Беглый

Глава 34

Объем и качество предоставленной информации меня очень впечатлил. Да что там впечатлил — он ввел меня в состояние близкое к растерянности. Что с ней делать, как лучше поступить?

В моей берлоге было тихо и тепло, и мысли в голове плескались еле-еле. Но я знал простой и действенный способ их подстегнуть. Слопав несколько шоколадных конфет и переодевшись в спортивную форму, отправился на пробежку.

Осень окончательно вошла в свои права — не золотая, не театральная, а промозглая, с дождем, сыростью и ветром. Двор госпиталя под окнами снова утонул в лужах, и в воздухе повис густой запах мокрой листвы, с которого и начинались мысли. Будто кто-то включил у меня в голове аэродинамическую трубу. Под мысленным взором медленно проплывали строки из файла досье, разложенные по аккуратным папкам на виртуальном экране нейроинтерфейса: каждая строка — кусочек чужой жизни в реальных фактах, каждая папка — превращённые в уголовное дело улики.

Сведения о подпольном производстве Исаака Марковича не просто поражали — они открывали окно в реальность, параллельную привычной. Весь этот уютный мир советской торговли, партийных гарантий и пустых витрин в одночасье раздвинулся, обнажив другое — смазанное машинным маслом, выложенное кирпичами с нелегальных дач, с коленчатыми валами на заднем дворе, с деревянными ящиками под фанерной крышкой, в которых лежали не книги, а тормозные цилиндры и полуоси.

Технический отчёт «Друга» был, как всегда, безэмоциональный. Сухая аналитика:

«Установлено: производственная линия действующая, уровень автономности — высокий. Канал сбыта стабилен. За сутки изготавливаются до 12 комплектов тормозной системы. Используются восстановленные металлообрабатывающие станки, часть оборудования модернизирована. Организация маскировки — удовлетворительная.»

Пауза. Шелест еще не опавшей листвы над головой, и опавшей под ногами. Сшитые собственными руками кроссовки были выше всяких похвал. Ступням было удобно и сухо благодаря качественной коже и тонким шерстяным носкам двойной вязки с усиленной пяткой. Как удачно вышло со старой вязальной машиной Раисы Аркадьевны, которую я сначала привел в порядок, затем вдвое расширил и автоматизировал. Теперь рядом с ней была солидная пачка модных журналов с самыми разными моделями одежды. Это дело подтолкнуло меня к изготовлению еще одного средства производства — чулочной машинке. Хотя на самом деле это был полноценный двухфонтурный аппарат и мог вязать как простые носки, чулки или рукава без шва, так и сложные узоры и резинки. Он был полностью автоматизирован и выдавал носок с закрытым мыском за несколько минут.

От мыслей о моих достижениях в быту, меня снова отвлек «Друг».

«Вероятность обнаружения при обычной проверке — низкая. Вариантов использования — несколько.»

Глядя на пейзаж вокруг, мной мысленно перебирались сценарии: первый — передать компромат в органы. Формально — правильный шаг. По закону, да и это будет в соответствии с гражданским долгом. Но по факту — я сам, собственными руками разрушу полезный инструмент. Второй — оставить всё как есть, и просто наблюдать. Но тогда контроль над евреем, и теми кто его крышует уйдёт. Третий — использовать этот подпольный цех под свои задачи. И ни куда этот цеховик не денется!

Решение вызрело быстро. Люди вроде Исаака Марковича всегда тонко чувствовали, когда выгодно молчать и работать. Один чертеж нужной мне детали — и у меня будет узел или агрегат с совсем другими ТТХ.

Мне нужна была «Нива» собранная для особых задач — с усиленной ходовой, модернизированным впрыском, с тайником в полу и комплектом съёмного оборудования. Шасси — только основа. Остальное — под собственные чертежи, которые уже копились в «архиве».

«Друг» в нейроинтерфейсе отозвался, будто почувствовав ход мысли.

«Рассматривается использование подпольного производства в качестве поставщика. Подготовлен список деталей. Каналы логистики уточняются.»

