Черное золото (СИ)

Глава 14 Спасательная операция

В трехстах метрах под промерзшей землей, в лабиринте древних карстовых пустот, природа готовила людям страшный сюрприз. Пластовая вода, веками копившая свою мощь под чудовищным давлением, нашла наконец слабое место.

Сначала это была лишь тончайшая трещина в известняковой перемычке между двумя полостями. Вода, насыщенная солями и минералами, принялась за работу. Капля за каплей растворяла породу, расширяя проход. Тысячи микроскопических каналов сливались в один, все более мощный поток.

Закачанный людьми цементный раствор лишь ненадолго задержал неизбежное. Вода размывала его, находя новые пути. Щебень, призванный создать преграду, превратился в подобие фильтра, через который прорывались новые и новые струи.

Известняк, изъеденный пустотами как губка, не выдерживал растущего давления. Тонкие перегородки между кавернами рушились одна за другой. Каждый такой обвал порождал волну, которая эхом отдавалась под землей, сотрясая породу.

Последней преградой оставалась небольшая линза твердого доломита. Веками она сдерживала напор подземных вод. Но теперь, когда бур пробил в ней отверстие, а вода подточила основание, опора оказалась слишком слабой.

Громкий треск расколовшейся породы слился с гулом прорвавшейся воды. Доломитовая пробка не выдержала.

Последняя преграда рухнула. Столб пластовой воды, разогретой до шестидесяти градусов и сжатой давлением в сотни атмосфер, ринулся вверх по стволу скважины.

Стальные трубы содрогнулись от чудовищного удара. Вода, перемешанная с обломками породы и нефтью, взлетела к поверхности, сметая все на своем пути. Слепая мощь подземной стихии вырвалась на свободу.

В лицо ударила струя горячей воды, смешанной с нефтью. Я едва успел увернуться от летящего куска задвижки, сорванной напором.

— Всем с площадки! — заорал, перекрывая рев фонтана. — Уходите по одному! Валиулин, первым!

Но старый бурильщик замотал головой:

— Не могу, Леонид Иванович! Надо перекрыть главный вентиль!

Площадка ходила ходуном. Горячая вода заливала настил, превращая его в каток. Рихтер, вцепившись в поручни, пытался добраться до пульта управления.

— Александр Карлович, назад! — крикнул я, но тут новый фонтан грязи и камней взметнулся из скважины.

Краем глаза заметил, как двое молодых помощников Валиулина соскользнули с площадки. К счастью, внизу их подхватили.

— Веревки! — скомандовал я. — Страховку давайте!

Лапин уже организовывал спасательные работы внизу. По его команде рабочие растянули брезент, готовясь ловить тех, кто еще оставался наверху.

— Идите, Леонид Иванович, — прохрипел Валиулин. — Я последним…

— Вместе уйдем, — отрезал я, понимая, что иначе этот упрямец погибнет, но не бросит пост.

Рихтер все-таки добрался до пульта. Его седая борода почернела от нефти, очки залепило грязью, но руки уверенно легли на рычаги.

— Сейчас попробую перекрыть… — начал он, но договорить не успел.

Мощный толчок сотряс всю конструкцию. Площадка накренилась еще сильнее. Валиулин потерял равновесие, заскользил к краю. Я рванулся к нему, успел схватить за руку.

— Держись! — проревел я сквозь грохот воды. — Сейчас вытащу!

И тут сквозь рев фонтана прорвался отчаянный крик Лапина снизу:

— Уходите все! Фундамент проседает!

Я оглянулся на Рихтера. Старый инженер понял все без слов. Дернул последний рычаг и махнул рукой:

— Прыгайте! Я следом!

Втроем мы скатились по накренившемуся настилу. Внизу нас подхватили десятки рук. И вовремя. Через мгновение там, где мы только что находились, взметнулся новый фонтан кипящей воды и грязи.

— Все целы? — спросил я, с трудом поднимаясь на ноги.

Валиулин только кивнул, не в силах говорить. По его лицу, перемазанному нефтью, текла кровь. Задело куском трубы. Рихтер безуспешно протирал залепленные грязью очки.

— В медпункт их, быстро! — раздался голос Зориной. — И остальных пострадавших тоже!

Я обернулся к буровой. Вышка еще держалась, но было ясно, что это ненадолго. И что важнее всего, мы не знали, насколько большую полость промыла вода под фундаментом…

Когда все успокоилось, мы собрались, чтобы решить, как быть дальше.

В штабной палатке стоял тяжелый запах мокрых полушубков и йода. Зорина только что закончила обрабатывать ссадины Рихтера. Но старый инженер, несмотря на перевязанную голову, уже склонился над чертежным столом.

