Башня мертвых

IX. Может и хорошо, что мы умираем?

Теперь мы шли назад. Тушу, разумеется, тащил я. До этого я почти прохлаждался, так что дело можно считать справедливым.

Обходя огромные колонны, опоры башни, свет падал на тропу, по которой мы брели. Кто образует здесь эти тропы? Есть ли тут разумные существа помимо нас? От ответа зависело многое.

Альтер почти выходил Эленмер. В последние дни она даже начинала понемногу разговаривать (чего я лично уже не ждал). По очереди мы кормили ее, помогали с одеждой… Бедная Элен… Сколько всего мне хотелось сказать ей, но каждый раз, когда собирался, перед глазами стояла картина, которая развернулась передо мной в тот злосчастный день.

Сам я, чтобы держаться молодцом, часто фехтовал с Вивай. Благодаря опыту я мог хоть что-то противопоставить ее гибкости и смекалке. С Рондо мы часто вели непринужденные беседы о религии, материи и наших судьбах. С Альтером мы резались в карты. Игрок он был что надо и мастерски умел провоцировать. Как-то раз я проиграл ему свою порцию мяса…

В основном мы шли молча, но потом Альтер сказал:

— Знаешь, я тут подумал… Мне кажется я знаю, как придать нашему предприятию чуть больше смысла…

Я был весь во внимании.

— Мало кто из нас рассчитывает выжить, а уж чтобы убить смерть… — продолжил он.

— Ну, Вивай точно не из этого лагеря.

— Она молода и слишком много доверяет своему надуманному предназначению. С чего она решила, что если Смерть ждет ее, это значит, что именно ей уготовано пронзить ее черное сердце? Да и есть ли оно вообще у такой бессердечной суки? Впрочем… даже у моей матери было. В этом я лично убедился, ха-ха. А она была пострашнее какой-то там сущности.

— Ты часто ее вспоминаешь. — подметил я.

— Пожалуй, слишком часто.

— Что это была за история? Расскажешь? — я дружески хлопнул его по плечу, — Ты же знаешь, я никогда не осуждаю.

— Знаю, потому, наверное, и затеял этот разговор.

Альтер улыбнулся, почти зловеще.

— Собственно, история проста как три медяка… Нас было трое или четверо, не помню. Братья и сестры. Когда мне стукнуло десять, отцовским подарочком был его уход на войну. Мы жили бедно, в основном потому, что отец семейства был большущим идеалистом и жил по чести. Уж не знаю о какой чести может идти речь, когда твои дети похожи на жителей склепа… Он не умел обманывать, не умел добиваться. Все это ему казалось ненужным. Он, понимаешь ли, искал счастье в простом. Он один раз приехал c целой кучей книг. Хотел, чтобы мы образовывались. Хотел сам стать тем светлым лицом с портретов столичной аристократии. Невдомек ему было, что эти-то люди были его идейными врагами и рисовали их не за то, что они прочли много книг. А еще… — Альтер болезненно посмеялся, — А еще никто из нас не умел читать, даже он.

Мы перелезли через груду валунов, затем Альтер продолжил:

— Вот он ушел. Мы остались с матерью. А еще остались без денег. Быстро же она продала его библиотеку! А затем она быстро начала продавать нас. Знаешь, не буду перечислять, кто из нас чем болел. Брали нас лишь самые отмороженные. И все поначалу было хорошо. Меня устроили к какому-то дядечке при дворе, вылечили, я набрал массы. А потом началось мое веселое детство. Представляешь, зачем нужны знатным особам чужие дети? — я, понурив взгляд, кивнул, — О да, тогда я познал все, чем развлекаются люди, родившиеся с золотой ложкой во рту. Потом, когда уже сбежал, я долго не мог приблизиться ни к одной девушке. Знаешь, чувство такое… испорченности что ли… А отец всегда учил боготворить женщин! Вот я и не смел касаться прекрасных цветов.

— Как показала личная практика, женщины зачастую, даже самые прекрасные, изнутри сочатся соком далеко не спелого фрукта.

Альтер понимающе кивнул. Все люди какие-то порочные и ужасные. Может и хорошо, что мы умираем?

— Когда мне было лет четырнадцать, и у меня появились силы, чтобы хорошенько так тыкать ножом, я прирезал слуг, что охраняли мою комнату. А потом пошел за ублюдком, что измывался надо мной. Знатный аристократ с кучей прекрасных дочек… он даже сказал мне однажды, что сделает меня своим наследником! Но у меня на это все были другие планы. Которым, к сожалению, не суждено было сбыться. Когда я пришел в его покои, он уже был мертв. Умер он от старости. Осознав всю сучью сущность судьбы, я решил, что хотя бы до матушки своей доберусь… Так и случилось. Через неделю после побега я пришел к ней. И тут самое интересное. Я думал, что раз отец так и не нашел меня, значит погиб на войне… Оказывается он вернулся через год после того, как нас распродали. И он не искал. Не искал, понимаешь?

