Белый пират. Сокровища Дельты

Глава 18

Солнце припекало, новых встреч не предвиделось. Маленькие рыбачьи пристани виднелись на другом берегу, а мимо нас проплывали поля и пастбища. Лёха нервно оглядывался, поминутно спрашивая Полкана, не видать ли на горизонте замок?

Ближе к вечеру три тонкие черные башни действительно проявились в дымке на западе. Львиный Хвост успокоился, видя, что цитадель владений барона очень далеко.

Мы застали на пастбище стадо откормленных гладких коров. Большинство чисто рыжих или с белыми пятнами.

— Жень, ты, конечно, не обижайся, — покровительственно изрек Лёха, — но вот это ВЫМЯ! А у тебя прятать нечего! То, есть, мы его, конечно, не видели… верно, ребята? Но будь оно такое…

— Ты дурак? — сухо спросила Дженни. — Это молочные коровы!

— В самом деле, некорректно, — заступился Полкан. — У Рыжены та часть, которая с копытами — тёлка, а не корова!

— Сам ты тёлка!

— Я бык! Тьфу, то есть, конь!

Я давился от смеха, Витёк укоризненно покачал головой и спрятал в карман очки. Вечернее солнце ему уже не мешало.

— А вот я задумываюсь порой, — философски начал ВиктОр, втайне надеясь, что ему ответим не мы, а муза, — отчего из всех видов млекопитающих только у человеческих самок явно акцентирована грудь? Ну, ещё вымя коров и коз, но это скорее селекция, чем природа.

— Ты о чем? — Полкан сразу заподозрил нечто обидное.

— Я к тому, что ты у кошки грудь видел? А разве она не женственна? Когда есть молоко, которым кормят потомство, тогда видно, а за ненадобностью… Короче, понятно, почему пышные формы привлекают молочных телят и младенцев, но взрослым мужчинам какой интерес? Нет ли здесь патологии?.. Это я об Иванушке вспомнил, — на всякий случай оправдывался Витёк.

— Вообще, мысль, — задумались мы.

— Вам что, нравятся плоские доски? — обернулась к нам Мона. — Прости, Дженни!

— Пжалста! — фыркнула та.

— Девочки, речь не о вас! У вас с фигурами всё в порядке! — поспешили заверить мы. — Вопрос чисто мужской психологии…

— Психология! — передразнила Рыжена. — Как вас научили в детстве, так и повторяете! И потом, для младенца грудь кормилицы всегда кажется большой! Что первое в жизни увидели, то и помнится.

— Как цыплята! — хихикнула Мона. На почве превосходства над мужской логикой, красотки вновь помирились. И шли рядом, болтая о своём, девичьем.

— Я вообще ничего не помню, — огрызнулся им вслед я.

— Это очень удобно для чистого эксперимента! — оживились мои спутники, пользуясь тем, что девушки нас не слышат. — Тебе как больше нравится?

— Да не знаю… От других параметров зависит. Кому идет пышный бюст, а кому поменьше…

— А твоя Маруся? — подтолкнул меня ближе к натуре Полкан.

— Не знаю! Не разглядел! — я чувствовал, словно это меня прижали к стенке рогатиной.

— Было бы что, разглядел бы! — удовлетворенно мурлыкнул Лёха.

— Ты мне говорил, "селедка сушеная"! — напомнил Витёк.

— Это образно! На самом деле не помню, — вздохнул я. — Хватит! Что вы пристали? Поселяне благополучно избавились от одного бабника, а взамен получили троих?

— Четверых, не прибедняйся!

— Ладно… — я безнадежно кивнул, потом вспомнил о клятве и призвал друзей к осторожности. — Видели, чем здесь лазанье по чужим огородам кончается? Мы договаривались к своим девчонкам не клеиться, а надо было — ко всем!

— Ну ты зверь, Белый! — растерялся Лёха. — Тут же такой цветник!

— Откуда ты знаешь? Пока ни одной не видели!

— А Иванушка зря что ли здесь отдыхал на лоне природы?

— Да ему любая кажется супермоделью! Потому они к нему так и липнут!

— Так всё-таки, он маньяк? Или женский пол такой падкий? — вернулся на философские рельсы Витёк.

— Ох, не знаю, — глубокомысленно качал головой Полкан. — Только после него, Сергей прав, нам тут делать нечего! Своих бы не растерять!

— Да куда они денутся? Авантюристки! — уверено отмахнулся я. — Им нужны сокровища, а не мы!

