Черное золото (СИ)

Глава 11 Кризис

Первый продовольственный обоз двигался по заснеженной дороге в предрассветных сумерках. Пять саней, груженных мукой и крупой, медленно пробирались через сугробы. Впереди верхом на гнедом жеребце ехал старый охотник Мухаметшин, за ним охранники Прохоров и Савельев. Замыкал колонну молодой милиционер Гришин.

Дорога петляла между заснеженными холмами. Низкие темные тучи цеплялись за верхушки елей. Термометр показывал минус пятнадцать, но влажный ветер пробирал до костей.

Вдруг Мухаметшин поднял руку, останавливая обоз. Его острый слух уловил какой-то посторонний звук.

— Там чужие, — прошептал он, указывая на небольшую рощу впереди.

Прохоров подъехал ближе, всматриваясь в сумрак между деревьями. На снегу виднелись свежие следы полозьев, уходящие в чащу.

— Возможно, засада, — коротко бросил он. — Гришин, прикрывай обоз. Савельев, за мной.

Они не успели проехать и десяти саженей, как из рощи грянул выстрел. Савельев вскрикнул, хватаясь за простреленное плечо. Его конь метнулся в сторону, сбрасывая раненого в сугроб.

— К саням! — крикнул Прохоров, разворачивая коня.

Из рощи выскочили трое вооруженных верховых. Бандиты, пригнувшись к конским шеям, неслись к обозу.

Гришин успел сделать два выстрела из карабина. Один из налетчиков вылетел из седла, но двое других уже были рядом с санями.

Возчики попытались развернуть упряжки, но в глубоком снегу сани развернулись слишком медленно. Главарь бандитов, рослый детина в черном полушубке, направил револьвер на ближайшего возчика:

— Стоять! Всем лежать!

В этот момент сбоку раздался гортанный крик. Мухаметшин, пригнувшись к шее коня, вылетел из-за саней. В его руке блеснул длинный охотничий нож. Бандит развернулся, выстрелил, и зацепил. Но старый охотник, не останавливаясь, врезался в него, сбивая с седла.

Прохоров не растерялся. Его меткий выстрел достал второго налетчика. Тот выронил обрез, заваливаясь набок.

Главарь, отбиваясь от Мухаметшина, пытался достать второй револьвер. Но старый охотник, несмотря на полученную рану, крепко держал его за руку. Они покатились по снегу, превращая белый наст в красное месиво.

Гришин подоспел вовремя. Приклад карабина обрушился на голову бандита, оглушая его.

Все закончилось за несколько минут. Двое налетчиков убиты, главарь связан. Но и своих потерь избежать не удалось. Савельев тяжело ранен в плечо, у Мухаметшина глубокая рана на боку.

— Срочно на промысел, — распорядился Прохоров, перевязывая раненых. — Там есть медпункт.

Обратный путь занял почти четыре часа. Сани с ранеными шли первыми, остальные прикрывали отход. К полудню добрались до промысла.

Зорина, склонившись над Савельевым в госпитальной палатке, осторожно промывала рану:

— Повезло. Пуля прошла навылет, кость не задета. Но потерял много крови.

Мухаметшин отказался ложиться:

— Царапина только. Дома заживет.

Но Зорина настояла на перевязке:

— Рана глубокая, может начаться заражение.

Глушков допрашивал пленного главаря в штабной палатке. Тот угрюмо молчал, но по документам в кармане установили. Михаил Кречетов, бывший унтер-офицер, давно разыскиваемый за налеты на обозы.

Вечером собрали экстренное совещание. Глушков доложил:

— Банда Кречетова орудует в этих местах давно. По данным милиции, у него еще минимум пять сообщников.

— Значит, нужно усиливать охрану, — подытожил Краснов. — И менять маршруты.

За окнами штабной палатки выла метель. Первое серьезное столкновение показало, что война за нефть начиналась не только с природой, но и с людьми.

После нападения на обоз я не мог уснуть. В голове крутились мысли о том, что все могло закончиться гораздо хуже.

Повезло, что Мухаметшин оказался не просто проводником, а бывалым бойцом. И что Прохоров не растерялся. Но рассчитывать только на везение сейчас непозволительная роскошь.

Утром я собрал всех в штабной палатке. Несмотря на тревожные мысли, я старался говорить уверенно и спокойно:

— Нужно создавать постоянную охрану промысла. Не только для обозов, но и для защиты буровой, складов, жилого лагеря.