На следующей неделе следовало начать с малого — заказать два комплекта подвески с изменяемым клиренсом и давлением в шинах под изменённые параметры. А также комплект усиленных тормозных дисков на все колеса. А сборку начать не под открытым небом, как с первой машиной, а на новой площадке, подальше от глаз, возможно — в неиспользуемой котельной возле старой теплицы, о которой в свое время докладывала «Птичка».

А когда придёт время расчёта, всегда можно будет достать серый конверт с фотографиями. С фамилиями. С доказательствами. И напомнить, что за всё уже заплачено, просто не все платежи делаются деньгами.

Первые дни зимы скрипели ветром по оконному стеклу в моей берлоге, будто кто-то царапал его тупым гвоздём, и в этом звуке было что-то от точильного станка. В комнате стоял запах машинного масла, и металла, который недавно вышел из термообработки. Всё шло по плану — каждый болт, каждое соединение. Весь цимес моей задумки был в том, что новая ходовая становилась на место штатной без малейшей переделки кузова машины, на штатные места креплений старой ходовой.

Вспомнилось, как в назначенный день для расчета за этот заказ, я вошёл в кабинет Исаака Марковича как старый знакомый, но в моих глазах была уже не вежливость — договор перешёл в новую фазу. На стол легла серая папка.

— Это не копии, — мой голос прозвучал негромко, но в нём был металл. — Всё подлинное. С подписями. С фотоматериалами. С выводами. Дата, время, участники. Даже где и сколько бутылок «Столичной» откатили в отдел снабжения.

Исаак Маркович побелел. Сдвинул очки повыше, молча пролистал первые страницы, закрыл. Поставил ладони на стол, будто подпер собственную судьбу.

— Константин Витальевич, — проговорил он, чуть картавя. — Всё понял. Вы человек разумный, не мстительный. Значит, договоримся. С этого момента — любые заказы. Материал — ваш, рабочие — мои. Я — вне расчётов. Пусть работают на вас, как на родного. Хорошо?

— Материал тоже ваш…

Кивок. Договорённость принята. Пауза — и на стол легла новая пачка бумаги. Уже с другой стороны.

Положил ему на стол другую папку:

— Здесь чертежи. Актуаторы с электронным управлением, — мой голос звучал спокойно, как будто речь шла о бутылке пива, после рабочего дня. — Идея в том, что бы исключить распредвал. Это полностью новая архитектура. Работает на базе управляющих импульсов и пневмопружин с переменной жёсткостью. Датчики положения клапанов — по каждому цилиндру. Можно в любой момент отключить или включить любой цилиндр.

Исаак Маркович вскинул брови, словно столкнулся с чертежами летающей тарелки.

— Это что ж, у нас теперь — как у этих… как их, на западе?

— Даже там пока такого нет, и не будет еще пять-шесть пятилеток…

— Шо ви говорите⁈ — Негромко пробормотал директор магазина, внимательно рассматривая мои чертежи. — И всё под наши блоки. Сюда лягут головки от ВАЗ-2106. Только адаптировать. Это же на порядок выше…

А еврей не только торговать может, но и в чертежах неплохо разбирается. Надо дополнительно подсобрать информашку по нему…

Кивок в сторону разложенных чертежей.

— Мотор на базе такого распределения фаз работает в любом цикле. Миллер, Аткинсон, даже хитрый двухтактник можно моделировать. Экономичность — плюс 35 процентов. Мощность — на треть выше. Токсичность — вполовину меньше. Это — ровно то, что нужно.

Исаак поднял глаза.

— Это уже не «Нива» будет…

Усмехнулся. Разговор принял оттенок настоящего инженерного диалога.

— Кстати, воздушный фильтр с озонатором в схеме тоже будет. Уже испытан на первой «Ниве». Блок управления — моя задача. Рабочим скажи, чтобы руки мыли до пайки, а не после.

— Ладно, Константин Витальевич. Так и сделаем. Только когда запуск?

— Дней через десять. На площадку подготовить. Это будет прототип.

— Есть что-то на примете?

