Часовой: на страже Севера

Глава 16

Вновь отскочив от меня на безопасное для него расстояние, колдун перехватил посох и быстро-быстро забормотал какую-то тарабарщину. Я, совсем не ощущая усталости от фехтования огромным мечом, не давая ему закончить заклинание, кинулся в стремительную атаку. Мой клинок ревел, рассекая пахнущий морозом, железом и порохом воздух. Мне нужно только одно точное попадание. Всего одно. Однако некромант успел завершить начатое. Он вообще много что успевал.

Снова беззвучный выпад навершием посоха. И снова я вынужден прервать наступление и споро закрываться рунным мечом. Меня обдало ледяным дыханием. В глотке пересохло, словно я три дня шел через пустыню без капли воды. Затем накатил жар. И боль. Мне показалось, что каждая клеточка моего тела вывернута и выжата. Будто острые иглы ширнули в каждую крохотную пору на коже.

Раздался непонятный скрежет, шорох, треск… С удивлением, едва оправившись от боли, я понял, что трещал я сам! Точнее, надетая на форменную куртку кольчуга. Металлическая рубаха прямо на моих глазах покрывалась ржавчиной, звенья кольчуги истаивали, истончались, коррозируя, и спустя секунды моя броня рассыпалась в прах. Превратились в тлен пряжка портупеи, пристёгнутые к поясу кинжал и штатный меч. Магия смерти превратила все металлические предметы на мне в прах, в жалкие опилки.

На моем фамильном клинке вспыхнули руны. Вспыхнули и засветились пуще прежнего. Если некромант думал, что так же справится и с моим черным клинком, то его поджидал непонятный сюрприз. Выкованный почти сто лет назад меч оказался крепче мерзкого колдовства. Злорадно оскалившись, я взмахнул клинком и вихрем налетел на опешившего колдуна. Некромант успел принять удар меча на посох. Мне в лицо брызнули костяные щепки. Дзынь!!! Я с силой оттолкнул противника, кольнул остриём, развернулся, и вскинул меч над головой. Один лишь удар, чтобы расчленить его надвое, да так, чтоб пройдя сквозь плоть, лезвие меча вонзилось в землю.

Но арсенал подлых чар этой твари еще не иссяк. Громко взвыв, как загнанный в угол койот, колдун взметнул косматой шкурой у меня перед носом, отскочил на несколько шагов и успел наслать очередное заклинание, замешанное на смерти и разложении. Я даже на губах ощутил противный привкус гнили. Резко навалилась чудовищная усталость, я буквально уронил меч, с глухим буханьем впившийся кончиком острия в землю. Мне показалось, что я медленно умираю. Сердце начало стучать через раз, вся одежда, надетая не меня, начала гнить и расползаться, будто внезапно состарилась лет на пятьсот. Возникло ощущение, что вслед за тканью начну разлагаться и я…

Перед глазами поплыл чёрный туман, со стоном я упал на колени, из последних сил стискивая ставший буквально неподъёмным меч. А сердце словно сжала чья-то сильная ледяная клешня, да так, что дышать стало невозможно. Неужели нечто похожее испытали и погибшие за одну ночь жители Стужи?.. В бессилии зарычав, пытался подняться, вскинуть клинок… Мне показалась, что моя кожа начала отделяться от плоти, а мясо сползать с костей. Я запрокинул голову, весившую как наковальня, и увидел торжествующе приближающегося ко мне некроманта.

Его походка, вновь расслаблено принятая небрежная поза и довольное ворчание, доносившееся из-под капюшона, говорили о том, что это жуткое существо пришло в превосходное настроение. Тварь сжимала посох правой рукой, левой лениво нащупывая один из привязанных к поясу мешочков. Остановившись в двух шагах от меня, колдун негромко заговорил:

— Ты очень хорошо дрался, голый человек… Удивил меня. Я доволен… Почти совладал со мной. Будешь верным псом. Я наделю тебя жизнью в посмертии. Будешь долго служить мне…

Теперь-то я уж точно был голым, не поспоришь! Но совсем не замечал холода суровой кровавой ночи. Как не замечал и ничего вокруг. Что там с моими товарищами? Какие действия предпримет капитан Гаврилов, рискнет ли посадить дирижабль и с корабельной командой бросится на выручку, или же будет придерживаться инструкций? Что еще задумало это чудовище, что глумливо надо мной насмехается? Мысли с трудом ворочались в задурманенной голове. Я умирал… Но умерев, рисковал возродиться вечным слугой некроманта.

