Черное золото (СИ)

Глава 24 Мини-ТЭЦ

Ну вот, мы дождались. Наконец-то состоялась историческая стыковка двух участков узкоколейки.

На двадцать седьмом километре трассы бригады путейцев, двигавшиеся навстречу друг другу, встретились и уложили последнее звено рельсов.

Для торжественного открытия движения организовали небольшой митинг. На место стыковки прибыли представители районных властей, руководство промысла, передовые рабочие. Я произнес краткую речь, поблагодарив всех участников строительства, особенно отметив вклад Ферапонтова и бригады Федотова.

— Сегодня мы завершили важнейший этап в развитии нашего промысла, — говорил я, стоя на импровизированной трибуне из железнодорожных шпал. — Эта узкоколейка не просто тридцать километров рельсов. Это артерия, которая свяжет нас с большой землей, позволит вывозить добытую нефть, доставлять оборудование, материалы, людей. Это наш путь в будущее!

После митинга состоялся пробный проезд по всей трассе. От Бугульмы до промысла прошел первый полноценный состав, паровоз и три платформы с оборудованием для поселка. Впервые груз добрался до нас не на лошадях по раскисшим дорогам, а по надежным рельсам.

— Сколько времени займет рейс? — спросил я у Ферапонтова, когда мы садились в импровизированный пассажирский вагон, обычную платформу, оборудованную скамейками.

— При средней скорости пятнадцать километров в час, с учетом остановок для набора воды и пересменки машинистов — около трех часов, — ответил инженер-путеец. — Это сейчас, пока путь еще не обкатан. Потом будет быстрее.

Поездка действительно заняла чуть меньше трех часов. Состав не спеша преодолевал подъемы и спуски, мягко покачиваясь на рельсах. Мимо проплывали бескрайние просторы лугов, перелески, овраги, маленькие речушки, покрытые талым снегом.

На подъезде к промыслу нас встречала толпа рабочих. Взрослые махали руками, дети бежали рядом с замедляющим ход составом. Это выглядело как настоящий праздник, и фактически им являлось.

Вечером того же дня мы организовали небольшое торжество в новой столовой поселка. На праздничном ужине присутствовали все участники строительства узкоколейки, технические специалисты промысла, представители местной власти.

После нескольких официальных благодарственных речей и вручения почетных грамот атмосфера стала более непринужденной. Кто-то принес гармонь, зазвучали песни.

Федотов, приняв несколько рюмок, демонстрировал присутствующим, как правильно забивать костыли в шпалы, размахивая тяжелым молотком с удивительной для его возраста ловкостью.

Ферапонтов, раскрасневшийся от выпитого, делился с молодыми инженерами воспоминаниями о строительстве железных дорог в Сибири, где он начинал свой путь еще до революции. Рихтер с Кудряшовым спорили о преимуществах различных конструкций насыпей. Глушков громко хвалил своих бригадиров.

Я сидел в углу столовой, наблюдая за этим оживленным общением. Зорина подсела ко мне, незаметно сжав мою руку под столом:

— О чем задумались, Леонид Иванович? — тихо спросила она.

— О том, как много мы успели сделать за такое короткое время, — ответил я, глядя в ее глаза. — Узкоколейка, поселок, нефтехранилища… А ведь еще недавно здесь были только глухая тайга и болота.

— И будет еще больше, — она доверительно наклонилась ближе. — Глядя на вас, люди верят, что возможно все.

— Не на меня одного, — возразил я. — На всех нас. Мы действительно создаем здесь нечто особенное.

— Не только здесь, — шепнула она с легкой улыбкой, и я понял, что речь уже не о промысле.

Наши отношения развивались так же стремительно, как и строительство на промысле. После того вечера в медпункте мы стали встречаться почти каждый день, находя короткие моменты среди бесконечных рабочих забот. Иногда это были лишь несколько минут разговора наедине, иногда — долгие вечерние прогулки по отстраивающемуся поселку. А иногда и ночные забавы.

Маша раскрывалась с новой стороны. За строгой маской врача я обнаружил чуткую, отзывчивую женщину с тонким чувством юмора и глубоким умом.

Она прекрасно разбиралась в литературе, увлекалась музыкой, могла часами рассказывать о медицине, и при этом всегда оставалась внимательным слушателем.

Наши отношения пока держались в секрете от остальных, хотя, подозреваю, многие догадывались. На людях мы сохраняли исключительно деловой тон, обращаясь друг к другу только по имени-отчеству. Но иногда наши взгляды встречались над столом в штабной палатке. В эти моменты весь остальной мир словно переставал существовать.

Впрочем, пока строительство узкоколейки продвигалось вперед, мы запустили еще один важнейший проект.

