Черное золото (СИ)

Глава 8 Первые холода

После совещания я задержался в штабной палатке. За брезентовыми стенками шумел ночной лагерь. Стук молотков, скрип лебедок, приглушенные голоса рабочих. От буровой доносился мерный гул механизмов. Рабочие работали уже с удвоенной осторожностью.

На столе громоздились папки с документами, графики замеров давления, результаты анализов. Достав телеграфный бланк, я несколько раз принимался писать и рвал написанное. Как сообщить о победе, не вызвав лишних вопросов?

«Товарищу Орджоникидзе. Первая скважина дала нефть тчк Пластовое давление сто сорок атмосфер тчк Ведем пробную откачку тчк…»

Нет, так не пойдет. Серго захочет подробностей. А объяснять про высокое содержание сероводорода, про сложности с оборудованием… Это только даст козыри противникам проекта.

Нужны неопровержимые доказательства. Не просто первые признаки нефти, а устойчивый промышленный приток. И прежде всего надо показать, что мы контролируем ситуацию, готовы к промышленной разработке.

Я достал карту, исчерченную пометками. Где-то под этими линиями и значками таилось гигантское месторождение. Теперь, после сегодняшнего фонтана, в этом не оставалось сомнений. Но одной скважины мало. Нужно срочно начинать разведочное бурение, определить границы залежи.

В дверь палатки просунулась голова Островского:

— Леонид Иванович, радиограмма от Ипатьева. Просит срочно выслать дополнительные пробы нефти.

— Завтра отправим специальным курьером. И еще… — я помедлил. — Где Глушков? Надо усилить наблюдение за лагерем. Боюсь, слухи о нефти уже поползли.

Оставшись один, я снова склонился над бланком. «Товарищу Орджоникидзе. Первый этап работ завершен успешно тчк Результаты превосходят ожидания тчк Готовим подробный отчет тчк…»

За пологом палатки пронзительно свистнул ветер. Ноябрь вступал в свои права, грозя новыми испытаниями.

Но сейчас меня занимало другое. Как максимально быстро развернуть здесь полноценный промысел. Время работало против нас.

Я еще раз перечитал написанное. Пожалуй, так будет лучше.

Краткая информация об успехе, без лишних подробностей. А через неделю представим полный отчет с анализами нефти, расчетами запасов и планом развития промысла. Такие доказательства Серго оценит по достоинству.

Свернув бланк, я выглянул из палатки. На востоке уже занимался хмурый рассвет. Порывистый ветер гнал по небу низкие тучи, обещая перемену погоды.

Последние дни пролетели как в тумане. Рихтер со своей командой модернизировал систему промывки скважины, Островский колдовал над анализами нефти, Кудряшов размечал точки для разведочного бурения. Лапин организовал круглосуточную работу бригад, а Зорина настояла на строгом медицинском контроле для всех, кто работает на буровой.

Я сам почти не спал, мотаясь между площадкой и штабом. Нужно одновременно следить за десятками процессов, от монтажа дополнительного оборудования до организации временного нефтехранилища.

А на следующее хмурое ноябрьское утро я проснулся от необычной тишины. Выглянув из палатки, увидел, что весь лагерь покрыт тонкой коркой инея. Термометр на стене вагончика-лаборатории показывал минус восемь.

Возле буровой уже суетились рабочие, растапливая паровые котлы. Рихтер, кутаясь в потертое пальто, проверял систему промывки:

— Вода в резервуарах начала подмерзать, — доложил он, потирая озябшие руки. — Придется срочно что-то решать с отоплением.

С пригорка донесся звук автомобильного мотора. По разбитой дороге к лагерю приближался наш старенький «форд». Глушков вернулся из Бугульмы.

— Как прошло? — спросил я, когда он подошел к буровой.

— Нормально, — Николай Петрович растер замерзшие руки. — С профсоюзом договорился насчет сверхурочных. В райкоме тоже полное понимание, особенно после известия о нефти. Правда… — он понизил голос, — слухи уже поползли. В городе только и разговоров, что о нашем открытии.

— А что с охраной?

— Усилил посты, особенно ночные. И еще трех человек нанял из местных охотников, они знают здешние места.

В этот момент со стороны парового привода донесся резкий металлический скрежет. Мы с Глушковым бросились туда.

Рихтер уже склонился над механизмом:

— Масло загустело, подшипники плохо проворачиваются. При таком морозе долго не протянем.

Я поежился от пронизывающего ветра. Холод пришел слишком рано, а мы еще не успели подготовиться к зиме. Нужно срочно что-то решать.

— Александр Карлович, какие предложения?

Старый инженер задумчиво погладил седую бородку:

— Есть пара идей по модернизации отопительной системы. Но потребуется время и материалы.

