Черное золото (СИ)

Глава 22 Поселок

Успех с хранилищами придал мне уверенности для следующего крупного шага, строительства постоянного поселка. Временные бараки, наспех сколоченные в начале экспедиции, не могли обеспечить нормальных условий жизни растущему коллективу. С приближением весны вопрос о капитальном строительстве становился все острее.

Ранним утром в понедельник я собрал совещание строительного отдела. В штабной палатке, прогретой буржуйкой до комфортной температуры, разложил подробные планы будущего поселка. Еще более детальные, чем недавно.

— Вот здесь, — указал я на карту, — расположим жилую зону. Место на возвышенности, защищено от ветров лесным массивом, достаточно удалено от производственных объектов, чтобы избежать загазованности. Геологи подтвердили отсутствие карстовых полостей.

Кудряшов согласно кивнул:

— Пробы грунта показали хорошую несущую способность. Промерзание незначительное из-за песчаной подушки. Идеальное место для фундаментов.

— Посмотрите план поселка, — я развернул детальный чертеж. — Центральная улица с административными зданиями, по бокам жилые кварталы. Первая очередь — шесть общежитий барачного типа, улучшенной конструкции. Затем индивидуальные дома для семейных специалистов. Здесь администрация, столовая и клуб. А вот тут, на небольшом отдалении — больничный городок.

Рихтер задумчиво погладил бороду:

— Материалы, Леонид Иванович? Это же не временные постройки. Потребуется огромное количество леса, кирпича, железа.

— Лес можно заготавливать здесь, — ответил я. — По договоренности с райисполкомом, нам выделили делянку в десяти километрах отсюда. Для этого создадим специальную бригаду лесорубов. С остальными материалами сложнее.

Лапин раскрыл амбарную книгу:

— По моим расчетам, для первой очереди жилья потребуется тысяча кубометров пиломатериалов, сто пятьдесят тонн кирпича, тридцать тонн кровельного железа, не говоря уже о гвоздях, стекле, фурнитуре… На складах этого нет, а выделенных средств хватит разве что на треть необходимого.

Я ожидал этого возражения. Вопрос финансирования наше слабое место. Деньги пока шли со скрипом.

— На кирпич у меня другие планы, — я указал на южную окраину будущего поселка. — Здесь залежи отличной глины. Организуем собственное кирпичное производство. В двадцати километрах отсюда есть старый заброшенный кирпичный завод времен царской России. Оборудование примитивное, но рабочее. Я договорился с райисполкомом о его использовании.

Лапин удивленно поднял брови:

— А рабочие?

— Привлечем местных, — ответил я. — Сабуров подтвердил, что в татарских деревнях есть безработные. Особенно сейчас, зимой. При обещанной нами оплате они охотно согласятся.

— А средства? — не унимался Лапин. — Наркомат выделил финансирование только на производственные объекты. Жилой поселок в смету не включен.

— С этим я тоже разобрался, — я вытащил из папки свежую телеграмму. — Наркомтяжпром согласился дополнительно выделить средства на строительство жилья, но с условием, что мы увеличим добычу на двадцать процентов к следующему кварталу.

— Это исключено! — воскликнул Валиулин. — Без новых скважин такой прирост невозможен.

— Возможен, — возразил я. — Мы введем в эксплуатацию третью скважину на две недели раньше срока. А на второй скважине заменим насосное оборудование на более производительное. Модель Вортингтона, которую мы заказали еще в январе, должна прибыть со дня на день.

Валиулин задумался, затем медленно кивнул:

— Теоретически, да. Но нужно будет работать в три смены без выходных.

— Вот на это и рассчитываю, — подтвердил я. — Риск оправдан. Без нормального жилья мы не удержим квалифицированные кадры.

После долгого обсуждения технических деталей мы приняли решение начать строительство немедленно. Первым делом предстояло наладить лесозаготовку и производство кирпича. Для этого требовалось привлечь дополнительную рабочую силу.

На следующий день я отправил Глушкова с небольшой делегацией по окрестным деревням для найма работников. К моему удивлению, через три дня вернулись они с отрицательным результатом.

— Не идут, Леонид Иванович, — доложил Глушков. — Боятся. Говорят, у нас работа опасная, а в деревне весной своих дел полно.

