Часовой: на страже Севера

Глава 20

Все той же ленивой разболтанной походкой я подошёл к «Ведьминому семени». Никаких надписей на фасаде здания я не обнаружил. Правда, над входной дверью, рядом с косо прикрученным масляным светильником, разгоняющим сгустившиеся вокруг трактира тени, имелась грубо намалёванная картинка. Вблизи она смотрелась вполне себе живописно и явственно отображала бытующее в миру название этого местечка. Голая, пышнотелая деваха, верхом на метле, с косыми глазами и улыбкой шизофренички. Сиськи размера пятого, а на заду можно играть в нарды. Наверняка неизвестный художник при создании этого шедевра вдохновлялся представлениями местного бомонда о том, как на их взгляд должна выглядеть настоящая ведьма. А что, ничего так получилось, живенько.

Я попробовал надавить на дверь, но она ожидаемо оказалась заперта. То ли час еще ранний для первых посетителей, то ли запускают внутрь исключительно по определённому дресс коду. Я настойчиво постучал и вскорости услышал едва уловимое шарканье за мощным дубовым полотном, а на уровне моей груди с лязгом отодвинулась железная пластина. В образовавшемся окошечке возникли два прищуренных ушлых глаза, с изрядной подозрительностью уставившихся на меня. Я даже сделал шаг назад, позволяя себя рассмотреть.

— Тебе чего, морячок? — простуженным голос спросили меня. Глаза оставались все такими же подозрительными. — Не заплутал, часом?

— Да навродь и нет, — я старался выглядеть недалёким увальнем. — Добрые люди дорогу подсказали, а язык довёл.

Глаза моргнули и недоверчиво заблестели.

— А имена у этих добрых людей имеются, паря?

Я вытащил мешочек с серебром и выразительно им прозвенел.

— Грамоте не шибко обучен, так что имен на монетках не прочту. Но, думаю, они во всей Империи известны!

Мои слова отчего-то рассмешили привратника. Он гортанно хрюкнул и сказал:

— Ишь ты, скоморох выискался. Что, морячок, деньжонки карманы жмут?

— Есть малёхо.

— Сам то, поди, не местный? Не больно ты похож на городского.

— Меньше месяца в Лютограде, — понизив голос, признался я. — В городскую управу охранником устроился. Приняли сразу.

Глаза снова моргнули, а их обладатель весело хохотнул:

— Ещё бы не приняли! Такие лбы, как ты, на дороге не валяются. Ладно, заходи, коль уж пришел. А то маячишь там, как прыщ на сраке…

Изнутри загромыхали засовы, залязгали какие-то механизмы и с протяжным скрипом дверь открылась внутрь. Ровно настолько, чтобы я мог просунуться. И с грохотом тут же захлопнулась за моей спиной. А у меня перед лицом уже маячило зазубренное лезвие здоровенного ножа, похожего на турецкий ятаган.

— Уж не обессудь, парниша, — извиняюще развел руками беседовавший со мной хмырь. — Но у нас свои порядки. А если ты не хочешь, чтобы Бонзо занервничал, то изволишь поднять лапки и дать себя обшмонать.

Разумеется, я подчинился. А сам меж делом схватывал все, что происходило вокруг меня. Я оказался в комнате, напоминающей глухую, освещенную парой тусклых масляных ламп прихожую, из всех предметов обстановки которой были пара табуретов да грубо сколоченный низкий столик, заставленный тарелками с нехитрой снедью и пивными кружками. За дверью караулили двое. Один, тот, что вел со мной дебаты, был неприметным вёртким человечком среднего роста, похожим на цыгана, только золотых колец и серег не хватало. А вот второй, угрожавший мне ножичком, и звавшийся Бонзо, был не в пример более броской личностью. Лишь чуток ниже меня, весил, наверно, килограмм на пятьдесят больше. Огромный, необъятный в талии, с могучим брюхом и покатыми плечами. Руки мясника, испещрённая шрамами лысая башка, щетинистые щеки и взгляд маленьких темных глазок, выразительный, как кровоточащая мясная вырезка. Излишней разговорчивостью, как я понял, он не отличался. Зато имел особенность при виде незнакомцев изрядно нервничать.

Вертлявый знаком указал мне повернуться к стене и упереться ладонями в шершавый грубый камень.

— Копыта-то раздвинь. Поглядим, что у тебя при себе есть еще интересного, окромя серебришка…

Поскольку до гола меня раздевать не собирались, то и особо волноваться было не о чем. Предполагая нечто подобное, я предварительно перепрятал разрешительную бумагу, заложив ее особым образом за голенище сапога, где прощупать ее было почти невозможно, если не искать целенаправленно. А этот похожий на цыгана тип явно искал не бумажки, а оружие, амулеты, драгоценности, что-то, что могло указать на мою принадлежность к шпикам.

