Часовой: на страже Севера

Глава 2

— Я прожил долгую жизнь, сынок. Особенно по меркам Северных земель. И многое повидал, — размеренно проговорил дядя Игнат, засовывая нож в чехол, но не сводя с меня по-прежнему настороженных и опасно поблёскивающих глаз. — И я готов поверить во что угодно, если почую, что это правда. Но если ты тот, за кого себя выдаёшь, то так же должен знать, что я всегда мог уличить тебя на брехне. А теперь рассказывай.

Я ещё раз провёл пальцами по шее. Впрочем, кровь уже начала сворачиваться и я знал, что к утру от этой царапины не останется и следа. Управляющий моим Родовым имением обошёл стол по дуге и снова уселся в кресло. Я оставался сидеть за письменным столом отца. Холодная, потёртая кожа моего кресла холодила спину через прореху в разорванной рубахе. Ладно, это я вполне способен пережить. В голове продолжали стучать частые молоточки. Чёрт, как, оказывается, меня ловко можно подловить человеку знающему и давно со мной знакомому. Впредь нужно быть вдвойне осторожным, если я не хочу рано или поздно проколоться.

— Я — Алексей Бестужев, — не отводя глаз, твердо и уверенно произнёс я, упрямо выдвигая нижнюю челюсть.

Да раздери меня на части весь ведьминский Ковен, если в этот самый миг я и сам не верил в свои слова больше кого-либо! Гарантию даю, что смог бы пройти любой полиграф. Потому что именно в тот момент я понял одну вещь. Моя прошлая жизнь завершена и возврата к ней уже не будет. Умер я там, на старой Земле, или погрузился в глубочайшую кому на ближайшие хрен знает сколько лет, без разницы. Здесь я тот, чьё лицо ношу, и кем родился. Алексей Бестужев, наследник древнего аристократического рода.

Мрачно усмехаясь, огромный мощный мужчина, замерший напротив меня, пригладил коротко подстриженную густую бороду. Его бы пальчиками да арматуру вязать, подметил я. Он был более чем на голову ниже меня, но шире раза в два. А это не так и легко, уж поверьте. Я сам нынче был размерами не меньше кхала Дрого!

— Ну, зыркаешь ты совсем как тот засранец, который уходил из дома два года назад. Этот взгляд я когда хошь узнаю. Грифон на спине, опять-таки… Подобный рисунок даётся один раз и на всю жизнь. И снимается вместе со шкурой. Так что по всем раскладам ты как ни есть сын моего погибшего друга и хозяина. Но как так вышло, забодай тебя бесы, Лёшка, что ты свою сестру позабыл, да и родного дома, судя по всему, не помнишь⁈

Я понуро опустил голову и глухо произнёс:

— Правда твоя, дядя Игнат. Не помню. Я многое что не помню. И ещё больше не знаю. Поэтому и прошу о помощи.

От обветренного лица Игната отхлынула кровь. Он весь продался вперёд.

— Во имя Единого бога, да что с тобой произошло? Нешто в этой проклятущей Академии из тебя зомбаря какого сотворили?

Я про себя хохотнул. А что, как вариант… Но решительно покачал головой.

— Нет. Это было бы слишком простое объяснение… Ничего со мной сверх необходимого для создания Часового не делали. Наверно. Понимаешь, для Игнат, я и последние два года обучения не помню. Я даже не ведаю, что такое быть Часовым. А из всех, кого я бы узнал хоть на смертном одре, лишь ты да отец…

— У нас вся ночь впереди. Если хочешь, кликнем Алиску. Пусть принесет чего на стол.

Я решительно отказался. Почему-то именно сейчас мне больше ни с кем не хотелось говорить. И видеть тоже. Только я и заменивший мне погибшего отца человек.

— Нет, дядь Игнат. Ничего не нужно. Слушай.

