Бездарь и домовой

Глава 4 На простор речной волны

— Вот здесь у нас бухгалтерия. Знакомьтесь: это Отто Брунович, это Фёдор Иванович.

— Хуетак, — сказал бухгалтер, привстал из-за стола и протянул мне руку. — Добро пожаловать в наш аршхёлль.

— За всю ту работу, что он будет тут выполнять, раз в месяц Фёдор Иванович будет вот здесь получать от Отто Бруновича тысячу пятьсот денег, — продолжала пулеметом строчить Лапшенникова.- Идёмте теперь в типографию, это в цокольном этаже.

Когда я перезнакомился со всем персоналом газеты Tarusskie Vesti, в процессе посетив кабинет Начальника Всего Сущего — по крайней мере, выглядел обитатель кабинета именно так, — и вконец одурел от стрекотни провожатой, та внезапно снизила скорость речи.

— Устраивайтесь тут. Полистайте подшивку, быстро поймёте, что ничего сложного в вашей работе не предвидится. Сложность тут ровно одна: свалить нахрен из этого курогусятника. Но спасибо, что подарили мне такую возможность.

— Не понял, — опешил я. — То есть…

— То есть теперь, драгоценный мой Фёдор Иванович, вся редакционная работа ложится на ваши могучие плечи, контракт об этом вы соизволили подписать полчаса назад, и это дало мне возможность уже через десять минут расторгнуть мой собственный. До сдачи номера — два дня, план, готовые материалы и наброски вы найдете вон в той розовой папке на столе. Желаю удачи. Прощайте! — и, подхватив рюкзачок, барышня пулей вылетела из редакции. А я, кажется, начал понимать, какой аршхёлль имел в виду бухгалтер.

Мда. Интересно у меня самостоятельная жизнь начинается. Впрочем, вру: самое начало, пожалуй, было всё же поинтереснее.

С утра, не дав даже позавтракать, за мной пришёл черный урук.

— Что, уже пора? — спросил я, стараясь добавить в голос тоски и обреченности.

— Пора, — кивнул Шаптрахор. И, воровато оглянувшись, он плотно закрыл дверь и продолжил вполголоса: — Ты, Федя, это… Зла не держи. И запоминай: от ворот отойдешь шагов триста, потом дорога повернет как раз, и там увидишь двойную сосну. Под ней — кусты, в них — сумка с одеждой.

— Спасибо, Шаптрахор. Не забуду.

— А вот теперь пошли.

Пока дошли, столкнулся с поваром — тем, что вчера меня свининой снабжал. Сбил дядьку с ног. Бросился помогать ему подняться, услышал шепот:

— На берегу Оки, если от дороги идти, несколько камней. Под самым большим — еда. Не держи обид, прости за былое. — И в полный голос: — Ахти мне, за малым кости не переломал!

Во дворе оказалось людно. Присутствовала, вероятно, вся княжья дворня, а также пара человек пореспектабельнее — соседи, наверное. Князь, чеканя шаг, вышел из дома, и, чем ближе он подходил, тем тише становилось.

— Да будет известно всем, здесь присутствующим, стольной Александровой слободе, Государству Российскому и всему честному миру! Я, князь Юрий Григорьев сын Ромодановский, сим объявляю, что с сего 10 дня июля месяца года 2013 по Рождестве Христовом волею своей исторгаю сына своего Феодора из лона семьи и рода. Означенный Феодор отныне не является моим сыном, не имеет отношения к доброму роду князей Ромодановских, коий с сего дня пресекается. Поименованный изверг переводится моею волей в мещанское сословие и изгоняется голым и босым из владений моих. Возвещаю также, что челобитная обо всем упомянутом сего утра отправлена мною в Разрядный приказ. Засим повелеваю! Сорвать с изверга одежды княжичьи!

Шаптрахор быстро, но, надо отдать ему должное, аккуратно разрезал на мне штаны и рубаху. Разулся я демонстративно сам. Денек тёплый, небось, не околею.

— Повелеваю! — разорялся князь. — Исторгнуть Феодора из дворянского сословия!

Подошел управляющий, повесил мне на шею небольшую холщовую сумку. А я-то боялся, что саблю об голову ломать станут, как декабристу какому.

— Новый паспорт, — пояснил Родион Гордеевич и неожиданно подмигнул. Для одного паспорта сумка оказалась тяжеловатой.

— Повелеваю! Изгнать вон! — и старик Ромодановский простер руку в сторону распахнутых ворот.

