практически мгновенно, я даже ни разу не смог увидеть, как «ценное удобрение» до пола долетает…

Но сейчас я отметил «главное»: исчезли бутылки с солью, две переноски, в которые я понапихал разных железных предметов, четыре тряпочных сумки с прочим барахлом и два из трех уже имеющихся у меня рюкзачков. Так что я сделал вывод, что уже скоро придется снова отправиться «в путешествие» – что, впрочем, отнюдь не стало поводом для того, чтобы «обычные дела» не делать.

Ну, котиков я покормил, лоток вычислил. Потом еще раз покормил, еще раз с лотком поступил, на третий раз я подумал, что если сейчас как раз тридцатый день, то, наверное, сегодня какая-то учеба только заканчивается и нервничать перестал. А снова начал нервничать уже на следующий день, ближе к обеду, когда «дневная порция мяса» уже дожаривалась. С мясом мне в некотором роде повезло: кусок с одной стороны был с жиром, так что его у меня получилось именно жарить (а «лишний» жир я отдельно в миску собрал для последующих готовок). Но, откровенно говоря, чисто мясная диета мне уже надоедать стала и я в мечтах уже разных травок насобирать успел – но пока они только в мечтах и оставались.

Однако и в этот день ничего не произошло, но когда на следующее утро я громко поинтересовался «когда же», мне ответили:

– Мы еще немного не готовы. Это он не готов. Нет, мы. Это мы не можем попасть куда надо. Можем. Нет, надо немного подвинуться. Мы уже подвинулись. Мало подвинулись. Достаточно. Мы не попадаем. Несколько дней роли не играют. А если. Нет, там сейчас никого нет. Мы тебя отправим обратно через какое-то время. Отправим на то же место. Не на то же. Почти на то же, только немного подвинемся. Да, на четыреста метров. И на четыреста метров тоже. А еще на три года. На четыре. Нет, меньше четырех. На три года и десять месяцев. Это почти четыре. Нет, это три и еще немного. Много. Немного. Через какое-то время, которое меньше трех дней. Или завтра. Но не сегодня. Точно не сегодня. Завтра. Мы не можем сейчас посчитать. Можем. Но это будет нарушением. Мы все равно уже нарушили. Да. Да, мы ответили. Теперь жди.

Ожидание мое закончилось как раз «завтра»: утром, когда уже и котики поели, и я прикончил поджаренное вчера мясо, голос сказал мне посадить котеек в переноску, надеть рюкзак, взять две сумки с разным барахлом и встать со всем этим посередине локации. А когда я команды выполнил: голос дал мне новую вводную:

– Мы нарушили. У тебя будут небольшие запасы. Но больше не будет. Мы можем только наблюдать, не можем помочь. Береги котиков.

– А там хоть люди будут?

– Будут. Не сразу. Там будет весна, у тебя есть время до середины лета, чтобы обустроиться. Потом придут хищные звери, тебе нужно беречь от них котиков. Ты должен котиков сберечь. Мы тебя немного прочувствовали, и котиков тоже. Но немного. Как смогли. Да. Котики помнят как ловить еду. Но ты им помогай. Они маленькие, ты большой. Ты можешь найти им еду. Береги котиков.

Это было последним, что я услышал – потому что в следующий миг я уже стоял со всем своим барахлом на берегу вроде бы знакомой речки. Почти на берегу, метрах так в тридцати от берега, на обрыве. И обрыв вроде был знакомим: под ним справа виднелись вершины рощи, в которой ольха росла – и это меня порадовало: все же дрова в этой местности явно были дефицитом. А вот речка… какая-то она худосочная оказалась, на глаз я бы ее даже перепрыгнуть бы смог – ну, если бы на берегу было бы место для разбега. Но места не было, берег – как я уже через пять минут убедился – был каким-то топким, точнее, там была в основном мокрая и вязкая глина пополам с песком. Но все же в паре мест к воде можно было подойти достаточно близко…

Однако на это я внимание обратил уже позднее: сначала я заметил кое-что, что могло сделать мою тутошнюю жизнь послаще. Или как сказать: рядом с тем местом, где я… возник, валялась большая куча бутылок с солью, пяток переносок – «копий» той, в которую я напихал много разного железа, куча сумок из дерюги с разным барахлом, и целый штабель коробок с кошачьим кормом. И все это просто так валялось на травке, а вокруг бродили разные… наверняка хоть кто-то, да бродил. Правда, мне сказали, что хищные звери придут в середине лета, но ведь здесь и мыши водятся, да мало ли кто еще на мое имущество позарится?

