Часовой: на страже Севера

Глава 10

Готовность на начало высадки была объявлена номер один. Попросту говоря, нам всем следовало проявлять повышенную бдительность и осторожность. Смотреть в оба, прикрывать тылы и не убирать руки далеко от оружия.

Стужа, пусть и представляла из себя довольно большой форт, выстроенный в виде четырёхугольника по образу и подобию средневековой земной крепости, своей причальной площадки для приёма воздушных судов, пусть даже и самых маленьких, не имела. Поэтому было решено посадить «Тигр» на расстоянии полумили от сложенных из тесанного камня оборонительных стен поселения. В случае чего и подняться успеем, и идти к Стуже не заморимся.

Стоял хмурый холодный день. Под нами раскинулась унылая равнина, покрытая жухлой скудной травой, где-то слева, в нескольких милях вздымалась линия густого леса, уходящего далеко на север. Там же поблескивало стылой водой, отражающей свинцовое небо, небольшое озеро. Вокруг самого форта была расчищенная, голая земля — мышь не подберётся. Далее, на все тот же север бежала блеклая тоскливая равнина, постепенно переходя в простиравшуюся на сотни квадратных миль, протянувшуюся с востока на запад тундру. Дикие пустоши. Неизведанная земля, которая где-то далеко-далеко на горизонте превращалась в суровую северную тайгу, неизвестно что таящую и где заканчивающуюся.

Стужа была последним оплотом цивилизации в этом безбрежном угрюмом краю. Казалось, что здесь уже давно поселилась глубокая, готовая сдаться зиме, осень. Непривычно низкое небо, унылые окрестности, дышащий подступающими морозами холодный воздух.

«Тигр» неспешно опустился, удерживаясь на воздушных потоках и стравливая избытки наполнявшего вытянутую сигару оболочки летучего газа. Мы, готовые ступить на землю, собрались в десантном отсеке, в кормовой части корабля.

Одиннадцать закованных в силовые угловатые доспехи Часовых. Словно огромные бронированные жуки, вставшие на задние ноги. Безликие шишаки, массивные наплечники, мощные нагрудные кирасы, стальные пластины и соединения, узлы и шарниры. Каждый человек был похож на металлического исполина, неуклюжего и неповоротливого. Но я знал, что это впечатление ошибочно. Энергетический кристалл, питающий все эти приводы и оживляющий броню, наделял носивших её воинов невероятной силой и ловкостью.

Семеро бойцов держали на плечах громадные мечи. Трое — секиры такого размера, что ими можно было с одного маху обезглавливать буйволов. Также облачившийся в потертые, словно поросшие мхом доспехи сержант Корнедуб, такой же безликий в глухом шлеме, как и остальные, сжимал огромной железной рукой в тяжёлой стальной перчатке древко колоссальной глефы.

Я смотрелся рядом с Часовыми довольно невзрачно, но не менее достойно. В утепленной пехотной форме, наброшенной поверх черненной кольчуги, с покрывающим голову капюшоном. Кожаные сапоги, перчатки, портупея с кинжалом и штатным мечом, за спиной удерживаемая специальными ремнями на животе и груди система, позволяющая носить огромный черный меч, чья длинная, рифлёная рукоять выглядывала из-за моего плеча. Старинный клинок был обнажён и держался в хитрых креплениях. Я мог выхватить его едва ли не быстрее чем обычный меч из ножен.

Мы были собраны, сосредоточены и напряжены. Шутки-прибаутки остались в прошлом. Еще на подлёте к поселению, когда мы могли с высоты птичьего полёта рассмотреть раскинувшийся перед нами форт в малейших подробностях, находясь в носовой рубке дирижабля, я сразу понял, что дело плохо. Капитан Кречет оказался прав. В Стужу пришла беда. О чем я тут же и сообщил сержанту Корнедубу.

Скривившись, как будто ему вместо свежего пива подсунули конскую мочу, он буркнул в усы, тем не менее внимательно всматриваясь в угрюмый и поджидающий нас форт.

— И на основании чего ты пришел к эдакому умозаключению, малец? Опять твои гениальные озарения?..

— Да в жопу эти озарения, — в тон сержанту буркнул я. — Разве не видите, что в поселке ни одна печная труба не дымится? Сомневаюсь, чтобы жители, учитывая, какая уже здесь стоит холодрыга и близкое расположение леса как источника топлива, экономили на дровах! Они там что, все дружно погасили печки и сидят, обнявшись, гуртом, чтобы согреться?

