Часовой: на страже Севера

Глава 19

Для выхода в город я оделся просто и неприметно. Сапоги, рубаха, штаны, куртка, перевязь с простым мечом. На голову с отрастающими черными волосами натянул как можно ниже капюшон, чтобы скрыть седую прядь надо лбом. А вот эта, скажем так, деталька моей внешности может стать в дальнейшем определённой меткой. Кого, простите, вы разыскиваете? Да здоровенный такой парень лет двадцати, под два метра. Угрюмая рожа, темно-синие глаза, спереди седые волосы… А-а-а, так это, господа хорошие, похоже на Альрика Безродного из Цитадели Часовых. Безродный. Само эта жалкое прозвище противным песком скрипело на зубах, когда я даже мысленно его произносил.

За пазуху я упрятал тощий мешочек с монетами и бумагу, подписанную лично Кречетом и дающую мне право на двухдневную увольнительную. Подаренную мне загадочным Франком монету я предусмотрительно спрятал в Родовом имении, в ящике стола в отцовском кабинете. Больше ничего ценного я с собой не носил. Черный рунный меч я оставил в изголовье своей казарменной койки. Под личную ответственность коменданта. Конечно, сердце кровью обливалось, но не потащу же я его с собой в нижний город. Лучше вообще лишний раз не светиться свой принадлежностью к Ордену Часовых.

На выходе из Цитадели меня остановили. Пришлось предъявлять бумагу. Зато, пока проводились формальности, успел рассмотреть толщину крепостных стен и поднимаемых специальным, работающим от силовой уставки, механизмом ворот. Ворота представляли из себя угрожающего веса огромную монолитную плиту, состоящую из нескольких слоев темного железа. Я даже боялся представить её массу. На день эта махина приподнималась ровно настолько, чтобы смог проехать дилижанс, с наступлением сумерек и до самого утра плита опускалась вниз, надежно запечатывая обитель Часовых. Всего в окружающих территорию Корпуса крепостных бастионах было трое таких ворот. Я вышел через самые малые из них, смотрящие на восток. Получив обратно свои разрешительные документы, я неспеша двинулся к проходу. Меня провожали безликими взглядами двое закованных в броню огромных привратника, с монструозными мечами на плечах. Проверяющий мои документы Часовой, одетый в простой утеплённый мундир, перед тем, как нырнуть в привратницкую, окликнул меня:

— Эй, Бестужев!

Уже почти поравнявшись с нависшей над головой железной плитой почти метровой толщины, я обернулся.

— Если вдруг вернёшься чуток запоздав, смело свою задержку вали на меня, — тридцатилетний смуглый парень со стальными глазами не шутил. Видя, что я несколько недоуменно нахмурился, с усмешкой пояснил: — В Стуже ты моего брата спас. Тараса Горшина.

Я вспомнил. Горшин. Да, был в нашем отряде воин с такой фамилией.

— Так что если вдруг что задержит, я подпишусь, что ты пришел вовремя, а я тебя на воротах терзал. Но в разумных пределах, естественно. Корнедуб в жизнь не поверит, если скажешь, что на пол дня тут застрял. Но на часок я тебя смогу отмазать.

— Спасибо, — поблагодарил я, думая о том, что при ином раскладе именно этот парень отправился бы с нами и ещё не факт, что вернулся бы.

Еще дома, роясь в отцовских бумагах, я нашел подробную карту Лютограда. И пусть на ней не была обозначена забегаловка под броским названием «Ведьмино семя», но самые основные места города, улицы, кварталы и самые значимые здания, были нанесены и прописаны довольно точно и детально. Так что я, по крайней мере, представлял в каком направлении идти и искать. Главное, спуститься в нижний город, отыскать одну из последних, жмущихся к окраине в районе крепостной оборонительной стене улочек, которая называлась «Рыбная» и уже у местных обитателей испросить про искомую мною дыру.

Город уже давно проснулся, гудел и шумел. Ныне самый крупный из всех находящихся на северных рубежах огромной Империи. Лютоград населяли порядка двухсот тысяч человек. По меркам этого мира огромная прорва народу. Так что нечему и удивляться было, что люди здесь обитали разные. А городское дно было полно бандитов, контрабандистов, воров, наёмников и прочих отбросов более благовидного общества. И вот в рассадник этих самых нижних слоев я и намеревался отправиться.

