Часовой: на страже Севера

Глава 17

Мы возвращались в Лютоград. Наш тревожный вылет в приграничный форт на самой окраине северной части Империи завершился. Корпус Часовых Тринадцатой Стражи потерял ещё семь бойцов. И население целого укрепления в придачу. Очень серьёзный удар для фронтира. Восстановить гарнизон станет для наместника Лютограда и командующего Цитаделью Часовых поистине титанической задачей. Пока же эта часть северной границы останется обнажённой. Мы улетали, оставив за собой опустевшую крепость, и колоссальное кострище из сожжённых трупов. Еще долго с кормы воздушного судна можно было наблюдать поднимающиеся к угрюмому небу клубы жирного удушливого дыма, пропитавшегося отвратительной вонью сгоревшей плоти.

К тому моменту, когда сюда вновь придут люди, дикие звери из окрестных лесов довершат начатое нами. А неумолимая жестокая зима сотрёт последние следы произошедшего. Суровые снежные бури очистят оскверненную уродливой магией некроманта землю. Больше мы ничего не могли сделать. Только предать мертвецов очищающему огню. Тела погибших собратьев мы везли в нижнем трюме.

Там же лежал отдельно от наших товарищей труп некроманта. Завёрнутой в грубую мешковину, опутанный мелкоячеистой металлической сетью и обвязанный железными цепями. Вещи убитого колдуна корабельный чародей Пекара хранил в своей каюте, не рискуя выпустить столь важные и наверняка опасные трофеи из поля зрения. Он с них и глаз не спускал всю долгую обратную дорогу.

При помощи корабельных лебёдок мы погрузили в трюм выведенные из строя силовые доспехи. Целых одиннадцать комплектов брони навернулись, неслыханно! Хорошо еще, что находящиеся в арсенале гарнизона доспехи местных убитых некромантом Часовых пришли двум нашим парням впору. Пусть на них так же оказались выжженными защитные руны, но энергоустановки остались целыми. Они оказали неоценимую помощь в перетаскивании мертвецов и погрузке доспехов, оружия, инструментов, амуниции и прочих ценных вещей, что еще оставались в обезлюдевшем гарнизоне.

Не хотелось оставлять в мертвом городе-призраке что-то, что сможет еще принести нам пользу. Так что обратно мы возвращались порядком нагруженные. Шли на максимально допустимой для «Тигра» с учетом возросшей массы скорости. Расчётное время прибытия в Лютоград теперь составляло почти двое с половиной суток. Целая прорва времени, чтобы отдохнуть и как следует обмозговать все произошедшее в Стуже.

Вот мы и засели с сержантом в его каюте после того, как наконец «Тигр» поднялся в воздух, да после сытного обеда подремав пару часиков. Тяжёлая работа по подготовке к отправлению, да прочие горькие дела, заняли все наше время с раннего утра до самого полудня. Оставаться больше в Стуже никто не хотел. Да и не было никакого смысла. Помимо прочего, мы несли в штаб-квартиру Корпуса очень дурные новости. Теперь следовало опасаться не только угрожающих нам с Востока заражённых скверной Ведьминых земель, но и смотреть на Север, в сторону Диких пустошей, которые оказались совсем не безлюдными. А полными неведомых опасностей и странных существ, очень сильных и обладающих злобной могущественной магией, с одним из которых нас и угораздила нелёгкая столкнуться…

Когда нам на хвост сел ранний непогожий вечер, мы влетели в дождевой фронт. Огромное, простиравшееся перед нами сплошное иссиня-черное полотно из волнующихся, набухших туч. Мы влетели в это колеблющееся марево, и по обшивке дирижабля забарабанили крупные дождевые капли. Стало гораздо темнее, будто ночь уже заглянула в иллюминаторы. Но «Тигр» продолжал лететь спокойно и не сворачивая с курса. Бескрайняя полоса туч ничем не грозила. Никакого ветра, грома или не дай бог небесного смерча. Словно высшие боги решили таким образом омыть нас и оплакать погибших.

О чем не преминул заметить и сержант Корнедуб, отыскав в шкафчике каюты командующего пузатую фляжку с недвусмысленно пахнущим содержимым.

— Благостная погода, Бестужев. Дождь… Дождь это хорошо, пущай небо прольёт слёзы по усопшим, а их души наконец обретут покой и свободу. Нормально летим. Тихо, спокойно.

Я, вспоминая набросившийся на наш корабль ураган, когда я возвращался после бегства из Кромлеха в Столицу, в Академию Часовых, согласился с сержантом. Дождь монотонно тарахтел по толстому стеклу кормового окошка и даже успокаивал.

