Беглый

Глава 16

Поздним вечером Инна ушла. Я проводил её до лифта, задержал пальцами край её куртку, потом отпустил, глядя, как створки двери закрываются.

На столе остался эскиз — свежий, живой, с её линиями, её осанкой, её «Я» в силуэте. Рядом — калька, портняжная лента, чертёжный карандаш и запись голоса в памяти:

— Хочу, чтоб плащ шёл за мной, а не висел на мне. Понимаешь разницу?

Я понимаю ее на все сто.

В комнате было тихо. Только шелест листов и еле слышное подвывание ветра за окном. Я активировал «Друга» в личном канале:

— Включи мне консультацию по мягкой коже. Модель: женский демисезонный плащ. Требования: гибкость, воздухопроницаемость, тактильная нейтральность, термостабильность в диапазоне от минус пяти до двадцати градусов Цельсия.

— Обработка принята. Источники: архив «Ремесло 2190», технологические карты «Кожа-Флекс» и «Легато S».

— Рекомендуемые технологии:

1. Двойной дубитель с растительным полимером.

2. Микроперфорация по диагональному сечению — «дышащая сетка».

3. Внутренняя отделка: нейтральная подкладка из вискозы с добавлением полиамида.

4. Все швы — внутренние, с двойной отстрочкой. Без наружных кантов.

Я записывал. Ловил ритм.

— А подвижность материала?

— Оптимальна при толщине 0,8–1 мм. При стандартной выкройке на 44 размер вес изделия — не более 1100 грамм.

— А что по колену?

— Секрет — в подрезе по задней части. Плюс разрез, но не прямой — диагональный.

— Хорошо. А если… запах?

— Натуральный. Но можно пропитать травяной эссенцией. Лаванда, чабрец, немного мелиссы. Свежесть. Без сладости.

Я замолчал, улыбаясь как дурак.

— Ты всё-таки романтик.

— Я — адаптированный под твой мозг. Твоя вина.

Я встал, взял в руки эскиз, поднёс ближе к свету. Вот она. Инна. В этом силуэте. В этом движении ткани. И я понял: это будет не просто одежда. Это будет защита.

— Тогда запоминай. Это будет Плащ Инны. Первый экземпляр. Один в один. Без дублей.

В 00:03 в интерфейсе «Друга» вспыхнул жёлтый значок: ОБНОВЛЕНИЕ ОСНОВНОГО ДОКЛАДА.

Заголовок:

Наблюдение за объектом ГРИНШТЕЙН Н. А. с 18:00 до 00:00.

Уровень достоверности: 99,7%

Источник: Автономные наблюдательные дроны «Муха» и «Птичка»

Я щёлкнул пальцем по панели.

Визуальная запись включена. Аудио — синхронизировано. Подробный отчёт выводится текстом.

20:24. Приготовление ужина. Прослушивание радиоприёмника.

Пение под музыку. Коньяк в бокале (измерено визуально: около 70 мл, марка «Арарат», 5 звёзд).

Употребление — умеренное.

21:45. Телефонный звонок — абонент женщина (мама).

Содержание: разговор о семейных новостях, родственниках и знакомых.

22:30–23:15. Просмотр телепередачи. Употребление остатков коньяка. Чтение.

23:40. Сон.

Свет выключен. Телевизор — остался включён (зафиксировано по электросети: спящий режим лампы).

«Птичка» покинула район окна, «Муха» — осталась в вентиляции на режиме пассивного мониторинга.

Я пролистал отчёт до конца. Закрыл. Налил себе остатки чая, выпил, глядя в потолок.

— Ну, ну… Ты пока живёшь в хорошем настроении.

Я пока не делал выводов. Информацию — просто отложил. Пусть отстоится. У каждой тени — свой час рассвета.

С шести утра — я на ногах. Шестичасовой доклад не принес ничего интересного о начальнице ТО. Потом легкая пробежка, завтрак, а дальше карточки, схемы, ремонты, распайки, трижды вызывали «всего на минутку». УЗИ капризничал, стерилизатор глючил, кто-то вылил зелёнку в розетку — мир не без чудес.

Инна мелькала в коридоре — быстрая, собранная. Улыбнуться не успевали — только взглядами касались.

К одиннадцати — собрал заказ для лаборатории.

К часу — чинил гнездо под аппарат ЭКГ, причём ногтями выковыривал изоляцию, потому что отвёртку опять «кто-то унёс».

К трём — помогал дежурному электрику спаять трансформаторную катушку, потому что его напарник «встал на профилактический учёт» после трёхсот миллилитров чистейшего медицинского спирта в глотку.

С 6:00 до 18:00 «Птичка» и «Муха» ничего интересного не зафиксировали:

— Гринштейн на работе, два перекура, один звонок «в неизвестное» (без содержания), всё штатно, без отклонений.

Домой вернулся после ужина в офицерской столовой. Сбросил халат, вымыл руки, включил радио — фоном.

На столе — выстиранные, мягкие простыни. Из них — ткань для макета. Светло-серая, под иглу.

Плоская коробка — выкройки. Рядом — нитки, мел, ножницы, портновские булавки. Я провёл пальцем по эскизу плаща.