— Составляйте список всего необходимого. Глушков организует доставку из Бугульмы.

К буровой подошел Лапин, весь в масляных пятнах:

— Нужно срочно утеплять трубопроводы. Нефть и так вязкая, а при минусовой температуре вообще может встать.

— Займитесь этим немедленно, — распорядился я. — И соберите техническое руководство. Нужно обсудить план действий.

Порыв ледяного ветра заставил всех поежиться. Зима наступала стремительно, грозя парализовать работу промысла. А мы только-только взяли под контроль первую скважину.

Впрочем, размышлять об этом времени не оставалось. Нужно действовать, и действовать быстро.

В штабной палатке собралось все техническое руководство. На столе дымились кружки с горячим чаем, который Зорина настояла пить каждый час. Рихтер развернул чертежи, торопливо нанося карандашом новые детали.

— Главная проблема — паровой привод, — инженер указал на схему. — При такой температуре конденсат замерзает в трубах. Нужно срочно делать теплоизоляцию.

Островский оторвался от пробирки с загустевшей нефтью:

— И это еще не все. При минус десяти высокосернистая нефть может образовать пробки в трубах. А судя по метеосводкам, к вечеру похолодает сильнее.

За брезентовыми стенками снова раздался скрежет металла. Лапин выскочил проверить, что случилось.

— Какие предложения? — я обвел взглядом напряженные лица.

Рихтер постучал карандашом по чертежу:

— Можно сделать паровые рубашки для критических узлов. Вот здесь и здесь, — он быстро наметил контуры. — Отвод от основного котла пустим по контуру. Заодно решим проблему с замерзанием конденсата.

— На это уйдет много пара, — заметил Кудряшов. — Котел может не потянуть.

— Поставим дополнительный, — Рихтер уже чертил схему. — У нас есть запасной на складе. Правда, придется срочно его монтировать.

С улицы вернулся Лапин, стряхивая иней с ушанки:

— Клапан на основной задвижке замерз. Еле отогрели паяльной лампой.

— Так, — я принял решение. — Александр Карлович, начинайте монтаж паровых рубашек. Николай Петрович, организуйте бригады. Работаем круглосуточно.

Следующие часы превратились в непрерывную борьбу с морозом. Вокруг критических узлов оборудования появились змеевики труб, укутанные слоем технической ваты. Рабочие в промасленных ватниках торопливо сооружали деревянные короба, набитые паклей.

Рихтер носился по площадке, проверяя каждое соединение:

— Теплоизоляцию плотнее! И смотрите, чтобы нигде не пропускало пар!

На помощь пришел опыт железнодорожников. Кузьмин, раньше работавший в депо, предложил использовать старый метод. Обмотать трубы просмоленной паклей и обшить горячекатаным железом.

К середине дня основные работы закончили. Площадка напоминала причудливый лабиринт из труб, обшитых деревом и металлом. Над импровизированными тепловыми кожухами поднимались облачка пара.

— Ну как, Александр Карлович? — я подошел к Рихтеру, который проверял температуру на основном приводе.

— Пока держится, — он протер запотевшие очки. — Но это временное решение. Нужна серьезная модернизация всей системы.

В этот момент прибежавший Кузьмин сообщил Рихтеру, что на буровой опять неладно. Мы поспешили туда.

Возле емкости с нефтью суетилась бригада. Островский, присев на корточки, рассматривал пробу, взятую через нижний кран:

— Началось… — пробормотал он. — Высокомолекулярные фракции выпадают в осадок. Еще немного и получим парафиновую пробку.

Я посмотрел на хмурое небо. Ветер усиливался, гоня низкие свинцовые тучи. Природа словно испытывала нас на прочность.

— Нужно срочно решать вопрос с подогревом резервуаров, — Рихтер уже прикидывал схему новых паровых рубашек. — Иначе к утру можем потерять всю добытую нефть.

— Действуйте, — кивнул я. — Только учтите, основной котел уже на пределе.

— Придется ставить второй, — вздохнул инженер. — Хорошо хоть успели привезти запасной из Бугульмы.

К вечеру температура упала еще на несколько градусов. Но благодаря самоотверженной работе команды основные узлы удалось защитить от промерзания.

Пока что мы выигрывали битву с морозом. Но это была только первая схватка.

Ближе к вечеру я обходил лагерь. Над заиндевевшими палатками поднимались струйки дыма.

Внутри топились железные печки-буржуйки. Возле полевой кухни толпились рабочие, получая дополнительные порции горячей каши. Михеич расщедрился даже на дополнительную выдачу сала. Калории сейчас нужны как никогда.

