Девять жизней

Жизнь третья: Становление народа

Я подошел к камню поближе и внимательно осмотрел рисунок, для чего пришлось фонарик телефонный включить. Хижина была довольно большой, вход в нее – узкий, так что света оказалось маловато. Хотя… вход вроде бы от камня был точно на юге, то есть в полдень солнышко прямо внутрь светить и будет. К тому же, если снаружи хижина была сделана из простой глины, то внутри стены были вымазаны (или оштукатурены) глиной светло-серой, почти белой (и я даже примерно знал, где тут такая водится). Но мне все же не сама хижина была интересна, а эта картинка: при свете я увидел, что котики на плечах человека действительно разные: один рыжий (чем-то вроде охры нарисован), а другой – темно-серый, я такую «краску» в прежней жизни видел, когда народ смешивал как раз эту светло-серую глину и деготь. А человек на картинке – он был примерно такой, каким человеков рисовали древние, вот только на картинке человек был явно одет (лицо и руки рисовались охрой, а тело светло-серой краской нарисовано), а одной руке он держал… при известной фантазии можно было принять это как переноску для котов. То есть это мой портрет со зверятами был тут нарисован! Но как, ведь с «прошлого раза» прошло уже тридцать тысяч лет? И вообще это была уже «другая реальность»!

И я вдруг «вспомнил», причем был абсолютно уверен, что «эти» мне такого не говорили, но буквально «услышал» их рассказ:

– Когда реальности еще не сильно разошлись, иногда получается перенос из одной в другую. И эта другая тоже может разделиться на две. Твою прошлую мы уже потеряли, она теперь очень далеко, но мы тебя отправим в ту, которая ближе, там лишь один обмен случился и он не очень сильно пока изменил ход истории. Но изменил, и новые изменения в ней не разрушат нашу реальность, а котикам в ней будет легко жить…

А затем я по-настоящему вспомнил, что когда соплеменники строили «новую половину детского дома», небольшая группа охотников «ушла и не вернулась». Тогда на это никто даже внимания не обратил, ну захотели люди уйти – и ушли, что же теперь дергаться-то? Но, похоже, они как раз в «параллельную реальность» и ушли… поменяв «историю» совсем чуть-чуть. И в новой истории я с котиками тут кто? Бог, волшебник, бодисатва или просто «счастливый талисман»? Ведь меня-то тут местные не просто так чуть ли не на руках донесли до этого места – а если я их ожидания не оправдаю…

Хотя, похоже, люди чего-то все же не от меня ждали, а от котиков. И вот от этого я плясать и буду: сначала котикам нужно все для счастливой жизни обустроить. А с остальным буду уже позже разбираться. Вот только обустраиваться нужно как можно быстрее: на дворе уже лето, а время тут как-то слишком уж быстро летит. Так что я сразу, как вернулся с этого холма, обустраиваться и начал, и теперь это оказалось проделать куда как проще, чем «в прошлый раз». Ведь у меня была хоть и небольшая, но лопата – так что глину для строительства стен дома накопать было вообще нетрудно. Еще был топорик (и неважно, что «поварской», им не особо толстые деревья рубить всяко было проще, чем ножиком срезать). Да и с самими деревьями проблем не было, все же лес кругом…

Все было проделать нетрудно, вот только времени это занимало очень много. И хорошо еще, что сопровождающее меня племя так и осталось жить поблизости. Именно поблизости, на занятую мною полянку они старались заходить как можно реже и исключительно в случаях, если я их просил в чем-то помочь. Зато с провиантом они мне помогали очень сильно: и мяска притаскивали в общем-то в достатке, и рыбу: Я, подумав, просто им отдал готовые удочки и научил двух парней из племени удочкой рыбу в реке ловить. Здесь Дон был гораздо уже, чем в далеком прошлом, но заметно поглубже и рыбы в реке было довольно много. И не только из-за глубины: скорее всего, здесь речка на зиму просто не покрывалась метровым слоем льда и рыбам выживать было проще. А может и по каким-то другим причинам – но парни каждый день с речки приносили десяток не самых маленьких рыб, так что я уже племени определенную пользу принес. Отдав все крючки и всю «леску» – но я попозже и крючков новых понаделаю, и как с леской быть, разберусь: неандертальцы-то ее из конского волоса в последнее время плести научились, а тут наверняка какие-то лошадки водятся. Но первым делом мне требовался дом, в которой я смогу с котиками спокойно перезимовать, а вот когда дом у меня уже будет…

