Часовой: на страже Севера

Глава 21

Его появление в заполненном до отказа, бурлящим разудалыми выкриками и шумным ором зале осталось фактически никем не замеченным. Играла музыка, столы содрогались от ударов кулаков и костей, визжали в притворном гневе хватаемые за задницы разносчицы, гвалт висел в душном спертом воздухе едва ли не густой осязаемой пеленой. Никто и не смотрел на входную дверь. Да и вообще, на тех, кто поднимался наверх, особенно если имел на то полное право, тут старались не обращать внимания. Каким бы пьяным не был здешний люд, все они не в первый раз сюда приходили и знали, с кем связываться, а с кем нет.

Но я тщательно отслеживал любые перемещения в трактире и периодически посматривал на выход. Так что появления этого, хм, человека, не прозевал. Его я узнал мгновенно. Пусть он и был замотан с головы до ног в чёрный, долгополый плащ с закрывающим лицо монашеским капюшоном-клобуком.

Просто еще один появившийся в зале поздний посетитель. Одинокая, закутанная в плотную, непроницаемую для чужих взоров одежду, скрывавшую его облик. Не узнать, не запомнить. Но моя фотографическая память, помноженная на окончательно укоренившийся во мне волчий инстинкт и намётанный глаз воина, и не простого, а Часового, не могла подвести. И я точно знал, что уже видел этого запоздалого клиента «Ведьминого семени». И видел совсем не давно. В своем Родовом имении, когда он ночью пробрался ко мне в спальню и хотел почикать меня на шашлык!

Мой несостоявшийся убийца с жёлтыми змеиными глазами. Высокий и плечистый. Быстрый и ловкий. Невероятно быстрый и ловкий. Я запомнил его плавные скользящие движения, легкую, словно невесомую походку, манеру держать плечи, голову… Да много чего еще. Раз с ним станцевав в смертельной схватке, я бы уже никогда не забыл это существо. Разумеется, оно молча, не останавливаясь ни на миг, прямо от двери направилось к ведущей наверх лестнице.

Дюжие, поигрывающие дубинками битюги едва не затоптали друг дружку, торопясь убраться с его пути. Что вполне определенно говорило о весе и авторитете этого существа в здешних мутных водах. Легко, словно не замечая под ногами ступени, замотанный в плащ тип взмыл по лестнице вверх. Да, все те же четкие выверенные движения, словно он не ощущал тяготящую обычных людей гравитацию. Движения профессионального убийцы. Я сразу понял, что он здесь как рыба в воде. И что его боятся.

— Эй, парниша, ты что, умом тронулся? Расслабься ты, говорю, — Анжелика уже едва не шипела мне на ухо, повиснув на моей правой руке всем весом, словно старалась удержать, если я начну подниматься из-за стола. Но я не настолько потерял над собой контроль. Да и вообще, моя обострённая реакция была довольно мимолётной. Я разжал кулаки и уже спокойно, ухмыляясь прежней простецкой ухмылкой, осел на скрипнувший табурет. Неспеша отпил из кружки пива, вытер с губ пену и, повернувшись к озабоченно смотревшей на меня девахе, сказал:

— Да так, показалось, что знакомого увидел. Уж больно этот мужик моего давнего приятеля напоминает.

Девушка еще несколько секунд пристально, пытливо смотрела мне прямо в глаза. Наконец, тряхнув перевязанными лентой пшеничными волосами, с изрядным сомнением проговорила:

— На пьяного ты не похож. На шибко дурного тоже… Ты симпатичный мальчик, родной. И вроде не глупый. Так запомни одно, ежели дальше и впредь собираешься к нам захаживать. И если хочешь нормально зажить в этом городе.

— И что же?

— Некоторым людям не то что дорожку не переходи, а даже иной раз и не гляди им вслед. Вон тот соколик, что показался тебе на дружка твоего похожим, из того самого сорта. Есть просто лихие люди. А есть такие…

Она еще ближе наклонилась ко мне, понижая хрипловатый голос. От ее упругой груди шел ощутимый жар разгорячённой податливой девичьей плоти. Мы едва не соприкоснулись лбами.

— А есть такие…

— Такие как тот человек, — с придыханием зашептала Анжелика. — Никогда не совершай здесь две вещи. Не поднимайся без разрешения на верхний этаж и не пересекайся с теми, кто здесь заправляет. Там, наверху, иной раз творятся столь ужасные дела, что такому простому парню как ты, не следует и задумываться об них. Все понял?

