Десять тысяч стилей. Книга тринадцатая

Глава 15 Тяжелый груз

Большая Десятка. Когда-то их действительно было десять, но Сильнар разрушило «Единство», а Школа Алого Разрушения была почти уничтожена Богом Войны. Из оставшихся восьми школ секта Фот не входила в Альянс Светлых Сил, поддерживая нейтральный статус. Не было и Деймы, главы Лап Тигра — она сражалась с Империей Красного Солнца, Низкий Тигр оказалась и занята, и далеко.

Готт и Валессиана пришли на собрание с большой неохотой. Их война с Богом Войны была в самом разгаре, и им не хотелось отвлекаться. Но Сизый Камень настоял — и Большая Десятка собралась, пусть и вшестером.

— Думаю, все уже слышали. Хаос жив, — сказал Сизый Камень.

— Ублюдок оказался живучим, — хмыкнул Готт.

Уже сейчас Альянс Светлых Сил вел две войны: с Богом Войны и с Империей Красного Солнца. Вступать в третью — рискованная затея, но игнорировать Хаоса было нельзя.

— Нужно сконцентрироваться на «Единстве», — сказал глава Тихой Ночи.

Тихая Ночь — школа убийц. Никто до конца не понимал, какие узы связывают этих профессионалов, но одно было ясно всем: Некс был для убийц Централа не просто примером для подражания, а почти что духовным отцом. Все равнялись на этого древнего мастера, способного устранить почти любого — и смерть Некса стала ударом для Тихой Ночи.

— Вы хотите отомстить Хаосу? — спросил с едва скрываемой насмешкой Ауреус.

— Мы хотим убить его, — сказал глава Тихой Ночи. — Он опасен. Опаснее Бога Войны и воинов Востока.

— Ты так думаешь из-за смерти старика, который растерял свою силу?

Казалось, что в комнате начала сгущаться тьма. Глава Тихой Ночи не сделал ни одного движения, видного глазу. Но все в комнате были Просветленными и отлично понимали, что в следующую секунду может начаться бой.

— Успокойтесь, — сказал Сизый Камень. — Ауреус, Некс был на нашем уровне и перед боем с Хаосом. Троф знает, о чем говорит.

В ответ Ауреус развел руки в стороны, будто говоря, что он вообще не хочет никаких конфликтов. Глава Тихой Ночи ничего не сказал и продолжил сидеть на своем месте без движений.

— Троф. Я попросил о помощи в Районе Ста Школ.

— Мои люди работают там, — ответил глава Тихой Ночи. — Сам выступлю против «Единства». Когда мои люди освободятся, они присоединятся ко мне.

«Хоть так», — подумал Сизый Камень, хорошо понимая, что взвалил слишком многое на плечи Дэймы.

— Я тоже за войну с «Единством», — сказал глава Трех Вороньих Перьев. — Они набирают силу, причем очень быстро.

Школа-информатор Альянса Светлых Сил знала, о чем говорит. «Единство» нельзя было недооценивать.

— Мы должны уничтожить Бога Войны! — проревел Готт. — Он почти у нас в руках.

— Пять Епископов убито, — кивнул Сизый Камень. — Три еще во время нападения Яростного Бога и его Школы Алого Разрушения, четвертый — бойцами Полного Разрушения, пятый — Валессианой.

— Но Бог Войны все время ускользает, — покачала головой Валессиана. — Мы загоним его в ловушку. Нужно время.

— А его у нас нет, та, из-за кого мы сейчас вынуждены сражаться на два фронта, — улыбнулся Ауреус. — Златоглав будет защищать свои территории. Мы ближе всего и к землях культистов, и к «Единству».

«Так и знал», — подумал Сизый Камень.

Земли Златоглава находились в Районе Войн. То, насколько школы Района Ста Школ всполошились из-за нападения самураев, было равно тому, в каком положении находился Златоглав. Лучшее, что мог сделать лидер школы — сосредоточиться на обороне, уже этим напрягая сразу две стороны: и культ, и «Единство».

— Мы уничтожим Бога Войны. А за ним — и всех остальных, — сказал Готт, поднимаясь с кресла. Вслед за ним поднялась и Валессиана.