Мое тело внезапно начало остывать, словно покрываясь морозной корочкой. Стало так холодно, как никогда в жизни. Я начал превращаться в ледышку, почти не дыша и ничего не в силах поделать. Сердце едва билось, с каждой секундой замедляясь и замедляясь…

Некромант воткнул посох в землю, наконец отвязал от пояса полотняный мешочек, засунул в него покрытую короткой шерстью когтистую лапу, зачерпнул какой-то чёрной пыли и медленно поднёс ко мне, задержав прямо над склоненной головой. Неужели все⁈ Конец⁈ Так и сдохну, стоя на коленях перед этой отрыжкой адовой бездны, для которого жизнь не более чем досадное недоразумение? Здесь закончится мой путь? Превращусь в жалкую послушную марионетку владыки мертвецов⁈

Внезапно я ощутил что-то иное. Нечто, казавшееся таким позабытым, будто прошла сотня лет. Сначала это напомнило простое лёгкое пощипывание, затем щекотание, игривое покалывание, переходящее в постепенно разгорающееся тепло. Где-то на спине, в области лопаток, там, где запечатанный Запретными рунами, красовался мой Родовой символ, могучий и гордый грифон, сжимающий в передних лапах рунный меч.

Он пригревал все сильнее и сильнее, и холод, охвативший меня, заставивший окоченеть все тело и почти остановивший сердце, начал стремительно отступать. Я почувствовал, как меня омыла горячая, будоражащая волна, словно кипящая от распираемой энергии. Она полилась в мои вены, вонзилась в мышцы, изгоняя последние остатки могильной стужи. Мое сердце вновь заработало, как мощный насос, а к пальцам вернулась былая подвижность. Я снова стал собой. Полным сил и готовый к дальнейшему сражению. Я еще ниже склонил голову, а пальцы правой руки намертво стиснули рукоять лежащего на земле чёрного меча…

И в момент, когда надо мной, с виду беспомощным и коленопреклонённым, зависла корявая рука некроманта, сжимающая в горсти черный непонятный порошок, а в чернильной тьме его капюшона радостно и довольно засветились жёлтые звериные глаза, я резко и неожиданно выпрямился, словно до последнего момента сжатая до предела и распрямившаяся стальная пружина. Мой меч, мелькнул заточенным словно бритва лезвием, взметнулся ввысь и одним точным движением отсек левую руку некроманта!

Окрестности Стужи огласил невероятный, полный боли, изумления и ярости вой. Чудовище отшатнулось, громко вопя и едва не выронив из правой руки посох. Из появившейся культи водопадом безостановочно хлестала чёрная, похожая на жирное масло кровь. Отрубленная рука, судорожно скребя пальцами воздух, упала к его ногам. Я, выпрямившись, перехватил рунный клинок двумя руками и, не давая колдуну опомниться, мощно пробил громадным мечом, сделав один точный, выверенный до мелочей выпад. И прошил некроманта в районе грудной клетки, насадив его тело на свой клинок, будто на вертел. Вой пришедшей из Диких пустошей твари перешел в захлебывающееся надсадное рычание. Пошатнувшись, колдун зашипел, забулькал, словно тонул.

Из скрытого от глаз рта чудовищного существа хлынула кровь. Посох с негромким стуком упал на землю, выпав из разжавшихся в бессилии пальцев. Он что-то гортанно зарычал, порываясь дёрнуться и по-прежнему оставаясь на ногах. Живучий ублюдок. Но я теперь не собирался давать ему ни малейшего шанса. Я навалился на меч, вонзая широченный клинок еще глубже, пробивая его тело как тюк с соломой и поворачивая лезвие. Покрывающие меч серебристые руны соприкоснулись с плотью колдуна. Он издал новый, полный агонии и муки вопль. Я же, напружинив ноги, одним резким и быстрым движением поднял меч в воздух и нанизанное на клинок чудовище вместе с ним! Сжимая от напряжения зубы, поднял эту корчащуюся тушу над головой. Меня тут же залил поток черной вонючей крови. Я, словно впав в варварское безумие, протяжно заорал, вытягивая к ночному небу Севера обе руки и держа трепыхающееся тело колдуна, словно выставляя его на всеобщее обозрение. Под собственной тяжестью он сполз почти до самой гарды. Я заорал ещё громче, напрягая мускулы рук и плеч.