Дом у меня появился уже к концу июля, а пока он появлялся, я успел изготовить из глины несколько больших, литров по пять, горшков и теперь по поводу продуктов вообще не заморачивался: в лесу было очень много маслят (хотя попадались и белые, и подберезовики, и разные сыроежки), так что для обеспечения себя продуктами на день мне нужно было утром по лесу прогуляться минут на пятнадцать. Ну, еще с час маслята чистить: гриб-то он неплохой, но уж больно много с ним мороки было. Но те, с которым морочиться не требовалось, я все же просто сушил на зиму: как тут зимой с продуктом будет, ясности не было ни малейшей. Да и сейчас: зверики какое-то пропитание себе сами ловили и даже мне мяска немного приносили, но пока что основные поставки мяса шли от соседей (местные себе лагерь разбили на соседней поляне, метрах в трестах от моей). И вот поставки эти были не особо и изобильные, даже невзирая на то, что нам они старались мяска принести даже если у них самих жрать было нечего.

То есть теперь у них всегда было, чем червячка заморить: я им один горшок отдал и показал, как грибы готовить, так что пока на дворе лето стояло, они с голоду точно не умирали. А когда человек сыт, он и силушкой полон, а сильный человек очень даже может мне помочь в перетаскивании всяких тяжестей. Правда, местные мужчины неандертальцам все же в силушке проигрывали, но разве что немного – а вот с выносливостью у них было все же заметно хуже. Но мне и тяжестей таскать много не требовалось: теоретически я и сам мог перетащить к месту стройки бревнышки, из которых я стропила для крыши делал – но если есть кому мне помочь, так пусть и помогают. Потому что если я дом себе быстрее построю, то успею им еще горшков понаделать, да и не только горшков: планы у меня уже в голове выстроились грандиозные. Ну да, грандиозные планы на использование толпы народу численностью человек в двадцать – но я-то знал, что быстро только… нет, я котиков беречь буду, а кошки от частых родов болеют и живут меньше – а мне такое точно не нужно!

А нужно мне мясца для котиков – и вот с этим я местным точно помочь смогу: бродя по лесу, я заметил в большом количестве следы разных довольно вкусных зверей, но пока что местные ими полакомиться возможности не имели. Я с определенным уважением относился к ученым-антопологам (раньше относился), но пожив немного (всего-то пятьдесят с чем-то лет) вместе с неандертальцами, осознал, что все они – полные и бесповоротные идиоты: они же нам рассказывали, как люди каменного века охотились с луком и стрелами на всякий буйволов, бизонов и прочих мамотнов. Ага, как же! Попробовали бы эти ученые с луком (а хоть бы и блочным) стрелой с костяным или каменным наконечником хотя бы шкуру простой коровы пробить! Мое мнение заключалось теперь в том, что древние человеки, рисуя охоту на мамонтов и быков как раз с луками и стрелами, изображали не реальные события, а свои светлые мечты: ведь если получилось бы быка завалить, так это сколько бы сразу ценного диетического мяса людям обломилось бы! Но – хренушки, в моем прежнем племени те же туров могла уконтрапупить только Бых и еще двое парней, которые научились из длинного лука стрелять, да и это у них получалось лишь после того, как я наловчился ковать стальные «бронебойные» наконечники к стрелам. И вот с такой стрелой быка завались уже можно, а из обычного лука с наконечником костяным счастьем будет просто подранить небольшого олененка. Поэтому и мне пока приносили мяско исключительно зверей по размеру довольно скромных, но тут все же не размер роль играл, а толщина шкуры: как я понял, волка из нынешнего лука тоже можно было… все же не убить, но хотя бы серьезно ранить. И основу местного рациона составляли зайцы, белки те же, и небольшие хищники вроде лис. Ну и птица в ассортименте: стрела с костяным наконечником даже у гусей перья легко пробивала, а уж более мелкие пичуги против таких стрел возразить вообще не могли. И из птицы теперь чаще всего в меню местных наблюдались утки: я пару раз от принесенных мне (то есть котикам) отказался, сообщив товарищам, что «котики такое не едят» – и мне их больше не носили, а вот для себя их стали бить больше: у нынешнего народа было убеждение, что с богами (или кто там для них котики мои были) нужно обязательно делиться, а если котики сами отказываются от чего-то, то этим делиться уже не обязательно, и если уток набить побольше, то они исключительно себе пойдут. А я отказался не по капризу какому-то: дикая утка – штука вообще малосъедобная, ее котики действительно есть отказывались. И я тоже предпочел бы голодным ходить, чем такое есть – но нынешним людям и утки за деликатес шли. Потому что мясо у них любое было не особо частым гостем на столе, а в основном они ели то, что тетки в лесах, на полянах и по берегам рек выкапывали.