Создание энергетической базы промысла. Каждый день, глядя на полыхающие факелы, сжигающие попутный газ, я ощущал почти физическую боль от такого расточительства. Тысячи кубометров ценного топлива улетали в атмосферу, не принося никакой пользы и при этом загрязняя воздух.

После успешного эксперимента со столовой, где газовый котел доказал свою эффективность, пришло время для следующего шага. На техническом совещании я объявил о начале полномасштабной газификации промысла.

— Товарищи, — начал я, обращаясь к собравшимся специалистам, — мы убедились, что попутный газ, даже с высоким содержанием сероводорода, может эффективно использоваться после очистки. Первый котел в столовой работает стабильно уже две недели. Пора расширять эксперимент.

Рихтер, присутствовавший на совещании, скептически покачал головой:

— Для отопления одной столовой хватит и самодельной установки. Но для полноценной энергетической системы потребуется серьезное оборудование, которого у нас просто нет.

— Поэтому я пригласил специалиста, — ответил я и кивнул молодому человеку, сидевшему в углу комнаты. — Знакомьтесь, Хромов Дмитрий Сергеевич, инженер-энергетик из Казани. Специалист по паровым турбинам и электрогенераторам.

Хромов поднялся. Это был худощавый молодой человек лет тридцати, в потертом, но аккуратном костюме. Его лицо с тонкими, почти аристократическими чертами обрамляла небольшая бородка клинышком. Внешность ученого дополняли круглые очки в тонкой металлической оправе.

— Добрый день, товарищи, — произнес он негромким, но хорошо поставленным голосом. — Я ознакомился с вашей ситуацией и считаю, что создание мини-ТЭЦ на попутном газе вполне осуществимо даже в полевых условиях.

Хромов подошел к столу и развернул чертежи:

— Предлагаю трехэтапный план. Первый — расширение системы газовых котлов для отопления основных зданий промысла. Второй — создание паровой турбины малой мощности для выработки электроэнергии. Третий — интеграция обеих систем в единый комплекс с когенерацией тепла и электричества.

— Звучит амбициозно, — заметил Рихтер. — Но где взять паровую турбину? Такое оборудование не выпускают серийно даже на крупных заводах. Тем более, для наших масштабов.

— У меня есть решение, — Хромов извлек из портфеля еще один чертеж. — В Казанском политехническом институте хранится экспериментальная паровая турбина конструкции профессора Зуева. Мощность небольшая, около семидесяти пяти киловатт, но для начальных нужд промысла вполне достаточно. Я договорился с ректором о временной передаче турбины для практического использования.

Это сообщение вызвало оживление среди присутствующих. Островский, с интересом разглядывающий чертежи, задал вопрос:

— А как быть с очисткой газа? Мы проводили эксперименты только в небольших масштабах. Для полноценной ТЭЦ потребуются совсем другие объемы.

— Именно поэтому я предлагаю действовать поэтапно, — Хромов указал на схему очистной установки. — Начнем со знакомой вам технологии с железной стружкой и щелочным раствором, но увеличим масштаб. Параллельно будем тестировать новый метод с использованием известкового молока и активированного угля.

Идея выглядела продуманной, и я дал добро на ее реализацию. Для размещения будущей мини-ТЭЦ выбрали площадку на небольшом возвышении в трехстах метрах от основного промысла. Такое расположение обеспечивало безопасную дистанцию в случае аварии, но при этом позволяло проложить короткие трубопроводы для подачи газа и отвода тепла.

Работы начались немедленно. Первым делом приступили к расширению газопровода от факельной установки до площадки ТЭЦ.

Трубы диаметром сто пятьдесят миллиметров укладывали в неглубокую траншею с небольшим уклоном для стока конденсата. На поворотах устанавливали специальные компенсаторы, предотвращающие деформацию при температурных расширениях.

Одновременно под руководством Хромова начали строительство основного здания ТЭЦ. Конструкцию выбрали максимально простую.

Прямоугольное строение с двойными стенами из бруса, с засыпкой опилками между ними для теплоизоляции. Крышу сделали двускатной, с хорошим уклоном для стока дождевой воды и тающего снега. Предусмотрели высокую кирпичную трубу для отвода продуктов сгорания.

В южной части здания спроектировали котельное отделение, где планировали установить пять газовых котлов конструкции Рихтера. В северной части разместили машинный зал для будущей турбины и генератора. Между ними мы предусмотрели помещение для очистных установок и системы подготовки воды.

Работа кипела, но не обходилось без трудностей. Главной проблемой оставалась нестабильность состава попутного газа. Концентрация сероводорода и других примесей менялась в течение суток, что осложняло создание эффективной системы очистки.

Островский, отвечавший за химическую часть проекта, проводил бесконечные эксперименты, пытаясь найти оптимальное решение:

— Содержание сероводорода колеблется от двух до шести процентов, — докладывал он на очередном совещании. — При такой нестабильности нам нужна адаптивная система очистки.