Сизому Камню оставалось только поддержать Полное Разрушение и Рантар. Нужно было покончить с Богом Войны как можно быстрее.

В Тимграде Ливий не бывал. Маленький город переселенцев из Района Войн всегда пользовался популярностью. Кузнецов здесь было много — десятков пять. Специалисты на любой вкус, только приходи и заказывай. Добывали неподалеку и руду — самую обычную, конечно. Никаких ценных ресурсов в окрестностях Тимграда не было.

В городе стояла тишина. Когда Ливий приблизился к Тимграду, стало понятно, что местных осталась едва ли треть. Вряд ли всех убили — скорее, заставили уйти. Возможно, даже взяли в рабство, ведь кузнецы — ценные специалисты, особенно на чужой земле.

«Никого нет», — думал Ливий, шагая по городу. Волк видел посты и здания, которые использовали, как казармы, но все они были пусты. Враги просто ушли из Тимграда, оставив в городе только испуганных жителей, выглядывающих в окна.

«Заглянем в центр», — подумал Волк, шагнув к большому зданию в самом центре Тимграда.

Широкий театр возвышался даже над печными трубами кузен. Пусть в Тимграде жили шахтеры и кузнецы, местные особенно ценили развлечения. На театр собирали всем городом, и он был гордостью для грубых работников Тимграда. Именно здесь разместился штаб хатамото.

Ветер не говорил ни о чем, ловушек как будто бы не было. Ливий шагнул внутрь и поднялся на балкон, откуда открывался вид на сцену.

— Добро пожаловать, сильнейший из дикарей, — сказал человек на сцене. — Я ждал тебя.

— Ты и есть Яо Шиодан?

— Именно так.

Волосы хатамото были белыми, как снег. Такими же белыми были и его ресницы с бровями — Яо Шиодан оказался альбиносом.

Желтый халат с широкими рукавами дополнялся нефритовыми украшениями на запястьях и шее. Широкий, в тридцать сантиметров пояс был зеленым, сочетаясь с одеждой в стиле клана Яо. На боку хатамото виднелись ножны — такие же зеленые, как и пояс.

На сцене, кроме самого Яо Шиодана, была еще и обшитая металлом повозка — та самая, про которую рассказывала Вита.

— Почему ты здесь один? — спросил Ливий.

— Если с тобой не справилась десятка клана Гэ, то остальные лишь напрасно умрут. Только я смогу убить тебя. Ты знаешь, кто я, но сам еще не представился.

— Ливий из Сильнара, — ответил Волк, спрыгнув на сцену.

— По моим сведениям этой школы уже нет, она разрушена, — ответил хатамото, даже не пошевелившись.

— Школы нет, а я — есть, — хмыкнул Волк. — Последние слова?

Яо Шиодан развел руки в сторону.

— Они мне не понадобятся.

С шипением обшивка повозки начала расползаться в разные стороны, как раскрывается бутон цветка. Внутри стояли двадцать гробов.

Щелкнув пальцами, Яо Шиодан заставил два крайних гроба открыться. Крышки упали, и запах лекарственных трав, перемешанный с резким и сладким запахом жидкости для бальзамирования, хлынул наружу.

Два «воина» шагнули вперед. От них Ливий не чувствовал никакого опыта, в шагах этих существ Волк не ощущал ничего свойственного людям — скорее, бешеным зверям, забывшим об осторожности. У каждого «человека» были длинные когти вместо ногтей, а мышцы торчали впечатляющими буграми.

— Что это? — спросил Ливий.

— Цзянши. Трупы воинов, поднятые из мертвых.

«Вот оно что», — подумал Волк. На голове у каждого «воина» был бумажный талисман — видимо, с помощью них хатамото контролировал мертвецов.

Походка «воинов» была уверенной, но медленной. «Не думаю, что они станут большой проблемой», — подумал Ливий, на всякий случай пробудив Взор Дракона.

Первый цзянши пришел в движение. Со скоростью, не уступающей Мастеру Централа, мертвец оказался перед Ливием и ударил двумя руками.

