Беглый

Глава 27

К ЧИТАТЕЛЯМ:

К ЗАВТРАШНЕЙ ВЫКЛАДКЕ ПОСТАРАЮСЬ СДЕЛАТЬ ОДНУ ВЕЩЬ, КОТОРАЯ, НАДЕЮСЬ ЗАТРУДНИТ ВОРОВСТВО ТЕКСТА ПИРАТАМИ… НАДЕЮСЬ, ЧТО ЭТО НЕ ВЫЗОВЕТ У ВАС БОЛЬШОГО НЕДОВОЛЬСТВА.

Дорога вилась по выцветшему асфальту с редкой разметкой. Кусты по обочинам желтели, над дорогой висел тонкий смог — где-то жгли ботву или что-то еще. Инна молчала, напряженно вглядываясь вперед. Мы уже почти догнали тот самый голубой ЕрАЗ, но не приближались — я держал приличную дистанцию.

Внутри головы голос «"Друг"а» звучал спокойно, но с тем хищным оттенком, который у него проявлялся, когда дело касалось угрозы:

— Подтверждаю: в салоне по прежнему шесть человек. Перехвачено три фрагмента разговора, касающихся терактов. Названы локации: центральный железнодорожный вокзал Баку, площадь Физули и станция метро «28 мая». Согласование времени — полдень завтрашнего дня. Используют таймеры на основе часов «Электроника» с доработанным механизмом.

— Надо передохнуть, — сказал я вслух и повернул голову к Инне. — Я буквально на несколько минут.

— Хорошо, — ответила она. — Я понимаю, спина…

Я отошел от машины, закрыл глаза, и выровняв дыхание мысленно отдал команду:

— «Друг», свяжись с «Помощником». Срочно. Пусть выходит на связь с дежурным оперативным офицером по центральному аппарату КГБ в Москве. Запусти подмену голосового тембра: взрослый мужской голос, без акцента, нейтральный. Готов передать экстренную информацию.

Через несколько секунд я почувствовал щелчок соединения — как будто слабая вибрация в черепе. Помощник вышел в эфир:

— Связь установлена. В канале дежурный по Центру. Вас слушают.

Я заговорил четко, без пауз, измененным голосом, будто не я сам, а кто-то "Друг"ой внутри меня:

— Говорит внештатный источник. В настоящий момент, в направлении Баку на голубом микроавтобусе ЕрАЗ, государственный номер 74–06 АН, движется группа из шести человек. Между Кировабадом и Евлахом, трасса Р29. Террористы армянской национальности. В багаже обнаружены взрывные устройства. Проведена внутренняя аудиофиксация с помощью технического средства разведки. Цели: теракты в Баку завтра, ровно в полдень. Объекты — центральный железнодорожный вокзал, площадь Физули, станция метро «28 мая». Координация действий осуществляется через таймеры электронных часов. В распоряжении — взрывчатка промышленного происхождения и устройство для радиосигнала.

— Кто вы? Как получили эту информацию? — отозвался голос дежурного, усталый, но собранный.

— Не важен источник, запомните только следующее. В подтверждение передаю аудиофрагмент: переговоры террористов на армянском и русском. Вы услышите слово «метро», фразу «там будет много людей» и конкретное время.

Я мысленно отдал команду «Другу», и он воспроизвел нужный фрагмент записи. Небольшой треск, а затем в эфире зазвучали мужские голоса:

— «Ты заложишь его возле касс. Не перепутай вход — их два…»

— «А в метро как попасть? Времени ведь в обрез.»

— «Полдень. Мы все сделаем ровно в двенадцать. если не будет сигнала — идем по резерву.»

Затем я продиктовал внешние приметы:

— Первый: высокий, лицо продолговатое, шрам над бровью, волосы вьющиеся, черные. Второй: невысокий, сутулый, очки в толстой оправе, говорит с гортанным акцентом. Третий: средний рост, спортивного телосложения, на левой кисти отсутствует мизинец. Четвертый: седина на висках, армейская выправка. Пятый и шестой — молодые парни, до двадцати лет, оба с короткой стрижкой и рюкзаками цвета хаки.

Голос дежурного немного оживился:

— Принято. Уточните, как подтвердить вам реагирование на эту информацию?

— Включите на частоте центрального радио, песню «Хотят ли русские войны». Один раз. Это будет подтверждение, что Центр получил сигнал и принял меры.

Несколько секунд в эфире была тишина, затем:

— Принято. Спасибо за сигнал. Ожидайте дальнейших действий. Рекомендуем не предпринимать самостоятельных мер. Сохраняйте наблюдение.

Я оборвал соединение и выдохнул. Ощущение было такое, будто сжал пружину до предела.

— Полегчало? — осторожно спросила она, когда я снова сел за руль.

— Да, немного отпустило.

Она молча кивнула, прижавшись ближе. Мы продолжали ехать следом за ЕрАЗом. Где-то через час. в приемнике звучала песня, которую знали все, кто хоть раз терял кого-то на войне.