— Вижу цель! — хвост Лёхи вытянул стрункой. Мы проследили взгляд друга и заметили трех селянок, скидывающих сено в огромный стог. — Счас глянем, насколько они здесь молоды и красивы?

— Зачем? — с опаской оглянулся Полкан. — Тоже хочешь копытом?

Лёха засмеялся, расправил грудь и поиграл мускулами.

— Что ты понимаешь в женской ревности, мой наивный друг?

— Не особенно много, — признал Полкаша.

— О, это великая сила! И она способна заставить наших подружек заново оценить наши достоинства, стоит нам лишь немножко приударить за другими! В пределах военной хитрости! — Лёха строго поднял палец, призывая к благоразумию.

Я подумал, что в таком случае и мне неплохо развеяться. Только надо следить за базаром, а то забудешься, увлечешься… и опомниться не успеешь, как вся деревня поднимется ловить оборотня. Или вампира. Или четверть-сфинкса. Свято место ведь пусто не бывает не только на роль бабника, но и на роль жертвы!

Получается, у Полкаши, которому нечего скрывать, лучшие шансы!

*****

Мы увидели тропинку через поле и свернули туда. Прошли десяток стогов и везде нам вслед приветливо махали платочками и хихикали за спиной деревенские девки, загорелые, с лентами в косах и с вилами в руках, что добавляло им абсолютной раскованности. Так и не скажешь, что слишком горюют, потеряв самого известного по всем мирам ухажера! О, женская жестокость!

Дженни против них действительно казалось хоть и спортивной, но слишком хрупкой. А ведь она выросла на молочной ферме! Гармония же шагала как королева. Маленькая, белокурая, снова вся в оборках, пегаска выглядела исключительно чудесным явлением. Она впечатляла селянок больше, чем Лёхин хвост!

Полкан снова порадовался, что нам подарили дождевики и теперь он "прилично одет". Мало ли как эти деревенские относятся к полуконям?

Неожиданно его подстерегло новое испытание. На краю селения торчал приземистый домик, похожий на гриб с чадящей трубой. Их него слышался ритмичный перезвон молоточков.

— Смотрите, кузница! — обратила наше внимание Дженни. — Полкан, не хочешь зайти?

— Зачем это? — испугался кентавр.

— Я давно заметила, у тебя подков нет. Это неразумно в дальней дороге. Тем более, если мы пойдем в горы…

— Да я всю жизнь по горам хожу! И отродясь подковы не ставил! Зачем?!

— Боишься? — понимающе усмехнулась Рыжена. — Понятно…

— Ничего я… — Полкан так покраснел, что не смог закончить вранье.

— Кузнецов многие боятся, — сгладила напряженность Мона. — Я и сама не каждому доверю свои копыта! Но к услугам пегасов лучшие мастера!..

— Мне и так хорошо, — пробормотал Полкаша себе под нос.

— А по-моему, лучше вовремя поставить подковы, чем потом пломбировать! — безжалостно изрекла Женька. — Слышал о копытном кариесе?

Полкан тряхнул "не греческими" кудрями, прогоняя видение. И решительно отвернулся от кузницы, свысока посмотрев на обеих ехидин.

— Если вы считаете подковы самым главным мужским достоинством, я сегодня же их поставлю! Я готов доказать, что не трус! Но когда они через пару дней отлетят, уж поверьте, новые ставить не буду! Из принципа! Вы настаиваете? — в голосе нашего кентавра проскользнула дуэльная вежливость.

— Да! — нахально ответила Дженни.

— Нет, только ради нас, несомненно, не стоит! — кокетливо проворковала Мона. — Но тебе самому будет намного удобнее…

— Решено! Лёха, разбей! — Полкан протянул обе руки Моне и Женьке, заключая трехстороннее пари. — Но взамен, вы обе признаете, что я самый храбрый кентавр на свете! И когда будут танцы, обе принесете мне венок и будете со мной танцевать!

— А не слишком? — шепнул Львиный Хвост, разбивая их рукопожатия.

— В самый раз! — Полкан обогнал нас и первым переступил границы селения под названием Нива. И как самый высокий, смуглый экзотичный красавчик собрал вокруг себя всех жителей. Гордо сообщил им, что мы путешественники из другого мира, и нам рекомендовали обратится к Степану, потому что у него самый лучший постой!

Польщенный племянник главы селения вышел вперед, поклонился, пожал нам всем руки и пригласил в дом.

— Верно, вы брательника мого встретили? — угадал он. — Поехал Аристарх с нашими сынами по секретному делу общекраевой важности!