В принципе, если бы они научились собранный продукт хранить достаточно долго, то точно могли бы в сытости жить: в отличие от более ранних времен тут все мелкие водоемы и берега рек были просто покрыты зарослями рогоза, а с сотки таких зарослей можно было с минимальными трудностями десять-двенадцать килограммов корней накопать. И летом (и как я понимаю, весной и осенью тоже) тетки корни эти и копали в больших количествах, а вот зимой их накопать было уже невозможно, так что оставалось лишь аккуратно укладывать зубы на полку. Можно было бы, но ведь у них и полок тоже не было! Впрочем, это пока не было…

А чтобы растительный продукт хранить, нужно еще и емкости для него иметь, да и место достаточно сухое, где он влаги из воздуха не наберет и не сгниет после этого – а пока у них даже сухого жилья не имелось. Я, закончив с постройкой дома, все же зашел на поляну, где соседи обустраивались (а они точно решили тут надолго задержаться) – и понял, что нужно товарищам серьезно так помочь. Потому что они действительно выстроили себе зимнее жилье: выкопали длинную яму, сделав из выкопанной земли невысокий, в полметра, бруствер вокруг этой ямы, сверху навалили палок (в основном из нетолстого сухостоя) на палки навалили слой земли вперемешку с травой (предварительно выстелив палки кусками коры). Получилась такая простенькая землянка, хотя нельзя не отметить, что выстроили они эту землянку все же с умом: во-первых, грунт тут был в основном песчаный, да и земляка была поставлена на небольшом склоне, так что пол ее был все же немного выше, чем земля перед ее входом. Но – земляной пол, «стены» без гидроизоляции, так что высокая влажность внутри была просто гарантирована. У меня стены тоже были «земляными», но я-то гидроизоляцию проложил: в лесу было немало давно упавших (и почти сгнивших) берез, а береста-то на них гниет почти никак – и я такой бересты набрал достаточно. Домик у меня получился небольшой, с одной комнатой четыре на шесть метров примерно, с тамбуром у входа (сенями это маленькое пространство назвать было бы преувеличением), а внутри комнату почти пополам перегораживала печка. И кровать я поставил «в дальней комнате» – да еще у меня образовался небольшой чердак, так что я замерзнуть зимой точно не боялся. Тем более, что и шкур заячьих (хотя и «летних») у меня набралось достаточно, чтобы теплую куртку со штанами на зиму сшить, так что если запасенных дров мне не хватит, то и в лес за новыми сбегать проблемой не будет. Но это у меня, а у местных в их землянке даже печки не было, там посередине что-то вроде открытого очага они устроили – а в таких условиях зимовать – так половина от простуды передохнет! Да и запас продовольствия им там на зиму не сделать…

А сейчас-то на дворе только август начинается, а народу у них собралось… что-то многовато, мне казалось, что их куда как меньше со мной пришло, но тем более – и я, подбирая слова, сообщил соседям, что котики их жильем недовольны и попросили меня помочь соседям нормальное жилье выстроить. И на следующее утро с самого рассвета я героически трудился, показывая местным, как «правильно» строить дом. Показывал, как месить глину с травой, как из нее лепить блоки, как их правильно укладывать (на расстеленную на земле бересту все же). И вкалывал до заката, так что домой я пришел уже в полной темноте. Пришел и просто завалился спать: все же мышцу я прокачать еще не успел и у меня снова всё болело. И даже не обратил внимание на то, что сильно ногой ударился о какую-то дрянь, стоящую явно не на месте: когда болят все мышцы, то легкий удар мизинцем об угол особых эмоций уже не вызывает.

А вот утром у меня эмоция аж зашкалила, и я долго, громко и с выражением (причем явно не с одним) вспоминал «этих»: оказалось, что они – настоящие сволочи! Потому что я, весь из себя изнемогая, тащил многие центнеры малополезного барахла за двести с лишним километров – а когда я тут дом выстроил, они просто взяли и насыпали мне полный дом всякого нужного. То есть действительно полный дом: одних коробок с кошачьим мягким кормом было чуть меньше сотни (девяносто шесть, я их пересчитал). Бутылок с солью на этот раз было уже немного меньше трех сотен (их я считать уже не стал), у стены стояли двенадцать переносок, набитые всяким барахлом… очень, на самом деле, нужным барахлом, зря я возмущался. А на одной из переносок белела… будем считать, бумажка, на котором корявыми буквами было написано «это всё»…