Нунчаки попали точно в подбородок, уничтожив всю нижнюю часть лица. Врага это не смутило. Пусть удар и не дал ему разорвать Волка, мертвец снова атаковал — вместе со своим «товарищем».

«Прочные и быстрые. У них необычные тела, которые могут выдерживать большие нагрузки — оттого и скорость», — подумал Ливий.

Если Со Фумайо шел по пути механики, то Яо Шиодан практиковал почти то же самое, но с органическим подходом.

Оба врага ударили своими руками, стараясь разорвать Волка. Яо Шиодан лишь наблюдал, ему не было нужды вмешиваться в сражение. Нунчаки сверкнули — и первый враг упал с раздробленным черепом, а второй получил удар точно в шею. Но даже свернутая шея не мешала ему, он снова попытался ударить — и закончил так же, как первый.

— Хорошо, — кивнул Яо Шиодан, и крышки гробов начали отлетать, как пробки бутылок в винном погребе.

Из открытых гробов шагнули цзянши. Всего их было шестнадцать — последние два гроба оставались закрытыми.

«Это проблема», — подумал Ливий. Боялся он не цзянши, а того, что с поддержкой шестнадцати мертвецов Яо Шиодан может получить преимущество.

— Эйфьо.

Ветер окутал Ливия. Этого было мало: Волк открыл Волю Ветра и Волю Тела, ускорив себя.

«Посмотрим, как вы за мной поспеете».

Шестнадцать цзянши бросились на Ливия, чуть ли не расталкивая друг друга, как стая голодных псов. Но Волк атаковал сам, приблизившись Шагом Предков и ударив нунчаками.

Голова цзянши вошла в тело, ломая шею — и даже так поднятый из мертвых воин продолжал жить. Мертвецы со всех сторон бросились на Ливия, но Волк уже шагнул в сторону, нанося очередной удар.

Коготь цзянши прошел в опасной близости от уха.

«Они быстрее первых двух!».

Шагнув назад, Ливий оказался в рядах зрительских мест. Цзянши бросились следом, и первого мертвеца Волк ударом нунчак отправил к гробам. Будто ядро, враг отлетел и пробил собой деревянный пол сцены. Этого было мало: даже с Волей Тела Ливий не смог убить цзянши.

Нунчаки описали дугу и врезались во второго противника. Половинка нунчак отскочила, как от металла, а мертвец лишь пошатнулся.

«Он крепче других!», — подумал Волк, прыжком вверх уворачиваясь от атак. Ногой Ливий оттолкнулся от головы цзянши, чтобы отпрыгнуть в сторону.

«И эти талисманы не так просто повредить», — подумал Волк. Удар ногой пришелся прямо по бумажке, и она лишь слегка помялась.

Кто-то из цзянши был прочнее, кто-то сильнее или быстрее. Тела и уровень развития отличались у бойцов при жизни, поэтому и цзянши получились разные. Каждый из этих живых мертвецов мог с легкостью отправить на тот свет Мастера Востока, а двое без усилий разобрались бы с Великим Мастером.

«Нунчаки не подходят. Менять не стану», — подумал Ливий. Дробящее оружие хуже всего работало против живых мертвецов, с топором или мечом бой закончился бы намного быстрее.

Удар нунчак оторвал цзянши голову, отправив ее под купол театра. Не все враги были до одури прочными, некоторых можно было легко убивать, как и первых двух.

«Почему ты ничего не делаешь? Рано или поздно я приду за тобой. Ждешь, что я выдохнусь? Не дождешься», — думал Ливий, следя за Яо Шиоданом, который продолжал стоять и смотреть.

Зрительские ряды уничтожались ордой мертвецов, бегущей за Волком по пятам. Дав один удар, Ливий тут же делал шаг на два десятка метров, чтобы ударить первого догнавшего его противника.

Яо Шиодан лишь смотрел. Стоя на сцене, он наблюдал за тем, как Ливий по кругу бегает по театру, пока за ним гоняются цзянши. С каждым кругом живых мертвецов становилось меньше, а пыл Волка не угасал. Становилось понятно, кто побеждает.

«Прочный ублюдок».

Один из цзянши оказался невероятно крепким. Пять ударов Ливия будто ушли в никуда, нунчаки только оставляли на мертвеце вмятины — такие, как на металле.