— Чистый, — с удовлетворением произнёс он, вполне профессионально общупав меня и возвращая мешочек с серебром. На перевязь с мечом он вообще не обратил внимания. — Спрячь свой тесак, Бонзо. Неча гостей пугать.

— Как скажешь, Киндей, — проворчал амбал, убирая нож в специальную петлю на ремне, опоясывающим его необъятное брюхо. — Сосунок пришел поразвлечься… Иль как?

Я, одёргивая куртку и поправляя капюшон, поспешил подтвердить.

— В точку, уважаемый.

— Значь так, — обстоятельно сказал Киндей, прихватывая меня под локоть и поворачивая ко второй, ведущей внутрь огромного дома двери. — Там главный зал. Ешь, пей, веселись. У нас можно все. Кости, карты, табак, что душа пожелает. Музыка даже есть. Девки задорные пляшут, тебе понравится. Наверху места для серьёзных людей, туда не суйся. Захочешь с какой кралей покувыркаться, она скажет, что делать. Куда нужно проведёт. Если мошна ещё не опустеет. Веди себя прилично, развлекайся. Будешь буянить и нарываться, у нас разговор короткий. На первый раз не покалечим, но дурь выбьем. Дубинкой по башке никогда не получал? Нет? Все бывает в первый раз. Уяснил, малохольный?

Стараясь поддерживать игру, я чуть обиженным голосом пробурчал:

— Да вроде батька дураков не строгал…

Киндей снова заржал и покровительственно похлопал меня по спине. Я изо всех сил постарался расслабить мышцы.

— Забавный ты парнишка… Нравишься мне. Короче, если сегодня ночью ни во что не встрянешь, значит, приходи всегда, когда возможность будет. Понятно, что не с пустыми руками. Уж, извини, но без деньжат у нас ловить нечего!

И весело засмеявшись, он чуть подтолкнул меня. Бонзо, набычившись, провожал меня своим внимательным взглядом. Я бы даже не удивился, отреагируй на это мой Родовой знак. Но грифону, походу, было глубоко наплевать на местных бандюков. Наверно считает, что не того они поля ягодки, чтобы представлять для меня реальную угрозу.

Я открыл дверь и, переступив порог, оказался в самом сердце этого на редкость гостеприимного и дружественного заведения. Вот оно, Ведьмино семя во всей красе. Огромный просторный зал. Дощатый, густо посыпанный соломой пол. Закопчённый потолок, поддерживаемый толстыми дубовыми балками. С балок свешиваются железные люстра-колеса, утыканные горевшими свечами. Окна, как и спереди здания, изнутри забиты досками. В спёртом теплом воздухе отчётливые запахи пота, браги, табачного дыма, сыромятной кожи и специй. Наверх ведёт широкая лестница, у подножия которой скучают два поигрывающих обшитыми кожей дубинками битюга. Подковой поверху зала тянется галерея, обрамленная высокими перилами. На ней я приметил несколько человек. Внизу же почти два десятка больших столов, табуреты, лавки, огромный, растопленный камин, протянувшаяся слева от входа затёртая барная стойка, из-за которой выглядывал похожий на хомяка дородный тип в замызганном фартуке. Возле одной из стен небольшая возвышенность, своего плана помост, на котором тройка унылого вида хмырей довольно зажигательно наяривала на напоминающих волынку, духовую трубу и балалайку инструментах какую-то танцевальную мелодию.

Час был еще ранним для этого заведения, поэтому в основном зале было всего несколько человек. Они сидели за своим местами и цедили из кружек пиво. На меня глянули красными, в похмельных прожилках глазами, измерили, взвесили, посчитали неинтересным и вернулись к своему пиву. Что ж, здесь наверняка тёрся вполне себе заурядный люд, не боящийся задерживаться на улице после наступления ночи. Серьёзные ребята сразу шли наверх. За одним из столов уже начали игра в кости, пошли нарастающие азартные выкрики. К играющим спешила наряженная в довольно фривольное лёгкое платье разбитная деваха. Она так отчаянно виляла бёдрами, что чуть не задевала соседние столы. Из глубокого декольте, казалось, были готовы вот-вот выскочить полушария пышной груди. Чернявая красотка кокетливо подмигнула мне, замершему на пороге, и пуще прежнего заколыхала задом. Однако. Что ж, кажется, меня ожидает, по меньшей мере, любопытный вечер. На сегодня я и не строил чрезмерно грандиозных планов. Осесть, примелькаться, прислушаться. Всё. Развлекаюсь. А вот уже завтра и поглядим, каков станет план дальнейших действий…

Я неторопливо прошелся к дальнему от входа столу, самому маленькому из свободных. Уселся на жёсткий табурет и откинулся спиной на кирпичную стену. Таким образом я держал входную дверь и почти весь зал в поле зрения. Поправил перевязь с мечом, выкатил на стол серебряную монету и стал дожидаться свободную подавальщицу. Хомякообразный мужик ещё некоторое время сверлил меня из-за стойки настороженным взглядом, но вскоре потерял ко мне интерес, здраво рассудив, что раз меня сюда вообще пропустили, значит, не совсем я пропащий.