— Помянем, — Корнедуб сделал глоток из бронзовой, обшитой толстой кожей фляжки и протянул мне. Тут уж и грех было отказываться. Я выпил, чуть поморщившись от крепости напитка. Напоминало добротный выдержанный виски. Чем было на самом деле, даже и не знал. Да и не хотел знать. Главное, что штука оказалась забористой. То что нужно, чтобы немного размягчить перенапряженные, взведённые до состояния готового рвануть боезаряда нервы.

— Помянем.

Мы расположились в низких, продавленных, но таких удобных креслах, вытащив их из-за прикрученного к палубе стола и поставив ближе к корме, напротив залитого хлещущим дождем окошка. Под потолком горела тусклая желтоватая лампочка, забранная зарешеченным колпаком. Мы возвращались домой, так что на энергии машинной силовой установки можно было не экономить.

— Как думаешь, сможет ли Трофим разобраться, что это за тварь такую ты возле Стужи пришиб, да с клятым посохом этим мертвецким? — с надеждой спросил у меня Корнедуб, снова отпивая из фляжки и качая седовласой головой.

У меня перед глазами опять предстало то, что мы обнаружили, когда скинули с головы мёртвого колдуна капюшон драного затасканного плаща. Брр… На ночь такое лучше не вспоминать.

С виду вполне человеческие, но чрезмерно жилистые, костистые руки некроманта были поросшими короткой серой шерстью. Грубые ороговевшие ногти закручивались подобно когтями хищной птицы. И в тот момент, когда сержант откинул с его лица капюшон, я уже приготовился к тому, чтобы увидеть нечто, такое же противоестественное. И увидел. Несомненно, лицо мёртвого колдуна имело определённое сходство с человеческим. Но имело и ряд решительных отличий, заставляющих гадать о том, что же все-таки за тварь явилась к нам из Диких пустошей.

Лицо некроманта обтягивала такая же серая, поросшая короткой шерстью кожа, заострённые уши плотно прижимались к лишенному волос черепу. Закатившиеся потухшие глаза, принадлежащие зверю, выдвинутые вперед массивные челюсти, оскаленные в предсмертной гримасе и демонстрирующее мелкие заострённые зубы. Массивные надбровные дуги и вывернутые крылья широкого мясистого носа. Мёртвый колдун выглядел жуткой помесью человека и животного. На ум мне приходило несколько сравнений. Но я так и не смог ни на одном остановиться. Черты какого зверя смешивались с человеческими? Волка, летучей мыши, еще кого?

В глаза бросалось некая странность в облике этого мерзкого существа. Неизвестно как тело, как лицо и шишковатая, покрытая все той же шерстью голова, были сплошь усеяны непонятными пятнами, язвами, как зарубцевавшимися и словно спёкшимися, так и совсем свежими, вздувшимися от гноя. Возникало ощущение, что труп некроманта разлагался уже несколько дней. Черная кровь, идущий от него отвратительный тошнотворный запах. Более дотошно осматривать этого красавца не захотелось никому. Даже Пекаре. Корабельный колдун вслух выразил всеобщую мысль, что вот доставим этого смердящего субчика в Цитадель, а там уж пусть Трофим над ним вздыхает да охает.

Я взял протянутую фляжку и отхлебнул, передернув плечами и ощущая, как огненный поток пробежался по венам. Не знаю почему, но мне до сих пор в облике мёртвого некроманта что-то не давало покоя. Какое-то несоответствие что ли. Нахрен. Будет время, узнаю у Рогволда или Трофима, что они там обнаружат при более детальном осмотре…

— Эта дохлая тварь и ее оружие весьма ценные трофеи, — вздохнул я. — Надеюсь, наши смогут с ними справиться. Изучить как следует. Не хотелось бы привлекать к этому кого-то со стороны… Правильно?

Корнедуб понимающе усмехнулся в усы.

— Правильно, Бестужев. Правильно. Негоже, чтоб столичные к нам свой длинный нос совали преждевременно. А то как сливки снимать, так они и рады стараться. Не за то столько людей погибло и добрые Часовые сгинули. Да и Кречет не дозволит.