Глушков развернул список:

— В Бугульме есть двадцать бывших красноармейцев, готовых наняться. Все с боевым опытом. Еще пятеро из местных охотников просятся.

— Оружие? — коротко спросил я.

— Военком обещал тридцать винтовок и два ящика патронов. Правда, требует официальное разрешение из Казани.

Я достал заранее заготовленную телеграмму:

— Уже запросил. К вечеру должен быть ответ.

Ну вот, приходится создавать вооруженный отряд. В мирное время, в глубоком тылу… Как на войне.

Но выбора не было. Банда Кречетова — это только начало. Когда пойдет большая нефть, желающих поживиться станет куда больше.

Прохоров, с перевязанной рукой, чертил схему охраны:

— Конный дозор по периметру. Посты на высотах. Секреты на подходах к лагерю. И обязательно резерв для быстрого реагирования.

— Сколько людей потребуется? — спросил я, хотя уже прикинул цифру.

— Минимум тридцать бойцов. Для круглосуточного дежурства.

Я кивнул. Расходы серьезные, но необходимые. Жизни людей дороже.

К вечеру пришло разрешение из Казани. Глушков сразу отправился в Бугульму за оружием. А я занялся организацией службы охраны.

Старый армейский барак, привезенный из города, приспособили под казарму. Кузьмин с плотниками соорудили стрельбище за оврагом. На высоком холме у въезда в лагерь поставили наблюдательную вышку.

Через три дня прибыли первые бойцы. Прохоров гонял их до седьмого пота — стрельба, конная подготовка, тактические занятия.

Я наблюдал за тренировками, внешне спокойный и уверенный. Хотя каждый выстрел отдавался тревогой. Я ожидал, что скоро все дойдет до настоящего боя.

Зорина, перевязав очередную ссадину новобранца, подошла и тихо спросила:

— Тяжело вам, Леонид Иванович?

— Справимся, Мария Сергеевна, — улыбнулся я. — Не привыкать трудности преодолевать.

Хотя тут же подумал, что эта хрупкая девушка может оказаться под пулями бандитов. Надо будет поставить усиленный пост у госпиталя.

К концу недели охрана промысла приобрела законченный вид. Тридцать два бойца, вооруженных винтовками. Конный разъезд из шести всадников. Наблюдательные посты на высотах. Система тревожной сигнализации.

— Теперь не страшны никакие банды! — бодро доложил Прохоров на вечернем совещании.

Я кивнул, разглядывая карту. На ней красными точками были отмечены места нападений банды Кречетова.

Слишком систематично, слишком профессионально. Похоже, среди местных у него есть наводчики. Надо усилить контрразведку.

Но вслух сказал только:

— Отлично поработали, товарищи. Теперь можно спокойно заниматься промыслом.

Ночью опять не спалось. За брезентом палатки мела поземка, где-то вдали перекликались дозорные.

Я думал о том, что скоро весь этот край изменится. Придут новые люди, построят города, протянут дороги. И не будет места ни волчьим стаям, ни бандитским шайкам.

Где-то в степи снова завыли волки. Часовой на вышке ответил протяжным гудком в рожок. Сигнал, что все спокойно. Промысел засыпал под надежной охраной.

Через два дня большой обоз медленно продвигался по заснеженной дороге. Пятнадцать саней, груженных продовольствием и оборудованием, растянулись длинной цепочкой.

Десять вооруженных всадников охраны держались попарно. Двое впереди, четверо по бокам, четверо замыкающих.

Прохоров, ехавший во главе колонны, поднял руку. Впереди темнел Волчий лог, самое опасное место на маршруте. Крутые заснеженные склоны, поросшие густым ельником, создавали идеальное место для засады.

— Подтянуть обоз! — скомандовал он. — Савельев, бери четверых, осмотрите лог.

Но не успела разведка проехать и ста саженей, как из леса ударили выстрелы. Савельев успел крикнуть:

— Засада! Справа!

И сразу рухнул с коня, сраженный пулей.

Бандиты, человек пятнадцать, высыпали из леса верхом. Били прицельно, явно готовились заранее. Еще двое охранников упали под первым залпом.

— Круговую оборону! — крикнул Прохоров, разворачивая коня.

Возчики, многие из которых были фронтовиками, мгновенно развернули сани кругом, создавая подобие укрепления. Из-под сена достали припрятанные винтовки. Предусмотрительность Прохорова оказалась кстати.

Завязался ожесточенный бой. Бандиты, уверенные в легкой победе, напоролись на серьезное сопротивление. Трое нападавших уже валялись в снегу.