После всего мною уже увиденного и пережитого я нисколько не боялся возможной встречи с нехорошими дяденьками, которые, возможно, захотят посадить меня на перо или обобрать до нитки. На миг мне даже стало смешно. А вообще, что способно по-настоящему напугать Часового, видевшего и бившегося с такими исчадиями ада, что и не в каждом кошмаре приснятся?

От Штаб-квартиры Корпуса Тринадцатой Стражи до нужной мне улочки было топать и топать. Меня от нижнего города отделяло порядочное расстояние. Конечно, можно было нанять пролётку и домчатся с ветерком чуть ли не по адресу. Но у меня имелось в запасе еще изрядное время. Захотелось пройтись пешком, посмотреть по сторонам, поглядеть на город изнутри, изучить его людей, нравы, вдохнуть воздух, которым здесь дышат десятки тысяч человек, спешащих по своим делам, снующим по улицам, начинавших работу, и встречавших наступление нового дня.

Когда-то, еще до нашествия ведьминых тварей в наш мир, самым крупным городом Северных земель считался Яроград. Теперь он находится на чужой территории, со всех сторон окружённый скверной, порушенный и разорённый. Яроград был своего рода крупнейшим торговым центром, очень богатым и зажиточным. Но столицей Севера всегда был Лютоград, с резиденцией Великого Герцога Бестужева. Сейчас эту резиденцию уже несколько поколений занимали назначенные Императором наместники из числа старейших дворянских семейств. На данный момент городом управлял барон Горь.

На краткий миг мне захотелось свернуть в сторону центральных кварталов и дойти до самого сердца города. Увидеть дворец наместника своими глазами. Представить, как некогда там заседали мои прадеды. Но я быстро подавил в себе это мимолётное желание. Какой смысл мне пялиться на ранее принадлежащий моей семье главный городской дворец и поминать былое? Воспоминания о прошлом мне ничем не помогут в настоящем. Эту часть истории уже не изменить и не воротить. Если я хочу восстановить честь рода и вернуть фамилии Бестужевых достоинство, смыть с нашей семьи грязное позорное пятно, тяжёлым проклятьем висевшим уже почти сотню лет, необходимо заниматься совсем другими вещами. Не стоять, разинув рот и вытирая ностальгические слезы по былым временам, которых я и не знал, а пытаться выгрызть себе место под солнцем здесь, в жестоком и суровом настоящем. Которое совсем не собиралось меня щадить.

Что ж, я тоже не собирался щадить тех, кто замыслил против меня недоброе. Я здорово изменился. И изменился за последнее время. Пусть его и прошло всего ничего, но нынче я практически ничем не напоминал себя прежнего, еще хотя бы той поры, когда улепётывал ночью от посланных за мною Ставрогиным наёмных убийц в Кромлехе. Сейчас… Хм, было бы по меньшей мере интересно побеседовать с ними по душам.

Мое желание пройтись по улицам Лютограда обуславливалось ещё и тем, что я хотел убедиться, что не сильно привлекаю внимания. И что не будет за мной слежки. Конечно, опытного шпиона неподготовленному человеку засечь практически невозможно. Но в последние недели мой нюх на жаренное обострился до предела. Чутье стало почти что волчьим. И конечно, мой родной символ, грифон, сам по себе был наилучшим радаром, способным уловить любую серьезную опасность.

Я медленно шел на восток, держась в стороне от проезжей части улиц, по которым без конца носились телеги, кареты, дилижансы и верховые всадники. Старался держаться в тени зданий, шагая по мощенным камнями тротуарам наравне с обычным городским людом. Над городом периодически проплывали тени от огромных дирижаблей, идущих в сторону Воздушной гавани или покидающих город. В воздухе висела шумная многоголосица из конского ржания и человеческих голосов. Я проходил мимо торговых лавок, жилых домов, придорожных магазинов, пекарен и мастерских. Кабаки, кузни, склады, конюшни… Город был словно огромный взбудораженный муравейник, пропахший ароматами кожи, железа, горящих дров, навоза, свежего хлеба и смолы. Я упрямо шел к цели.

