Часовой: на страже Севера

Глава 12

Кладбище было небольшим и неприметным. Просто отведённый для последнего упокоения усопших участок расположенной в полумиле от оборонительной стены форта земли. Никакой ограды, никаких лишних насаждений. Покрытая бледной травой поверхность, где то тут то там вырастали мрачные каменные надгробия, с выбитыми на поверхности именами.

Часть надгробий довольно глубоко ушла в землю, свидетельствуя о почтенном возрасте захоронения. Часть были относительно свежими, с ещё не успевшими осесть холмиками насыпанной над могилой земли. По моим скромным прикидкам могилок тут было не менее полусотни. Некоторые из них остались нетронутыми, как и те, кто покоился на глубине пары метров. А вот остальные…

Могил десять были разорены, разрыты. И выглядели так, словно рылись изнутри, а не наоборот. Словно покойник сам, помогая себе руками, копал землю, стремясь выбраться наружу… Я присмотрелся к парочке надгробий. Насколько я мог судить, разверстыми оказались только самые свежие могилы. На отвалах порушенной сырой земли отпечатки ног, где босых, где обутых. Оно и понятно, смогли подняться, повинуясь чудовищной противоестественной волшбе пришедшего из тундры неизвестного колдуна лишь те, кто еще не разложился до такой степени, что не мог двигаться. Кости вряд ли заставишь подчиняться. А там, кто знает, я в этих делах не знаток. Да и никто, наверное. По крайней мере в Корпусе Тринадцатой Стражи.

Корнедуб, не скрывая потрясения, ошарашенно переводил взгляд с одной могильной ямы на другую. В подступающих сумерках поруганное кладбище выглядело особенно пугающим.

— Алексей, ядрёна кочерыжка… — прокаркал сержант, неверяще крутя головой. — Аж стыдно становится, что такой зелёный салага как ты, такого как я старого пса обскакал! Ты как знать-то мог об этой вот пакости богомерзкой?

— Знакомо ли вам такое понятие, как некромантия? — вместо ответа прямо спросил я.

Корнедуб хотел машинально почесать в затылке, но, вспомнив о бронированной, латной перчатке, лишь озлобленно сплюнул.

— Про то тебе гораздо больше Трофим с Рогволдом бы рассказали. Я то что… Слыхал лишь краем уха. Магия смерти, верно? Одно лишь сказать могу. Средь хлынувшей к нам сотню лет назад нечисти подобного ужаса не встречалось. Или что меняться начало в последнее время, или же волшба эта сугубо нашенская. Но до того редкая и жуткая, что о ней никто и не знает особо. Нешто в Стужу некромант пожаловал, а?

— У меня нет другого объяснения, — признался я, невольно поёживаясь. И далеко не от холода. — Пришел с Севера, каким-то образом проник в форт, его не остановили ни охранные руны, ни Часовые, ни местный чародей. Наслал на жителей смертельные чары, умертвив всех без исключения. А потом… Потом поднял всё, что было мертво, и увёл.

Корнедуб продолжал недоумевать, просто отказываясь верить услышанному. Ветеран Стражи привык сражаться с другими противниками, более понятными…

— Да как так же… Это ж какую силу надо иметь, чтоб подобное сотворить с цельным поселением! Двести душ прибрать!..

— А меня нынче другое более волнует.

— И что же?

— Где эта тварь и те, кого он поднял. И не вернутся ли они в самом скором времени уже по наши души?

— Твою же мать! — не удержался сержант. — Живо в Стужу! Живо!

Ночь грохнулась на обезлюдевший форт, как полная первобытной черноты наковальня, разом прибив последние остатки захиревшего вечернего солнца. Мы все сидели в приемном зале первого этажа штаб-квартиры исчезнувшего гарнизона. Двери закрыты на все засовы, ставни наглухо заколочены. Свечи и масляные лампы зажжены, большущая кирпичная печь хорошо натоплена. Приятное тепло медленно начало наполнять порядком остывшее помещение, разливаясь по телу.