Молодой охранник Петров, прикрывая раненого товарища, расстрелял всю обойму, уложив двоих налетчиков. Но следующая пуля попала ему в грудь.

— Держаться! — кричал Прохоров, перезаряжая винтовку. — Помощь идет!

Он успел отправить гонца, когда только въезжали в опасную зону. Но продержаться надо было минимум час.

Бандиты пытались поджечь сани, забрасывая горящими факелами. Возчики сбивали огонь снегом, отстреливались. Один из нападавших подобрался совсем близко с гранатой, но меткая пуля старого охотника Мухаметшина остановила его.

Прохоров, получив ранение в ногу, продолжал командовать обороной. Патроны подходили к концу, когда со стороны промысла донесся далекий топот копыт.

— Конный отряд! — крикнул кто-то из дозорных.

Бандиты, не ожидавшие подкрепления, начали отходить. Их главарь, высокий в черном полушубке, напоследок разрядил револьвер по саням:

— Еще встретимся!

Подоспевший отряд во главе с Глушковым начал преследование, но в лесу след банды затерялся.

Когда все закончилось, начали считать потери. Трое убитых — Савельев, Петров и молодой возчик Галимов. Шестеро раненых, в том числе Прохоров. Две сани сгорели вместе с грузом.

Глушков склонился над ранеными:

— Срочно в госпиталь их. Особенно Прохорова. Может начаться заражение.

Он осмотрел место боя. Семь убитых бандитов, следы крови на снегу. Похоже, еще нескольких раненых увезли. Но главарь ушел.

— Узнали его? — спросил Глушков у Прохорова.

— Не Кречетов, — морщась от боли, ответил тот. — Выше, шире в плечах. И говор не местный, южный.

— Это Черный Есаул, — подал голос Мухаметшин. — Страшный человек. Говорят, у него банда больше тридцати сабель. Из бывших белых офицеров. Связи среди кулаков имеет, потому и уходит всегда. Многие против колхозов восстали, вот и помогают бандитам. Продукты им носят, о облавах предупреждают.

Глушков молча смотрел на уходящие в лес следы. Вечером предстояли похороны погибших товарищей.

А потом… Потом Краснову нужно будет принимать решение. Нельзя больше отсиживаться в обороне.

Где-то в чаще снова мелькнула черная фигура — то ли волк, то ли наблюдатель от банды. Пора было кончать с этой угрозой. Раз и навсегда.

Я перебирал продовольственные ведомости, и цифры выглядели все тревожнее. После нападения на обоз запасы муки сократились до критического минимума. Крупы оставалось на четыре дня, мяса на два. А новый снегопад перекрыл дороги.

В дверь штабной палатки постучали. Вошел Лапин с очередной сводкой:

— Пришлось урезать пайки, Леонид Иванович. Рабочие недовольны, особенно буровики. Говорят, на холоде без горячей пищи не выстоять.

— Что на складе?

— Совсем худо. Картошка замерзла, половину пришлось выбросить. Капуста кончается. Хорошо хоть соль есть.

За брезентовыми стенками слышались громкие голоса. Очередь у полевой кухни становилась все длиннее. Михеич, обычно щедрый на порции, теперь вынужден был экономить каждую ложку.

— А что с подвозом? — спросил я, хотя знал ответ.

— Дорогу замело. Конный разъезд докладывает, там сугробы в рост человека. Даже на санях не пробиться.

Я достал карту, испещренную пометками. Новый маршрут через Карабаш тоже оказался под снегом. Оставалась только старая лесная дорога, но там властвовала банда Черного Есаула.

— Соберите совещание, — распорядился я. — Всех руководителей служб через час.

Когда все собрались, в палатке стало тесно. Рихтер примостился у печки, растирая обмороженные пальцы. Островский что-то быстро записывал в блокнот. Зорина хмурилась. В госпитале тоже начались проблемы с питанием раненых. Глушков тоже встал у печи, выставив озябшие руки.

— Положение серьезное, товарищи, — начал я. — Но решаемое. Нужны новые источники снабжения.

Развернул на столе подробную карту района:

— В радиусе двадцати верст шесть татарских деревень. Еще три русских села. У крестьян должны быть запасы.

— Не продадут, — покачал головой Лапин. — Сами до весны дотянуть боятся.

— Продадут, — усмехнулся Глушков. — Если предложить правильную цену. И товар подходящий для обмена.

— Какой товар?

— Керосин, соль, гвозди, инструмент. То, чего в деревне не хватает.