— Встретили, — сказал я. Обращался Степан больше ко мне и Полкану, как к самым "нормальным".

— И чего, всё путём? — приглушенно спросил он. — Не сбёг у них ирод-то?

— При нас был на месте, его сильно охраняют, — в тон "секретному делу" ответил я.

Степан убедился, что мы в курсе дела. И доверительно сказал, что поручить такое можно не всякому, а только у кого нервы крепкие. Один упустит, иной зашибет, а увезти охламона требуется как можно дальше!

— Понимаете, чай? У вас у самих, какие девахи справные! За ними ведь глаз да глаз нужон! Беречь надоть!

— Это да, — хором согласились мы, косясь в сторону Моны и Дженни.

Нам накрыли простой деревенский ужин. Потом Полкан долго выяснял умелый ли в Ниве кузнец и можно ли ему доверить живое копыто?

— К нам со всей округи ковать идут! — горячо заверил Степан. Подозрительно оглянулся и сказал на тон ниже: — Даже сам барон, как на охоту соберется, свого жеребца к нашему Кузьме ведет.

— А дорого берет? — деловито спросил я.

Мы принципиально не давали ковгёрле тратить мэрское "пособие", и наш выигранный капитал таял с каждой ночевкой. Если средств не хватит, ехидины снова придерутся, что наш ковбой струсил и оттягивает поход в кузницу. Денег дадут, но с процентом едких насмешек.

— Гостю сделает и бесплатно. А другим — десять грошей подкова!

— Мы заплатим, — ляпнул Полкан, не подумав, что оставляет друзей с десяткой в кармане.

Витёк отвел его в сторону.

— В чем дело? Мандраж?

— ВиктОр, ты не представляешь, как я не люблю кузнецов! Они хуже дантистов! Что делать, друг? Что же делать?..

— Не ходи.

— Невозможно! Я пообещал… я себя уважать не буду!

— Тогда, иди, — сочувственно похлопал его по локтю вампир. — И держись героически!

— Именно этого я и боюсь! Что не смогу… Я ужасно боюсь щекотки! Как представлю, что меня кто-то взял за копыто…

— Хочешь, потренируемся?

— Н-н-нет! — кентавр отшатнулся. — Извини! Видишь? Даже если я вернусь оттуда с подковами, все будут слышать буйное ржание и топот и всё поймут…

— Тогда выход один, — Витёк мрачно нахмурился. — Иди, и всё время представляй, что они смотрят в окошко!

— Они могут подглядывать?! — до сих пор Полкан, можно сказать, не нервничал.

— Не исключено, — уклончиво скривился аллергик. — Я буду держаться рядом и постараюсь отогнать их. Но ты чувствуй их взгляд всё время! Поможет.

— Думаешь?

— Клык даю!

— Ох, ладно. Пожалуй, пора. Надо успеть до танцев, — Полкаша взял деньги и обреченно потопал знакомиться с Кузьмой.

*****

В Ниве все поселяне родственники. Так что и Кузьма приходился Степану каким-то троюродным сватом. Он с деловитой любезностью встретил гостя, тоже упомянул о бесплатном обслуживании… Полкан отказался.

— Тогда за дело, — Кузьма вооружился огромной лупой и включил прожектор со светящимся сжатым газом. Кто мог подумать, что в деревенской кузнице увидишь такой версаль! — Ну-кось, глянем. Согните правую ножку…

Полкан боязливо вывернул копыто.

— Ага, ага, чудненько… Слушайте, да у вас следов от предыдущих гвоздей нет! Неужели никогда не ковали?

— Не-а, — признался кентавр. Изо всех сил он представлял насмешливые взгляды ковгёрлы и пегаски, когда кузнец осторожно поскреб поверхность копыта пилочкой.

— Чудно, чудно… А хотите я вам новый суперклей поставлю? Вещь нездешняя, дорогая!

— Это как? Без гвоздей?! — воспрянул Полкан.

— В том и суть, что гвозди с ним не нужны! Только копыто должно ронвехонько быть, как у жеребенка! Или как у вас. Иначе сглаживать долго.

— Не знаю… а он крепкий? — кентавр даже растерялся от такого заманчивого предложения.

— Зубами не оторвешь! — заверил Кузьма. — Сам барон своему Воронцу тоже на клей ставит. Вот и закупил у торговцев. В нем островитянская смола, никакой синтетики!

— А… наверное, дорого?

— За так поставлю! Не хотите за так, по обычной цене сойдет.

— Ставьте! — решился ковбой.