— Что желаешь, красавчик? — ко мне подкатила еще одна молодуха, игриво подергивая плечиками в такт наигрывавшему местным рок-трио мотивчику. — Вечер только начинается. И да сначала нужно что-нибудь выпить.

— Таковы правила? — широко улыбаясь, спросил я.

— Они самые, красавчик. Что пьешь?

— А что я могу получить за эту монетку? — я внимательно посмотрел на подавальщицу. Монетка тут же исчезла в ее ловких пальцах.

Деваха была невысокой, довольно привлекательной, с перевязанными алой лентой густыми, пшеничного цвета волосами и в таком же лёгком и открытом платье. Грудь у неё была поменьше, чем у обслуживающей игроков в кости молодки, уже хрипло хохотавшей над скабрезными шутками, но тылы ничем не уступали.

— Кувшин пива и миску жареных колбасок, — она чуть смешливо улыбнулась и подмигнула. — Если хочешь чего-то больше, придётся доплачивать сверх того… А так, посидеть скоротать вечерок вполне хватит, парень. Думаю, тебе у нас понравится.

Я же в этом даже не сомневался и снова разошёлся в дурашливой ухмылке, наглядно пожирая глазами ее высокую грудь. Уже оборачиваясь, чтоб унестись к барной стойке за моим заказом, деваха негромко обронила:

— Ты на первый раз сильно не чуди тут… Ежели спьяну дурным становишься, так лучше сразу уходи, понял? Народ здесь особый. С понятиями.

Не дождавшись ответа, упорхнула, зазывающе покачивая крутыми бёдрами. Я усмехнулся. Похоже, я произвожу вполне себе благопристойное впечатление. Мне даже стараются помочь по мере сил и возможностей. Какие здесь, однако, добрые и отзывчивые личности обитают! Лепота!

Пока ожидал выпивку с закуской, неспешно осмотрелся ещё раз. Особое внимание уделил окнам, как возможным путям отступления. На крайний случай я прошибу их как пушечное ядро. Эти жалкие доски меня не задержат. На перила выходящей в нижний зал галереи облокотилась парочка разодетых в пышные платья фигуристых дамочек. Они словно хищницы разглядывали наполняющих зал посетителей. Скрипнула входная дверь, пропуская внутрь еще нескольких громко болтающих клиентов. Судя по их уверенному виду, не впервой здесь. Усевшись за барную стойку, они затребовали эля. Пока что, как я уже подметил, трактир постепенно наполнялся обычным планктоном со дна нижнего города. Никого серьезного. Не исключено, что кое кто из тех, кто действительно мог меня заинтересовать, уже находятся наверху. Но туда пока никак не пробраться. Ладно, спешить не буду. Не к чему форсировать события. Обживаемся.

— Держи, красавчик, — на стол опустился поднос с тарелкой остро пахнущей, шкварчащей ещё от жара сковородки колбасы, порезанной кольцами, кувшином пива с деревянной большой кружкой. — Если что ещё захочешь, позови. Меня Анжеликой звать, ежели что. Но ты и сам то, того… Смотри в оба.

— А девки голые плясать нынче будут? — наливая в кружку пиво, развязано поинтересовался я.

Хрипло рассмеявшись, деваха тряхнула волосами и лукаво улыбнулась:

— Будут, будут. Но ты сильно руки-то не распущай… А если совсем уж невмоготу будет, столкуемся.

И после столь недвусмысленного намека снова удалилась, спеша к следующему столу, из-за которого уже отчаянно махали руками. Я осторожно отпил пива. Необходимо продолжать игру. Возможно, за мной по-первах будут наблюдать, желая убедиться, что я именно тот, кем и кажусь, лопух лопухом. Здоровый и недалёкий. Потому хлебать это пойло придётся. Благо, организм Часового способен пережечь ещё и не такую бодягу.