Линия плеч — отведённая, талия — чуть сдвинута вперёд, расширение к низу — без резкого угла, ворот — глубокий, но сдержанный. Как она. Шов — как акцент, а не след.

Сначала спинка, потом перед — левый, затем правый, плечи, рукава — втачные, потом перешёл на реглан, потом снова передумал. Собирал, как будто собирал Инну во что-то своё. Защищающее. Элегантное. Точное. Без кричащих деталей.

«Друг» подсказывал:

— Пройма — на два миллиметра выше.

— Линию бедра — не заламывай.

— Добавь полсантиметра под пояс.

— Ты дышишь чаще.

— Ты влюблён.

Я усмехнулся.

— Я просто делаю. Для неё.

К полуночи макет висел на вешалке. Простой. Белый. Тканевый. Но уже плащ.

Я смотрел на него и чувствовал, как в комнате стало… теснее. Теплее. Как будто она уже была здесь. В нём.

Была уже полночь, я допивал остывший чай, шов на левом рукаве всё ещё не давал мне покоя — чуть потянулся в сгибе. Внутри уже выстраивалась новая версия выкройки… но в этот момент иконка нейроинтерфейса мигнула жёлтым.

СИГНАЛ: ВХОДЯЩИЙ ДОКЛАД.

Объект: ГРИНШТЕЙН Н. А.

Период наблюдения: 18:00–00:00

Источник: «Птичка», «Муха».

Я активировал канал. Голос «Друга» был ровным, без оттенков.

18:42. К дому объекта подъехал автомобиль: ВАЗ-2106, белого цвета.

Государственный номер: к 45−12 МБ.

Водитель: мужчина, 30–35 лет, одет в твидовый пиджак.

Объект (Гринштейн) покинула квартиру с сумкой.

Контакт визуально и тактильно близкий (целуются, прижимаются при посадке в авто).

18:56. Направление: выезд из Минска по трассе М6, далее — сворот в сторону дачного поселка.

Координаты конечной точки: 53.943°N, 27.450°E.

Неофициальное название: «Юстиция» (также известен как «Прокурорские дачи»).

По пути: аудиофиксация разговоров.

Темы:

— «Слава взял „Волгу“, но без прицепа, говорит, потом кинули с холодильником»

— «Лена из связи приторговывает дефицитом, теперь бананы — как свечки»

— «Ящик портвейна за пару банок тушёнки — ну ты понял, времена пошли такие»

— «Если получится протянуть линии на шесть номеров — нам зелёный свет в исполкоме»

20:11. Прибытие. Въезд через шлагбаум.

Дом: двухэтажный, утеплённый, баня на участке.

Подвал — заперт. На чердаке скрытно установлена спутниковая антенна.

20:34. Объект и сопровождающий вошли в баню.

20:48 — отключение света в основном доме.

21:12–22:08. Фиксировано поведение интимного характера.

Уровень контакта: высокий, добровольный.

Перемещение по дому. Одежда разбросана. Физиологическая активность соответствует активности полового акта.

«Муха» остаётся в вентиляции, аудиоконтроль частичный (влажность высокая).

22:41. Затишье. Свет в бане не включался.

23:02. Объект переместилась в спальню.

23:30. Сон.

Сопровождающий зафиксирован на кухне, употреблял алкоголь (предположительно коньяк), затем также отправился в спальню.

Доклад закончился. На голограмму выведена галерея стоп-кадров: дом на фоне ночного леса, тёплое окно, лёгкий пар над крышей бани, серия изображений крайне интимного характера, позволяющих однозначно идентифицировать участников полового акта.

Я сохранил файл, пометил как «для отложенного анализа», закрыл интерфейс.

— Ну что, Наталья Ароновна…

— Пятница у вас, видно, удалась.

В субботу утром, я как раз вытащил макет из шкафа и аккуратно расправил — ткань мягко упала, силуэт проявился, будто дышал.

В двери щелкнул открывающийся замок. Это могла быть только она. Инна вошла — свежая, немного растрёпанная после улицы, с лёгким румянцем.

— Ну что, зовёшь на примерку?

— А то.

— Готов?

— Не то слово.

Я протянул ей макет — белоснежный, из плотной ткани старых простыней, подогнанный по выкройке, гладкий, с дышащим швом на талии и мягкими плечами.

Она накинула его поверх платья. Я помог застегнуть пояс. Инна подошла к зеркалу. Смотрела молча. Это было долгое-долгое молчание, при полной задержки дыхания.

Я стоял чуть сбоку. Смотрел не в зеркало, а на неё. На то, как в ней сошлось всё — ее красота, мой стиль и модель, освещение…

Она повернулась.

— Ты…

Зависла. И только выдохнула:

— Я не ожидала, что макет может… так обнимать.

В этот момент я услышал сигнал «Друга».

Второй канал, отчёт от «Птички».

Я активировал в фоновом режиме — визуал отключён, только аудио:

— «На неделе один лох должен занести полтарушку…»

— «Полторы тысячи? За подключение?»

— «Да. На Пушкина.»