Ближе к обеду, когда уже большая часть пути осталась за спиной, проголодался и решил заскочить в ближайшую харчевню перекусить. Войдя в приглянувшийся мне гостеприимно распахнутый дом, с прибитой над входом табличкой, гласившей, что здесь я найду вкусный обед и горячий чай, сел за один из пока ещё свободных столов у дальнего окна.

По моим подсчётам выходило, что до Рыбной улицы оставалось всего два квартала. И это уже начинало чувствоваться. Дома становились всё беднее и неказистей, появлялось больше питейных заведений и обычных ремесленных лавчонок. Ставни на домах выглядели все крепче, а замки на дверях больше. И на улицах стало встречаться гораздо меньше городских стражников, затянутых в бордовые мундиры, кольчуги и вооружённых мушкетами и короткими палашами.

Ко мне подскочил лично хозяин гостевого двора и осведомился, чего желает молодой господин. Молодой господин возжелал пожрать чего-нибудь капитально и промочить горло кружкой настоянного на травах горячего чая. Пусть на улице и светило солнце, а денек был для осени довольно теплым и безоблачным, в тени сразу чувствовалось, что зима уже где-то не за горами. Осень пролетит и не заметишь. А зима в этих краях обычно наступает гораздо раньше.

Хозяин пообещался угостить меня вкуснейшим обедом и испарился. Я же откинулся на спинку стула и прислушался к внутренним ощущениям. Грифон миролюбиво дремал. Словно по возвращении из Стужи отсыпался после всех своих героических деяний. Пока шел, никакой слежки вроде не заметил. Да и сомнительно, чтобы меня начали пасти прямо от ворот Цитадели. Наверняка мои недруги после очередного провалившегося покушения затаятся и будут выжидать более удобного момента. В надежде, что я где-то да расслаблюсь и вновь позволю к себе приблизиться на расстояние вытянутой руки. У меня же из головы не шел неудавшийся жуткий убийца с жёлтыми, словно змеиными глазами.

Если даже допустить, что ниточки от него, и от Гашека тянутся в одно место, на самое дно города, следовало еще задуматься над тем, каким образом мои враги отслеживают мои перемещения. Ладно, Гашек просто воспользовался подвернувшимся случаем. Но откуда они узнали, что я на неделю оправился на побывку в родное имение? И кем был связной таинственного графа, который здесь, в Лютограде, наверняка по заданию своего патрона координировал действия по моему устранению? И этот некто обладал очень обширной и своевременной информацией. Из чего следовало, что меня все-таки кто-то сливает. Или же слежка таки есть, но настолько искусная, что ничего не могу обнаружить. Говорит ли это о том, что Гашек действовал не один? Допустим, что некий граф снабдил моих убийц точными данными о том, кто я, где мой дом и прочее. Но как они контролируют при необходимости мои будничные перемещения? Не хотелось в это верить, но не исключено, что в Корпусе Тринадцатой Стражи есть еще по меньшей мере один продавшийся человек.

Хозяин, выполняя обещанное, принес мне деревянное блюдо с миской свежей рассыпчатой гречневой каши, перемешанной с большими кусками сочной поджаристой свинины, нарезанный свежий хлеб, горчицу и большущую, ароматно парующую кружку с горячим чаем. Заплатив за все мелкой серебряной монеткой, я принялся за еду. И, словно спохватившись, окликнул хозяина.

— Не подскажешь, как выйти к Рыбной улице, уважаемый?

Средних лет, чуть лысоватый тучный мужичок снисходительно произнёс:

— Так ты уже почти до нее дошел, мил человек, так же иди через нашу улицу, не сворачивая, дальше пройдёшь через еще одну и очутишься на Рыбной. В самом низу находится рыбный базар. Так что скоро и запах учуешь, не ошибёшься. Потому, собственно, улица так и зовётся! Не местный, что ли, господин?

Я, зачерпывая ложкой разваристую кашу, добродушно пояснил:

— В точку, любезный. Недавно только в Лютоград перебрался. Поступил вот на службу в городскую Стражу. Вчерась получка была, вона и решил по городу-то пройтись, покуда на увольнении.

Хозяин понимающе захмыкал, окинув уважительным взором мои широченные плечи и задерживавшись на перевязи с табельным мечом.