На юге, в это время года, воздух особенно плотный в это время суток. Солнце уже сползло за хребет, но небо всё ещё светилось тяжелым, медным светом, как перед бурей. Мы шли следом за голубым ЕрАЗом по трассе Евлах–Баку, когда нам вдруг, появившейся не понятно откуда ГАИшник, подал сигнал прижаться к обочине. Подчиняясь, включил правый поворот и резко сбросил скорость. Я сразу напрягся. Этот участок дороги я запомнил ещё по карте: пара крутых поворотов перед селом Джанги, склоны по бокам, никаких жилых построек — идеальное место либо для аварии, либо для засады.

— Инна, прижмись к двери и ни во что не вмешивайся, — сказал я, кивая в сторону её сиденья. — Если начнется стрельба, упади между сиденьями, поняла?

— Что-то случилось? — она с тревогой посмотрела на меня. — Ты напряжен с того момента, как мы покушали в кафе, недалеко от Кировобада.

— Мы почти приехали, — буркнул я, откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза.

«Друг» вывел прямую трансляцию с камеры «Птички» на происходящее сейчас на дороге на голограмму через нейроинтерфейс.

Всё произошло мгновенно. ЕрАЗ остановился поперек дороги, перегородив проезд. С обеих сторон появились два «БТР-70» с затемнёнными фарами — наша «Альфа» работала по полной программе. Двигатели заглушили. На мгновение повисла абсолютная, плотная тишина. Затем из ЕрАЗа начали кричать — громко, срываясь:

— Ни шагу ближе! Мы подорвем всё к чертям! Слышите⁈ Подойдет хоть один — рванёт всё, и вы с нами!

— Ясно, — пробормотал я. — Они раскусили ловушку. Или у них просто чуйка. Хорошая чуйка.

На связи в голове щелкнул голос «Друга» — сухо, чётко:

— Один из террористов держит в руке дистанционный пульт. На нём два переключателя. Муха передала спектр: это не муляж, не блеф. Настоящий размыкатель инициирующей цепи ПИР.

— Если они разомкнут цепь — детонация последует в пределах радиуса пятнадцати метров. Взрывное устройство, судя по всему, находится в задней части микроавтобуса. Эквивалент — не менее пяти килограммов тротила. Возможны вторичные взрывы.

Снаружи, на шоссе, я увидел, как к ЕрАЗу медленно двинулась фигура в сером комбинезоне с поднятыми руками. В голове зашипело:

— Это майор Седых, группа «Альфа». Слушайте внимательно, армяне. Никто не собирается убивать вас. Мы хотим поговорить. Нам нужны ваши слова, а не ваши останки.

Из ЕрАЗа снова раздался крик, теперь более нервный, почти истеричный:

— Мы не верим! Это провокация! Сначала стреляете, потом забираете трупы! Мы знаем, как работает ваше КГБ! У нас приказ — в случае опасности — взрыв! И мы его выполним!

Я прошептал:

— «Друг», включай трансляцию из салона на их общую волну. Пусть майор услышит всё, что и мы слышим. Подай ему инфу по каждому.

Голос «Друга» подтвердил:

— Передача данных пошла. Майор получает поток с Мухи в реальном времени.

В рации раздалось новое сообщение:

— Говорит майор Седых. У меня есть информация о каждом из вас, Григорян, Варданян, Мартиросян. Я знаю, кто из вас где живет. Кто родственники. Мы вас знаем, но нам нужны имена других. Живыми вы можете рассказать. Мёртвые — будете просто забыты.

Секунда паузы.

— Что ты сказал?.. — голос из ЕрАЗа стал неуверенным. — Откуда ты знаешь?

— Я знаю, что Варданян носит крестик от бабушки, Григорян боится темноты, а Мартиросян — левша. Мы не убийцы. Мы хотим договориться.

Молчание. Затем быстрые фразы на армянском — судя по тону, началась паника и внутренние разногласия. Кто-то закричал:

— Я не пойду в тюрьму! Лучше смерть! Пусть хоть что-то из этого получится!

«Муха» продолжала записывать и транслировать всё, что сейчас происходило в салоне микроавтобуса.

— Друг, — прошептал я. — Найди в этой каше слабого звена. Кто из них готов сдаться?

— Обнаружено. Молодой парень по кличке «Малый». Голос срывается, частота дыхания учащенная, выбрасывает слова быстрее остальных. Психологический надлом. Шанс капитуляции — 71%.

Я тут же отдал мысленный приказ:

— Помощник, сгенерируй голос старшего брата этого Малого. Тон — уверенный, родственный, с армянским акцентом. Вставь в радиопоток от «Альфы». Фраза: «Арам, сдайся. Ты нужен живой. Я тебя прощаю».

— Команда принята. Передача через три… два… один…

В рации прорезался чужой, чужой для нас, и до боли родной голос для этого парня:

— Арам, это брат твой. Слышишь меня? Сдавайся. Прошу тебя. Ты нужен живым. Всё можно исправить. Я тебя прощаю, Арам…

Повисла долгая, тяжёлая тишина. Затем резкий скрежет — открылась боковая дверь ЕрАЗа.