Каждый из находившихся здесь Часовых был полностью закован в доспехи с обнажённым оружием под рукой. Воины вылезали из своих титанических скорлуп лишь для того, чтобы перекусить захваченными сухпайками, да сбегать по нужде. И снова влезть в броню. Корнедуб и слышать не хотел, чтобы эту ночь кто из нас провел без доспехов. Ну, за исключением меня, разумеется. Поэтому я, относительно других, катался, как сыр в масле. Пододвинув один из простых, но прочных деревяных стульев с высокой спинкой поближе к печке, я засел там, скинув с головы капюшон и наслаждаясь идущим от белённого кирпича жаром.

Погрузившись в свои мысли, провел по отрастающим волосам рукой, пропустил через пальцы седую прядь надо лбом и поймал по-отечески снисходительный взгляд устроившегося прямо на полу, вытянув железные ноги, сержанта. Благо силовая броня Часовых позволяла принимать ещё и не такие позы.

— Как вернемся в Цитадель, первым делом отправлю тебя к цирюльнику. А то ишь, зарастать как начал. На тебе и патлы растут вдвое быстрее супротив обычного, Бестужев. И откуда ты взялся такой, а?

Я поправил прислоненный ко всё ещё холодной каменной стене чёрный рунный клинок и неопределённо пожал плечами.

— Кстати, как там мои знакомцы, что прибыли со мной из Академии? Держатся достойно?

— Гутаришь, как будто не меньше моего прослужил, щегол! — изумился сержант и обратился к бойцам. — Нет, мужики, ну вы слышали этого салагу?

Ему ответили негромким смехом. Служивые уже начали привыкать к нашим с сержантом полушутливым препирательствам и стали внимательно прислушиваться к каждой новой словесной схватке. Новость о том, что Стужу извёл, возможно, некромант невероятной силы, они приняли стоически. Лишь крепче стиснули зубы и рукояти мечей. Я ж говорю, суровые люди, непробиваемые.

— Достойно, — проворчал Корнедуб. — Особливо комендант Цитадели не нарадуется — свободные руки появились у него на подхвате!

Усмехнувшись, я подумал, что при другом стечении обстоятельств и меня на неопределённое время ждала бы такая участь, заниматься черной рутиной работой. А вот гляньте-ка, почти сразу в оперативники записали.

Снаружи, под раскинувшимся ночным небом, освободившемся от облаков, таком необычно ярким и звёздным, какое бывает только в этих краях, остались четверо воинов. Они заняли наблюдательные позиции на крытых площадках угловых башен. Должны были стоять, глаз не смыкая, смотреть за стены и при малейших признаках опасности бить тревогу. На каждой башне для этой цели были приспособлены тревожные колокола и простые, но надёжные гелиографические системы, с помощью которых можно было послать световой сигнал от мощного масляного фонаря зависшему над Стужей высоко в небе дирижаблю.

Никто не знал, что нам принесёт наступившая ночь. Проведём ли мы ее в тепле, коротая томительные часы до самого утра, или же столкнемся-таки с… С чем? Этого тоже никто точно не знал. Даже если мои умозрительные заключения и окажутся верными, если и впрямь всё, что произошло в загадочным образом опустевшем форте случилось по вине неведомого некроманта, дальнейшее развитие событий предсказать было очень сложно. Произойти могло действительно всё что угодно…

— Ты-то сам к чему склоняешься? — словно прочтя мои мысли по морщинам на нахмуренном лбу, негромко спросил меня сержант. — Сбёг-таки этот чертов колдун, аль где в соседнем лесу ошивается, да посматривает на нас?

Я повёл плечами. Странное ощущение стало накатывать в последние минуты. Или спина от близости печки постепенно прогрелась, или же мой хитрый грифончик начинает о себе напоминать…

— Я дам знать, как только почую что нехорошее. Заранее предупрежу.