Капитан Гаврилов, хмыкнув, озадаченно посмотрел на сержанта и сказал:

— Бестужев прав, Федор. Ладно бы еще дело было в том, что отсюда не видать ни дозорных над воротами, ни одной живой души за стенами. Стужа молчит. Вон Пекара чуть голову не свихнул, а достучаться до Ярыги не смог. Сдается, что форт словно вымер. Ни огней, ни дымка, ни дозорных…

Лысый сорокалетней мужик, кутавшийся в толстый шерстяной балахон, с обезображенной шрамом верхней губой, угрюмо кивнул, подтверждая слова капитана «Тигра». Над мостиком повисло тягостное напряженное молчание. Пользуясь которым я старался рассмотреть Стужу более подробно, пока была возможность.

Большой форт, основательный. Да, стены всего метров пять в высоту, но толщины приличной, усиленные мощными контрфорсами, четыре башни по углам, да еще две по обе стороны от двустворчатых, сколоченных из толстенных дубовых бревен ворот. Внутри форта лепились друг к дружке добротные приземистые дома и постройки. Сплошной камень, замшелая прочная черепица, лиственница и дуб. Узкие бойницы башен забраны железными решётками. Камень и железо. То, что способно противостоять непогоде и вероятному врагу. И все это производило впечатление опустошённости и тлена. Действительно, поселение словно опустело, вымерло. Сколько не всматривался, не мог разглядеть ни одного человеческого силуэта, ни моргающего из окошка огонька, ни вьющегося из каменных печных труб дымка. Не сомневаюсь, что и ни одного звука мы бы не услышали, даже будь у нас такая возможность.

Этот далёкий северный форт напоминал небольшой город-призрак. Мрачно смерив меня тяжёлым взглядом, сержант проговорил:

— Пошли собираться, Бестужев. Здесь мы уже нагляделись, чего без толку глаза мозолить… Леонид, начинаем приземление.

Задняя часть кормы со скрежетом и треском оснастки опустилась на твердую землю, впуская в теплый десантный трюм студёный северный ветер. Я невольно поёжился и пониже натянул на голову капюшон форменной курки. Моим-то товарищам хорошо, они в непроницаемых панцирях…

— На выход! — глухо пробасил Корнедуб, удобнее перехватывая глефу.

Десятки обутых в железные сапоги громадных ножищ загрохотали по окованному стальными полосами трапу, застонавшему под весом вступивших на него огромных могучих воинов. Сержант шел первым, я замыкающим, пропуская перед собой десяток Часовых.

Уже на земле, выстроившись латинской буквой V, мы неспеша, соблюдая предельную осторожность и поминутно оглядываясь, направились к форту. В принципе мы просто лишний раз перестраховывались. Вокруг поселения исправно уничтожалась любая крупная поросль, чтобы затруднить подступающим врагам природную маскировку. А сейчас это тем более играло нам на руку. Местность прекрасно просматривалась. Да и еще с высоты полёта мы видели, что вокруг маленькой крепостицы нет ничего подозрительного. Ни скрытого становища иномирных тварей, ни свежих Проколов, ничего такого. Но бережёного и бог бережёт. Мы шли, посматривая в том числе и в небо, и прислушиваясь к раскинувшейся у нас под ногами измождённой, больной на вид, черно-серой земле. Кто знает, что может скрываться на глубине…

Корабль оставался позади. Он был готов в любую минуту взять нас на борт, взлететь и прикрыть с воздуха. Все его орудийные порты были открыты, из тёмных проёмов выглядывали стволы безоткатных пушек среднего калибра. Гаврилов получил самые строгие инструкции на счет непредвиденных обстоятельств. Впрочем капитан «Тигра» был тертым калачом, и два раза, как маленькому, ему ничего объяснять не требовалось.

Во главе грохочущего как бронепоезд отряда шагал Корнедуб. Я при построении нашего клина следовал сразу за ним, с правого фланга. Но имел строгий наказ. При малейшей серьёзной опасности тут же отойти вглубь и не мешать закованным в тяжёлую монолитную броню воинам выполнять свою работу. В обычной кольчуге и простой форме, я этим железным исполинам казался всё равно что голым беспомощным младенцем. Еще на борту «Тигра» я видел как мои товарищи по Корпусу снисходительно улыбались, поглядывая на мой меч. Наверняка хотели посмотреть, сколько секунд я продержусь в настоящем бою, без силовых доспехов, размахивая эдакой громадиной.