— Да, рядом с моим жильем…

— Если вдруг не срастется, готов предоставить помещение, опять же оборудование и квалифицированные слесаря рядом…

— Ясно…

— Мне кажется у вас все получится… Потом можно серию на пять штук запустить, материалы обеспечу.

— Но только под полным МОИМ контролем.

Маркович откинулся в кресле. В глазах блеснул азарт. В кабинете на окраине Минска начиналась маленькая промышленная революция. Только знали об этом пока мы двое. И оба понимали — за такие вещи в других местах давали или звание, или срок. Тут вопрос был не в том, как построить, а в том, как не попасться.

Грязный декабрьский ветер швырял в лицо колючие снежинки, несуразно рано обрушившиеся на Минск. Но холод не мешал чувствовать одно — машина стояла готовой. Вторая «Нива», не просто собрана до кучи, а доработана по полной программе. Вся ходовая была сделана с нуля: усиленные рычаги, модифицированная подвеска, электронно-управляемая система регулировки давления в шинах. К каждому узлу я прикладывал не только руки, но и душу с сердцем, как к живому — с уважением и любовью.

Двигатель, имея газораспределение с управляемыми микропроцессорным блоком(вторым) актуаторами и пневмопружинами, звучал иначе. Глубже. Гуще. Без вибраций. При нагрузке переключался плавно, словно читал мысли. «Друг» зафиксировал это как «адаптацию к нагрузкам».

За рулём — я. Рядом Исаак Маркович в чёрной дублёнке с поднятым воротником, с норковой шапкой-ушанкой, пахнущей нафталином.

— Слушай, Константин Витальевич… — начал Маркович, когда машина уже выехала из черты города, — а ты точно не из этих, ну… академиков?

На повороте на Обчак «Нива» с лёгкостью сменила траекторию, не скользнув ни на миллиметр.

— Просто не укладывается у меня в голове. Тормоза — мягкие, но хватают. Подвеска — глотает ямы, как слепой пенсионер кефир. А этот фильтр… запах озона идёт прямо из печки. Как в санатории.

Машина шла по обледенелой просёлочной дороге уверенно, как если бы под ней был не снег, а рельсы. На холме виднелась техника, стоянка машин — туда и держали мы путь. Испытательный маршрут на Обчаке использовался теми, кто любил экстремальное вождение: петляющие лесные колеи, снежные подъемы, участки с мокрым песком.

Уже на первом подъёме, когда другая «Нива» с надписью ДОСААФ буксовала, переваливаясь с боку на бок, моя легко пошла в лоб и буквально вылетела наверх.

— Ты видел⁈ — выкрикнул Исаак, уцепившись за ручку двери. — Ты видел, как она пошла⁈ У них там два оленьих камуса подложено, а тут — просто шины и всё!

Салон был тих, только «Друг» в наушнике докладывал:

— Все системы стабильны. Давление в левой задней — на 0.1 ниже нормы. Компенсировать?

— Компенсируй, — короткая мысленная команда.

— Принято. Коррекция пошла.

На спуске газораспределение переключилось, турбулентность в цилиндрах уменьшилась, расход топлива просел. В этой машине каждый поворот ключа, каждое нажатие педали было уже не механикой, а диалогом.

Возвращение к стартовой площадке прошло в полной тишине — Исаак Маркович всё ещё переваривал впечатления. Машина отработала на трассе уверенно, как будто для неё это и было придумано. Ни пробуксовки, ни крена, ни дерготни — будто не снег и лёд под колёсами, а идеально укатанный гравий.

Когда добрались до стоянки, и Маркович вышел, он долго стоял, глядя на кузов.

— Знаешь, что самое поразительное? — произнёс он наконец, проводя ладонью по борту.

Он обошёл машину, щёлкнул языком.

— Это уже другая порода — плод инженерной эволюции.

Подошёл ближе и тихо добавил:

— Ты, Константин, с этой машиной можешь хоть на Северный полюс ехать. Хоть завтра. С такой начинкой…

Мой ответ был кратким:

— Надеюсь, не придётся. Хотя, сейчас ты меня натолкнул на одну идею!

— Если не секрет, на какую?

— Предпусковой подогреватель.