— Что предлагаете? — спросил я.

— Двухступенчатую схему, — Островский развернул чертеж новой установки. — Первая ступень — грубая очистка железной стружкой с периодической регенерацией. Вторая — тонкая доочистка активированным углем. Плюс постоянный мониторинг состава газа с помощью индикаторных пластин.

Пока Островский совершенствовал систему очистки, Хромов занимался оборудованием котельной. По его проекту изготовили пять идентичных газовых котлов с водотрубной конструкцией.

Каждый котел состоял из цилиндрического барабана диаметром метр и длиной два метра, внутри которого располагались дымогарные трубы. Газовые горелки размещались в нижней части конструкции.

Вскоре мы установили первый котел и подключили к системе очистки газа. Настал момент испытаний. На церемонию запуска собрались все технические специалисты промысла и многие рабочие, для которых это событие стало настоящим праздником.

Хромов лично контролировал процесс:

— Сначала пускаем очистную установку, — командовал он. — Затем медленно открываем подачу газа. Давление поддерживаем не выше двух атмосфер. Вода в котле должна быть на отметке три четверти.

После тщательной проверки всех параметров Хромов дал команду на розжиг. Помощник поднес факел к горелке, и газ вспыхнул ровным голубоватым пламенем. Через несколько минут вода в котле начала нагреваться, а еще через полчаса температура достигла девяносто градусов.

— Включить циркуляционный насос! — скомандовал Хромов, и горячая вода устремилась по трубам к столовой и штабному зданию.

Первое испытание прошло успешно. В последующие две недели мы запустили еще два котла, что позволило подключить к системе отопления все основные здания промысла: столовую, штаб, общежития, больницу. Даже в прохладные вечера в помещениях стало тепло и уютно.

Но самое интересное начиналось с прибытием турбины. Через неделю из Казани доставили долгожданное оборудование, паровую турбину конструкции профессора Зуева в разобранном виде. Хромов с благоговением наблюдал за разгрузкой ящиков:

— Это уникальный экземпляр, — объяснял он мне, пока рабочие аккуратно переносили детали в машинный зал. — Турбина специальной конструкции, рассчитанная на низкое давление пара — всего шесть атмосфер. Идеально подходит для нашей ситуации, где нет возможности создать высокое давление.

Сборка турбины заняла неделю. Одновременно монтировали паровой котел высокого давления, способный вырабатывать перегретый пар. Для генератора использовали трехфазную машину мощностью шестьдесят киловатт, найденную Лапиным на складах бездействующей текстильной фабрики в Бугульме.

После сборки все было готово к испытаниям электрической части мини-ТЭЦ. Хромов, не спавший несколько ночей, лично проверял каждую деталь, каждое соединение. Я никогда не видел его таким возбужденным.

— Это не просто эксперимент, товарищ Краснов, — говорил он, проверяя центровку турбины и генератора. — Это революция в энергетике небольших предприятий. Если удастся стабильно вырабатывать электроэнергию из попутного газа, мы создадим образец для всей нефтяной промышленности.

День запуска электрогенерирующей установки стал настоящим праздником для всего промысла. Люди собрались вокруг ТЭЦ, с любопытством наблюдая за последними приготовлениями. Прибыли даже представители районной власти, прослышавшие о необычном эксперименте.

Хромов, в белоснежной рубашке и при галстуке, что выглядело крайне необычно в полевых условиях, коротко объяснил собравшимся принцип работы установки:

— Попутный газ после очистки сжигается в паровом котле высокого давления. Образующийся пар приводит в движение турбину, которая вращает электрогенератор. Производимая электроэнергия используется для освещения зданий и питания механизмов. Отработанный пар направляется в систему отопления, обеспечивая дополнительное тепло. Таким образом, мы используем энергию газа дважды. Сначала для производства электричества, затем для отопления.

После краткого инструктажа мы начали процедуру запуска. Сначала розжигом газовой горелки котла высокого давления. Через час давление пара достигло расчетной величины, и Хромов скомандовал:

— Открыть пар на турбину!

Клапан медленно повернулся, пар с шипением устремился по трубам. Сначала турбина издала пронзительный свист, потом начала набирать обороты. Через несколько минут она работала уже с мерным гулом, передавая вращение генератору.

— Включить возбуждение! — новая команда Хромова, и стрелка вольтметра на щите управления дрогнула, показывая напряжение.

— Есть двести двадцать вольт! Частота пятьдесят герц! — доложил помощник, отслеживавший параметры.

В этот момент Хромов повернулся ко мне:

— Товарищ Краснов, разрешите включить освещение?

Я кивнул, чувствуя необычное волнение. Хромов повернул рубильник, и десятки электрических лампочек, заранее установленных в зданиях промысла, одновременно вспыхнули мягким желтоватым светом. Собравшиеся разразились аплодисментами.