— Смотрите, Леонид Иванович, — его руки, покрытые свежими царапинами, быстро набрасывали схему. — Главная проблема не в самом фонтане. Вода размывает полость под фундаментом. Надо срочно остановить этот процесс.

Он не договорил, но я понял, что тогда мы потеряем не только скважину, но и весь участок может провалиться.

— Есть идея, — Рихтер снял грязные очки. — Нестандартная, но другого выхода не вижу. Помните бакинский способ глушения фонтанов?

Я кивнул. В памяти всплыли кадры кинохроники, как нефтяники засыпают бушующий фонтан мешками с песком.

— Только у нас случай сложнее, — продолжал Александр Карлович, делая пометки на схеме. — Надо не просто заглушить, а создать прочную пробку. Причем сразу на двух уровнях, в стволе скважины и в карстовой полости.

Он развернул второй лист:

— Вот здесь и здесь установим направляющие желоба. Засыпаем щебень вперемешку с чугунной дробью, она тяжелая, ее не вымоет. Следом идет цементный раствор особого состава…

— Какого? — я невольно подался вперед.

— Островский предложил добавить жидкое стекло. Оно схватывается мгновенно даже в воде. А если еще армировать стальной стружкой…

В палатку вошел Кудряшов, весь мокрый после очередного замера:

— Давление падает, но медленно. И я заметил просадку грунта с северной стороны.

Рихтер быстро внес коррективы в чертеж:

— Значит, здесь ставим дополнительные распорки. И начинать надо немедленно, пока вода не промыла новые пустоты.

— Сколько времени потребуется? — спросил я, разглядывая схему.

— При хорошей организации — сутки. Если успеем до следующего прорыва…

Снаружи донесся новый гул. Стены палатки завибрировали.

— За работу, — я поднялся. — Александр Карлович, берите на себя техническое руководство. Я организую бригады.

Рихтер уже сворачивал чертежи:

— Только бы погода продержалась. В метель работать будет намного сложнее.

Я выглянул наружу. Низкие тучи наползали с востока, обещая снегопад. Время действительно работало против нас.

Едва отдохнув, мы бросились работать дальше.

Холодный ветер пронизывал насквозь, несмотря на тулуп. Мокрая от водяных брызг одежда смерзалась на теле. Но об этом никто не думал, времени оставалось в обрез.

— Первая бригада — на подготовку щебня! — командовал я, перекрикивая рев фонтана. — Вторая — организуйте желоба! Кузьмин, как там с распорками?

— Готовим, Леонид Иванович! — донеслось из темноты. — Еще десять минут!

Рихтер, с перевязанной головой, руководил установкой направляющих:

— Угол круче! Еще круче! Иначе не пробьем напор!

Валиулин, которого Зорина с трудом отговорила от работы на верхней площадке, организовал подачу материалов:

— Мешки цепочкой! Быстрее! Не задерживаемся!

Островский примчался из лаборатории:

— Раствор готов! С жидким стеклом! Только надо сразу использовать, иначе схватится!

Свет прожекторов выхватывал из темноты фигуры рабочих, похожих на призраков в облаках пара и водяной пыли. Грязная вода заливала площадку, но люди упрямо продолжали работу.

— Держи левый желоб! — крикнул я, заметив, как конструкция начала крениться под тяжестью щебня. — Петрушин, Захаров — укрепить растяжки!

Новый подземный толчок заставил всех пошатнуться. Из скважины вырвался особенно мощный фонтан, обдав всех потоком горячей воды.

— Цементный раствор давай! — скомандовал Рихтер. — Пока напор ослаб!

Бригада бетонщиков споро заработала. Серая масса с металлическим блеском от стружки полилась по желобам.

— Смотрите! — вдруг крикнул кто-то. — Фонтан меняет цвет!

Действительно, грязно-бурая вода постепенно светлела. Напор тоже начал ослабевать.

— Получается! — Рихтер возбужденно протер очки. — Пробка становится! Еще раствора!

Работа продолжалась всю ночь. Я сбился со счета, сколько мешков щебня и бочек цемента ушло в ненасытную утробу скважины. Люди падали от усталости, но тут же поднимались, понимая, что останавливаться нельзя.

К рассвету фонтан почти иссяк. Только редкие струи воды вырывались между камнями.

— Ну вот, — устало выдохнул Рихтер, присаживаясь на ящик. — Кажется, победили.

Я оглядел измученные, перепачканные лица товарищей. Многие еле держались на ногах, но в глазах читалась гордость — выстояли, справились.

— По домам, — скомандовал я. — Всем отдыхать. Дежурная бригада продолжит наблюдение.

Но уходить никто не спешил. Слишком велико было напряжение последних часов, слишком важна победа. Люди молча стояли, глядя на укрощенную скважину, словно не веря, что все закончилось.