И я заговорил. И рассказал не перебивавшему и очень внимательно слушающему меня Игнату всё. Не вру, действительно всё. Рассказал больше, чем даже Ярославу Кречету. Но с одной оговоркой. Я так и не решился признаться, откуда я прибыл. Что перенёсся из иного мира или времени. А так, начиная с того момента, как очнулся на палубе академического корабля, вежливо пинаемый ногами покойного Фляйшера, и до своих приключений в последнем разведрейде, вплоть до высадки на площадь посреди Родового имения.

Когда я закончил, в горле порядком пересохло, а толстые оплывшие свечи сгорели более чем наполовину. За окном давно раскинулась затаившаяся глубокая ночь. Завершив рассказ, я в ожидании уставился на Игната. Тот выглядел малость, хм, озадаченным. В целом, учитывая всё услышанное от меня, в этом не было ничего особо удивительного.

— Да уж, да уж, — пропыхтел Игнат и недоверчиво покачал головой. — Сколько живу, а такой истории и не слыхивал. Вот же… Ну, Алёшка, что я могу сказать… Радуйся тому, что жив остался и что домой вернулся. А с остальным мы справимся. Обещаю. Я помогу.

Я, не скрывая охватившей меня радости, протянул ему руку, которую могучий, напоминающий шириной и статью танк, бородатый мужчина крепко стиснул своей лапищей, на несколько секунд задержав рукопожатие.

— Сам-то что думаешь по поводу твоей отшибленной памяти? Что с тобой случилось-то на борту корабля?

— Дядя Игнат, не хочу говорить о плохом, но возможно, я у меня развивается какая-то болезнь, — я был готов к этому вопросу, потому ответил сразу же, без запинки. — Я слышал… Узнавал, что так бывает, что у человека прямо в мозгу начинает расти нечто вроде нарыва, опухоли. И он забывает самые простые вещи. Не исключено, что нечто подобное происходит и со мной. Точно не знаю.

Игнат сочувственно вздохнул и с горечью произнёс:

— Эх, показать бы тебя в Столице какому-нибудь врачу хорошему, из чародеев высшей ступени посвящения! Да кто ж на тебя там смотреть будет? Кому мы нужны, без денег, и положения в обществе… Кто ты для них?

— Никто и звать никак, обычный Часовой Тринадцатой стражи, — со смешком воскликнул я. — А о моем настоящем имени лучше вообще лишний раз нигде не заикаться. Это я уже давно уяснил… — а затем, немного подумав, добавил: — Дядя Игнат, почему Болотный Царь пощадил меня?

Ничем не выдавая своего смущения по поводу такой резкой смены темы разговора, Игнат в раздумье развёл руками.

— Да в том, что ты рассказал, вообще много чего интересного и непонятно. Есть над чем призадуматься, ох, есть. Болотный царь. Как ты знаешь… Ах ты ж, бесы! Прости, Алексей, но буду впредь все тебе разжёвывать. Ежели что тебе и так известно, перебивай. Так вот, не исключено, что это существо почуяло в тебе своего. Как почуяло, так и назвало.

— Это как так? — невольно оторопел я. — Что-то не заметил я больно заметного сходства меж нами!

Игнат понизил голос.

— Это не первый раз, когда кто из чудовищ вас, Бестужевых, за своих принимает. С твоим отцом подобное случалось. Обсуждали мы с ним этот вопрос, обсуждали.

Я буквально омертвел. Вот ведь хрень!

— Сейчас уж никто и не знает, что сподвигло твоего прадеда продаться иным тварям. Но все сходятся в одном, договор с Ведьмами он заключил. Свой народ предал. И, дескать, взял на себя страшное проклятье, которое легло на плечи и последующих потомков. Вот некоторые из тварей и чуют его отголоски на тебе. Что-то ты продолжаешь нести в себе, сам того не осознавая. Скумекал?