Пришлось самому ехать в Бугульму на переговоры с руководством района. Сабуров выслушал меня внимательно, потом покачал головой:

— Не так это просто, товарищ Краснов. Крестьяне, особенно татары, недоверчивы к новому. Видели, как у вас люди от газа страдали. Слухи быстро разносятся.

— Что предлагаете? — спросил я.

— Нужен авторитетный человек из местных, который будет посредником. У меня есть на примете один. Галеев Мустафа Ахметович, бывший учитель, уважаемый человек. Сейчас в колхозе числится.

— Пригласите его, — согласился я.

Мустафа Ахметович оказался пожилым, но крепким татарином с аккуратно подстриженной седой бородкой и проницательными глазами. По-русски говорил с заметным акцентом, но вполне понятно.

— Люди боятся, — прямо сказал он после знакомства. — Думают, что нефть — дело шайтана, дышать ею вредно.

— Поэтому нам и нужен человек, который объяснит, что работа у нас разная. Не всем придется иметь дело с нефтью. Нужны плотники, печники, просто чернорабочие.

Галеев задумчиво погладил бороду:

— Могу поговорить. Но нужны гарантии. Какая оплата? Где жить будут? Как питаться?

Я выложил перед ним детальный план с расценками, описанием условий проживания, питания, медицинского обслуживания. Отдельно подчеркнул, что для мусульман будет организовано питание без свинины.

— Справедливо, — кивнул Галеев, изучив документы. — А еще вопрос. Деньги можно вперед давать? Семьям нужно на что-то жить.

— Аванс в размере недельного заработка без проблем, — согласился я. — Остальное еженедельно. Никаких задержек.

Мустафа Ахметович медленно поднялся:

— Поговорю с людьми. Через три дня скажу ответ.

Ровно через три дня в ворота промысла въехал обоз из двадцати подвод. На них приехали около пятидесяти крестьян. Преимущественно мужчины, но было и несколько женщин. Галеев, восседавший на первой телеге, гордо вручил мне список.

— Вот, привел. Тут плотники, каменщики, просто работники. Все хорошие люди, не пьяницы.

Я выразил благодарность и тут же распорядился о размещении новоприбывших. Для них подготовили отдельный барак, оборудованный нарами в два яруса и установили две печи для обогрева. В столовой выделили отдельные столы.

С прибытием рабочей силы строительство закипело. Часть людей отправили на заготовку леса, другую часть на восстановление кирпичного завода. Профессиональные плотники начали возведение первого капитального здания будущего поселка, столовой. Решили начать именно с нее, чтобы обеспечить нормальное питание растущему коллективу.

Для руководства строительством я пригласил из Казани опытного инженера-строителя Забродина — невысокого, плотного мужчину с военной выправкой и пронизывающим взглядом серых глаз. Он привез с собой целую папку проектов типовых зданий, адаптированных к местным условиям.

— У вас тут масштабы, как при строительстве Магнитки, — заметил он, осматривая площадку. — Только там сначала завод строили, потом жилье. А вы все одновременно.

— Необходимость, — пожал я плечами. — Без нормальных условий люди разбегутся. А нам еще год здесь работать, не меньше.

Забродин предложил нестандартное решение для ускорения строительства:

— Давайте применим щитовую технологию. Будем собирать щиты в специальных цехах, потом монтировать на месте. Так вдвое быстрее пойдет.

Идея мне понравилась. Под щитовой цех выделили один из сараев, установили в нем верстаки и необходимое оборудование. Бригада плотников под руководством опытного мастера Ермолаева приступила к изготовлению стандартных деревянных щитов для стен будущих зданий.

Основной проблемой оставалось финансирование. Выделенных наркоматом средств катастрофически не хватало. Пришлось искать нестандартные решения.

— Что если нам организовать продажу части нефти напрямую промышленным предприятиям Казани? — предложил я на очередном совещании. — Транспортировка по узкоколейке уже налажена. А предприятия готовы платить живыми деньгами, без бюрократической волокиты.

— Это же нецелевое использование госресурсов, — обеспокоенно заметил Лапин. — За такое по головке не погладят.

— Не совсем, — возразил я. — Мы ведь сверхплановую нефть продаем. Плановые поставки идут по государственным каналам, а излишки — почему бы и нет? Тем более, средства будут использованы на строительство, то есть на развитие промысла.

После долгих споров решили рискнуть, но оформить все как договор о сотрудничестве с предприятиями треста «Татмашпром». Я лично отправился в Казань для переговоров. Директор треста Нурутдинов, крупный мужчина с массивными черными усами, выслушал мое предложение с явным интересом.