— Ишь ты! Ну прям чародей вылитый, — фыркнул Корнедуб. — Эх, Бестужев, не знал бы я твоей подноготной, и впрямь бы подумал, что ты ну прямо весь из себя такой потомственный аристократ, владеющий всеми Родовыми способностями, рядом с которым и срать безопаснее!

Пропуская сержантский фирменный трёп мимо ушей, я зацепился за нужные мне слова, так же негромко спросив:

— Сержант Корнедуб, разрешите обратиться?

С подозрением покосившись на меня, ветеран особым поворотом кистей отстегнул от брони латные перчатки и наконец с наслаждением почесал в затылке.

— Обращаются в регулярной армии к зажиревшим офицеришкам, Бестужев. У нас тут попроще будет… Спрашивай.

— Капитан Кречет дворянин?

Корнедуб с уже удвоенным подозрением снова зыркнул из-под насупленных бровей.

— Разговорчики, рядовой. Что еще за повышенный интерес к родословной нашего командующего?

— Рыбак рыбака… Я вот всё думаю, как он тогда рассмотрел, что творится за стеной магического огня в Ведьмином проколе? Ну, вы понимаете, о чем я… Когда отдал приказ стрелять в Гашека. И ведь так четко всё видел. Даже я с трудом мог что-либо разглядеть по ту сторону. Капитан кое-что умеет, да?

Корнедуб, сделав зверскую рожу, посмотрел по сторонам, словно желая, убедиться, что никто из расположившихся по разным местам погруженного в полудрему зала Часовых нас ненароком не подслушивает.

— Вот что с тобой, делать? И ведь не отстанешь же! Да и жалко тебя. Так что кое-что и скажу.

— Жалко? — удивился я. — С чего бы это вам меня жалеть?

Сержант едко усмехнулся и сказал:

— Так ежели ты от меня ничего не добьешься, ещё, чего доброго, полезешь к самому Кречету со своими дурацкими расспросами. А он, под плохое настроение, и осерчать может, да и открутит тебе твою башку! Понял, дурень?

Я сконфуженно умолк. Понял, чего не понять. К нашему командующему и впрямь лучше под горячую руку не попадаться. Не человек, а зверюга.

— Аристократ Кречет, аристократ, — со вздохом произнес Корнедуб. — Не из Домов высших, конечно, но тем не менее. Потому и замашки у него иногда проскакивают высокородные. Да и с твоим отцом он поначалу на ножах был, поскольку считал, что всяко больше достоин командовать, чем лишённый всех регалий дворянин. И отчасти по той же причине потом с Сашкой и сдружились не разлей вода. И попробуй теперь кто из залётных при нём что плохое о твоем отце сказать… Кречет не будет смотреть на чин и положение в обществе. Сейчас-то об этом во всём Ордене знают, а вот раньше бывали, хм, казусы…

Сам Кречет к нам вроде как в ссылку попал, из Столицы. Ты уж прости, но всех подробностей я тебе говорить не буду. Пожалуй, только мы с Рогволдом и остались, кто знает всё. Захочет капитан, сам тебе расскажет. Не моя то тайна, не обессудь. Скажу только, что старый князь Рокоссовский за него тогда здорово заступился. Вот потому Кречет и готов исключительно только к нему прислушиваться. Смекнул теперь?

Я внимательно слушал каждое произнесённое слово, не перебивая.

— Да понял… А к какому роду Кречет принадлежит? Кто он по титулу? Или это тоже запретная информация?

— Сам, что ль, догадался? Голова! — восхитился Корнедуб, посмеиваясь в усы. — И этого не скажу. А вот касаемо его умений кой чем и поделюсь.

Весь обратившись во внимание, я даже наклонился вперед, заёрзав по деревянному сидению табурета. Сержант скрежетнул железной спиной о каменную стену, уселся чуть прямее и пожаловался:

— Вот ведь все-таки неудобная штуковина, а? В бою то ничего не замечаешь, как вторая кожа, а на расслабоне… Словно цепью опутали! Или это я просто отвык… Что думаешь, щегол?