— Так точно…

В принципе, я о чем-то таком и догадывался. Единственное, что смущает, так это избранная разборчивость населяющих этот мир нечеловеческих существ. Болотный Царь меня не тронул, маленькая вила у стен Кромлеха вообще очень дружелюбно со мной общалась. Остальные… Остальные пытались сожрать и убить. Странно все-таки. Ладно, это не так уж и важно, по сути, как всё остальное.

— А вот то, что тебя записал в кровники кто-то из высших аристократов Империи, это уже плохо, на самом деле плохо, — опережая ход моих мыслей, продолжал вслух размышлять Игнат. — Правда, ума приложить не могу, почему? Дело то не в том, чтоб сидеть да гадать на кофейной гуще, КТО хочет твоей смерти. А постараться ответить — ПОЧЕМУ?

Я откинулся на спинку кресла и с наслаждением вытянул порядком затёкшие ноги.

— Этот вопрос, как мне думается, идёт рука об руку с другим. Почему один влиятельный человек хочет моей смерти, а второй, наоборот, помочь?

— И опять зришь в корень, Алексей. Старик Рокоссовский очень влиятельный человек. Очень. Один из самых приближённых к Императору людей. И он всё ещё полон сил и могущества. Что греха таить, нынче-то для него потомок рода Бестужевых ничем не отличается от обычной столичной голытьбы! Ты уж не серчай.

Засмеявшись, я сказал:

— Дядя Игнат, я ударился головой, но не все мозги в тот момент растерял. Я это прекрасно понимаю. И в этом мой щит. Моя броня. Меня никто не воспринимает всерьёз. Что меня покамест устраивает.

Подобравшись, как волк перед прыжком, словно уловив в моем голосе необратимые изменения, управляющий поместьем негромко и серьёзно спросил:

— А что тебя НЕ устраивает, сынок?

— Всё остальное, — глядя прямо ему в глаза, так же серьезно ответил я. — Возможно, я чересчур сильно ударился башкой и малость тронулся. Может, хочу невозможного. А может, просто пришло время… Но как бы там ни было, дядя Игнат, я не собираюсь мириться с тем, что об наше имя, как о грязный коврик, вытирают ноги все кому не лень в Империи. И я намереваюсь положить этому конец. И если в этом мне придётся воспользоваться помощью князя Рокоссовского, я это сделаю, не задумываясь. А расплата… Что ж, все мы рано или поздно должны расплачиваться за всё.

Игнат задумчиво смотрел на меня, словно пытался проникнуть мне прямо в голову, смотрел и явно не узнавал. Наконец он с некоторой грустью произнёс:

— А ты и впрямь изменился, Алёшка. Покидал отчий кров ершистым задиристым воробьём. А вернулся умеющим выжидать своего часа стервятникам. Но, наверное, нынче по-другому никак и нельзя. Я обещался тебе во всем помогать. И от своих слов не отказываюсь. Хочешь вернуть Дому Бестужевых доброе имя и честь?

— Хочу.

— А пуп не надорвёшь? Понимаешь, что это почти невозможно? Да и ради чего?

Я упрямо сжал зубы и показал рукой на огромную, закрывающую собой одну из стен кабинета географическую карту. Игнат проследил за моим жестом и недоуменно вскинул мохнатые брови.

— Ради воспоминаний о том, как я стоял здесь, вон на том самом месте, смотрел на карту и мечтал. Ради моего отца. Ради сестры. Честь и кровь рода Бестужевых должны очиститься от ведьминой скверны раз и навсегда.

Игнат снова перевёл на меня потускневший взор и как-то странно произнёс:

— Ну, Алексей, если не сложишь свою головушку в ближайшее время, чую, быть тебе большим человеком…

— Я могу на тебя рассчитывать, дядя Игнат?

— Всегда.

Я подскочил с растерзанной нашими с Танькой акробатическими трюками кровати и в считанные мгновения оделся. Набросил поверх куртки кольчугу, схватил перевязь с мечом и стремглав выбежал на крыльцо.