— Нефть нам нужна, бесспорно, — сказал он. — Но и вам помощь требуется. Давайте так: мы берем вашу нефть, а расплачиваемся частично материалами: кровельным железом, гвоздями, стеклом.

— Это даже лучше, — согласился я. — Нам как раз этого не хватает.

Договоренность скрепили рукопожатием, а затем и официальным договором.

Уже через неделю на промысел прибыл первый эшелон со строительными материалами. Параллельно на восстановленном кирпичном заводе выпустили первую партию кирпича, пока еще невысокого качества, но вполне пригодного для фундаментов и печей.

Строительство набирало обороты. Вскоре вырос остов будущей столовой — просторного одноэтажного здания с высокой крышей. Рядом возводили первое общежитие улучшенного типа, с отдельными комнатами для четырех-шести человек вместо общих казарм.

Однажды вечером, когда я обходил строительную площадку, ко мне присоединилась Зорина.

— Впечатляет, — заметила она, глядя на растущие постройки. — Еще совсем недавно здесь был только лес и сугробы.

— Это только начало, — я указал на размеченную территорию. — Скоро здесь будет настоящий поселок. С электричеством, водопроводом, клубом.

— А для больницы когда начнете? — в ее голосе слышалась профессиональная заинтересованность.

— На следующей неделе закладываем фундамент, — ответил я. — Только что получили уточненный проект из Казани. Там предусмотрены все ваши пожелания. Изолятор, аптечный склад, операционная с автономным электроснабжением.

Она внимательно посмотрела на меня:

— Вы удивительный человек, Леонид Иванович. В тяжелейших условиях, с минимальными ресурсами создаете то, что другие не смогли бы и при полном финансировании.

— У меня прекрасная команда, — я смутился от неожиданной похвалы. — Один в поле не воин.

— Команду тоже нужно уметь собрать и вдохновить, — мягко возразила она. — Не каждому это дано.

Мы медленно шли по будущей центральной улице, еще не замощенной, но уже выровненной и утрамбованной. Вечернее солнце золотило верхушки недостроенных зданий, а в воздухе уже чувствовалось легкое приближение тепла.

Вскоре первая очередь капитального строительства начала обретать завершенные формы. Столовая уже действовала, обеспечивая горячим питанием всех работников промысла. В первое общежитие заселились инженерно-технические работники, освободив бараки для вновь прибывающих рабочих.

Под руководством молодого инженера-гидротехника Ларина началось строительство водонапорной башни и бурение артезианской скважины для обеспечения поселка чистой водой. Для электроснабжения временно использовали локомобиль, привезенный из Бугульмы, но уже готовились к установке настоящего газогенератора, работающего на попутном газе.

Проблемы возникали ежедневно, то нехватка гвоздей, то задержка с доставкой стекла, то конфликты между рабочими разных национальностей. Но каждый раз находились решения, часто нестандартные.

Когда закончился цемент для фундамента больницы, Островский предложил использовать местную глину с добавлением известняка, обожженного особым способом. Получился своеобразный «римский бетон», не уступающий по прочности обычному.

Для отопления новых зданий инженер Савин разработал систему газовых печей с водяным контуром, своеобразное центральное отопление, работающее на попутном газе. Первые испытания в столовой показали высокую эффективность и безопасность.

Постоянное капитальное строительство стало визитной карточкой промысла. Районное начальство, приезжавшее с инспекцией, не скрывало удивления:

— Вы за такое время построили больше, чем иные за год, — признал Сабуров, осматривая новые здания. — И все добротно, с умом.

— Мы только начали, — ответил я. — К лету здесь будет настоящий городок.

Строительство поселка решало не только бытовые проблемы, но и психологические. Люди видели, что пришли сюда не на временную стоянку, а создавать нечто постоянное и значимое. Это поднимало боевой дух и укрепляло веру в успех всего предприятия.

А для меня лично становилось все очевиднее: мы не просто добываем нефть, мы закладываем основы будущего нефтяного центра страны, который когда-нибудь назовут «вторым Баку». Тем более, что я так и намеревался остаться тут полным хозяином.

Строительство поселка шло полным ходом, но не без сложностей. В один из вечеров я задержался в штабной палатке, изучая очередные сметы и отчеты. Расхождение между потребностями и возможностями становилось все очевиднее. Нужно было принимать трудные решения о приоритетах.