— Не нравится мне здесь, — пробасил из-под шлема сержант, ни к кому конкретно не обращаясь. — Ужо через полсотни шагов к воротам подойдём, а поди ж ты — никого. Тишина, как в склепе! Ни собак, ни звонов кузни, ни ржания коней… И не видно ни одной рожи на стене. Прав был капитан, ох, прав…

Я испустил снисходительный вздох. А я не об этом талдычил ему перед самой высадкой? Вместо того сказал:

— А ворота то закрыты.

— Это ещё не значит, что они заперты изнутри, — скрипнув шарнирами, ко мне повернулась массивная железная голова, частично скрытая высоким шипастым защитным воротником из кованного металла.

И он был прав. Закрытые ворота форта ничего не говорили нам о том, что, возможно, за ними произошло. Если Стужа непонятно по каким причинам и в результате чего пала, если неведомый страшный враг уже внутри, то он и мог эти самые ворота запереть. И тогда придется решать, что делать дальше. Либо возвращаться на корабль, подлететь к форту и десантироваться сверху, невзирая на повышенную опасность для самого «Тигра», нашего единственного транспортного средства на сотни миль вокруг. Либо же пытаться разобраться с воротами и все же войти в поселение по земле. Ладно, чего гадать, мы почти пришли. Сейчас и будет разбираться по обстоятельствам…

Перед нами выросли пятиметровые стены форта. По меркам северных земель совсем не впечатляющая высота. Закованные в панцири и выглядевшие гигантами Часовые и то возвышались почти на два с половиной метра. Но обветренный, исполосованный временем и непогодой тёсанный камень, из которого эти стены были выложены, внушал уважение. Как и толстенные, обхватом не менее телеграфного столба, дубовые бревна ворот, окованные широченными железными полосами.

Я задрал голову. В узких бойницах расположенных по обеим сторонам от ворот квадратных зубчатых башенок, крытых поверху чем-то вроде гонты, гуляли сквозняки и не было видно ни одного подозрительного глаза, рассматривающего нас сверху. Ворота закрыты. Простые ворота, две створки, никаких маленьких калиточек.

Над нами нависало низкое серое угрюмое небо. Где-то там, среди превратившихся в сплошное покрывало облаков, спряталось холодное негреющее солнце. Впереди была неизвестность.

Корнедуб, поправив глефу, упёрся бронированным кулаком в одну из воротных створок и толкнул, легко приоткрывая могучие ворота. Не заперто. Я переглянулся с невидимыми в смотровых прорезях шлема глазами сержанта. Корнедуб вскинул согнутую в локте левую руку и скомандовал:

— Заходим и рассредотачиваемся. Бестужев и Гаркуша со мной. Рикард и Вуй остаются на воротах. Остальные действуют по плану.

Жужжа силовыми приводами и лязгая механическими суставами, группа вооруженных бронированных воинов вошла в Стужу. Двое Часовых остались стоять на воротах, остальные, рассыпаясь веером, начали расходиться в обе стороны от ворот. Мы же с Петром Гаркушей, немногословным, коренастым парнем, и так дюжим как двухгодовалый бычок, а в доспехах похожий на Голиафа, двинулись за Корнедубом. Сержант, взявшись за металлическое, окованное дополнительными бронзовыми полосами древко чудовищной глефы, пошёл прямо вперед, не сворачивая. Мы пристроились по бокам и чуть сзади.

Гаркуша нес на плече отливающий холодным блеском стали огромный меч, заточенный с одной стороны подобно зубьям пилы. Я же, быстро посматривая по сторонам, был готов в любой момент схватиться за рукоять черного рунного клинка.

И внутри форт-крепость встретил нас таким же опасным, непонятным и жутким молчанием и тишиной. Ощущение, что мы ступаем среди декораций к историческому фильму. Накатывало чувство нереальности происходящего. Какой-то неправильности. Изменить бы ландшафт, облик окружавших нас строений, и погоду, и не отличить бы тогда это на первый взгляд всеми покинутое поселение от классического городка-призрака на Диком западе.

Я прислушался к внутренним ощущениям. Но они упрямо крутили фигу. Даже мой грифон, всегда в подобных случаях в последнее время неизменно просыпавшийся и предупреждающий меня, продолжал мирно дремать. Неужели это только ширма, а наши первые впечатления обманчивы? В поселке нет ничего опасного? Мрачно зыркая из-под капюшона, я сам себе покачал головой. Что-то не верится… Здесь определённо зарыто какое-то крутое дерьмо. Знать бы только где, да умудриться не вступить в него по оба колена разом!