— Как у «Запорожца»?

— Лучше даже чем западные «Эбершпехер» и «Вебасто». Причем не просто печка для двигателя, но и прогрев масла, термос и он же термоконтейнер для аккумулятора… В общем целая система…

Ветер ударил сильнее, принеся с собой сухой звон железа и запах выхлопа от соседнего «УАЗика».

Декабрьский день перевалил полдень быстро, как будто солнце спешило домой греться. Сквозь редкий туман и поднятую машинами снежную пыль серое небо уже полыхает рваными отблесками огня, будто кто-то развёл костёр за облаками.

Когда мотор был уже заглушен, но в ушах был ещё слышен хруст шипов «Пирелли», к моей «Ниве» подошел мужчина в плотной куртке, с повязкой на рукаве и знаком, явно обозначающим принадлежность к организаторам. Лицо — загорелое, глаза узкие и внимательные. Широкий шаг, плотная посадка плеч — в прошлом, вероятно, военный.

— Добрый вечер, товарищи, — поздоровался он, отряхивая варежку перед тем как протянуть руку. — Константин Колесников, тренер и капитан команды ДОСААФ по ралли. Наблюдал за вашей машиной — впечатлило. Особенно на третьем спуске, где большинство сносит влево. А вы — ровно в дугу.

Исаак Маркович кивнул, отпустив простую фразу:

— Константин — не только водитель, он этот автомобиль собрал сам под себя, и ткнул в меня пальцем в теплой лайковой перчатке.

Как только я их увидел, сразу сделал зарубку в голове, себе и дамам сшить тоже, только лучше.

Капитан удивлённо поднял брови.

— Сам? То есть вы — с машинами на «ты»?

Усмехнувшись, Костя указал на машину.

— Это — экспериментальная сборка. Ходовая — переработана. Система регулировки давления в шинах — автоматическая, полностью электронная. Газораспределение — без распредвала. Микропроцессор подбирает фазы в зависимости от нагрузки, рельефа и целой кучи других параметров.

Колесников присвистнул, подойдя ближе. Обошёл «Ниву», остановился у переднего крыла.

— Это что, у вас шноркель рабочий? То есть, всасывание воздуха — выше уровня капота?

— Да. С функцией озонирования. Плюс двухкамерный фильтр с улавливанием пыли и водяной взвеси.

— А это что? — капитан постучал костяшками по кенгурятнику. — Точно не серийный.

— Спецсплав. Плюс система крепления с амортизацией. При ударе — часть энергии гасится в опорах. На скорости до шестидесяти можно принимать контакт с препятствием без разрушения кузова.

Капитан явно заинтересовался. Потрогал ребристую поверхность шипованной «Пирелли».

— Такие шины достать — уже полдела. Но вы под них подвеску, судя по всему, адаптировали?

— Не просто адаптировал. Создано новое плечо рычага, переработаны пружины. Центр тяжести — занижен. В подвеске — управляемый амортизатор с регулированной настройкой.

Колесников оторвался от машины, взглянул в глаза.

— Слушайте… вы ведь понимаете, что это уже не «Нива». Это — носорог, в кузове серийной машины. Вы не хотите протестировать её в настоящем заезде? У нас в январе в Подмосковье — тренировочные старты перед «Снежным кольцом». Неофициально, но уровень — серьёзный.

Исаак Маркович откашлялся и глядя на меня вставил с хитрецой:

— Так только ж протестировать. Показать возможности, не более.

Я рассмеялся:

— Можно… Главное — чтобы прошла по техническому допуску.

— Я, кстати, могу помочь, если на месте возникнут вопросы. — Произнес тренер и капитан… И молча протянул руку, которую Исаак тут же пожал.

— В январе, говорите? — уточнил Маркович.

— Конец второй недели. Оставьте контакты, я вас найду.

Прощание было коротким, по-мужски сдержанным. Но во взгляде капитана Колесникова читалась смесь уважения и явного интереса. Он уходил, оглядываясь на «Ниву», как на трофей, который пока не его — но который хотелось бы иметь, или в крайнем случае увидеть в деле ещё раз.