И всего было действительно много: четыре экземпляра лука (самого моего первого, с накладкой из носорожьего рога), дюжина почти одинаковых уже «монгольских» луков (и эти были как раз все разными) и четыре тула, набитых стрелами со стальными наконечниками. Два экземпляра стального топора, который кто-то из моих внуков уже отковал (первый топор, у которого ручка в нужное отверстие вставлялась, а не привязывалась к желобку на лезвии). Двенадцать «поварских» топориков, который я для Бых выковал, две дюжины стальных больших ножей (по двенадцать экземпляров двух ножей, двух лучших ножей), шесть «пехотных лопаток», много других мелочей (включая чуть ли не сотню телефонов и две дюжины крошечных фонариков на магнитной ручке). И одна совсем не мелочь (и хорошо, что «эти» ее вообще за печкой поставили): здоровенная кованая наковальня, прикрытая большим листом железа. Тем самым, на котором я стеклянные листы раскатывал.

Пока я осматривал это буквально свалившееся на меня богатство, я подумал, что наверное «этим» было очень непросто меня так серьезно одарить, так что их все же не проклинать нужно, а наоборот, поблагодарить горячо. Но вот слова благодарности у меня все же как-то в голове не возникали – а вот планы мгновенно начали меняться. Серьезно меняться, ведь с таким инструментарием те же соседи…

Весь день я посвятил «инвентаризации» богатств, а на следующее утро, взяв с собой Дианин лук и тул с ее любимыми стрелами пошел к соседям, чтобы приобщить их к новым достижениями цивилизации. Стрелы такие делал только Фрол: тяжелые, специально «на крупного зверя»: они были толщиной даже больше сантиметра, и их Фрол делал из березы, проваривая готовое древко несколько часов в льняном масле. Правда, половину стрел он после проварки выкидывал, так как их вело – но то, что оставалось, было настоящим чудом нынешней (точнее, той) цивилизации. Бых такой стрелой тура валила буквально с одного выстрела, а стрелами, которые Федя делал, пользовались охотники на птицу: они были гораздо легче (и олифой просто сверху покрашенные), но Федя их делал раз в десять больше, так что… в общем, мне «прислали» один тул с полусотней Фроловых стрел и три тула с Федиными. А я с собой захватил именно тяжелые просто потому, что они от попадания в дерево не трескались – так что с ними учиться стрелять было дешевле.

И по дороге к соседям я увидел бредущего через лес лося (лосиху): эти звери людей не боялись совершенно и постоянно шастали по одной и той же тропе к реке. Ну что, два месяца тяжелого физического труда все же мышцы мои подкачали и я даже смог натянуть это лук. Ну а все последующее я отнес к чистому везению: немного поорал, чтобы соседи меня встретили и предложил им лосиху к себе оттащить. Сбегал быстренько домой, захватил несколько ножей (теми, что у соседей имелись, даже шкуру лосиную прорезать было почти невозможно). Снова к соседям зашел, показал им, как лося разделывать (и как шкуру с него аккуратно содрать), отрезал себе кусочек мяска (у меня давно уже лосятина в большом количестве не вызывала безудержный понос). И продолжил «обучение людей правильным строительным приемам»…

Исключительно теоретически обучение вел: натягивая лук младшей, я, наверное, какие-то мышцы на спине порвал. Или не порвал, но боль была довольно сильной, но так как язык я не сорвал, то просто говорил людям, что нужно делать – и они делали. Спокойно делали, ведь лосихи им на несколько дней сытой жизни хватит. На всех хватит, хотя у меня зрела уверенность в том, что народу у соседей изрядно прибавилось: я конечно, всех их раньше поименно не знал, но вот рожи их уже примелькались – а тут я чуть ли не половину не узнавал. Но для меня главным было то, что они выполняли все, что я говорил – и уже к вечеру они один дом достроили. То есть стены достроили, а с крышами – я решил, что они ими завтра займутся.

Но на завтра процесс сотворения крыш не стартовал: пошел мелкий противный нужный дождь, да и спина у меня разболелась. Котики, конечно, меня, как могли, лечили: и лапками своими массаж мне делали, и грели тушками теплыми – но все же пока они еще были мелковаты. Впрочем, и такая и забота мне помогала: возможно, просто благодаря явному их сопереживанию мне действительно становилось легче. И через два дня мне полегчало настолько, что я снова (на этот раз захватив все же «монгольский» лук) пошел к соседям. И слегка так прибалдел: они уже четыре дома выстроить успели. Ну да, когда народу много, глину копать можно не руками, а лопатами и таскать ее в корзинах (а как корзины плести, я им еще раньше показал) – стройка быстро идет. Однако голые стены от морозов зимой точно не спасают – так что я принялся строить уже печки и рассказывать (именно рассказывать, все же спина еще побаливала) как ставить стропила и настилать крышу. А чтобы было из чего стропила ставить, я им шесть «поварских» топориков передал.