Так что первым делом нужно было позаботиться о строительстве прочного и защищенного от разных посягательств склада – и к берегу я спустился, чтобы сообразить, как тут воду можно будет к стройке таскать. Ну, сообразил – а затем, глубоко вздохнув, приступил к работе. Землю я стал копать стальной миской, оказалось, что это вроде делать и не трудно: земля была довольно влажной и копалась легко. Да и таскал я ее недалеко, так что к тому времени, когда я проголодался, у меня получилось выстроить стенку (правда, едва в полметра высотой), огородив площадку размером примерно три на пять метров.

С продуктами у меня было… грустновато: я с собой «захватил» с килограммчик жареного мяса, «эти» мне еще тут выставили дюжину бутылок с молоком… Однако я считал, что выстроить дом, в котором можно будет устроить склад, важнее – а если уж приспичит, то я и котиков немного обожру. А пока еда есть, нужно ее есть и не вякать: ведь «эти» сказали, что помогать они мне уже не могут, а то, что удалось получить, оно же испортится если еду эту не съесть…

Ну, я поел, котиков снова покормил. Тимка и Таффи опять из переноски вылезать не захотели: все вокруг было таким незнакомым и очевидно опасным, что мне снова лоток пришлось рядом с их «убежищем» ставить. Но аппетит они не потеряли…

На улице (то есть, пока домик я не выстроил, вообще везде) было очень прохладно, даже градусник на телефоне гордо сообщал, что температура держится в районе десяти градусов – но я теперь было одет тепло (в три рубашки, в двое штанов, а еще сверху и куртку капроновую накинул), да и физическая работа согревает. А еще – пока я ходил к речке за этой глиной с песком – мне удалось поймать пяток лягушек. Довольно мелких, но зверики их сожрали с явным удовольствием. А если дело и дальше так пойдет (я с ловлей лягушек имею в виду), то и у меня выйдет «белковой пищей» полакомиться – если ничего другого съедобного найти не выйдет…

До вечера я сумел поднять «стену» на высоту примерно в метр, а для ночлега соорудил внутри этой «ограды» шалаш. Сходил в ольшанику, набрал там палок с десяток, и из них выстроил каркас шалаша, а поверх него накидал веток (немного, у меня на много ни сил, ни времени не оставалось), а поверх этих веток привязал дерюжки, которые «добыл» из тряпочных сумок: их мне «эти» тоже приличную кучу накидали. Насчет травы было пока грустновато: трава вокруг успела вырасти всего-то сантиметров на двадцать, ее рвать даже смысла особого не было. А вот костерчик я все же сообразил запалить, буквально в последний момент сообразил, так что перед сном погрелся, воды нагрел и в две опустевших молочных бутылки горячую воду и налил. Так себе грелка, но всяко лучше, чем вообще ничего.

Снизу на землю постелил несколько рубашек и штанов (их мне тоже приличный запасец выдали), сверху одеяльцем (из флисовой подстилки сшитым) укрылся… тремя одеяльцами. Звери, когда я переноску в шалаш затащил, немного осмелели и спать пошли уже ко мне за пазуху. Так что «первый день в новом мире» прошел неплохо.

А день второй – он точно так же прошел, с той лишь разницей, что котята по «дому» уже с интересом бегали. И не орали каждый раз, когда я куда-то уходил за землей или палками. Да и зачем им было еще куда-то убегать? Еды тут было вдоволь, вода тоже. И лягушек я им еще с пяток приволок. И до вечера «стена» поднялась уже на полтора метра: я, конечно, не измерял, но когда сам рядом с ней становился, она мне как раз до подбородка доставала.