Я вздохнул и поклонился на три стороны, исключив ту, где помещался мой теперь уже бывший папаша.

— Прощайте, люди добрые. Простите за всё. Не поминайте лихом! — И, гордо приосанившись, насколько позволяла бегемотья комплекция, босыми ногами прошлёпал на выход.

Меня никто не провожал, и дроны вслед не летели. Так что, морщась и охая, но стоически держа фасон, добрался я до уруковой закладки и оделся. Не, точно надо худеть как можно скорее: мало того, что опять паровозно запыхался, так кожаные штаны громадного черного урука на меня, конечно, налезли, но почти впритык. Штанины, правда, пришлось подвернуть. Дальше — черная футболка, на ней — орочья рожа с разноцветными зубами. По спине шла надпись: «Orda. Nashi zanaveski vsegda chistye!» Поверх — кожаная безрукавка с кучей карманов — удобно. На ноги — кроссовки. В сумке обнаружился паспорт на имя Нетина Фёдора Ивановича. Тут вот какая тонкость, ее мне еще вчера Нафаня растолковал: всем подкидышам, беспамятным и прочим не помнящим родства в отцы записывают царствующего монарха, что, в целом, логично, поскольку соответствует идее, что Государь нам всем — отец родной. Так как правит нами ныне Иоанн Иоаннович Грозный, стал я Ивановичем. Фамилия же Нетин указывала на то, что сирота я абсолютная, и какого роду-племени — решительно никому неизвестно. Ну и ладушки. А тяжесть сумке придавала аж тысяча денег в стоденьговых монетах. Отлично, нам сейчас любые ресурсы не лишние.

— Вы имеете необыкновенно геройский вид, мой добрый хозяин, — заметил невидимый пока Нафаня.

— Спасибо, друг мой. Ну, что — вперёд, в новую жизнь!

Наш рюкзак преспокойно дождался в тайнике, и ничего с ним не случилось за исключением того, что вместо вчерашних бутылок сверху лежал полностью заряженный планшет. Под приметным камнем на берегу обнаружился немаленький пластиковый контейнер с готовой едой, которой нам должно хватить на пару дней, и большая бутылка воды. Оставалось понять, куда идти дальше.

— Если мне позволено иногда давать советы…

— Нафаня! Не выпендривайся! Если что надумал — просто говори!

— … то я предложил бы путешествовать по воде. Это и проще, и безопаснее. Главное — плыть не вверх по течению, а вниз. А то если вверх — то там недалече Черная Угра, жуткая хтонь. Говорят, даже саблезубые ёжики водятся!

— Идея прекрасна, а без кошмарных ёжиков мы уж как-нибудь обойдемся, — согласился я. — Но на чем мы поплывем?

— Во-о-н в тех кустах я видел припрятанную лодочку, что ценно — с веслами. Она небольшая, но нам должно хватить.

Лодочка действительно не поражала размерами, и оставалось надеяться и верить, что мой немалый вес она на плаву удержит.

— Вот так возьмём и стащим? — усомнился я, подумав, что местный уголовный кодекс едва ли отличается повышенным человеколюбием, если колдующих в земщине без затей сажают на кол.

— А что такого? — удивился домовой. — Вы, вообще-то, в этих землях — хозяин всего, что только есть. А что там блажит ваш почтенный родитель — его дело, для меня единственный хозяин — вы!

— Нет, дружище. Мы пойдем другим путём. Понятия не имею, сколько может стоить лодка, да еще такая мелкая и неказистая, но надеюсь, что двести денег смогут поднять настроение ее безутешному владельцу.

Я положил на землю две монеты и потащил лодку к берегу. Минут через десять мы благополучно отплыли.

Следующие два часа я потратил на то, чтобы научиться хоть как-нибудь управляться с нашим транспортным средством. Федя, подозреваю, на вёслах не сидел никогда в жизни, а сам я — да, бывало, но последний раз лет тридцать назад по моему личному времени, когда с женой мы гуляли по стремительно превращавшейся в безобразный базар ВДНХ.

Никак не получалось грести синхронно, из-за чего лодчонка вихляла то влево, то вправо, а один раз даже развернулась, да с креном, что, учитывая нашу и без того низкую осадку, привело к авралу по вычерпыванию воды. Но терпение и труд всё перетрут, и наконец я худо-бедно освоился. Правда, вымотался к тому моменту изрядно, так что пришлось на часок пристать к безлюдному берегу. Заодно и позавтракали.