Я подозревал, что рапорт в Штаб Ордена Часовых наш капитан накатает такой, что там два дня читать будут. Конечно, некоторые моменты Кречет опустит. Но с новой силой насядет на столичных отцов-командиров, требуя выделить для Тринадцатого Корпуса дополнительных ресурсов, как человеческих так и материальных. Шутка ли, необходимо целый форт почти с нуля заново создавать. Понятно, что наместник Лютограда, который является другом нашего капитана, поскребет по сусекам и сформирует новый гарнизон. Кречет выделит еще один отряд Часовых. Но маячившей на горизонте весьма мрачной перспективы это не сильно изменит. В последнее время на рубежах Империи стали происходить уж совсем неожиданные и нехорошие вещи…

— Знаешь, что хуже всего было? — внезапно спросил у меня Корнедуб. Выглядел сержант при этом крайне неуверенно и будто не мог сообразить, как начать. — Ощущать себя полностью зависящим от случая. Нет, оно, конечно, на бога всегда уповаешь. Но и сам-то не плошаешь! А тут… Лежали, как сельди в бочке. Ни пошевелиться, ни выбраться наружу, ни схватиться за оружие. Только слышишь… До сих пор в ушах зудит от этих звуков. Веришь, нет, они же чуть зубами не рвались нас вытащить из доспехов. Обламывали ногти, зубы, в кровь ломали пальцы… Это нам еще свезло, что никто из них не сообразил, как шлемы с головы снять можно. Представляешь, чтоб тогда? Ни разу в такой ситуёвине не оказывался, сколько служу, а ни разу. И опаснее было, и страшнее, и жарче. И таких монстров видал и бился с ними, что эти упыри рядом с ними что церковные служки… А вот такой беспомощности никогда не испытывал.

Я, прекрасно понимая, что имеет в виду сержант, согласно кивал, соглашаясь с каждым словом. Для воина, прошедшего за двадцать лет через семь кругов ада, умирать таким способом, просто ожидая, когда тебе, не способному и пальцем пошевелить, отгрызут голову, хуже самой смерти.

— Когда некромант почти одолел меня, я испытал нечто похожее. — признался я. — Отчасти мне и повезло, что я смог убить эту тварь. Пусть на тот момент и был в чём мать родила.

Корнедуб, отпив из фляжки, громко расхохотался.

— Да уж, как вспомню, в каком бесштанном фасоне ты был, когда меня из брони вызволял… Ну Алексей, Орден разорится, постоянно выдавая тебе форменную обновку! Шучу, конечно. Так-то ты молодец, парень. Но нос не задирай особливо. Но что есть, то есть. Смекалистый ты, Алексей, и котелок у тебя варит, а не только пасть разевает, чтоб пожрать хорошо. Я-то ужо перед капитаном всё в красках распишу. На особом счету у него будешь, обещаю. Далеко пойдёшь и быстро.

Я кисло скривился. Быть на особом счету у Кречета означало постоянно попадать во все самые опасные переделки и выполнять самые ответственные задания. Учись, Бестужев… Учись, да? Если будет нужно, я и в преисподнюю сойду. Но от своего выбранного курса не отступлю. Я стану самым лучшим учеником из возможных.

— Одно жалею, Бестужев…

— О чем же?

Сержант взболтал содержимое фляжки и опрокинул остатки в рот. Вытер усы, зажмурился, довольно крякнул и, заговорщики понизив голос, сказал:

— Так и не довелось поглядеть, как ты своей оглоблей машешь голыми руками. Морячки-то уже такие байки по кораблю пустили… А я теперь гадай, где брехня, а где и правда!

Я сдержанно усмехнулся и с предельной уверенностью произнёс:

— Не переживайте, что-то мне подсказывает, что такая возможность вам еще не раз представится.

Оставшиеся дни нашего путешествия прошли размеренно, спокойно и сонно. Выйдя из дождевого фронта, «Тигр» уверенно и солидно покорял воздушное море. Прилично загруженный корабль спокойно держал свою крейсерскую скорость и нес нас домой. Никаких неожиданных ночных атак, внезапно зародившихся ведьминых проколов, никаких форс-мажоров. Войдя в зону действия магической связи, Пекара отправил в Лютоград сообщение. Мы возвращаемся. С новостями. Миссия выполнена. Так что нас ждали.

Суровая столица Северного фронтира встретила нас теплым солнечным утром. Над крепостными шпилями и башнями растелились пушистые белые облака, дул несильный ветерок. Идя прямо над раскинувшимся внизу огромным городом, наш дирижабль начал закладывать плавный вираж, заходя на посадку на взлётную площадку Цитадели Корпуса Тринадцатой Стражи. Вернулись. Наконец-то.