Вот и сержант, бухая по утоптанной до состояния камня спрессованной земле железными подошвами, гулко пробасил, изображая «Капитана очевидность»:

— Не нравится мне тут… Не так должен выглядеть форт, населенный двумястами душами. Да ежели б здесь и какая беда приключилось, где следы? На форт напали, взяли хитростью али штурмом? Где трупы, где кровь, брошенное оружие, где все это?.. Ничего не понимаю. Как будто все жители просто разом взяли и…

— Ушли, — лаконично завершил за командира Петр, с металлическим шелестом крутя облаченной в стальной шишак головой справа налево. — Может, какой мор прокатился, а, сержант?

Я был вынужден признать, что версия Гаркуши была не самой завалящей. Чума, тиф, оспа, что еще может быть настолько смертельным в этом мире, чтобы разом, в считанные дни, намертво вычистить целое поселение? Но неужели эта болячка взяла бы и имеющих иммунитет почти ко всем хворям Часовых и застала врасплох местного чародея Кирьяна, что тот даже не успел послать сигнал бедствия? Так что, в целом, сомнительно…

— Вряд ли, — подтверждая мои сомнения, прогудел сержант. — Эх, был бы у нас лишний сильный колдун на подхвате, типа Рогволда или хотя бы Трофима… Можа чего и унюхал бы тут.

М-да, ограниченное количество сильных боевых чародеев одна из главнейших проблем Корпуса Тринадцатой стражи за последние годы. Приписанные к весям и дежурным кораблям колдуны все же были специалистами весьма узкого профиля. Могли поддерживать магическую связь, прокладывать маршруты, запечатывать по уже давным-давно отработанным технологиям Ведьмины пятна, ещё там что по мелочи… Но даже сам капитан Кречет говорил, что одного Рогволда не стоит и десяток корабельных волшебников.

Нас окружали присмиревшие дома, пустые хозпостройки, расходящиеся от главной улочки рукава так же были тихи и безлюдны. Я, видел брошенный то тут то там скарб, говорящий о том, что жившие здесь поселенцы занимались своей повседневной рутинной работой. А потом вдруг резко все побросали и ушли. Или испарились в воздухе. Вот валяется брошенная кем-то лопата, вон стоит у стены дома гружёная булыжниками тачка, а вот и главная площадь с колодезным срубом, возле которого стоит пара наполненных водой ведер… Если где здесь и были загоны с животными и птицей, то не было слышно ни звука. Я уже подметил несколько пустых собачьих будок. И прав был Корнедуб, когда говорил о полном отсутствии следов сражения. Ни тел, ни обломанных клинков, ни торчащих в деревянных дверях стрел, ни следов засохшей крови, ни потухших факелов. Ничего.

Мы дошли до большой, частично крытой односкатным навесом кузни. Такое же молчание. Горн уже несколько дней как погас и остыл, на наковальне заготовка чего-то, напоминающего деталь медвежьего капкана. Оброненные молотки. И, конечно, ни кузнеца ни раздувающего меха подмастерья. Кузня была так же мертва, как и все вокруг. Стужа не просто встретила нас. А сходу подкинула кучу странных и неприятных загадок. Наверно было бы проще обнаружить форт разгромленным и разорённым. Тогда бы было ясно, что на него напали. А по оставшимся следам бойни составили бы хоть примерную картину произошедшего. Жестоко, цинично, но тем не менее. А так…

Мы остановились перед большим каменным домом в два этажа, похожего на маленькую укреплённую крепость внутри крепости. Главное и самое большое здание Стужи. Наверняка штаб-квартира здешних Часовых и место проживания начальника гарнизона и штатного колдуна. А при случае и последний оборонительный рубеж поселения. Я смерил уважительным взглядом это солидное, крытое замшелой черепицей строение с узкими, зарешеченными железными прутьями окошками, широким каменным крыльцом и мощной железной дверью, настолько большой, что в нее спокойно мог войти, не пригибаясь, и полностью закованный в доспехи Часовой. И эта дверь была приоткрытой.

Мы с сержантом и Петром переглянулись. Что ж, возможно именно за этой дверью мы и найдем ответы на так интересующие нас вопросы…