Передохнув немного, достал из рюкзака планшет, включил, принялся разбираться. Всё, конечно, совершенно незнакомое, но интерфейс, как водится, «интуитивно понятный», пиктограммы, по большей части, доходчивые. Вот это, например, скорее всего, мессенджер. Ага, он. Контактов и личных переписок, правда, не вижу, зато спама — завались. В основном, трех видов: одни предлагают кибернетическое усовершенствование организма, другие, в пику первым, утверждают, что, раз Господь создал животных, а отнюдь не киборгов, превратиться в могучего медведя или сексапильную лисичку — куда более богоугодное дело. Третьи без затей предлагали снадобья, «сообщающие организму пользительные свойства и расширяющие горизонты сознания». Ага, ага, как же, знакомая песня. Еще втюхивали магические накопители, какие-то негаторы и прочую неведомую хрень. Скучно.

Идем дальше. Вот под этой иконкой, подозреваю, видеохостинг. Точно. И на третьем месте в рекомендациях — опа! Сюрприз: видео «Staryi aristokrat vygonyaet iz doma ochen tolstogo gologo syna» — и вся утренняя церемония без купюр. Однако! Никакого мне инкогнито, получается? Надо учесть. Неприятно.

Первые два места занимало урук-хайское рубилово с какими-то чудищами в исполнении некоего пана-атамана Бабая Хтонического. Морда его показалась мне знакомой. Посмотрел на подаренную Шаптрахором майку: точно, он и есть. Первое видео закончилось рекламой ЧВК «Орда», второе в конце прославляло сеть ресторанов фаст-фуда под тем же брендом. Интересно, на моей майке тоже упоминается некая «Орда» и чистые занавески. Похоже, это многопрофильный холдинг, включающий еще и сеть прачечных. Но это всё хорошо, а вот где бы мне новости почитать?

Разобрался и с новостями. Читать не стал, отложил на вечер, но с гаджетом худо-бедно освоился. Привал окончен, пора на вёсла.

К вечеру мы отгребли от имения Ромодановских километров тридцать. Под занавес дня посетила несложная, в сущности, мысль: так как мы никуда пока особо не торопимся, можно не убиваться, а тихонько дрейфовать по течению, вёслами лишь регулируя направление носа лодки. Тут дело совсем заладилось, но вовсю темнело, и мы принялись искать местечко побезлюднее для ночевки.

На месте стоянки нашли чьи-то удочки. С утра порыбачили в охотку, запасли десяток окуней на ужин. Снасти вернули на место и поплыли дальше. День прошел более-менее спокойно. Два раза приставали к берегам на отдых: один раз к левому, другой — к правому. И вот что интересно: на правом берегу, где до уреза воды нередко тянулись дворянские владения, планшет работал отлично. На левом, где преобладала земщина — еле-еле душа в теле, помрешь, пока страница загрузится. Надо будет иметь в виду эту дифференциацию.

В начинающихся сумерках впереди показался город — довольно крупный, с мостом через реку. Сверился с картой в планшете. Оказалось — Алексин. На всякий случай решил, во избежание лишних приключений, не останавливаться, а заночевать опять на воле, ниже по течению — погода нам благоволила, небо лунявилось и звездило. Тем не менее, приключение само нашло нас, едва мы миновали мост над Окой.

Воспользовавшись тем, что грузовые баржи давно не показывались на фарватере, мы нагло дрейфовали по самой середине реки, когда впереди послышался какой-то заполошный плеск, перемежаемый слабыми невнятными стонами. С меня в секунду слетела благостная одурь, и, крикнув «Нафаня, фонарь!», налёг на вёсла. Нафаня у меня домовитый малый, позаимствованный у папенькиного сторожа светодиодный фонарь сыскался в нашем рюкзаке еще вчера. Там, блин, много чего сыскалось, но об этом позже. Тем не менее, когда мы достигли места происшествия, некто уже скрылся под водой.

Нафаня старательно светил, я же свесился за борт, вглядываясь в толщу воды — и увидел. Это оказалась девушка, совсем юная, невозможно прекрасная, одетая в один лишь красный купальник-бикини. С широко раскрытыми глазами, протягивая ко мне руки, она медленно опускалась на дно. Любоваться и раздумывать было некогда, и я потянулся за ней. В какой-то момент померещилось, что руки удлиняются, и я вот-вот схвачу ее, не покидая лодки, но где там. Плюх — и одним бегемотом в Оке стало больше. Хорошо, лодку не перевернул.