Полог палатки откинулся, и на пороге появилась Зорина с медицинской сумкой. Ее лицо выглядело уставшим, под глазами залегли тени.

— Вот отчеты по заболеваемости за неделю, — она положила на стол тонкую папку. — И список необходимых медикаментов.

Я пробежал глазами документы. Количество простудных заболеваний увеличилось, появились первые случаи ревматизма. Сумма, запрошенная на лекарства, выглядела внушительно.

— Придется сократить, — я вернул ей список. — Финансирование ограничено. Сейчас приоритет — жилье и производственные объекты.

Маша изумленно посмотрела на меня:

— Сократить? Леонид Иванович, это минимум. Люди болеют. Две недели в сырых бараках, и половина рабочих выбывает.

— Я понимаю, — мой голос звучал жестче, чем хотелось. — Но денег в обрез. Придется выбрать самое необходимое.

— Все в этом списке необходимо, — она выпрямилась. В ее глазах появился холодный блеск. — Или вы считаете, что я запрашиваю лишнее?

— Не в этом дело. Просто сейчас мы не можем себе это позволить.

— Не можем позволить улучшить здоровье людей? — ее голос поднялся на октаву. — Тогда зачем мы строим этот поселок? Чтобы хоронить рабочих в комфортабельных условиях?

Ее слова задели меня. Весь день я разрывался между десятками неотложных проблем, урезая одно в пользу другого, и ее обвинение показалось несправедливым.

— Послушайте, Мария Сергеевна, — я тоже начал заводиться. — Я не против закупки лекарств. Но нужно понимать ситуацию в целом. Без нового жилья, без столовой, без отопления будет еще больше больных. Мы не можем расходовать средства, которых у нас просто нет!

— Значит, прикажете лечить людей святой водой? — она скрестила руки на груди. — Может, и больницу отложим до лучших времен?

— Не передергивайте, — я начал терять терпение. — Строительство больницы идет по плану. Но я не могу вытрясти деньги из пустого кармана.

— Да, конечно, — холодно произнесла она. — Бетон важнее лекарств. Техника важнее людей. Я начинаю понимать вашу репутацию, Леонид Иванович.

Это был удар ниже пояса. Я резко встал, ощущая, как закипает кровь:

— Моя репутация не имеет отношения к делу. Я принимаю решения, исходя из объективной ситуации, а не эмоций.

— Конечно, вы ведь человек без эмоций, — она схватила свою сумку. — Как я могла забыть.

— Маша, это нечестно, — я попытался говорить спокойнее. — Вы же знаете, что я…

— Я знаю только, что моим пациентам нужны лекарства, а вы отказываете, — она направилась к выходу. — Всего доброго, Леонид Иванович.

Прежде чем я успел что-то ответить, она выскочила из палатки. Я опустился на стул, чувствуя себя выжатым и обессиленным. Этого еще не хватало. Личные отношения, только начавшие налаживаться, снова полетели под откос.

Я знал, что Зорина права насчет необходимости лекарств. Но и моя позиция была обоснованной. Денег катастрофически не хватало. Мы балансировали на грани финансового краха.

Поразмыслив некоторое время, я решил не откладывать примирение. В конце концов, мы взрослые люди и должны уметь находить компромиссы.

Ночь уже опускалась на промысел, когда я направился к медпункту. В окнах горел свет. Зорина, как обычно, работала допоздна. Я постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.

Маша сидела за столом, заполняя медицинские карты. Увидев меня, она вскинула брови:

— Что-то срочное, Леонид Иванович?

— Да. Нам нужно поговорить, — я прошел в центр маленькой комнаты, разделенной ширмой на приемную и процедурный кабинет. — Наш разговор закончился неправильно.

— Не вижу смысла продолжать, — она отложила ручку. — Вы ясно выразили свою позицию.

— Позицию по финансированию — да. Но не по отношению к вам или к важности медицинского обслуживания.

Она молчала, глядя на меня с нечитаемым выражением.

— Послушайте, Маша, — я подошел ближе. — Я не хочу, чтобы между нами оставалась эта неловкость. Да, у нас проблемы с деньгами. Но это не значит, что я не ценю вашу работу или считаю ее второстепенной.

— Тогда почему отказали в закупке лекарств? — ее голос звучал уже не так холодно.