Снаружи, на открытом пространстве, эти пугающие жуткие звуки были слышны еще отчётливей. Над деревней понимался тоскливый собачий вой, в отчаянии завела песню запертая в хлевах скотина. К домику старосты от сеновала уже бежал Игнат. Я повернулся в сторону находящейся неподалёку кузни. Из-под навеса выдвинулись две тени. В серости разлившейся вокруг потревоженной ночи отчётливо звякнула обнажаемая сталь. Захар с Митяем. Молодцы, быстро отреагировали.

Поправив перевязь с мечом, я замер прямо посреди двора старосты, прислушиваясь к раздающимся, казалось, прямо под ногами звукам, отчётливо бьющим в подошвы сапог, и к своим внутренним ощущениям. Поравнявшись со мной, Игнат, рассмотрев вблизи мою сосредоточенную физиономию, лишь молча кивнул и сделал знак подбежавшим парням. Уже обнажившие мечи ребята остановились в нескольких шагах от меня, настороженно замерли.

Грифон разошёлся не на шутку. Татуировка яростно обжигала кожу между лопаток. Да ладно тебе, не выдержал я, угомонись! И так уже понятно, что жареным запахло. И, как не странно, будто уяснив, что от него хотят, рисунок волшебного животного затих, постепенно остывая и расслабляя впившиеся в меня когти. Я же пытался изо всех сил сосредоточиться, понять, что слышу, определить источник возникновения этих подозрительных подземных звуков. Староста говорил, что более всего шум напоминал трение перемалывающих зерно жерновов. Что ж, в его словах была определённая истина.

Вонзаясь в мои ноги, звуковая волна, будто отголоски виброплиты расходилась по всему телу. Жуууу… Жууу… Как будто где-то глубоко под землёй кто-то включил гигантскую бурильную установку, прогрызая в пластах почвы путь на самый верх. Мои глаза непроизвольно расширились, когда я подумал о колоссальных, прорубленных в западных лесистых горах круглых туннелях, ведущих вглубь захваченных чуждыми тварями территорий. Не может быть, чтобы здесь, вблизи Лютограда, начало происходить нечто подобное! Немыслимо! Неужели я слышу, как нечисть, пользуясь какими-то незнакомыми нам устройствами или чёрт знает чем ещё, роет похожий туннель прямо у нас под ногами?

Я осторожно прошёлся взад-вперед. Игнат, Митяй, Захар застыв, наблюдали за мной. И куда бы я ни ступил, звук не менялся. Значит, чтобы там не происходило, это непонятное творится именно здесь, под Кленовкой. Я недоуменно посмотрел на Игната. Тот ткнул толстым пальцем под ноги и проворчал:

— Прошлой ночью было поглуше… Я даже выходил за ворота. За пределами деревни звук угасает.

Значит, я прав. Откуда бы ни шёл этот жуткий шум, но он целенаправленно приближался, нарастая, именно сюда, не уходя ни в какую сторону. Так не значит ли это, что совсем скоро этот шум вырвется наконец наружу⁈ А вместе с ним…

На крыльцо, пыхтя и отдуваясь, выкатился Панас. Староста успел натянуть теплый кафтан и подпоясаться. В толстенных руках он сжимал короткий широкий меч, более напоминающий обоюдоострый тесак. Посмотрев на него, я непреклонно и твёрдо сказал:

— Игнат, нужно срочно отправить в Лютоград второе донесение, как воротимся домой. Без промедлений. Ссылайся на меня. Пусть направляют сюда корабль. Панас… Необходимо провести эвакуацию всех жителей Кленовки, без исключения.