Я кивнул. Это было ужасно.

— За неделю до моего прихода его убила мать со своим любовником. Они закопали его во дворе, где я его и нашел. Прекрасная была смерть для прекрасного человека. Наконец, судьба подарила мне возможность убить хоть кого-то, кого я хотел убить. Так я и убедился, что сердце у нее есть. Уже тогда я услышал, что у племен мальпиктов есть практики поедания сердец своих кровных врагов. Но я взял и закопал его в могилу к отцу. Мне тоже хотелось поиронизировать. — Альтер чудовищно повеселел, не представлял я сколько боли и сколько радости слилось в этом его рассказе, — Я пытался найти своих братьев и сестер, но… Слишком плохо их помнил и сильно сомневался, что им «повезло» так же, как и мне. А затем я взял и начал резать всех богатеев, у кого находил в слугах детей.

— Мстящий родитель… Так это был ты?

— Ужасное прозвище. А главное — совсем не отражало всей сути. Но мне нравилось, что мой почерк узнают.

— «… и развесил он ребра и прочие кости, как на ветринах портки…». Мой брат посвящал тебе стихи, знаешь ли.

— Правда? Не слышал. Да и читать я так и не научился.

— Иногда мне кажется, что снаружи жизнь ничем не краше, чем в башне… Ты молодец Альтер. Наверное, у меня не хватило бы духу прожить твою жизнь, сделать те выборы, которые сделал ты. А ведь их стоило сделать.

Альтер обогнал меня и протянул руку. Я пожал ее.

— Спасибо, Крау. Ты лучший собеседник. Лучше разве что шлюхи в Юсдисфале.

— А ты лучший рассказчик. Лучше разве что мой брат, но он не из Юсдисфала.

— Ты когда-нибудь уже расскажешь о нем? Тем-более ты мне теперь задолжал такую же крепкую историю.

— Такую же я вряд ли откопаю в своем прошлом… Но парочку занятных может найду.

Альтер снова пошел со мной шаг в шаг. «Вот и славно» — сказал он.

Теперь мне ясно представлялось, как этот опасный человек попал сюда. После серии убийств его поймали и отправили в Кафиниум. И я уверен, он никак не сопротивлялся.

Мы почти пришли в лагерь. Солнце начинало заходить. Здесь оно вело себя словно наше настоящее. Часы верно показывали время. И тут снова посыпался на нас черный дождь. Я взял со своего плеча листок и стал разглядывать. Смертельно холодный и мертвенно черный он будто посылал в мой мозг импульсы. Ну и отвратительная же вещь. Я бросил его под ноги.

— Каждую ночь я думаю, что если бы я закрыл на все глаза и просто сбежал в другую страну… Встретил бы может там кого-то вроде Элен…

Альтер разглядывал такой же листок.

— Я редко думаю о том, что могло бы быть, рассуди я по-другому. Это, знаешь ли, очень мешает спать. — я театрально зевнул.

— Ха, пожалуй.

— А кто-то вроде Элен у тебя уже есть. Сейчас ей как никогда нужна поддержка. Я вижу, что ты всегда рядом с ней. Пусть так и остается.

Альтер кивнул:

— Обязательно.

— Раньше мне казалось, что она тебя совсем не интересует.

Альтер призадумался.

— Наверное я сразу влюбляюсь, когда вижу кого-то несчастнее себя.

— Ужасное качество. — шутливо произнес я.

— И не говори!

— Так что там за идея придать всему больше смысла?

— Ах да… Предлагаю оставить весточку нашим последователям.

— Это как?

— Я-то писать не умею, но вот у тебя, я смотрю, это очень неплохо выходит.

— Допустим.

— Запиши о башне все, что успеешь, все, через что мы прошли. Записи будем оборачивать в кожу этого красавца, — Альтер постучал по рогам нашего ужина, — и периодически сбрасывать вниз.

— Хорошая идея, но что-то подсказывает, что мы не первые, кто до этого додумался.

— Да, но быть может, мы первые у кого есть в команде ты и много бумаги.

— Кто будет рыскать вокруг башни в поисках…

— Тебе сложно? Или переживаешь за свой дерьмовый слог?

Я заулыбался:

— Начну сегодня вечером. Все равно уже было не о чем писать.

— Умничка, Крау! Кстати, почитаешь мне свои стихи?

— О нет… Честно говоря, я был бы рад, если бы ты сжег их за меня. Рука у меня не поднимается, но поверь, лучше от них избавиться.

— Договорились.

Рондо приветливо помахал нам рукой.