Мы с Витьком, честно говоря, патрулировали под окошком, поэтому всё видели. Вурдалак опасался, что один не справится с любопытными, тем более с нашими подругами, если они захотят посмотреть.

Кузьма покачал мехи, раздул угли в жаровне, расплавил кусок смолы, похожей на канифоль, только пахла она соленым морским тростником, из которого на островах вяжут все крыши. Каждую вязанку окунают в смолу на пару минут, полый тростник пропитывается, становится тяжелым, не размокает и не горит. Островитянским поселкам не страшны ни многочасовые ливни, ни пожары. Я закрыл глаза, чувствуя приступ тоски по морю…

Тем временем кузнец подбирал клиенту подковы. У Полкаши оказался третий размер! Это как мужской сорок пятый, самые огромные подковы — четверки. Щипцами макнул подкову в смолу и ловко пришлепнул на копыто. Наш ковбой зажмурился, чтобы не дернуться, но видно ничего не почувствовал. Удивленно открыл глаза. Кузьма наклонил газовый прожектор поближе, надвинул какой-то фильтр и до предела подкрутил давление газа, усилив яркость. Резкий синий свет жарил прямо в копыто.

— Фотополимер, понимаешь! — солидно пояснил кузнец. — Твердеет только на солнце. А где взять столько? Не Острова, чай! Вот и крутимся. Готово! Другую ножку позвольте…

Вскоре все четыре копыта блестели новенькими подковами. В конце Полкану снова пришлось понервничать. Край копыта и смоляной шов нужно подпилить до гладкости. Кентавр по очереди ставил каждую ногу на подставку, закусывал губу и терпел щекотку. А Кузьма, ловко, как чистильщик сапог, проходился по копыту здоровенным напильником, а потом наводил окончательный блеск суконкой с пастой.

— Вот и всё. Пройдитесь-ка!

Полкан потоптался, проверяя обновку.

— Не беспокоят? Крепко стоите?

— Спасибо! Непривычно, но не мешают.

— Если что, заходите, поправим. Я вам вездеходы поставил, в них поверхность неровная, для лучшей сцепки. Так что может где быть ощущение, будто камушек попал. По правилам, обычные-то подковы раз в полтора месяца сменять надо, а эти стоять будут хоть полгода как новые! — он взял плату и пожал руку Полкану. — Благодарствуйте. Чтоб легко носились!

— Спасибо!

Когда пришло время танцев, Мона и Дженни услышали непривычный звук: цок-цок-цок. Полкан вразвалочку, изображая иноходца, подошел к ним и встал нога за ногу. Его полированные копыта блестели, как новенькие хромовые сапожки со стальными мысками.

— Разрешите вас пригласить, — первой признала поражение Мона и сделала лошадиный реверанс, ножкой вперед.

— Охотно, — позволил наш ковбой. — А венок где?

Девушки по деревенскому обычаю надевали парням венки из полевых цветов или трав, приглашая на танец и высказывая симпатию.

— Да на! — Дженни сняла с себя венок, который плела в дороге и бросила Моне.

Встав на цыпочки, пегаска надела украшение на Полкана. Он затаенно заржал, не разжимая губ, и пошел отплясывать кадриль с Моной. А потом поменялся партнершей с Лёхой и повел за руку Дженни.

Витёк сидел в сторонке, мрачно завернувшись в линялое пончо, ни на что не рассчитывая. Неожиданно к нему подошла очень скромная девушка в клетчатом платье.

— Вы почто не танцуете? Не любите?

— Не умею, — печально вздохнул ВиктОр, хотя отлично умел! В своем замке, в пору приличного образования он не только в склепе спал, но и на балах отплясывал!

— Так это же просто, я вас вмиг научу! Пойдемте! — она за руку потащила вампира в круг.

Меня завлекла туда же пухленькая очаровательница с русыми косами толщиной в руку. Венков они нам не дали, справедливо полагая, что мы слишком мало знакомы, и родные этого не одобрят. Но отплясывали весело, до темноты. После прыгали через высоченный костер. А потом, устав, кто затянул песню, кто пошел пьянствовать в суровой мужской компании, отдельные парочки потихоньку растаяли в темноте, их ухода никто не заметил. Дети и старики, разумеется, собрались у костра, послушать истории.

Дженни и Моне дали комнату в доме, а нам отвели ночлег в просторном сарае. Жена Степана поставила там лежаки и постелила. А на втором этаже под крышей сушилось сено. Леха сказал, что будет спать там и смотреть на звёзды в открытую дверь.