Сам я отправился спать, потому что едва держался на ногах.

На следующий день, едва поспав пару часов и проснувшись, я собрал техническое совещание в штабной палатке. За окном медленно падал снег, припорашивая следы вчерашней битвы со стихией.

— Нужна новая методика бурения, — начал я, разворачивая карту геологических разрезов. — Такие карстовые зоны наверняка встретятся еще не раз.

Кудряшов, все еще осипший после ночной работы, склонился над картой:

— Смотрите, вот характерные признаки: резкие перепады плотности пород, необычные включения известняка… Можно научиться распознавать опасные участки заранее.

— А я предлагаю изменить саму технологию проходки, — Рихтер, несмотря на повязку, уже чертил новую схему. — Вот здесь и здесь ставим дополнительные колонны обсадных труб. При встрече с карстом сразу начинаем цементацию.

— С двойным запасом прочности, — добавил я, вспоминая опыт будущего. — И постоянный контроль давления бурового раствора.

Островский поднял голову от записей:

— Можно модифицировать состав раствора. Добавить специальные примеси. Они будут схватываться при контакте с пустотами.

— Но еще надо вести опережающее разведочное бурение, — Кудряшов чертил схему расположения скважин. — Сетка мелких скважин вокруг основной. По их показаниям можно будет точно определить опасные зоны.

Рихтер задумчиво поглаживал бородку:

— Это потребует серьезной модернизации оборудования. Придется переделывать всю систему промывки.

— Сделаем, — твердо сказал я. — Иначе рискуем потерять не только скважины, но и людей.

Валиулин, молча слушавший нашу дискуссию, вдруг подал голос:

— А что если использовать старый метод щупов? Как геологи на соляных промыслах делали?

Все повернулись к нему. Бурильщик смутился, но продолжил:

— Забиваем щупы вокруг площадки. По звуку и сопротивлению сразу понятно, есть пустота или нет.

— Гениально в своей простоте! — воскликнул Рихтер. — Можно даже автоматизировать процесс.

До вечера мы разрабатывали новую методику, сочетая инженерные расчеты с практическим опытом буровиков. Каждый внес что-то свое. Рихтер — технические решения, Кудряшов — геологические данные, Островский — химические составы, Валиулин — практические наблюдения.

Впрочем, я тоже внес свой вклад.

— А что если, — начал я осторожно, якобы размышляя вслух, — использовать систему опережающих датчиков? Простейшие механические индикаторы давления, расположенные по определенной схеме.

Рихтер оторвался от чертежей:

— Продолжайте, Леонид Иванович. Это интересно.

— В Баку я видел похожую систему, — я начал рисовать схему. — Смотрите, через каждые десять метров в стволе скважины устанавливаются специальные щупы с пружинными датчиками. При изменении давления пружина сжимается, передавая сигнал на поверхность.

— По тросовой системе? — Рихтер уже делал пометки в блокноте.

— Именно. А наверху простейший самописец с барабаном. Получаем непрерывную запись давления по всему стволу.

— И сразу видно аномальные зоны! — подхватил Кудряшов. — Гениально просто!

— Более того, — продолжил я, — можно добавить систему электрических звонков. При резком изменении давления сигнал тревоги поступает немедленно.

Рихтер быстро набрасывал схему:

— Реально… Вполне реально. У нас на складе есть старые телеграфные звонки. А пружины можно заказать на механическом заводе в Бугульме.

— И еще одно, — я помедлил, прикидывая возможности местной промышленности. — Можно создать простейший каротаж. Опускаем в скважину грузик на тросе. По скорости падения сразу видно, есть пустота или нет.

— Как ваятель простукивает мрамор! — воскликнул Островский. — Только у нас будет точный прибор вместо молоточка.

Валиулин недоверчиво покачал головой:

— А не слишком сложно? Справимся?

— Справимся, — уверенно ответил я. — Все компоненты доступны. Нужно только грамотно собрать.

К вечеру у нас был готов целый комплекс решений, от простейших механических индикаторов до системы автоматической сигнализации. Все реализуемое в нынешних условиях, но при этом достаточно эффективное.

Рихтер, просматривая финальные чертежи, удовлетворенно кивал:

— Знаете, Леонид Иванович, в этих решениях есть что-то… провидческое. Словно вы заглянули в будущее нефтяной промышленности.

Я сделал вид, что углубился в расчеты. Объяснять старому инженеру, насколько он прав, было бы слишком сложно.

Работы по модификации оборудования начались на следующий день. Рихтер развернул в мастерской настоящее конструкторское бюро. Повсюду лежали чертежи, детали, образцы механизмов.