Я осторожно кивнул, не торопясь убирать голову. А затем, не удержавшись, положил ладонь девушке на затылок, притянул ее голову к себе и крепко поцеловал в губы, которые оказались очень горячими и вкусными. Анжелика, не растерявшись, со смешком юркой змейкой ввинтила мне в рот пряный влажный язычок. А ее правая ручка ловко опустилась мне на пах, нащупывая и чуть сжимаясь. И казалось бы, вечер начинался казаться томным! Но…

— Анжелика, детонька, что ты присосалась до этого ссыкуна?.. Пошли к нам, тебя заждались настоящие мужчины!! Готов поставить золотой, что на моих коленках всяко будет повеселей, чем с этим сосунком! Ха-ха!

Разносчица резко от меня отпрянула, извиняюще прищуривая заблестевшие глаза, и круто развернулась к замаячившему за ее спиной посетителю. Я медленно поднял голову. Ага, кажется, меня наконец-то заприметили. Что ж, выходит, не удастся новичку в этих злачных местах спокойно отсидеться за своим столиком. Ну так что ж, какая гульба хотя бы без одной доброй драки за вечер? И кто как не зеленый простачок, впервые оказавшийся здесь, не самый первый кандидат на участие в ней, причем в качестве законной жертвы?

Анжелика зашипела рассерженной кошкой, прытко вскакивая на ноги. Видно, она нисколько не испугалась. Да что там, наверняка в бытность своей работы и не такое видала. И не таких.

— Семён, какого дьявола ты прицепился? Нешто у вас за столом пиво закончилось? Или может вина возжелал?

От стола, находящегося в нескольких шагах от моего, почти рядом с камином, на нас во всю скалилась компашка из трёх явно подогретых субчиков крайне помятой наружности. Ну, тут все понятно. Наверняка живущие где-то неподалёку мужики, у которых из голов еще не ушла юношеская удаль и борзота, обостряющаяся при чрезмерном употреблении горячительных напитков. Я перевёл задумчивый взор на делегированного к нашему столу парламентера. Семёна, то бишь.

— Пивца у нас в избытке, лапуня, — пьяно ощерилось это подкатившее к нам тело, совсем невежливо прервавшее мой намечающийся интим. — А вот женского внимания ужо точно не хватает, ха-ха!..

— А ничего, что я занята? — возмутилась Анжелика, сжимая кулачки. — Есть счас в зале кому вам и кружки поднести и внимание оказать!

— А чаво это ты все за энтого молокососа гутаришь? — сурово, как ему показалось, нахмурился Семен. — Нешто энтот фрукт сам за себя сказать ничего не могёт? А? Слышь, сосунец, к тебе обращаюсь! Или в штаны уже наделал, када настоящего мужика увидал?

Я неспешно рассматривал «настоящего мужика», гадая, хватит ли с него обычного прямого удара. Не хотелось бы показывать здесь свою настоящую силу Часового и потомственного дворянина. И решил, что хватит.

Нарывающийся на драку мужик был крупным, плечистым, с огромным пивным животом. В простецкой одежде вышедшего в свет после окончания рабочего дня подмастерья и хромовых сапогах. На вид лет сорок, в русых волосах еще нет седины, а щеки уже дня два не знали бритвы. Глаза навыкате, сам себя разогревает, ноздри кривого носа раздуваются как у быка. Волосы разве что дыбом не встают. От него за десяток шагов разило кислым пивом.

— Что, наметили себе развлечение, так и героями возомнили, да? Почто мальчишку затронуть решили?

— Так я и думал, — рыгнув, степенно кивнул Семён, раскачиваясь на носках сапог. — Баба храбрей, чем ухажёр ейный… Тьфу, мужики! Вот из-за таких лбов, как этот, мы и первую Войну с ведьмами просрали!..

В зале продолжало кипеть веселье, словно в огромном разношёрстном котле, в котором в причудливом жгучем вареве смешались хохот, громкие голоса, залихватские песни, музыка. Двое громил у лестницы лениво посматривали в зал. Иногда из ведущей за стойкой на кухню двери высовывался ещё один мрачного вида бугай, подходил к наливающему напитки за барной стойкой хомякообразному мужику и что-то спрашивал. Я не сомневался, что даже на нашу, все более вероятную стычку, особого внимания не обратят. Ну сцепились несколько пьяных мужланов, и сцепились, сами разберутся. Вот если начнем мебель крушить, да подавальщиц обижать, тогда другой коленкор. Но я сомневался, что у нас дойдёт до крупномасштабных боевых действий. Не те это люди, чтобы на них сильно разоряться. А вот до тех, кто сидит на втором этаже, мне пока не добраться. Особенно сейчас. Нет, я не боялся. И был уверен в своих нынешних силах. Но к чему ненароком пугать намеченную добычу?