«Только не смей умирать! Ну-ка, живи давай! А если уже умерла — так восстань из мёртвых!» — истерично думал я, таща девушку к поверхности. Воздуха категорически не хватало, в глазах плясали жутковатые мультики с черепами, костями, мрачными жнецами и прочей кладбищенской пошлятиной. Вынырнул! Как же прекрасен этот воздух…

Пока нырял, лодку снесло, пришлось ее догонять. Не знаю, умел ли прежде плавать княжич Ромодановский, но я — так очень даже неплохо, поэтому даже с «прицепом» догнал родную лодчонку быстро. Сперва положил туда спасенную, потом влез сам — лодка едва бортами не черпала, но мне было не до того, нужно было срочно откачивать незадачливую купальщицу. Хвала советской школе — там учили и этому, и учили на совесть. Я реанимировал барышню, бесполезный в этом ремесле Нафаня старательно вычерпывал воду из лодки — словом, все при деле.

Когда убедился, что мои старания увенчались успехом, я завернул девушку в своё полотенце и погрёб к берегу — правому. Кажется, она приплыла с той стороны.

Перегруженная лодка шла едва-едва, так что я успел неплохо рассмотреть, кого спас. И с каждой секундой понимал, что сниться она мне теперь будет долго…

— Кто вы? — спросила она, наконец прокашлявшись.

— Фёдор. Фёдор Нетин, к вашим услугам.

— Нетин?..

— Увы. А вас как величать?

— Дура я. Отметила восемнадцатилетие, соплюшка несчастная. Оку переплыть собралась, дурища. Едва до середины силёнок хватило…

— Ну, согласитесь, не могу же я к вам этаким словом обращаться?

— Ой, простите… Наташа я. Наталья Константиновна Кудашева.

— Очень приятно. С днём рождения, Наталья Константиновна!

Причалили к берегу, там уже в состоянии повышенного возбуждения нас поджидало несколько человек. Передав им Наташу и отмазавшись от кучи благодарностей, поплыли дальше.

— Хозяин, — совершенно серьезным голосом позвал Нафаня. — Посмотри, кто за нами плывёт? — то, что домовой обратился ко мне на «ты», яснее ясного указывало, что дело пахнет известным нефтепродуктом.

Оглянувшись, едва в обморок не рухнул: нас уверенными гребками настигали вплавь два явных утопленника — давнишних, судя по виду, но подозрительно шустрых. А у нас не то, что оружия — банального топора нет, даже багра. И лодочка — одно название. Вот что делать?

— И давно они за нами? — севшим голосом спросил я домового.

— С той минуты, как вы за барышней нырнули.

— Вам что тут, мёдом намазано? — в отчаянии крикнул я. И, вытянув руку в сторону Алексина, добавил: — Вам туда, уроды! Туда плывите!

К моему несказанному удивлению, утопленники послушно развернулись и поплыли в Алексин.

— Ходу, мой добрый сеньор! Нам бы убраться подальше отсюда!

— Согласен! — и налёг на вёсла, что сил оставалось.

Уже далеко за полночь нашли укромный уголок на берегу, где и вырубились, забыв про утренних окушков. Отдых, правда, получился не очень: мне почти сразу начали почему-то сниться кладбища — с рядами надгробий и крестов, склепами и памятниками. Сами покойники, впрочем, в сновидениях не фигурировали, и на том спасибо. А я-то, дуралей, рассчитывал Наташу увидеть — как в купальнике, так и без оного… Впрочем, под утро она мне всё-таки приснилась, пусть и в целомудренном платьице до щиколоток и почти без выреза на груди. Но благодаря ей проснулся я с дурацкой улыбкой.

А в середине дня доплыли до города Тарусы, где решили на время остановиться. Мы устали — и, я считаю, честно заслужили передышку. Да и напрочь захолустная Таруса с её гусями и курами на всех улицах показалась подходящим местечком, чтобы начать растворение в бескрайних просторах земщины, подальше от царя, опричнины, магии и сбрендивших аристократов.

До вечера я бродил по городу, потом за пятьсот денег в месяц снял комнату в неказистом домишке. Как по мне, та ещё халабуда, особенно, за такие деньги, но мой домовой уверил, что место хорошее, и я позволил себя уговорить. А на другой день, узнав, что в городе есть своя газета, я решил попробовать найти там работу. Ну, и нашёл…