— А-а-а-а-а!!!

Мой яростный крик разнесся по всей тундре. Некромант перестал корчиться и замер. И внезапно стало до того тихо и спокойно, что в первые секунды после смерти владыки мёртвых мне показалось, что весь мир вокруг меня оглох. И я вместе с ним.

Тяжело дыша, я опустил меч, упёрся ногой в сомлевшее тело некроманта и спихнул его почти разрубленную на пополам тушу с клинка. Услышал как скрежетнула по кромке меча кость. Кровь больше не бежала. Она вся была или на мне, или на земле.

Не сразу стало ясно, что полнейшая тишина воцарилась потому, что разом стихли все громкие шумные звуки яростной возни из-за стен Стужи, где ожившие покойники пытались расправиться с беззащитными Часовыми. Теперь оттуда не доносилось ни звука. Понятно, со смертью своего хозяина, наконец-то обрели покой и несчастные жители форта. Я задрал залитое липкой мерзкой кровью лицо к небу и проводил глазами заходящий на посадку в двухстах метрах от Стужи воздушный корабль. Казалось, наша схватка продолжалась остаток ночи, но на деле вряд ли длилась больше нескольких минут.

Тяжело оперся о воткнутый острием в землю рунный меч, я невольно завис. Наверняка со стороны для любого, кто бы меня сейчас не увидел, я являл страшное и невероятное зрелище. Полностью обнажённый, весь залитый черной запёкшейся кровью. С яростно горящими глазами, с огромным черным клинком, я был похож на какого-то безумца. К чёрту, в данный момент я таким себя и ощущал. А еще чувствовал, как мой грифон, гордый символ Рода Бестужевых, выполнив свою работу, вновь затаился, постепенно остывая, и словно мурлыча мне что-то на ухо. Я с благодарностью улыбнулся. Спасибо, дружище, ты опять спас мне жизнь. Я прислушался к своим новым внутренним ощущениям и мысленно сделал жест, будто погладил мифического зверя по голове. И грифон отозвался мягким царапаньем по разгорячённой коже…

Чувствуя, как с каждым вздохом ко мне возвращаются силы, вновь ощущая властвующий в ночной мгле холодный морозный воздух, жадно вцепившийся в мою обнажённую кожу, я вскинул черный меч на плечо и побрёл в сторону форта. Я намеревался обойти Стужу по кругу и попытаться перелезть через запертые изнутри ворота. Всяко лучше будет, чем карабкаться по стене. Битва с поверженным некромантом меня здорово вымотала. И в данный момент я еще не был готов к особо заковыристым акробатическим трюкам. На подступах к воротам я столкнулся с подбегавшим к форту десятком вооружённых арбалетами и мушкетами воздушных моряков во главе с капитаном Леонидом Гавриловым и корабельным магом Яковом Пекарой. Эти люди решили действовать вразрез наказу сержанта. Они спустились нам на помощь. Тем самым нарушив приказ и кучу писаных и неписаных инструкций. Позже я узнал, что они видели мое сражение с некромантом. Я-то едва оставался на тот момент на ногах. А пока жив и сражается хоть один Часовой, остальные его не бросят.

Никем не ожидаемое нападение жуткого некроманта на приграничный форт в итоге дорого обошлось северным землям. Погибло двести человек. Целое поселение. И это не считая так и не обнаруженной нами нигде обитавшей в Стуже скотины. Куда в итоге разбрелись оживленные животные, осталось загадкой. Наш отряд тоже потерял двух бойцов. Погибли Вуй и воин по имени Шелест. Оказалось, что брошенное в застывших на стене Часовых последнее заклинание колдуна, заставившее сдетонировать энергокристаллы, обладало воистину убийственной силой. И остановило дыхание двух человек. Остальных же, скорее всего спасла броня, пусть и лишившаяся магических охранных чар. Погибли те, у кого оказалось слабее сердце. Так-то. Как не горько звучит, но даже Часовой Часовому рознь.

Остальные, оказавшись запертыми внутри стальных панцирей, пережили неистовую оголтелую атаку мертвяков. И продолжали лежать на истоптанной, изрытой земле беспомощными истуканами и тогда, когда терзающие их доспехи покойники вдруг как по команде попадали вповалку. Из железного плена Часовых освобождали прибывшие с корабля воздушные моряки. Я не отказал себе пусть в маленьком, но удовольствии, лично открыть исцарапанные так, будто на них плясала тысяча мартовских котов разом, силовые доспехи сержанта Корнедуба.