На суету возле нашего стола уже начали обращать внимание гудящие соседи. Некоторые за кампанию с дружками Семёна стали подзуживать забияку. Посыпались довольно громкие и кощунственные предложения, что можно сделать с таким бесхребетным опарышом, как я. Что ж, кажется пора вставать и держать фасон. Ваше слово, товарищ Маузер, как, бывало, говорили в одной далёкой стране в давнее-давнее время.

Я медленно встал, отодвигая табурет и выпрямляясь во весь рост. Легонько приподнял и переставил Анжелику, и вышел на свободное место. Часть грубых шуток и подначек как отрезало. Даже нарывающийся на драку алкаш, увидев, какого я роста, слегка протрезвел, невольно пошатнувшись на нетвёрдых ногах. А рассмотрев еще и перевязь с мечом, издал нечто наподобие клокочущего звука проколотой шины, и в поисках поддержки нервно оглянулся на своих боевых товарищей по бутылке. Те недоуменно пялились на меня, никак не понимая, почему это я внезапно оказался таким здоровым да ещё и при оружии!

Но на глазах прочих зрителей Семён, как бы ни был пьян, отступать, ясно дело, уже не хотел. Да и не мог. Ведьмино семя совсем не то место, где подобное проявление слабости так легко спустят и забудут. Раз дашь слабину, потом же свои засмеют, а чужие так и вовсе начнут ноги вытирать. Поэтому потасовка уже была неминуема. Наливаясь дурной кровью и раздуваясь точно собравшийся покрыть курицу петух, Семён молодецки рыкнул:

— Что, сосунец, решил с настоящими мужиками силенками померяться? Ни чо, ни чо, чем больше шкаф, те громче с ног падает!

— Да навроде только с тобой хотел, — коротко улыбнулся я. — Вас уже много стало? В глазах стало двоится, что ли… Иль может ты уже и сам за себя постоять не можешь, да за свое гнилые слова ответ держать? А, фазан общипанный?

Семён, явно чувствуя себя уже не столь уверенно, тем не менее набычившись, и, выпятив вперед пузо, оскалился в презрительной усмешке.

— Да ты, видно, ещё не уразумел, куда забрёл, сынок… Анжелика, что ж ты своему птенчику не порассказала, что тут у нас свои законы, особливые. Мы тут народ простой, честный…

Подавальщица, не отходя от меня, обречённо закатила глаза, тоже поняв, что мордобоя не избежать. Я же повёл нарочито обескураженным взором вокруг себя, тщетно пытаясь отыскать в скалящихся из-за соседних столов рожах простых и честных людей.

— Ты вона при мече, при оружьице-то… Потому и языком так мелешь. А вот выйти супротив настоящих мужчин с голыми-то руками и боязно?

И опять он говорит о себе во множественном числе. Его поддатые дружки, замерев, настороженно смотрели, ожидая моего ответа. Что ж, если я вытащу меч против на вид безоружных мужиков, меня тут точно не поймут. И плевать, если даже у них в рукавах да сапогах окажутся ножи и кистени. Впрочем, я клинок и не собирался вытаскивать. Вместо того снял перевязь и положил на стол, громко сказав:

— А где ты видишь меч, приятель? Все по-честному, как у порядочных людей. Кулак против кулака.

Кое-где среди наблюдавших за нами завсегдатаев раздались одобрительные возгласы. Ну а Семену, который такого моего ответа ну уж точно не ожидал, стало совсем отступать некуда. Он накаченными кровью и пивом зенками переводил мутный взор с лежащего на столе меча на меня, и обратно.

Я, демонстративно зевнув, поинтересовался:

— Ну, я долго буду ждать? Знаешь, ты вообще-то не в моём вкусе, ушлёпок. Меня больше девки привлекают. Если ты, конечно, понимаешь, о чём я.

И я в наглую ухватил взвизгнувшую от неожиданности Анжелику за упругую ягодицу. Она в полном потрясении смотрела на меня. Вокруг уже откровенно ржали. Кто-то даже крикнул:

— Сенька, да чего ты до мальца докопался? Иди луче пивка еще потяни! Тебе то до его морды и не допрыгнуть!

С всхрапом забиваемого на бойне быка втянув ноздрями воздух, Семён обозлённо прохрипел:

— Не допрыгну? Так лежачего, стало быть, отпинаю!..