Первым вышел парень, едва державшийся на ногах. Вытянутые руки дрожали, взгляд бегал. За ним медленно выбрался второй. А третьего уложили очередью свои.

— Контакт! — донеслось из рации. — Минус один, двое сдались, трое и взрывчатка в салоне. У нас без потерь.

В голове прозвучал мягкий импульс, и раздался голос Друга.

— Медик-инженер второго ранга, двое молодых парней которые сами сдались уже выведены спецназом из зоны проведения операции и переданы следователям. Уровень информированности — минимальный. Сдали место встречи перед акцией, маршруты следования и клички скорее всего, таких же как и они сами. Основной состав группы всё ещё в салоне. Их трое. По совпадениям с базами лиц — двое числятся в наблюдении: Армен Саакян, 37 лет, организатор ячейки в Ленинакане, и Самвел Арутюнян, 40, имеет опыт взрывотехника. Третий — вероятно, связник, недавно прибыл с территории Литвы. Обоснованно считаю, что они — самые информированные. Захват их живыми — приоритет.

Я напрягся. Всё шло к этому.

— И как ты предлагаешь это сделать? — спросил я, глядя в сторону машины. — Им терять нечего. Там фанатики, на кнопки нажмут не задумываясь.

— Именно потому предлагаю нестандартное решение. Используем «Птичку». В арсенале есть инъекционные микроиглы с препаратом «Фактор-3». Ввод через тонкую инъекцию вызывает полный паралич скелетной мускулатуры на срок от тридцати минут до часа. Центры дыхания не затрагиваются. Сознание остаётся ясным, любое движение невозможно.

— Подожди. — Я понизил голос. — Это же экспериментальная штука, её даже на животных не тестировали, насколько я помню.

— На трёх агрессивных псах успели протестировать, уже тут. Результат — стабильно положительный. Временное обездвиживание, затем полное восстановление. Побочные эффекты минимальны. Использование даст нужный результат.

— Вряд ли подпустят к себе дрон, они на взводе. — Я провёл ладонью по лбу. — Чуть что — выстрелят или дернут взрыватель.

— Поэтому «Птичка» совершит диверсионный манёвр. У одного из бойцов «Альфы» на поясе находится свето-шумовая граната. «Птичка» отвлечет его ложной целью на высоте три метра, совершит скрытное изъятие при помощи внешнего манипулятора и сбросит его через открытое окно ЕрАЗа. Взрыв ослепит и оглушит террористов. Затем в течение семи секунд будут произведены инъекции. Все трое будут парализованы, и «Альфа» сможет зайти без боя.

— Риск просчёта? — Я не верил, что всё пройдёт по учебнику.

—6,2 процента, при условии стабильной температуры воздуха и отсутствия внешнего вмешательства. В настоящий момент все параметры в пределах нормы.

Я вдохнул глубоко. Решение приходилось принимать мне, несмотря на то, что технологически всё лежало в руках Друга. Он — инструмент, но я — пусковой механизм.

— Делай, — сказал я наконец. — Постарайся не теряй дрон, он нам ещё будет нужен.

— Понял. Запуск через три… две… одну секунду.

На голограмме появилась «Птичка» — мелькнув, тенью над дорогой. Он двинулся над кустами, плавно, без шума. В какой-то момент — манёвр, едва заметное касание пояса бойца «Альфы» — и в когтях оказалась РГС-4. Второе движение — разворот по дуге, нырок — и граната полетела через окно машины.

Взрыв был сильнее, чем я ожидал. Даже на расстоянии уши заложило. Свет полоснул, словно молния ударила в закрытое помещение. Спустя долю секунды в изображении из камеры «Птички» показалось, как три фигуры внутри машинально подняли руки, один даже попытался встать.

— Контакт с мишенью номер один… инъекция проведена… номер два… три… всё.

Внутри ЕрАЗа теперь царила тишина. Никто не двигался. Только редкие вздрагивания диафрагм — люди пытались отдышаться. Я включился в линию Седых.

— Можешь заходить. Они парализованы, но живы. Всё чисто.

Седых не стал уточнять, как именно и кто это сделал. Он просто отдал команду:

— Вперед. Проверка импульсом, потом заход. Берём всех.

Спустя пару минут бойцы уже вытаскивали троих как деревянные болванки. Лица у террористов были живыми — глаза бегали, пытались что-то сказать, но губы не слушались. Один даже заплакал.

— Это и есть твой паралич? — прошептал я, наблюдая за происходящим с холодным интересом.

— Да, — ответил «Друг». — Они всё слышат. Просто не могут двинуться.

Я только вздохнул, не добавив ничего.

— Результат — полная ликвидация сопротивления без жертв. В течение часа эффект препарата спадет. Рекомендую не использовать средства давления до полного восстановления.

Я расслабился. Задача выполнена. Но где-то внутри уже начинала формироваться тень следующего вопроса — кто и зачем послал этих троих сюда, в азербайджанскую осень 1981 года, и что еще за ними будет следом.