Я вообще-то думал, что сержант специально меня дразнит и ваньку валяет, но вслух сказал совсем другое.

— Бабу бы вам хорошую, чтоб ваши старые кости по ночам разминала, тогда бы, может и не так мучились.

Корнедуб разинул рот, словно выброшенная на берег рыбина. Возмущённо запыхтев и убедившись, что мои последние слова никто не услышал, грозно заявил:

— Вот воротимся в Цитадель, я тебе припомню, как старикам дерзить, припомню. Хотя, идея-то, конечно, неплохая. На примете то нет какой бабёнки посговорчивее?

Я со смешком сказал, неопределённо махнув рукой:

— Приезжайте в Кленовку, сержант. Жена у местного старосты ну прям вся в вашем вкусе будет!

Сержант призадумался, словно припоминая.

— Марфа что ль? Так, навроде и твою кухарку из имения кличут, жёнку Степанову?

— Ага, один в один.

Чему-то заусмехавшись, Корнедуб пробормотал:

— Ну а что… Так-то оно Марфа баба видная. И сисёны как бидоны, и за жопу можно подержаться…

— Это точно, дочка вся в неё пошла.

— Эй, пустобрёх, а ты там уже не пошуровал ли как следует, а⁈

Мы оба непринуждённо рассмеялись. Некоторые из Часовых в надежде вскинули головы, ожидая нашей очередной перепалки. Мы их что, концертами должны на всю ночь обеспечивать, чтоб скучно не было?

— Капитан Кречет, как ты уже убедился, настолько здоров и силён, что, наверное, способен едва ли не единственный из всех кого я знаю, сойтись в схватке с любой пришлой тварью и победить, — внезапно отбрасывая все веселье, тихо и серьёзно сказал Корнедуб. — Ты еще не видел, на что он способен, когда облачается в силовые доспехи и берет в руки свой боевой молот. Вон ту подземную пакость, что ты в Кленовке завалил, он бы с одного удара молотом уложил. Я не шучу. Потом сам увидишь и скажешь, привираю я или нет. Наверно, дополнительные силы и ловкость он и черпает из своих Родовых способностей. А ещё, когда нужно, видит лучше летучей мыши, и умеет ещё кой чего…

— Только не говорите, что и это тайна!

— А я всё и не расскажу, да не потому, что не хочу. Сам-то поди знаешь, как ваш брат оберегает свои секреты, а?

Я не то чтобы знал, но догадывался. Поэтому счёл за лучшее промолчать.

— А еще Кречет не подается Ведьминому сглазу. Даже без защитных амулетов и оберегов всяких. Ему и охранные руны ни к чему. Не берет его власть нечестивая. Так-то.

Я сразу же вспомнил, как заколдованный летящей наперегонки с «Циклопом» потрясающей в своей дьявольской красоте обнажённой ведьмой, шагнул в пропасть. Брр… Вспоминать тошно. Выходит, на нашего капитана ее уговоры бы и не подействовали. Кречет бы, небось, ещё попытался заарканить бесовку, да надрать тут же голую задницу. По-свойски, по-лютоградски, конечно…

На некоторое время мы замолчали. За стенами маленькой крепостицы, в которой мы сегодня затаились, уже давно сгустилась ясная, принесшая дуновение зашевелившейся где-то поблизости зимы северная ночь. Потихоньку все приглушённые разговоры в комнате начали стихать. Часовые, опытные вояки, старались любую свободную минуту покоя отдавать сну и отдыху. Никто не знал, что может произойти буквально в следующий миг.