— «Ну вот и поедем с тобой на бархатный сезон в Пицунду. Или в Гагру. Как скажешь.»

— «Главное — чтобы не спрыгнул. А то запущу его в очередь назад. В 1991-й.»

Я закрыл канал. Без эмоций. Всё записано. Всё зафиксировано.

Инна развернулась ко мне:

— Плащ… будет лучше, чем я.

Я улыбнулся:

— Плащ — будет про тебя.

Она подошла ближе. Обняла меня одной рукой, второй — держала край макета, как будто боялась помять.

— Спасибо.

— Это только ткань. Кожа будет дышать. И жить с тобой.

Инна поправила пояс на макете, обернулась, поцеловала меня в щёку:

— Мне пора.

— Дежурство?

— До восьми. Потом — домой. Ты у мамы будешь сегодня?

— Сеанс назначен. Пунктуальность как у поезда Москва–Минск.

Она улыбнулась.

— Так и пойдешь в макете?

— Семен Семеныч… — она грациозно выпорхнула из него и ушла легко, с той самой походкой, в которой всё — уверенность, усталость, забота и огонь.

В квартиру Раисы Аркадьевны я зашёл тихо. Она была у окна, в своем кресле-кровати. Улыбнулась мне очень по доброму. Ее взгляд стал чище, светлее, ровнее.

— Ну что, доктор… с аппаратурой пришёл?

— Сегодня — особый режим.

Я включил мягкий свет.

Активировал «Ската» — микромассаж сосудов нижней части спины, капиллярный прогрев, электростимуляция диафрагмы, нейроуспокоение.

Пока она лежала с закрытыми глазами, «Друг» шептал мне в ухо:

— Улучшение по всем показателям.

— Иммунный ответ стабилен.

— Клеточное питание — на подъёме.

— Следующий шаг: начать легкую ЛФК, пассивные движения.

Я кивнул. Поставил мягкую музыку. Мама Инны уже дремала под пледом, я только поправил его и тихо сказал:

— Вы ещё пойдёте смотреть закат с лавочки в своём дворе.

Незадолго до прихода Инны, в 18:01 пришел доклад от «Птички».

Объект ГРИНШТЕЙН прибыла в парк им. Челюскинцев.

Контакт: неустановленный мужчина, возраст ориентировочно 45–50 лет.

Тема разговора:

— «Нина, я выбил тебе две на Пицунду. Тебе и твоему… спутнику. Но ты же понимаешь…»

— «Понимаю. Будет тебе Рига, будет тебе „Сигнет“, и даже кассетник из Венгрии»

— «Всё. Договорились. Только чтоб никто, нигде, ни звука»

Переговоры окончены в 18:23.

Ужин — ресторан «Журавінка», счет — оплачен мужчиной.

Наблюдение продолжается.

Когда Инна вошла в квартиру вечером, мама уже сидела, чуть откинувшись, и держала в руках книгу. Я в это время прилег отдохнуть во второй комнате.

— Мам… ты…

— Я сегодня обед варила. Сама.

— Сама?..

— Сама, — с огромным удовольствием она еще раз подтвердила, и улыбнулась.

Инна бросилась к ней, присела рядом, вцепилась за руку, как будто боялась поверить.

— Костя был?

— Он и сейчас есть. Со своей машинерией. В твоей комнате затих…

— Мам…

— Он не просто лечит. Он возвращает в меня жизнь доча…

Не смотря на дрему, я слышал их практически дословно.

Ужин на этот раз был простой: картошка, кефир, чай. Тепло, почти буднично. Инна собрала мне сумку, подвинула мне шарф:

— Автобус через пятнадцать минут. Успеешь.

— Успею.

— Спасибо за маму.

— Это только начало.

Она обняла крепко, потом чуть ослабила и поцеловала в щёку:

— Я скучаю уже, хотя ты ещё не уехал.

— Я тоже. Но не на долго.

Через полчаса я был у себя. Комната встретила тишиной, выкройка висела на гвоздике, макет — ровно по центру.

Я прошёл мимо, провёл пальцами по шву.

— Скоро, — сказал я ему. — Скоро она наденет тебя.

Форточка окно была открыта, но при этом тишина была полная. Только было чуть слышно, как ветер возится с листьями во дворе.

Сейчас сижу у стола немного прикрыв веки, и листаю выведенный на голограмму доклад о наблюдении, где всё ровно. Чересчур ровно.

Отчёт от «Птички» и «Мухи».

Объект: ГРИНШТЕЙН Н. А.

Временной отрезок: 18:00 — 00:00

20:25. Прибытие домой.

Активность: минимальная. Кофе на кухне.

23:48. Свет в доме потушен.

«Птичка» перешла в ночной пассивный режим. «Муха» осталась в нише под потолком, ведёт фоновое наблюдение.

Я пролистал файл до конца. Выдохнул. Простой вечер — но теперь две координаты привязаны. Два лица вышли из тени на мою доску, где уже есть несколько фигур.

В углу голограммы мигал индикатор от «Птички» — спокойное зелёное свечение. Всё стабильно.

Я выключил свет, лёг и сказал в пустоту:

— Пускай спят. Пока.