«А что, если так?».

Под руку подвернулся еще один цзянши, и Ливий вцепился ладонью в его талисман.

«Крепко!».

Казалось, что бумажная полоска на лбу мертвеца — часть его тела. Ливию пришлось напрячься, и только тогда талисман поддался.

Волк шагнул назад. И цзянши без талисмана сразу набросился на своего товарища.

«Вот, значит, как. Не стоило и надеяться, что они придут в себя», — подумал Ливий.

Цзянши не были людьми. Все, что осталось в каждом живом мертвеце от человека — это тело. Даже это казалось аморальным, но Ливий видал вещи и похуже.

Воля Дубины, которую еще называют Волей Булавы, уже давно была готова открыться, как и Воля Кнута. Не хватало совсем немного — одного неплохого боя. И Ливий смог его получить.

Обе Воли пробудились. «Не знаю, как это называется в Централе — наверное, Воля Цепа или Воля Кистеня. Но для меня это Воля Нунчак», — подумал Ливий и остановился.

Цзянши осталось всего трое, из них один — тот крепкий. Враги бросились на Волка, и вертикальный удар нунчаками раздробил одному цзянши голову. Сделав перехват, Ливий ударил еще раз, снося голову второму врагу.

Оставался только крепкий.

Его рука почти коснулась Волка, как нунчаки обернулись вокруг конечности. Ливий поднырнул вниз, оказываясь сбоку и выкручивая руку — цзянши рухнул на пол.

Этого было достаточно. Пока мертвец вскакивал, Ливий успел встать в боевую стойку.

Три быстрых удара с перехватами. Одна атака пришлась на руку, вторая — в район таза, и третья — прямо по голове. Удары с силой четырех Воль превратили тело цзянши в статую уродца, покореженную в трех местах. Но враг еще был «жив».

«Как-то так?», — подумал Ливий, прислушиваясь к оружию. До этого он атаковал, больше полагаясь на Волю Дубины. Теперь же акцент сместился на Волю Кнута.

Перехватив нунчаки двумя руками, Ливий на мгновение замер и отпустил одну половину. Молниеносный горизонтальный удар стал последней точкой в бою с цзянши — нунчаки отделили его голову от шеи, будто лезвием.

— Показывай, что еще осталось, — кивнул Волк в сторону двух нераскрытых гробов. — А потом я убью тебя, некромант.

— Считаешь меня злодеем? — спросил Яо Шиодан.

— Вроде того.

— Не стоит. Все это — лишь вопрос рациональности. Представим, что в твоем подчинении сто человек. Смерть одного повысит эффективность всех остальных на двести процентов, и при этом на место убитого ты легко найдешь замену. Ты руководствуешься принципами, верно? Мораль и все такое. Но что ты будешь делать, когда твой противник не будет тратить на это время. Он получает двести процентов эффективности, а ты — нет. Если ты проиграешь, то все твои люди станут его людьми. Возможно, они как раз и займут роль тех самых овечек для заклания. Разве ты не захочешь спасти своих людей, пожертвовав одним-двумя?

— Демагогия.

— Но зерно истины в этом есть, согласись. Люди — это ресурс, и каждый смотрит на них именно так. Если ты бесполезен — тебя презирают. Если вреден — тебя устранят. Если полезен — продолжишь жить.

«Многие идущие так думают», — пронеслось в голове Ливия, но озвучивать свои мысли он не стал. Яо Шиодану захотелось поговорить, Волк против не был.

— Я покажу тебе мои лучшие творения, — сказал хатамото.

Две последние крышки гробов со скрежетом приоткрылись и рухнули на пол, проломив доски сцены.

— Я зову их Муж и Жена, — добавил Яо Шиодан. — Лучшие материалы, которые выдавали мне. Их сложно контролировать, поэтому редко выпускаю. По моим расчетам Мужа и Жены достаточно, чтобы разобраться с воином уровня Просветленный, как это называют у вас.

Из гробов показались фигуры. Уже по «именам» было понятно, что внутри — мужчина и женщина.