— Смотрите, что получается, — старый инженер показывал мне новую систему датчиков. — Взяли пружины от старых вагонных амортизаторов, добавили латунные направляющие. А самописец собрали из часового механизма и барабана от телеграфного аппарата.

Валиулин, теперь заразившийся общим энтузиазмом, принес собственное усовершенствование:

— Вот, Александр Карлович, придумал как щупы крепить. Через каждые десять метров обсадной трубы будут специальные карманы. А в них — направляющие для датчиков.

На верстаке уже стоял опытный образец. Отрезок трубы с установленной системой контроля. Рядом громоздились детали для сборки — пружины, тросы, латунные шкалы.

— А это самое интересное, — Рихтер показал на странную конструкцию в углу мастерской. — Помните ваше предложение о каротаже? Мы его усовершенствовали.

Он продемонстрировал устройство, похожее на большой маятник:

— При прохождении пустот грузик отклоняется. Здесь система рычагов, а тут самописец с восковым валиком. Получаем точную картину стенок скважины.

— Более того, — добавил подошедший Островский, — мы добавили химический индикатор. Капсула с реактивом разбивается при сильном отклонении, окрашивая запись.

Я осмотрел все эти изобретения, простые, но эффективные. Местные умельцы явно превзошли мои ожидания.

— На буровой уже устанавливаем новую систему промывки, — доложил Лапин. — С двойным контролем давления и автоматическими клапанами.

— А я модифицировал буровой раствор, — Островский протянул пробирку с мутной жидкостью. — Добавил специальный наполнитель. При контакте с пустотами мгновенно схватывается, создавая временную пробку.

Рихтер показал еще несколько усовершенствований, новую конструкцию превенторов, систему аварийной остановки, дублирующие посты контроля. Все гениально простое, собранное из доступных материалов, но работающее не хуже современных аналогов.

— Через два дня начнем испытания, — подытожил он. — Сначала на малой глубине, потом…

Внезапный звонок от одного из новых датчиков заставил всех вздрогнуть.

— Работает! — восхищенно произнес Валиулин. — Как живой…

Я смотрел на эти самодельные приборы, собранные из подручных материалов. Простые решения иногда оказываются эффективнее сложных, а смекалка побеждает отсутствие современных технологий.

После истории с карстовым провалом я распорядился проверить фундаменты всех объектов промысла. Кудряшов с геологами несколько дней проводил разведку, простукивая и прощупывая грунт металлическими штангами.

— Вот здесь и здесь, — докладывал он, отмечая точки на плане красным карандашом, — явные пустоты. А под складом горючего вообще целая система пещер.

Рихтер, разглядывая карту, только качал головой:

— Как на швейцарском сыре строимся. Придется полностью менять систему оснований.

Работы начали с самых критических участков. Под руководством Кузьмина плотники соорудили мощные деревянные срубы, основу для новых фундаментов.

— Делаем по старинке, как при царе Горохе храмы ставили, — объяснял Кузьмин. — Сруб на сруб, в клетку. Такой фундамент и пустоту перекроет.

Бетонщики заливали пустоты под старыми фундаментами особым составом, который придумал Островский:

— Добавляем доменный шлак и древесные опилки. Получается легкий, но прочный материал. И главное, эластичный, не даст трещин при просадке.

Я сам постоянно контролировал работы:

— Армировку гуще кладите! И швы проверяйте чаще!

Особое внимание уделили водоотводу. По всему промыслу прорыли дренажные канавы, местами пришлось даже взрывать мерзлый грунт.

— Вода наш главный враг, — объяснял я бригадирам. — Найдет щель, и снова промоет пустоты.

Лапин организовал доставку материалов. Благо морозы позволили наладить санный путь:

— Из Бугульмы везут брус, из Карабаша — бутовый камень. Цемент пришел из Казани, правда, дороговато встало.

К концу недели промысел напоминал огромную стройку. Там забивали сваи, здесь заливали бетон, в другом месте монтировали металлические связи. Даже ночью, при свете прожекторов, работа не останавливалась.

— Может, перестраховываемся? — спросил как-то Глушков, глядя на масштаб работ.

— Лучше перестраховаться, чем потом людей хоронить, — ответил я, вспоминая вчерашние похороны Петрова.

Постепенно промысел обретал настоящую прочность. Каждый фундамент теперь представлял собой сложную инженерную конструкцию, и деревянный сруб, и бетон с камнем, и металлические связи. А главное, везде установили контрольные маячки системы Рихтера, чтобы вовремя заметить любую просадку.

— Теперь хоть потоп, — удовлетворенно произнес Александр Карлович, осматривая законченные работы. — Даже если карст провалится, фундаменты выдержат.

Я молча кивнул. Мы сделали все возможное, чтобы трагедия не повторилась. Остальное зависело от природы, захочет ли она испытать нас снова.