Думаю, что повара из двадцать первого века меня бы за такой топорик (точнее, за то, что я его именно «поварским» называю) с какашками сожрали. Потому что по форме он действительно на поварской был похож, но весил побольше килограмма. Я его по просьбе Бых отковал, и на то, чтобы такой изготовить, у меня железа ушло килограммов десять: я много железных (а затем и стальных) пластин цементировал в углях, затем сковывал пластины вместе, затем процесс повторял снова и снова – и у меня топор получился очень твердый (внутри), а снаружи я на него наварил (все той же кузнечной сваркой) сталь помягче и попластичнее. На самом-то деле я таких сделал штук семь или восемь, но только один получился по-настоящему хорошим (для нужд младшей): она этим топориком легко перерубала с одного удара ногу зубру, причем целиком, с мясом и костью. Или – сам не видел, но мне многие об этом говорили – четырьмя ударами топорика она легко валила лиственницу толщиной сантиметров в пятнадцать…

Местные пока до такого уровня искусства дровосечества не дошли, но все де сосны валили неплохо – а когда они один дом полностью строить закончили (а я в доме и печь поставил), то я забрал десяток парней строить у меня дровяные сараи. Мне «эти» еще и ножовку одну подкинули, так что напилить и наколоть дровишек стало нетрудно – но хранить их под открытым небом, когда дожди идут через день, я счел делом не самым разумным. И в сентябре у меня уже и дров на зиму несколько кубометров было заготовлено, и запасы провианта, достаточные, чтобы мне за зиму с голоду не помереть, уже накопились. А вот у соседей пока что с запасами было не очень, но, надеюсь, луки и удочки им с голоду тоже помереть не дадут.

Примерно сотне человек не дадут: я увидел (сам увидел), как к соседям постоянно приходят новые товарищи. И новичков те сразу же к делу пристраивают: по крайней мере соседи меня послушали и начали активно запасать сушеные корни рогоза: я им сказал, что в сухом виде они на чердаке могут долго храниться, а чтобы их потом можно было съесть, их будет достаточно в котле сварить. И отдельно изготовил им еще семь котлов (сделал бы и больше, но у меня почему-то три четверти из них лопались при обжиге, причем чем ближе в зиме, тем большими были потери – и с котлостроением решил временно завязать).

И вечерами теперь сидел себе спокойно при свете телефонов, обдумывая, что я буду делать следующим летом. Сделать-то я теоретически мог довольно много, все же в прошлой жизни научился даже с первобытными технологиями всякое полезное производить. Но сначала нужно было научить местных делать железо… еще кирпичи обожженные, черепицу, стекло, луки хотя бы «длинные», но лучше все же «монгольские», и заняться сельским хозяйством. В окрестностях я, правда, ни репки дикой не нашел, ни ржи, но мятлик-то очень неплохо вокруг рос. А еще я обнаружил какое-то сугубо крестоцветное растение (скорее всего, что-то капустное, по крайней мере есть его было можно, хотя и немного противно). Но часто такие очень «прагматичные» размышления у меня прерывались воспоминаниями о прошлой жизни. Потому что «эти» сделали мне еще одну подлянку: в телефон (новенький, в том виде, в котором я с «этим» впервые попал) они поместили единственную фотографию, которую я сделал когда почти все мои телефоны окончательно сдохли. Я ее и сделал не «на память», о чтобы показать младшей, как она со стороны выглядит – и теперь часто делал и рассматривал ее спокойное лицо. Лицо женщины, которая умерла уже тридцать тысяч лет назад…

Не сказать, что я ее любил, скорее, она была просто хорошим моим другом. В те времена вроде даже понятия «любовь» не существовало – но мне все равно было жаль, что она теперь не со мной. По крайней мере она даже по-русски говорила лучше всех (наверное, все же от меня набралась), а с местными и поговорить толком было не о чем. Правда, они мне все же предложили «на зиму» выбрать себе женщину и даже привели ко мне на смотрины молоденьких девчонок штук десять, но у меня это предложение кроме тоски ничего в душе не вызвало. И я просто продолжал «думать на перспективу». И думал, пока не потерял где-то в доме фонарик с динамкой. Но я же фонарик пихал в карман переноски, может, и в других переносках такие фонарики лежат?

Фонарики в других карманах не лежали, но я там обнаружил такое, что еще неделю, а то и больше обзывал себя очень изощрено и разнообразно, сам удивляясь богатству собственного лексикона. А нашел я там вещь в общем-то обычную – ну, для тех обычную, кто котиков дома держит – но теперь котики могли спасти мир – и это уж точно шуткой не было…