— Нет… — шокированно проговорил Ливий. — Как вы… Как вы посмели⁈

Мужчине было на вид лет сорок. Его волосы, собранные в хвост, были выкрашены в пурпур. Женщина же и вовсе оказалась не человеком, а кицунэ — девушкой-лисицей. И пусть ее лисьи уши и хвост были выкрашены в белый, Ливий знал их истинный цвет.

— Не может быть, чтобы ты их знал, — сказал Яо Шиодан.

— Хироюки Тайфу. И Эцуко.

Самурай по имени Хироюки Тайфу стал первым человеком, которого Ливий встретил на Востоке. Хироюки стал для Волка другом и надежным товарищем, именно благодаря последнему самураю из рода Тайфу Ливий смог зайти так далеко и даже вломиться в дворец Императора.

«Как же так, Хироюки? Как же так…», — думал Волк, глядя на звериный оскал друга. Ливий слышал о мятежниках, слышал от самураев о том, что огонь непокорности продолжал тлеть даже под жестокой дланью Сегуна. Хироюки Тайфу суждено было умереть, но не такой конец Волк видел для своего друга.

«Эцуко».

Кицунэ Эцуко, прозванная Госпожой Белой Удачи, однажды едва не погибла от руки Волка. В прошлом она помогла Бокэцу свергнуть Императора, пусть и не своими руками. Дружеских чувств Ливий к ней не питал, но увидеть ее в таком обличии Волку было неприятно.

— Так ты знаешь, — кивнул Яо Шиодан. — Да, сам Генерал Морской Пены и Кровавая Лисица.

Хироюки и Эцуко вышли из гробов. И самурай, и кицунэ выглядели старше. А еще их изменило превращение в цзянши — Хироюки никогда не отличался мускулистостью, что уж говорить про лисицу.

— Почему Муж и Жена?

— Потому что они были мужем и женой, — ответил Яо Шиодан. — Ты слишком много знаешь, поэтому должен умереть. Лучше тебе это сделать так, чтобы тело можно было восстановить. Ты меня заинтересовал, сильнейший из дикарей.

«Я закончу твой позор, Хироюки. Так, как это должен сделать воин», — подумал Ливий, убирая нунчаки на пояс. Пусть Волк и слышал слова Яо Шиодана, он пропускал их мимо себя, сосредоточившись на ожившем теле товарища.

Крепко встав, Ливий оттянул кулак правой руки на уровень пояса. Это был Императорский удар, но его одного было бы мало для тела Хироюки.

Самурай атаковал первым. «Быстро», — холодно подумал Волк, понимая, что Хироюки движется гораздо быстрее любого цзянши до этого. Ливий ждал нужного момента, проведя воображаемую черту в воздухе, и как только Хироюки ее коснулся — Волк ударил.

У цзянши не было стиля или приемов, только грубая сила, только атака. «Ты не Хироюки», — подумал Ливий, когда его кулак столкнулся с когтями мертвеца, ломая их и всю кисть. Даже у цзянши не было шансов против Императорского удара.

С каждой новой Волей оружия Воля Тела становилась сильнее. Ее Ливий не стал убирать, и сейчас, открыв Волю Кнута и Волю Дубины, вышел на новый порог силы.

Техника Трех Ударов — три быстрых и последовательных Императорских удара. Один кулак смял кисть Хироюки, второй — попал точно в грудь, ломая ребра на мелкие кусочки. Третий Императорский удар, будто кувалдой, обрушился туда же. Спина мертвеца взорвалась, обнажая огромную дыру: от шеи и до живота Хироюки зияла пустота.

Но врагов было двое.

«Тебе этот стиль боя подходит лучше. Но ты не Эцуко. Она полагалась на свои чары и магию».

Кицунэ зашла со спины. Ее острые когти нацелились на Волка, но Ливий, который бил Хироюки, даже не развернулся, а шагнул назад, впечатывая локоть в живот Эцуко.

От удара кицунэ отбросило. Она почти не пострадала, но Ливий не собирался вести долгий бой. Вместо этого он указал на Эцуко пальцем и сказал:

— Грирро.

Белая Молния пробила кицунэ и талисман, и голову.