— Я бы, конечно, посоветовал до наступления ночи все дела на Рыбной завершить… — он оглянулся по сторонам и, вздохнув, договорил: — Там уже нижний город начинается, места ночью особливо тёмные и опасные. Особенно для приезжих, кто плохо Лютоград знает. Ну, да не буду лезть не в своё дело. Но сразу скажу, что на своих товарищей из Стражи там особо не рассчитывай.

Я с пониманием закивал и как бы между прочим поинтересовался:

— «Ведьмино семя» знакомо ли?

Мужик снова вздохнул и понизил голос.

— Ох, друг… Ну, не говори, что я тебя не предостерегал. Как выйдешь на улицу, сразу налево сворачивай. Шагов сто отмахаешь и в тупичок упрёшься. Там-то и увидишь вертеп энтот. Место-то в здешних раздольях известное, чего уж там. Но лихое. Хотя для молодого да горячего, ежели охоч до зрелищ и девок, самое то будет.

Что ж, я, кажется, полностью подходил под вышеуказанное описание. Молодой, горячий. И охочий. Очень в последнее время охочий узнать, какая же паскуда мне тут жить мешает. И что-то мне подсказывало, что так интересующие меня ответы я найду именно в том чудесном и развеселом заведении. «Ведьмино семя», надо же… Посмотрим, что там подают на ужин и о каких развлечениях толковал этот словоохотливый дядька.

Так интересующее меня место после последних подсказок я нашел довольно быстро. И, подходя к нему размеренным, чуть ленивым шагом бывалого завсегдатая подобных заведений, во все глаза, из-под капюшона, смотрел на него, пытаясь отложить в памяти все приметные детали и подробности. Как воин, изучающий намеченную для штурма цель. К «Семени» я вышел почти в сумерках. После того как подкрепился, еще долго бродил по окрестностям, пока не начал спускаться на самые нижние улицы.

За мной по-прежнему никто не следил. Я не чувствовал на своей спине ни одного изучающего взгляда. Грифончик продолжал дремать. Ранний стремительный вечер надвигался на Лютоград. В окнах вспыхивали лампы и свечи, на улицах начали появляться фонарщики и степенно обходить свои владения, зажигая прикрученные к стенам зданий или подвешенные на специальных столбах светильники.

Когда я дошёл-таки до Рыбной улицы первое что приметил, это резко уменьшившееся количество масляных фонарей, взамен них чадили обычные факелы, разгоняя опускающуюся на город темноту. И, конечно, запах. Откуда-то издалека он накатывал волнами, через раз принося с собой ароматы рыбы, разного срока давности и свежести. Слава богу, «Ведьмино семя» находилось в противоположной стороне улицы, подальше от рыбных рядов.

И вот теперь я стоял, опершись спиной об угол кожевенной лавки и внимательно излучал так интересующее меня строение. И если изначально я предполагал, что «Ведьмино семя» окажется жалкой перекошенной халупой, то теперь понял, что мягко сказать, сильно ошибался.

Во-первых, размеры. Этот трактир вовсе не был дешевым кабаком чуть поболя собачьей будки. Весьма добротное и основательное строение из замшелого обожжённого кирпича, в два поверха, крытое чуть покосившейся, но ещё вполне надёжной и прочной четырехскатной черепичной крышей. Окна первого этажа были чем-то изнутри забиты и в них ничего не было видно. На втором этаже кое-где уже светились зажжённые свечи. Крепкая, обитая железными полосами дубовая дверь. Домина находился в самом конце улицы, в тупике, который и перегораживал, смотрясь, как притаившаяся в темноте толстая, распластанная жаба, насупленная и приземистая.

Во-вторых, мне сразу не понравилась аура, окружавшая этот милый дом. Притон, воровская малина, место для сходок здешнего криминала, вот первое, что мне сразу пришло в голову, при виде этих кирпичных хором. Кажется, ребята которые там оттираются, не то что не в ладах с законом, класть они на него хотели с высокой скалы. Такие любого на ножи подымут, и не посмотрят, кто это. Как там обмолвился Гаркуша, некоторые из завсегдатаев этого достойнейшего заведения имеют связи на самых городских верхах?

И в этот бандитский опаснейший притон я и намеревался зайти. А почему бы и нет?