Между палатками протоптали узкие тропинки, посыпанные золой от костров. Доски временных настилов покрылись предательской коркой льда.

От высокой буровой вышки, освещенной прожекторами, падала длинная тень. В морозном воздухе отчетливо слышался скрип металла и гул работающих механизмов.

В медпункте Зорина и ее помощницы готовили дополнительные запасы согревающей растирки. Запах камфары смешивался с травяным духом от котелка с противопростудным отваром.

Возле склада горючего выстроились бочки с соляркой, укрытые брезентом и еловым лапником. Глушков лично проверял посты охраны, выдавая часовым дополнительные полушубки.

В лаборатории Островский колдовал над пробами нефти, пытаясь определить температуру застывания. Судя по его встревоженному виду, результаты не радовали.

Я поднялся на буровую площадку. Рихтер в компании Кузьмина и Валиулина проверял работу новой системы обогрева. Стрелка термометра неумолимо ползла вниз.

Около девяти вечера со стороны резервуаров донесся протяжный скрип металла. Неестественный, тревожный звук заставил меня вздрогнуть.

Островский, выскочивший из лаборатории, быстро помчался к емкостям:

— Началось! — крикнул он на ходу. — Давление в резервуаре растет!

Подбежав к месту, я увидел, как стенки огромной емкости едва заметно выгибаются. Нефть внутри превращалась в вязкую массу, увеличиваясь в объеме.

Рихтер, скатившийся по обледенелым мосткам с буровой, склонился над манометром:

— Шесть атмосфер… семь… — его голос звучал глухо сквозь намотанный на лицо шарф. — При десяти резервуар может не выдержать.

— Почему не сработал паровой подогрев? — Лапин светил фонарем на змеевики труб.

— Паровая рубашка обмерзла, — Рихтер постучал по заиндевевшему металлу. — Конденсат замерз прямо в трубах.

Подбежавший Кузьмин уже разжигал паяльную лампу:

— Сейчас отогреем. Только осторожно надо, резко нельзя…

— Давление восемь атмосфер! — доложил Валиулин, не отрываясь от манометра.

Рабочие споро разматывали дополнительные шланги от парового котла. Синеватое пламя паяльных ламп плясало на промерзшем металле. Но лед таял слишком медленно.

— Нужно стравливать давление! — крикнул Рихтер. — Откройте верхний клапан!

Два бурильщика полезли наверх по обледенелой лестнице. Через несколько томительных минут сверху донесся стук кувалды. Клапан примерз намертво.

— Девять атмосфер… — голос Валиулина дрогнул.

Я принял решение:

— Готовьте запасную емкость. Будем перекачивать.

Лапин бросился организовывать аварийную перекачку. Кто-то тащил насос, другие разматывали трубы. Времени оставалось в обрез.

Наконец паяльные лампы сделали свое дело. Паровая рубашка начала оттаивать, тонкие струйки воды потекли по металлу.

— Температура растет! — удовлетворенно крикнул Рихтер. — Давление падает.

Постепенно напряжение спало. Нефть в резервуаре начала разогреваться, угроза взрыва миновала. Но это происшествие заставило всех задуматься.

— Собирайте техническое руководство, — распорядился я. — Срочно нужны новые решения.

Через полчаса в штабной палатке собрались все специалисты. От буржуйки шло приятное тепло, но лица оставались хмурыми.

— Ситуация серьезная, — начал Островский, расставляя на столе пробирки с образцами. — При такой температуре высокосернистая нефть начинает застывать. Образуются кристаллы парафина, растет вязкость.

— А что с трубопроводами? — прервал его Лапин.

— Еще хуже, — Рихтер развернул схему. — В узких трубах нефть остывает быстрее. Можем получить парафиновые пробки по всей системе.

— Нужно срочно утеплять все коммуникации, — подал голос Кудряшов. — И ставить систему принудительного подогрева.

— На это уйдет много времени и материалов, — заметил я.

— Другого выхода нет, — Рихтер снял запотевшие очки. — Либо мы обеспечим постоянный подогрев, либо через пару дней придется останавливать добычу.

За брезентовыми стенками завывал ветер. Где-то вдалеке тоскливо перекликались волки. Ноябрьская ночь обещала быть очень холодной.

— Хорошо, — я склонился над схемой. — Готовьте подробный план модернизации. Сколько времени потребуется?

— При хорошей организации дня три-четыре, — прикинул Рихтер. — Если успеем до настоящих морозов.

После совещания я еще несколько часов обходил промысел. Рихтер с бригадой начал монтаж дополнительных паровых рубашек на резервуарах. Лапин организовал подвоз материалов для теплоизоляции. Островский в лаборатории проводил эксперименты с разогревом застывающей нефти.