Это было поистине историческое событие. Впервые в истории советской нефтедобычи попутный газ, который обычно бесполезно сжигался на факелах, превратился в электроэнергию.

В последующие дни мы постепенно расширяли сеть электроснабжения, подключая все новые здания и механизмы. Освещение столовой, клуба, штаба, больницы, улиц поселка, все теперь работало от собственной ТЭЦ.

Запустили электрические насосы для водоснабжения, станки в ремонтной мастерской, даже холодильные установки нашей собственной конструкции для хранения медикаментов и продуктов. Те самые, которые продавал Лопаткин, мой предприимчивый помощник коммерсант, тоже нэпман, только в Москве.

Экономический эффект оказался впечатляющим. Только за первый месяц работы мини-ТЭЦ мы сэкономили более тонны керосина, который раньше использовали для освещения, и несколько десятков кубометров дров, шедших на отопление. При этом сократились вредные выбросы в атмосферу, а условия жизни и работы заметно улучшились.

Особенно радовались нововведению медики. Зорина, посетившая меня вечером после запуска ТЭЦ, не скрывала восхищения:

— Леонид Иванович, вы не представляете, какое это счастье — оперировать при электрическом свете вместо керосиновых ламп! Качество освещения несравнимо, а риск пожара практически исключен.

— Рад, что наша работа приносит пользу, — ответил я, наслаждаясь ее воодушевлением. — К тому же теперь можно установить электрический стерилизатор, который вы давно просили.

Она задумчиво улыбнулась и сжала мою ладонь.

Успех мини-ТЭЦ превзошел самые смелые ожидания. Хромова буквально завалили вопросами представители других промышленных предприятий региона, прослышавшие о необычном проекте. Районное начальство предложило распространить опыт на близлежащие деревни.

— Товарищ Краснов, — обратился ко мне Сабуров во время очередного визита, — ваша энергетическая установка производит такое впечатление, что из Казани собираются приехать представители Наркомата тяжелой промышленности. Хотят изучить опыт для внедрения на других предприятиях.

— Будем рады поделиться, — ответил я. — Технология не требует сложного оборудования или редких материалов. Ее можно воспроизвести практически везде, где есть доступ к природному или попутному газу.

Затем мы провели еще одно важное усовершенствование. Установили на факельной системе регулирующие клапаны, позволяющие перенаправлять весь добываемый газ либо на ТЭЦ, либо на факел в зависимости от потребностей. Это обеспечивало дополнительную гибкость и безопасность всей системы.

Вскоре мини-ТЭЦ работала уже в полную силу, обеспечивая электроэнергией и теплом весь промысел. Хромов с группой техников постоянно совершенствовал установку, увеличивая ее эффективность и надежность. Каждую неделю экономили до трех тонн условного топлива, которое раньше пришлось бы завозить за сотни километров.

Однажды вечером, наблюдая за работой турбины в машинном зале, я испытал удивительное чувство гордости за все, что нам удалось создать. Сверкающие медные трубы, вращающийся с мерным гулом ротор генератора, стрелки приборов, показывающие стабильные параметры — все это было материальным воплощением инженерной мысли, превратившей «бросовый» ресурс в источник света и тепла.

Хромов, заметив мое созерцательное настроение, подошел и негромко произнес:

— Знаете, Леонид Иванович, я всегда мечтал создать что-то подобное. В институте нас учили, что каждый киловатт-час должен добываться с максимальной эффективностью. А здесь мы используем то, что раньше просто выбрасывалось в атмосферу. Это настоящая революция в малой энергетике.

— Не только в энергетике, — задумчиво ответил я. — Мы меняем сам подход к освоению месторождений. От временных промыслов, где добыча ведется варварскими методами, к постоянным индустриальным центрам с полным циклом переработки и использования всех ресурсов.

Успех мини-ТЭЦ стал еще одним шагом в превращении временного промысла в постоянный нефтяной центр. Вместе с узкоколейкой, поселком и газификацией мы создавали инфраструктуру, способную поддерживать долгосрочную разработку месторождения.

Впереди нас ждали новые амбициозные проекты — строительство нефтепровода, расширение жилого поселка, создание нефтеперерабатывающих мощностей. Но благодаря уже созданной базе каждый следующий шаг становился легче и увереннее.

Я еще не знал, что мини-ТЭЦ, созданная из подручных материалов в таежной глуши, вскоре станет образцом для десятков подобных установок по всему Советскому Союзу. Не знал, что наш опыт когенерации — одновременного производства тепла и электричества — впоследствии будет включен в учебники по энергетике.

Все это станет ясно позже. А пока, сейчас, мы просто радовались электрическому свету в бараках и теплу в столовой, считая гудение турбины лучшей музыкой нашего промысла.