У старосты отвисла челюсть. Он со скрипом почесал в затылке:

— Ээ… Мм… Слово то мудрёное, но соль я уловил. Это ж как, Алексей Александрович, всем вот так просто взять и уйти⁈ А скарб, а живность, а…

Меня же обуяло настолько нехорошее предчувствие, что я, не чинясь, резко отрубил:

— Я сказал, всем необходимо как можно быстрее покинуть деревню. И точка! Взять с собой только самое необходимое, не знаю, есть ли у нас ещё время и сколько его… Может, Часовые подоспеют в срок и во всем разберутся. Но рисковать своими людьми я не собираюсь. И да, живность тоже выгнать в чистое поле.

Я повернулся к напряжённо ожидающим моих дальнейших команд людям.

— Митяй, помоги старосте. Захар, будь у коновязи. А мы с Игнатом постараемся определить место, где звук наиболее силён.

Я и сам не заметил, как начал раздавать распоряжения, словно всю жизнь этим занимался. А что, хочешь не хочешь, а как припечёт… А может, это и моя генетическая память начала просыпаться, герцогские замашки наружу вылазят?

Ко мне подошел управляющий и сказал:

— Здраво говоришь, Алексей. Я об том же ещё в прошлый раз подумал. Так что местечко искомое я тебя прям счас покажу. И неча по деревне круги нарезать! Идём.

Кленовка просыпалась. В домах, одно за другим озарялись жёлтым светом лучин и масляных ламп окошки. Собаки, словно учуяв скорые перемены, завелись пуще прежнего. Томящиеся в загонах и сараях домашние питомцы, наоборот, затихли, словно предчувствуя приближение бури. Нет, мне решительно не нравилось всё, что здесь происходит. Реально какая-то чертовщина. Жуткая и пугающая. Возникало ощущение, будто сидишь в жерле готового вот-вот взорваться, кипящего через край, вулкана. М-да, аналогия достаточно меткая. Я невольно ускорил шаг, едва поспевая за коротконогим, но очень шустрым Игнатом, вразвалку семенящим поперёд меня, как могучий, раскабаневший на орехах и жирной рыбе медведь.

— Вот, тут эта пакость особливо слышна…

Мы остановились, немногим не дойдя до колодца, выкопанного почти что в центре Кленовки. Возле коновязи, успокаивая всхрапывающих лошадей, уже находился Митяй.

Я прислушался. Точно, тут, под ногами, прямо-таки отчётливо было слышно, как где-то в глубине, но словно усиливаясь с каждой секундой, раздаются непонятные, чавкающе-вращающиеся звуки. Жернова… Пожалуй, нет… Больше всего это походило на то, как огромный червь-древоточец прогрызает себе путь через податливую плоть прогнившего дерева. А затем… Затем земля под нашими ногами ощутимо вздрогнула и… Зашевелилась!

Лошади испуганно заржали, взвиваясь на дыбы, Игнат громко выматерился, недоуменно осматриваясь по сторонам. Я же, положив руку на оголовье меча, пристально смотрел своим обострившимся до предела зрением прямо под ноги, невольно пятясь назад.

Нет, не показалось. Земля и вправду дрожала, поверхность её шевелилась, будто кто изнутри пытался головой натянуть толстое ватное одеяло. Только вот у той силы, что стремилась к нам из глубины, голова была ну очень исполинских размеров. А потом… Внезапно все звуки стихли. Словно ножом отрезало.

Деревенские собаки, зарычав, оскалили зубы, бегающие от дома к дому жители Кленовки замерли, недоуменно глядя друг на друга. Я переглянулся с закусившим губу Игнатом.

— Такого ещё не было, — прохрипел он, медленно вытягивая меч из ножен. В левой руке у него невесть откуда оказался взведённый пистоль.

Я не мешкая обнажил свой меч, выданный мне на «Икаре» взамен оставленного в теле хагера. Простой добрый клинок, как брат близнец утраченного.

Эх, внезапно подумалось мне, сейчас бы всё отдал за боевые доспехи Часового!

В следующие минуты я понял, что и душу бы за них заложил!