В этот момент Ливий оказался спиной к Яо Шиодану. Враг сдвинулся, его движение было быстрым, но Волк повернул корпус — и удар прошел мимо.

— Не сработает, — сказал Ливий.

Атаковав, Яо Шиодан шагнул на другую сторону сцены. Хатамото наконец-то достал меч из ножен и держал его за спиной острием вверх.

Ливий знал эту быструю атаку. Ее применял Яо Куанъинь — Патриарх клана Яо. Тогда Яо Куанъинь уже был стариком, теряющим силу, да и Патриархом он был бывшим, а не действующим. Но скорость Ливия впечатлила — Яо Куанъинь двигался слишком быстро для Востока.

— Тогда я покажу тебе мастерство моего клана. Может ты не знаешь, но на Востоке есть кланы, и у каждого клана — свой Патриарх. Патриархи великих кланов по силе сравнимы с вашими Просветленными. И я — Патриарх клана Яо, — сказал хатамото.

Подняв над головой меч, Яо Шиодан направил его лезвием на Ливия. Ярь хлынула на сцену, и воздух резко потяжелел.

— Ты даже не представляешь, как я зол. Подходи ближе, — сказал Ливий.

«Восемь Триграмм Нефрита. Я знаю эту технику», — подумал он, снимая с пояса нунчаки. Составное оружие превратилось в прямой меч, и Ливий без раздумий пробудил Волю Меча, оставляя и Волю Тела.

Яо Шиодан шагнул вперед. Он атаковал, его удар был мощным и стремительным — и Ливий ударил в ответ, пробуждая Сатурн. Сразу после хатамото сдвинулся по кругу, вновь атакуя. Всего ударов было восемь, и когда Яо Шиодан нанес последний удар, он вернулся к началу круга.

— Как? — пораженно произнес хатамото.

Ни одна атака не достигла тела Ливия. Даже под давлением Восьми Триграмм Нефрита Волк смог заблокировать каждый удар хатамото.

— Восемь Триграмм Нефрита. Я знаю эту технику, — сказал Ливий. — Она особенная, но предугадываемая.

Двигаясь по кругу, враг атакует восемь раз. Места для атаки никогда не меняются, Яо Шиодан делал то же, что и Яо Куанъинь.

«Но скопировать я ее не могу», — подумал Ливий. Давление от Восьми Триграмм шло не напрямую от яри и не от силы Урана — техника давила связью с миром. Чтобы ее применить, нужно было подписать с миром контракт: Яо Шиодан не врал, что достиг просветления.

«Теперь Семнадцать Разрезов Нефрита?», — заметил знакомую стойку Ливий. Тогда он сделал то же самое, заставив глаза хатамото округлиться.

Мечи сталкивались, Воля Меча от обоих клинков уничтожала пол и даже высокий потолок, но ни один боец не хотел отступать.

— Как? — вновь удивленно произнес Яо Шиодан, шагнув назад. Семнадцать столкновений — и ни одной раны ни у Ливия, ни у хатамото.

— Удивлен? У меня талант к копированию. А эти техники я уже видел.

— Ты не мог их видеть!

— Мог, но это не важно. Есть вещи, которые говорить не стоит. Что еще покажешь, Яо Шиодан?

— Ревущий Нефритовый Дракон! — прокричал в ответ хатамото.

Ярь хлынула из его тела, образуя голову дракона. Дракон открыл свою пасть, и громкий рев заставил стены театра трещать. Строению оставалось немного.

— Ревущий Нефритовый Дракон, — спокойно произнес Ливий, выпуская энергию. Напротив хатамото появилась еще одна драконья пасть, которая выпустила рев.

Стены театра не выдержали и начали рушиться, но Волк и Яо Шиодан не отводили друг от друга глаз. Прошло мгновение — и оба бойца бросились в атаку.

«Яо Шиодан сильнее Яо Куанъиня. Но и я стал другим», — думал Ливий. Хатамото выпустил прорву яри, на что Волк ответил еще большим морем внутренней энергии. Ревущий Нефритовый Дракон Ливия оказался сильнее, вражеская атака начала уступать, чтобы через пару секунд столкновения рассыпаться под напором Волка.