И довольно бодренько так набросился на меня, низко наклонив голову, и выставив вперёд волосатые лапищи, словно хотел одним резким толчком сбить меня с ног и исполнить обещанное. Рядом заверещала Анжелика. Ну, на ее месте и грех не заверещать, когда на тебя такая щетинистая туша летит. Но я уже видывал здесь зверей гораздо страшнее, крупней и опаснее… Сделав быстрый шаг в сторону, я легко уклонился от бешенной атаки и нанес Семёну всего один точный и прицельный удар кулаком в левое ухо. Бил даже не в пол силы. Обычный боксёрский хук. Как я и ожидал, этого хватило. Взмахнув руками, напавший на меня утырок свалился как подкошенный и, гулко брякнув дубовой башкой об пол, зарылся рожей в солому. Все-таки я чуток не рассчитал. Он не просто упал, а упал в нескольких шагах от меня, едва не влетев в полыхающий в камине огонь.

По той части зала, где началась потасовка, пронёсся одобрительный восторженный гул. Однако всеобщего восхищения друганы потерявшего сознание Семёна почему-то не разделили. С грохотом опрокидывая стулья и разражаясь отборными матюгами, они вылетели из-за своего стола и, едва от усердия не запинаясь о собственные же ноги, резво кинулись на выручку павшему товарищу. В руках одного из них я заметил увесистый, наверняка набитый чем-то плотным и тяжёлым мешочек, у другого словно из ниоткуда появился засапожный нож. Третий держался джентльменом — набросился на меня с голыми руками.

Его я первым и приветил. Врезал кулаком в лобешник, да так, что в полном гвалта зале что-то отчётливо хрустнуло. Мужик всплеснул конечностями, как морская, звезда, подлетел в воздух и шваркнулся прямо под ноги поспешающего за ним вооружённого ножом хмыря. С руганью тот споткнулся, едва не теряя равновесие, зашатался… Я быстро шагнул к нему и с ходу пробил в челюсть. Его как ветром сдуло, за ним потянулся размазанный росчерк из выплеснувшейся из раззявленного рта крови и выбитых зубов.

Громко горланили подбадривающие драку клиенты, весело и разгульно жарила музыка, где-то визжал тонкий женский голос… Он меня и отвлёк. И удар увесистым мешочком я все-таки пропустил. Схлопотал прямо в левое плечо. Выше мой последний, исподтишка напавший противник, видимо, не дотянулся. Подозреваю, что обычному человеку пришлось ты туго. Вполне могла отняться рука или вылететь сустав. Но тут даже мой продолжающий похрапывать грифон не дёрнулся! Совсем меня за пуленепробиваемого считать начал, что ли?

Я резко обернулся к опешившему забулдыге, не церемонясь, влепил ему в солнечное сплетение, схватил согнувшееся пополам захаркавшее недоразумение в охапку и со всего маху швырнул оземь. Хотел еще добавить носком сапога, но в этом уже не было необходимости. Мужик растёкся безвольной тушей безо всяких признаков сознания.

На этом наша героическая схватка и завершилась. Народ прибывал в восторге, Анжелика с радостным визгом повисла у меня на шее. Я же был не очень доволен. Переборщил-таки. Не обращая внимания на поднявшийся вокруг меня ажиотаж, искоса посмотрел на изножье лестницы. Два мордоворота с интересом погладывали в мою сторону, что-то меж собой обсуждая. Из-за входной двери высовывалась цыганская физиономия Киндея. Я же стоял, крутил головой, словно не веря, что это я всех уложил, и глупо улыбался. Черт, наверно, надо было все-таки позволить дать себе по роже пару раз. Как бы ни показалось подозрительным, что такой молодой парень, как я, пусть и огромного роста и шириной со шкаф, так легко разобрался с четырьмя местными задирами. Пусть и изрядно подвыпившими. Ну так и мне вроде как полагалось быть не совсем трезвым. А мои действия в потасовке носили исключительно профессиональный характер, не совсем типичный для вчерашнего деревенского увальня, коим я старался представляться. М-да…

Ко мне прилипла Анжелика и возбуждённо шепнула, вставая на цыпочки и потянув мою голову вниз:

— Малыш, не знаю как тебя зовут, но ты заработал на сегодня сладкое… Кажется, ты хотел попасть наверх?

Я, продолжая глупо лыбиться, только поинтересовался:

— А меня пропустят?

— Со мной — да.

Что ж, кажется, все сложилось не так уж и плохо. У меня появилась вполне обоснованная для здешней дыры причина таки взойти на второй этаж!