И опять меня погода удивляла: было очень солнечно (и, судя по скорости, с какой глина на стене высыхала, сухо), но очень даже прохладно. Конечно, костерок меня периодически согревал, но я начал думать, что с таким темпом «сугрева» скоро в рощице вообще деревьев не останется. То есть тех, которые я в состоянии свалить и к себе притащить. А холм с кустами – я специально сходил уточнить – был от меня почти в километре, туда за ветками точно не набегаешься. Хотя если приспичит, то набегаюсь – ну а кто будет в это время за котиками следить?

Время года я «вычислил», отметив, когда происходит восход и когда солнышко закатывается. Получилось очень примерно «середина мая», и меня такая новость не порадовала. Грибов-то еще не было, а сколько мне еще ждать, пока они не появятся, было совершенно непонятно. То есть понятно, что минимум пару месяцев мне придется питаться… очень скудно – но хуже всего было то, что я даже не представлял, чем именно тут питаться можно. Лягушки – они, конечно, у французов за деликатес идут, но я-то не француз, да и размером лягушки разве что на «редкий деликатес» тянули, их хищники мои вообще мимоходом поедали, за положенную им «по расписанию» еду вообще не считая. Рыба – за четыре дня мне удалось поймать одну-единственную малявку, которую даже котикам давать было стыдно. То есть я ее им дал, и Таффи ее даже съела (Тимка в это время куда-то спать залез и потенциальное «пиршество» пропустил) – но всерьез рассчитывать на то, что я себя рыбалкой обеспечу, было бы крайне наивно. А из местной съедобной флоры я только крапиву пока нашел, и хотя ее росло в ольшанике довольно много, травой я точно насытиться не смог бы.

Но тут меня котята решили от голодной смерти все же спасти: Тимка приволок в «дом» то ли хомяка-переростка, то ли суслика – в общем, того самого животного, размером с небольшую морскую свинку. А я, сволочь такая, добычу у зверя отобрал (правда, выдал ему за это самую любимую котиками «утку в соусе»), и сам ее съел. Ну очень есть уже хотелось. Но все равно съел я добычу не сразу: я же не хищный зверь, а вполне цивилизованный человек. Так что сначала я тушку выпотрошил, шкурку с нее снял (оказалось, что это очень просто делается), а потом сварил с листьями крапивы и корнями лопуха: с голодухи я вспомнил, что то ли итальянцы, то ли испанцы (а может вообще японцы) лопухи специально выращивают чтобы из вареных корней какой-то салат национальный готовить. И вроде молодые побеги на манер спаржи трескают (хотя раньше я вообще не понимал, как можно эту спаржу есть: гадость же!) – так что в голодное время, как я понял, сожрать и не такое можно. А с этой крысой (все же лучше буду считать ее морской свинкой, свинок-то где-то в Америке Южной деликатесом считают) супчик получился вообще очень вкусный. И питательный: я сразу после того, как миску вылизал, очень повеселел. Но еще больше повеселел, когда уже Таффи мне к ужину еще одну такую же тушку притащила.

Все же не зря говорят, что коты – самые умные из домашних звериков: Таффи кры… свинку передо мной положила и стала на меня глядеть глазами того самого котика из мультика. И пристально так глядела, до тех пор глядела, пока я ей в миску корма из пакетика не положил. А потом она корм быстренько съела и пошла в переноску спать: работу свою она выполнила, вознаграждение получила и теперь может наслаждаться заслуженным отдыхом. Я, конечно, посмеялся забавному совпадению… но когда я проснулся на следующее утро, передо мной лежали две тушки и сидели две хищных морды, молча сидели – но о-очень выразительно. Да, тот, кто мультик рисовал, явно с котиками очень дружил и их глубоко понимал.