Увидев меня, ветеран Стражи, с матами и кряхтением выбравшись наружу, чертыхнулся так, что по возвращении в Лютоград пообещал обязательно сходить в церковь, замолить грехи. Потом он мне признался, что впотьмах да с дуру принял меня за очередное неведомое чудище на службе у некроманта. Что ж, в тот момент я и впрямь мало был похож на приличного человека. Еще на подходе к воротам воздушные моряки, не скрывая потрясения, так на меня таращились, будто рядом с ними шагал по меньшей мере сам Император с голой жопой. Я же не обращал на ошалевшие взгляды сослуживцев никакого внимания. В тот момент я сам себе казался выбравшимся из самой глубокой осквернённой бездны кровожадным монстром.

Как самый ловкий и сильный среди всех, я перелез через ворота и открыл огромные засовы, запуская в форт спасательную команду. И только после того, как освободили из-под завалов покойников своих товарищей и убедились, что девять из них живы, метнулся в ближайший дом, разыскал кадушку с холодной, словно из проруби, водой, наскоро обмылся и накинул на себя найденный там же теплый волчий тулуп, да обул сапоги по размеру. Придётся в очередной раз испрашивать для себя комплект нового обмундирования. Терять на боевых заданиях свои хабары да оружие стало у меня входить в традицию… Ну а пуще всего было жаль отличную заспинную перевязь для моего фамильного меча, которую мне смастерил дядя Игнат. Она так же истаяла до последней ниточки, не противясь чарам разложения некроманта. Железо, кожа, хлопок, шерсть, ничто не могло устоять перед смертельным могильным колдовством. И я бы не устоял, если бы не мой меч и мой Родовой символ — грифон.

Чуть позже, практически перед рассветом, когда вдалеке на Востоке, на едва видимом в уходящей ночи горизонте уже подмигивали первые проблески зари, мы наконец подошли к телу убитого мною некроманта. Я, всё в том же нелепом наряде, сержант Корнедуб, капитан Гаврилов и Яков Пекара. Остальные Часовые и команда «Тигра» были заняты тем, что, без устали, добросовестно таскали трупы повторно умерших людей через ворота, складывая в огромную кучу рядом со стеной форта. Всех их следовало сжечь. Благо, в посёлке был достаточный запас масла. Нелёгкая, тяжёлая и тошнотворная работа. Но её следовало сделать. И наверно, теперь в этих краях все-таки изменятся правила захоронения усопших. Вместо погребения обязательная кремация.

Тела погибших Воинов Ордена, в том числе и пятерых несших службу в форте, мы заберём с собой, в Цитадель Тринадцатой Стражи. Часовые по-своему хоронят своих мертвецов.

Пекара осторожно завернул посох некроманта в плотную холстину, стараясь не прикасаться к костяному жезлу руками, и тщательно обвязал бечёвкой, что-то безостановочно бормоча и делая магические пасы. Колдовской инструмент некроманта был очень ценным трофеем. Рогволд, а тем более Трофим, с ума от радости сойдут, получив такой подарочек. Также в особый мешок Пекара собрал и все привязанные к поясу убитого колдуна мешочки и узелки. Уж в Цитадели со всем этим добром постараются разобраться…

И наконец пришла пора заглянуть под капюшон застывшего в луже спёкшейся зловонной крови лежачего на животе некроманта, неловко раскинувшего ноги и подвернувшего под себя уцелевшую руку. Отрубленную Пекара сунул в отдельный куль, а потом опутал заговорённой металлической сеткой.

Не чинясь, сержант Корнедуб с капитаном Гавриловым перевернули окоченевший труп на спину. Даже мёртвый, ряженый в косматую, слипшуюся от пролитой крови шкуру и чёрный драный плащ, колдун пугал одним своим видом. Натянув на руку перчатку, и держа в левой взведённый пистоль, будто даже мёртвый некромант мог его укусить, Корнедуб осторожно поддел пальцами и резким движением сбросил с лица некроманта глухой капюшон. И разразился очередными отборными матюгами собственного посола.

Я же, пропуская площадную ругань Корнедуба мимо ушей, как заворожённый, во все глаза смотрел на то, что нам всем открылось. Так вот ты какой, Северный олень!

Не зря мне этот ублюдок сразу же не понравился.