На аудиенцию к капитану Кречету я попал только на следующий лень, после завтрака в общей столовой. У сержанта Корнедуба была куча времени, чтобы доложиться по полной программе и рассказать обо всем, что произошло в Стуже. Возвращение нашего отряда было омрачено не только привезенными плохими новостями, но и телами погибших братьев по оружию. Семерым бойцам Тринадцатой стражи оказали все необходимые почести. Сейчас телами погибших занимались сведущие в этих делах люди… К рутинной работе по разгрузке корабля меня не привлекли. Корнедуб сразу отослал меня в казармы. Где я даже успел мельком повидаться со своими знакомцами по Академии — Олегом и Владом. Вполне освоившиеся на новом месте службы парни искренне обрадовались, увидев меня. Я с трудом отбился от града обрушившихся на меня вопросов. По-моему, в их глазах я уже стал кем-то навроде бывалого вояки и едва ли не второго по значимости помощника капитана Корпуса.

Как я вскоре догадался, слухи о моем непосредственном участии в произошедших у стен Стужи событиях быстро облетели огромную крепость Часовых. В первую очередь это выразилось в том, что мне вдруг ни с того ни с сего вдвое увеличили в столовой пайку. А почти каждый находящийся там Часовой, проходя мимо меня, щедро одаривал каким-нибудь особо вкусным и сочным куском со своего подноса. Яблоко там, жирный мясной кусок, щедро натёртая чесноком горбушка свежего хлеба. Нехитрая, но сытная пища, главное, поданная с душой. В глазах немногословных и угрюмых парней, то и дело задерживающих на мне взоры много повидавших глаз, сквозило неприкрытое одобрение и уважение. Я лишь сконфуженно бормотал, что эдак скоро и в двери не пролезу… На мой взгляд, я не совершил ничего особо выдающегося. Но, видимо, мои сослуживцы считали иначе.

Как бы там ни было, а много времени на праздное шатание Кречет мне давать не собирался. И вот я уже замер в его личном кабинете, по привычке вытянувшись во весь свой немалый рост пред массивным письменным столом, за которым, что-то выискивая среди кипы бумаг, восседал огромной монолитной скалой наш капитан, Ярослав Кречет. Все в том же простом, скромного пошива, приталенном мундире темно-серого цвета, единственным знаком отличия которого был бронзовый значок Часового Тринадцатой Стражи, приколотый к могучей груди в районе сердца.

— Харю отъел такую, что в крынку со сметаной скоро не пролезет, — буркнул Кречет, исподлобья посмотрев на меня и опять углубляясь в бумаги. Я с трудом подавил желание уточнить, кого из нас двоих здесь присутствующих капитан имеет в виду. Возникло опасение, что Кречет моего юмора не поймёт. — Садись, каланча, чего стоишь… Хочешь, чтобы у меня шея затекла смотреть на тебя снизу вверх?

Не став отвечать на этот вопрос, я послушно опустился на приставленный к столу крепкий деревянный стул и приготовился к отповеди.

— Рассказывай давай, что там конкретно случилось, в Стуже-то, — наконец завершив шуршать бумагами, проговорил Кречет и внимательно уставился на меня. — Рапорты от Гаврилова, Пекары и Корнедуба я уже получил, и даже не по разу прочел. Только вот хотелось бы еще тебя послушать. А то уж больно много белых пятен выходит. Одни без толку в небе болтались, как говно в проруби, другие и вовсе все бока себе отлежали, пока ты чуть ли не единственный за всех отдувался. Всего лишь приданный как довесок к полному боевому отряду зелёный салага!

Я прочистил горло. Видел, что Кречет не в духе. Видать, сильно недоволен тем, как легко пришлый некромант разобрался с опытными Часовыми. Ну а что? Мы и впрямь едва не полегли все до единого. Если бы не определённая толика удачи и везения, вставшие на мою сторону, скорее всего, никто бы из нас обратно и не вернулся. Включая и экипаж «Тигра».

— Давай, давай, Бестужев, не темни. Рассказывай всё как было. А за одно и про свои деяния в Кленовке помянешь. А то я уже не знаю, за что мне хвататься — за кнут или за пряник? Мне еще в Столицу рапорт писать. И очень не хотелось бы пусть даже на бумаге выглядеть полным идиотом!

— Рассказать все что было, простым, но официальным текстом, — я выразительно изогнул бровь. — Или же добавить собственные размышления и мысли?

Капитан Корпуса Часовых зарычал как медведь гризли, размерами с которым он вполне мог тягаться. И, махнув на меня огромной ручищей, негромко засмеялся:

— Ох же и наглец ты, Бестужев!.. Если тебя и наша служба не исправит, то… Ладно. Рассказывай. И ничего не упускай. Про свои домыслы потом добавишь. И главное, не забудь лично мне поведать, как ты с Сашкиным мечом так освоился, смекаешь? Свои сказочки о том, что просто усиленно тренировками занялся, оставишь для Корнедуба.