На вкус пиво оказалось той еще кислой мочой, а поджаренную колбасу не иначе как сготовили из давно исдохшего гоблина. Но приходилось пить, жевать и с праздным любопытством крутить головой по сторонам. Просторный зал меж тем с каждой минутой все больше наполнялся людьми. Скоро уже половина столов оказались заняты. Гулу и шуму значительно прибавилось. Как и работы разносчицам выпивки. Вскоре к уже знакомым мне девахам присоединилась ещё одна, такая же разбитая и живенькая. Словно почувствовав прилив вдохновения, музыканты без устали шпарили раздухаристые мелодии. Парочка подвыпивших дармоедов в порыве пьяного отчаяния заскочили на сцену и начали выделывать залихватские коленца. Их начинание встретили дружным хохотом. К ним присоединилась одна из официанток, зажигательно тряся полуобнажённой грудью, и ловко отплясывая вокруг мужиков. Веселье нарастало.

Но для меня пока не происходило ничего интересного. Иногда я косился на ведущую на второй этаж лесенку. Её по-прежнему охраняли два мордоворота. Наверх они пропустили только двух озабоченного вида мужичков, которые что-то им объясняли, указывая пальцами на галерею и демонстрируя деньги. Наблюдавшие сверху куртизанки встретили их довольными улыбочками и уволокли в свои апартаменты. Из так называемых лихих людей на второй этаж пока никто не взошёл.

По моим внутренним часам уже наступил десятый час позднего вечера. Фактически ночь, от кирпичных неоштукатуренных стен явственно потянуло холодом. К полыхающему камину пару раз подходил какой-то замызганный раздолбай и подкидывал толстые берёзовые чурки. На меня он смотрел с изрядным сомнением. Я сделал вид, что даже не заметил его, как и засунутого в ножны при поясе очень недурного на вид кинжала, явно не вязавшегося с обликом этого человека.

В мои планы входило потереться здесь еще пару-другую часиков, хотя бы до двух пополуночи, заказать за это время ещё выпивки, построить глазки официанткам и уйти. На первый раз было вполне достаточно. Главное, не привлекать ничьего особого внимания и надеяться, что сюда не заявится кто-то из тех, кто способен меня узнать. Например один из служивших в Цитадели Корпуса Тринадцатой Стражи.

Ещё через час глазки начали строить мне. За это время зал почти полностью набился, а из пришедших в «Ведьмино семя» людей двое прошли сразу к лестнице и, по-свойски кивнув громилам, молча и неспеша поднялись на верх. Пропустили их, ничего не спрашивая. Две фигуры, закутанные в длиннополые плащи, со шляпами на головах. Вроде неприметные мужики. Но под одеждой определённо оттопыривались ножны с короткими мечами, а у одного из них за ремнём было заткнуто сразу два пистоля. Ага, вот и одни из серьёзных людей городского дна пожаловали. Я скользнул по их спинам совершенно равнодушным взглядом и заказал еще пива.

Принесла его все та же Анжелика. Устало вздохнув, она уселась рядом со мной на второй табурет и так же откинулась на спинку. Ещё раз вздохнула, отчего полукружия ее тугих грудей очень соблазняюще приподнялись.

— Суетливая сегодня ночка, красавчик, — сказала она, с усмешкой изучая мой профиль. — Народцу прилично собралось… Но пока еще спокойно. Клиент ещё не разогрелся. Вот за полночь будет пожарче!

На нас никто не обращал внимания. А шум стоял такой, что можно было безбоязненно разговаривать и на повышенных тонах. Я наклонился к разносчице и, стараясь не глазеть ей в декольте, спросил:

— А бывало такое, что народ чересчур начинает веселиться?

Она понимающе усмехнулась:

— Всякое бывает, родной. Но наши мальчики не любят непонимающих. И если на то, что творится внизу, ещё глаза закрывают, то не приведи боги кому задеть тех, кто…

И она многозначительно указала пальчиком в закопченный потолок. И тут же добавила:

— Ты, главное, не трогай кого не следует. И все будет нормально. А если вдруг окажешься наверху, быстро свое дело сделал и вниз. Там веселье иного толку. Не для таких как ты…

— Ты так переживаешь о моих, хм, особых делах?

Анжелика провела язычком по полным губам и фыркнула:

— А то не, что ли? Чего ты как дитё… Такому как ты всяко охота грудастую девку в кровать затащить, скажешь, нет?

Я не успел ответить. Входная дверь в очередной раз открылась в общий зал вошел… Тот, ну кого я совершенно не ожидал этой ночью, да и вообще здесь увидеть! Мне в голову ударила кровь, я аж подался вперед. Наверно, на некоторое время потерял контроль над собой и, увидев мое изменившееся лицо, Анжелика торопливо схватила меня за руку и испуганно прошептала, едва не обжигая губами мое ухо:

— Эй, красавчик, ты чего?.. Даже не вздумай заговаривать с этим человеком!