Термометр показывал уже минус семнадцать. От такого мороза даже дышать становилось больно. Вокруг буровой вышки клубился пар от работающих котлов, оседая инеем на металлических конструкциях.

Около трех часов ночи я поднялся на площадку. Ночная смена работала в полушубках поверх спецовок. Даже через толстую одежду чувствовался пронизывающий холод.

И тут раздался оглушительный треск. Из разорванной трубы ударила струя горячего бурового раствора, мгновенно превращаясь в ледяное крошево.

— Авария! — закричал бурильщик Петров. — Труба лопнула!

Рихтер, дежуривший у пульта управления, мгновенно перекрыл подачу раствора. Но было поздно. Замерзшая жидкость уже разорвала стальную трубу по всей длине.

— Всем в укрытие! — скомандовал я. — Может быть второй разрыв!

Люди бросились врассыпную. В морозном воздухе повисло облако пара. Металл трубы продолжал трещать, будто простреливаемый невидимыми пулями.

Рихтер, на ходу натягивая рукавицы, уже карабкался по обледенелой лестнице к месту разрыва:

— Нужно срочно перекрыть верхнюю задвижку! Иначе потеряем весь буровой раствор!

С нижних мостков прибежал Лапин:

— Николай, собирай аварийную бригаду! Такелажное оборудование наверх!

Площадку заполнили люди. В свете прожекторов их фигуры отбрасывали причудливые тени на заиндевевшие конструкции.

Площадка буровой превратилась в ледяной ад. Разорванная труба продолжала извергать потоки бурового раствора. Все вокруг покрылось коркой льда.

Рихтер, прикрываясь от ледяных брызг, пытался добраться до верхней задвижки:

— Держите страховку! — кричал он сквозь шум замерзающей жидкости. — И фонарь выше!

Лапин руководил подъемом тяжелого оборудования:

— Осторожнее с лебедкой! Трос может лопнуть на морозе!

Прибежавший Островский протягивал термометр:

— Минус двадцать два! При такой температуре раствор замерзает мгновенно!

Бригада монтажников, обвязавшись страховочными тросами, карабкалась по обледеневшим мосткам. Кузьмин тащил наверх паяльные лампы:

— Попробуем отогреть задвижку! Только бы успеть…

В этот момент снизу раздался тревожный крик Валиулина:

— Давление в скважине растет! Может рвануть следующую секцию!

— Всем без крайней необходимости покинуть площадку! — скомандовал я. — Аварийная бригада — наверх!

Сам тоже полез с аварийщиками. Рихтер, добравшийся наконец до задвижки, орудовал ломом:

— Примерзла намертво! Нужны лампы!

Кузьмин с помощниками уже разжигали паяльные лампы. Синеватое пламя плясало на обледенелом металле. Но мороз был сильнее — вода замерзала быстрее, чем успевала растаять.

— Попробуем ударить по штоку! — крикнул сверху Рихтер. — Только аккуратно, можем сорвать резьбу!

Удары кувалды эхом разносились в морозном воздухе. С каждым ударом во все стороны летели осколки льда.

Внезапно задвижка поддалась. Рихтер налег на штурвал всем телом:

— Пошла! Держите давление снизу!

Поток бурового раствора начал ослабевать. Но опасность не миновала. Замерзшая жидкость могла разорвать другие участки труб.

— Нужно полностью перекрыть скважину, — Рихтер спускался вниз, дрожа от холода. — И срочно запускать систему обогрева.

Долгие минуты команда боролась с морозом и непослушным металлом. Здесь, в дикой природе, мороз ощущался по-другому. Гораздо холоднее, чем в цивилизации.

Пальцы примерзали к инструментам. Дыхание превращалось в ледяные кристаллы.

Наконец скважину удалось взять под контроль. Лапин организовал подачу горячего пара по всей системе труб. Кузьмин с бригадой начал монтаж временных заплат на разорванном участке.

Рихтер, растирая обмороженные руки, оценивал масштаб разрушений:

— Нужно полностью менять эту секцию. И срочно утеплять всю систему. Иначе следующий разрыв может быть где угодно.

Я посмотрел на часы. Уже четыре утра. До рассвета оставалось несколько часов. Но отдыхать некогда.

— Собирайте людей у полевой кухни, — распорядился я. — Всем горячий чай и дополнительный паек. А потом начинаем монтаж новой системы.

Зорина, закутанная в тулуп, уже раздавала помощникам термосы с горячим чаем, настоянным на травах:

— И обязательно разотрите руки! У кого появится жжение или онемение, сразу ко мне!

Над промыслом постепенно занимался морозный рассвет. Впереди новый день борьбы с холодом. И нужно успеть подготовиться к еще более суровым испытаниям.