Мысль была здравая. На складах действительно скопилось много того, что могло заинтересовать крестьян.

— Хорошо, — кивнул я. — Глушков, поручаю вам переговоры с деревнями. Лапин, составьте список товаров для обмена.

— А пока что? — подал голос Кудряшов. — Людям уже сегодня есть нечего.

— Есть еще идея, — я достал второй лист карты. — Здесь, в десяти верстах, старый лесничий живет. Охотник. Наверняка мясо найдется.

— Медвежатина да лосятина? — скептически хмыкнул Рихтер. — Не по уставу вроде.

— Сейчас не до уставов, Александр Карлович. Главное людей накормить.

Зорина вдруг оживилась:

— У меня в госпитале травы сушеные остались. Можно отвар делать витаминный. Хоть какая-то поддержка организму.

К вечеру план начал воплощаться. Глушков с переводчиком отправились объезжать деревни. К леснику поехал опытный охотник Мухаметшин. С ним старик должен был найти общий язык.

Я вышел проверить посты. Мороз крепчал, термометр показывал минус двадцать пять.

На буровой, несмотря на холод, продолжалась работа. Люди кутались в тулупы, грели руки у жаровен, но не уходили. Понимали, что каждый метр проходки приближает победу.

В голове крутились планы операции против банды, но сейчас их приходилось отложить. Сначала нужно решить продовольственный вопрос. Без сытых бойцов не будет и победы.

У полевой кухни все еще толпился народ. Михеич разливал какое-то варево, щедро сдабривая его перцем:

— Ешьте, родимые! Согревает хоть!

Проходя мимо госпиталя, я заметил свет в окне. Зорина склонилась над большим котлом, помешивая ароматный отвар:

— Зайдите, Леонид Иванович. Вам тоже не помешает укрепить силы.

Что-то в ее голосе заставило меня задержаться. Или просто захотелось ненадолго забыть о тревогах, любуясь, как ловко она управляется с травами и кореньями, как уверенно действуют ее тонкие пальцы.

Но за окном уже сгущались сумерки. Дел впереди много, и с продовольствием, и с бандой. Каждую проблему нужно решать по очереди. И сейчас главное — накормить людей. А личное подождет.

Поэтому я отказался.

Глушков с переводчиком Ахметзяном объезжали деревни третий день. В каждой действовали по отработанной схеме. Сначала к мулле или старосте, потом общий сход, затем поочередный обход дворов.

В Нижней Солманке их встретил седобородый мулла Хайретдин. Выслушав объяснения через переводчика, степенно огладил бороду:

— Зерно найдется. Но дорого просить будем.

Глушков выложил на стол образцы: моток проволоки, пачку гвоздей, банку керосина:

— Не деньгами берем. Товаром.

Старые глаза муллы заблестели при виде керосина. В деревне его давно не хватало.

К вечеру собрался сход. Глушков, пока Ахметзян переводил, внимательно вглядывался в лица крестьян. Важно найти верный подход к людям.

— Нефть ищем, — говорил он. — Значит, скоро здесь город будет. Дороги. Работа для всех. А пока меняем товар на продукты. По-честному, без обмана.

Сработало. На следующий день от двора к двору ходили с санями, собирая мешки с мукой, крупой, салом. Взамен оставляли то, чего давно не видела деревня — инструменты, гвозди, проволоку, керосин, соль.

В Верхнем Карабаше помог авторитет старого Мухаметшина. Стоило ему замолвить слово, и амбары открылись. К обеду сани были полны.

В русском селе Покровском староста, хитрый мужик с прищуром, сначала артачился:

— А ну как обманете? Бумага какая есть?

Глушков молча выложил мандат с печатями:

— Государственное дело делаем. Обманывать не в наших правилах.

К концу недели караван из пятнадцати саней двигался к промыслу. Мука, крупа, соленое мясо, сало, мороженая рыба, хватит надолго. Хорошо, что установили связи, наладили доверие.

— Теперь легче будет, — говорил Ахметзян, покачиваясь в седле. — Народ поверил.

Глушков кивал. Он понимал, что это только начало. Впереди долгая зима, и каждый новый обоз придется добывать тяжелым трудом и умением договариваться.

На въезде в лагерь их встретил Рихтер:

— Молодцы! Справились.

— Это только начало, — ответил Глушков. — Теперь по деревням своих людей оставим. Пусть заранее договариваются.

Начало было положено. Промысел получил надежный источник продовольствия. Но что важнее всего, удалось получить поддержку местных жителей, без которой в этих краях не выжить.