И с этого момента жизнь моя стала налаживаться: звери мне добычу приносили теперь по утрам, после утренней кормежки они убегали в травяные заросли и там явно что-то «добирали». Потому что через час-полтора они возвращались домой, но уже две следующие (по составленному Сашкой графику) кормежки пропускали: они или спали, или в доме игрались. Ну а я продолжал «укреплять поселение»: дней через десять после «начала новой жизни» стены в доме поднялись на два с небольшим метра, крыша относительно плотная над ним появилась (я все же смог и веток с кустов нарезать, и травы достаточно нарвать, чтобы хотя бы дождя не бояться). А я теперь лепил обычные кирпичи: обжигать их я не собирался, так как дров на такое мне во всей обозримой окрестности не хватило бы, но даже из необожженного кирпича что-то строить было бы проще. А еще…

Еще, убедившись в том, что мои звери уже в состоянии о себе хоть как-то позаботиться, я снова пробежался до лиственничной рощи. Шести там уже не обнаружил, но череп носорога с метровым рогом за прошедшее время никто все же не спер. А раз рог никому тут не нужен, то было бы просто глупостью его там оставлять. Правда, пилить мне его пришлось почти два полных дня, но, похоже, не зря я этой работенкой занимался: на что я этот рог потрачу, я придумал пока его домой тащил. Но это было, в общем-то, не к спеху, все же главным я пока считал защиту «ниспосланного мне богатства» от возможных расхитителей социалистической собственности. А богатств все же было достаточно, чтобы о нем так сильно беспокоиться: за прошедший месяц котики успели слопать уже три коробки с мягким кормом (и два мешка сухого), но ведь еще в запасе было почти три десятка коробок! Которые, между прочим, если пойдет дождь, размокнут и развалятся – а этого допустить ни в коем случае нельзя. Я, конечно, все эти коробки в дом уже затащил под крышу, но вот уверенности в том, что крыша не протекает, у меня не было ни малейшей, даже несмотря на то, что под траву я успел положить половину содержимого моего «пакета с пакетами»: мне «эти самые» почему-то молоко всегда «доставляли» именно в пакете из магазина, и я все пакеты аккуратно складывал: а вдруг пригодятся? Ну да, пригодились, но пока что проверить их годность так и не вышло: дождей не было. Совсем не было, и даже тучки на небе появлялись за месяц всего пару раз. И когда я об этом феномене раздумывал, я внезапно «вспомнил про то, чего вообще никогда не знал» – вероятно, это меня «захватчики» мои так… «прочувствовали»: сейчас в Москве и Подмосковье раскинулась «мамонтова тундра», а граница оледенения вообще лежала всего километрах в трехстах к северу. Поэтому и речка с каждым днем все полноводнее становилась: вероятно, у ее истока еще таял снег и лед. Вот только тундра-то мамонтова, а я пока никаких мамонтов не замечал. Да и вообще почти никаких зверей не замечал, кроме хом… свинок, которых мне котики по утрам подтаскивали.

Разве что стал я в дальних походах своих (а я уже рисковал от дома даже на пару километров отходить) замечать следы каких-то копытных возле воды у реки. Жалко, что тех, кто следы эти оставляет, я пока не видел. Впрочем, если бы и видел: в тот-то раз мне просто повезло с тем, что какой-то глупый олень с обрыва свалился, а вот поймать такого зверя у меня шансов просто не было. Так что я и не расстраивался пока: Тимка с Таффи меня голодным не оставляли, а ведь скоро и грибу пойдут. И вот тогда…

Но вот как запасти на зиму корм моим нынешним кормильцам, я пока представлял с трудом. То есть если бы мне удалось завалить… даже не мамонта и не носорога, а хотя бы оленя… все равно непонятно, как мясо сохранить. Однако в начале июля (точнее, примерно в день летнего равноденствия, плюс-минус неделя) меня такие размышления волновать перестали. Совсем перестали, сразу после того, как буквально в полукилометре от дома я встретил на берегу реки троих людей. Совершенно внезапно встретил, выйдя из-за зарослей поднявшийся уже выше моего роста травы на «лысый» берег. Сидящие у воды люди до этого тоже меня не заметили, так что когда я появился на обрыве, ко мне повернулся лишь один. Увидел меня, наклонился, схватил лежащую на земле какую-то палку и довольно громко спросил у двух остальных, которые пока что что-то в воде разглядывали:

– Это кто?

– Человек я, – ответил я на вопрос незнакомца, – живу я тут. А вы кто?

Теперь на меня внимательно смотрели все трое – и до меня дошло, что разговаривали мы совершенно не на русском. Но и это меня удивило куда как меньше, чем то, как они выглядели. Впрочем, удивление явно было взаимным…