Рядом с нами, ближе других, располагался уже знакомый мне Петр Гаркуша. Он тоже стянул шлем, печатки, прислонившись спиной к одной из массивных деревяных опор, поддерживающих потолочные балки, сидел, вытянув закованные в доспехи ноги. Мне показалось, что когда мы с Корнедубом затронули разговор о наших злоключениях у ведьминого круга, в результате чего я обзавёлся седой прядью и едва не погиб, он непроизвольно дёрнулся и с любопытством посмотрел в нашу сторону… С чего бы это? О подробностях того, что там случилось, знали только те, кто там был. А Часовые умели хранить тайны. И таким образом о предательстве Гашека, посмевшего ударить в спину своего, больше никто не ведал. Но неужели Гаркуша все-таки что-то пронюхал? Вот он снова завозился и опять бросил на меня странный взгляд.

Не выдержав, я поднялся со стула и присел ближе к нему, оставив сержанта клевать носом в сладкой дрёме о жене старосты Панаса.

Когда я умостился рядом с ним, Пётр не стал и дальше играть в гляделки, а прямо сказал:

— Ты вроде нормальный парень, Алексей. Свой. Пусть ещё и зелёный, но Часовой. Ты не думай, я не специально уши грел. Но раз уж выпал такой случай… Гашек погиб от ведьминой скверны или же по другой причине?

Вот так поворот… Я внимательно на него посмотрел, прислушиваясь к едва потеплевшему рисунку между лопаток и своей интуиции. Неужели Гаркуша что-то знает?

— При выполнении задания, — осторожно ответил я. — Такое случается, сам знаешь.

Пётр понимающе усмехнулся и, не повышая голоса, сказал.

— А ещё я знаю, что человек он был себе на уме. Скользкий, как совиное дерьмо. И якшался с сомнительными людьми в городе.

Со все возрастающим интересом я смотрел на разговорившегося воина. А Гаркуша, не моргая, выдержал мой взгляд и проговорил:

— Слухи разные ходят, Бестужев. Скажу только, что с недавнего времени, как ты объявился у нас, Гашек начал проявлять к тебе подозрительный интерес. Так, между прочим, не особо копаясь. То у одного спросит, то у другого… Я всего лишь случайно оказался при этом. Так что тут мне особо много и неизвестно. Но о давних связях Гашека с дурными людьми знаю точно.

— Что это за люди такие? — я затаил дыхание.

Пётр с лязгом повел массивными наплечниками.

— Лютоград большой город. И разной швали в нем полно. Дно города исконно собирает всю накипь и грязь, что варится в этом большом котле. Сам понимаешь, все дерьмо всегда стекает вниз. Гашек знался кое с кем из этого дна. Мне еще тогда показалось странным, что он тобой заинтересовался. А тут вон как все в итоге вышло.

Хм, этот парень определённо умел складывать два и два.

— Спасибо за откровенность, — протянул я, размышляя, что новые знания в итоге мне дают. Сомнительные люди городского дна, с которыми был связан погибший колдун… И не туда ли тянется ниточка от недавнего покушения на меня в стенах Родового имения? — Слушай, Петр, а ты не скажешь мне, как выйти на этих сомнительных занятий людей, а?

Гаркуша понимающе усмехнулся. Он не пытался лезть мне в душу, выпытывать какие-то подробности. Он просто считал, что должен мне был это сказать. Как свой своему, вот и всё.

— Есть на окраине города одно местечко, где собираются всякие лихие людишки. Сам понимаешь, чем они могут промышлять. У многих хорошие знакомые, а связи и в Столицу у некоторых тянутся. Гашек в свободное время туда периодически наведывался. «Ведьмино семя» называется. Живописное местечко.

Я не стал тактично спрашивать, что сам Пётр там делал, но название и впрямь было образным. И не так ли многие называли меня самого? В этом крылась определённая ирония.

В следующий миг до наших ушей донёсся, приглушённый стенами и расстоянием, отчаянный бронзовый звон одного из тревожных колоколов. Мы все так и вскинулись, прислушиваясь.

— Северо-западная башня, мужики, — уверенно заявил сержант Корнедуб, как ни в чем не бывало раскрывая глаза. — Ну что, Бестужев, неужель ты и на этот раз окажешься прав?