— Потому что в данный момент в кассе физически нет этих денег, — я сел напротив нее. — Но я работаю над решением. Сегодня отправил телеграмму в Наркомат с просьбой о дополнительном финансировании. Завтра еду в Казань на переговоры с банком о кредите.

Ее лицо смягчилось:

— Вы не сказали мне об этом.

— Не успел. Вы выскочили из палатки быстрее, чем я смог объяснить.

Неожиданно она улыбнулась, впервые за весь разговор:

— Да, я бываю эмоциональной. Извините.

— И вы меня простите, — я тоже улыбнулся. — Мне следовало начать с объяснения ситуации, а не с отказа.

В маленькой комнате воцарилась тишина, но теперь уже не напряженная, а какая-то особенная, интимная. Керосиновая лампа отбрасывала теплые блики на лицо девушки, придавая коже золотистый оттенок.

— Знаете, — тихо произнесла Маша, — иногда мне кажется, что все это как в фантастическом романе. Таежный промысел, нефтяные вышки, мы, строящие город среди болот…

— Я часто думаю о том же, — признался я. — Как будто попал в другой мир.

— В каком-то смысле так и есть, — задумчиво произнесла она. — Мы создаем здесь совершенно новую реальность. Отдельный мирок со своими законами, проблемами, радостями.

Она встала и подошла к маленькому окну. За мутным стеклом виднелись огни промысла, мерцающие в ночной тьме.

— Раньше здесь была только тайга, — продолжила она. — А теперь зарождающийся город. И вы главный архитектор этих перемен.

Я поднялся и встал рядом с ней. Наши плечи почти соприкасались.

— Не я один. Мы все вместе, — возразил я. — И вы не меньше других. Без вашей заботы о здоровье людей ничего бы не получилось.

Она повернулась ко мне, и вдруг я понял, насколько близко мы стоим. В ее глазах отражалось пламя лампы, а на губах играла легкая улыбка.

— Знаете, о чем я иногда думаю? — спросила она шепотом. — О том, что в этом мирке, который мы создаем, возможно все. Даже то, что в обычной жизни кажется невероятным.

— Например? — мой голос тоже непроизвольно снизился до шепота.

— Например, что строгий доктор Зорина однажды поддастся порыву и сделает то, чего никогда не позволила бы себе в Москве.

Прежде чем я успел осознать смысл ее слов, она преодолела разделявшее нас расстояние и легко, почти невесомо, коснулась губами моих губ. Это было настолько неожиданно, что я на мгновение замер.

А затем, словно прорвав невидимую плотину, чувства захлестнули меня. Я обнял ее, притягивая ближе, отвечая на поцелуй с неожиданной даже для самого себя страстью. Мир вокруг перестал существовать. Были только мы двое, наше дыхание, биение сердец, тепло тел.

Когда мы наконец отстранились друг от друга, ее щеки пылали, а глаза сияли особенным светом.

— Я не планировала этого, — смущенно произнесла она. — Просто…

— Не объясняйте, — я нежно коснулся ее щеки. — Некоторые вещи не нуждаются в объяснениях.

Она прильнула ко мне, положив голову на плечо. Мы стояли так несколько минут, наслаждаясь близостью и тишиной.

— Что же теперь будет? — наконец спросила она.

— Будет упорная и сложная работа, — ответил я, как всегда думая о делах, — но вместе мы справимся.

В тот момент меня переполняло странное чувство уверенности. Словно этот маленький таежный промысел, этот зарождающийся поселок среди болот и лесов был именно тем местом, где я должен был оказаться. И Маша именно тем человеком, который должен был быть рядом.

— А насчет лекарств, — сказал я, не разжимая объятий, — я все-таки что-нибудь придумаю.

Она тихо рассмеялась:

— И в такой момент вы думаете о лекарствах, Леонид Иванович?

— Больше нет, — я улыбнулся и снова поцеловал ее.

За окном гудели буровые, струился дым из труб временных бараков, сверкали прожекторы строительной площадки. Промысел жил своей обычной ночной жизнью.

Возвращаясь позже в свою палатку по заснеженной тропинке, я чувствовал странную легкость. Проблемы никуда не делись — завтра предстояли тяжелые переговоры в банке, поиск новых источников финансирования, решение тысячи технических вопросов. Но теперь у меня появился еще один, личный повод бороться за успех этого предприятия.

Морозный воздух обжигал легкие, но мне было тепло.