Башня мертвых

XXXV. Вкусноти

Некоторые двери не стоит открывать.

Когда мне было не больше десяти, я открыл дверь в старый сарай, в который мне запрещали заходить, и я увидел, как отец любит нашу служанку.

Когда мне было двадцать с лишним, я часто посещал самую не богоугодную таверну в Юсдисфале. Там, на втором этаже в четвертой комнате я проводил ночь с гордой невесткой местного завсегдатая. Я был очень пьян и слишком верил в свои силы. Она просила не открывать дверь, но я был уверен, что нокаутирую ее ухажера в первом раунде. Он повалил меня и несколько раз пырнул ножом. Меня спас другой вечный спутник «Вечной весны» — врач Мори Болдер. С тех пор мы начали дружить, и он был одним из немногих, кто провожал меня в башню.

Некоторые двери, которые не стоит открывать, все же стоит открыть.

Альтер поднажал, и петли заскрипели. В тоннель ворвался свежий запах дождя и земли в симбиозе. Серое без просветов небо пульсировало паутинками молний. Гром звучно расстилался по долине и ударялся о стену башни. Вблизи протекала знакомая речушка. Поток воды стекал в решетку и исчезал где-то в глубинах башни.

Мы застегнули плащи и надвинули капюшоны. Впереди друг на друге ютились холмы.

Вивай озвучила мысль, которую мы с Альтером не осмеливались высказать:

— А ведь мы здесь уже бывали…

Предчувствие нехорошего расползлось в груди. Может мне показалось, но я услышал по-детски зловещий смех. Начали виднеться крыши домов. Ветви сухой яблони слабо покачивались на ветру. Рядом — указатель. «Всё как там, только здесь. Юсдисфал».

Мы с Альтером переглянулись. Кошмар продолжается. Мы знали, что там найдем.

Каменная кладка под ногами покрылась трещинами, растения ссохлись, крыши порушились. От былого праздника жизни мало что осталось. Я заприметил у вросшего в землю обоза фигуру, которая оказалась всего-навсего двумя сваленными друг на друга мешками чернозема.

Сколько лет эта деревня провела в одиночестве без людского присмотра? Я наступил на кирпич, вывалившийся из первого встретившего нас дома, и он измельчился в порошок. «Возвращение к праху…» — родилось в моей голове. Мысль не принадлежала мне полностью, словно кто-то со стороны внедрил ее в черепушку.

Возвращение к праху. Слова, словно сплетенные из кровеносных сосудов пульсировали в ритме сердца. Безмерное чувство пустоты и одиночества овладели мной.

Мы вышли на соседнюю от главной улицу. Нам нужно убраться отсюда, чего бы нам это не стоило. Благо мы уже знали дорогу к выходу.

«Ты любишь сюрпризы?»

Я остановился.

— Кто здесь?! — рявкнул я.

Альтер уставился на меня, как на полоумного. Вивай уже озиралась по сторонам с рапирой в стойке.

— Никого, я бы заметил. — спокойно сказал эльф.

«Отец часто баловал меня сладостями в детстве. Он долго выбирал их на рынке, а затем упаковывал в красивые коробочки с разноцветными лентами».

— Крау?

— Подожди.

Голос в голове продолжил, причмокивая: «Не стоило ему меня баловать, ведь его я тоже съела. От него всегда пахло множеством женщин, сладких духи, сладкие следы от помады… трудно было удержаться».

— Я узнаю твой голос. — сухо сказал я. — Мы могли бы поговорить о твоем отце лично. Покажешь мне свое личико?

«Ты очень милый, Крау. И вкус твой уже настоялся… но недостаточно. Подожди еще немного. Пока что ты можешь насладиться моим сюрпризом. Прости, но я его уже немного подъела… Ты не расстраивайся… Мне часто говорят, что моя слюна куда вкуснее, чем то, на чем она оставлена».

Я начал закипать. Страх и гнев смешались воедино.

— Кто это был? — спросила Вивай.

— Люмиль.

— И? Что? — Альтер был весь на взводе.

— На площадь, бегом.

«Бедная Эленмер… Что ты знаешь о ее сестренке? Наверное то, что она была маленькой смышленой проказницей, чью жизнь оборвала Смерть? Невинное дитя, очередная жертва проклятия Кафиниума…»

Мы обогнули колодец. Альтер бежал впереди.

«Ее смерть была жестокой… очень жестокой. Ее долго пытали, а потом четвертовали на глазах Элен… Но мирозданию иногда свойственна закономерность. Видишь ли, малышка родилась с отклонениями. Она… любила то, что другие люди полюбить не могли. Человеческую плоть».

— Элен, да?

— Да, Альтер! Да!

«Первыми, кого она попробовала, стали ее родители. Эленмер долго удавалось скрыть причину их внезапного исчезновения. Но их тела еще очень долго лежали в кровати, пока от них не остались только косточки. Стоит сказать, у девочки зубки были что надо!»

— Второй дом слева!

«Эленмер нужны были деньги, чтобы содержать себя и свое маленькое чудо. В те годы она была очень талантливой волшебницей, так что ее быстро приняли в академию. Каждое утро она запирала Эри в доме, а вечером возвращалась и пичкала ее травами. Она была изящной хищницей! На нее плохо действовали вегетарианские диеты!»

Дверь болталась на петле. Альтер сшиб ее плечом и вихрем влетел на лестницу.

«Однажды днем она нашла способ выбраться из дома, и тогда ее судьба была предрешена. В следующий раз Эленмер увидела ее уже на казни… Прежде, чем ты начнешь судить меня, Крау, поспешу заверить — я никогда не убиваю гостей Кафиниума».

— Не поддается! Тварь! Гребанная тварь!

Я сменил Альтера и вышиб люк на второй этаж.

«Я лишь помогла малышке привести все в надлежащий вид, ведь мы с ней так похожи».

На полу лежала осыпавшаяся кровля, старые детские игрушки были аккуратно сложены в углу. Все вокруг уставлено ажурными подсвечниками. На полке рядом с зеркалом тлели благовония, запах которых перемешивался с сладковато-соленым и трупным.

Эри сидела к нам спиной, свесив ножки с высокого стула. Мы подошли ближе. На длинном от стены до стены столе по центру стоял гигантский торт, украшенный внизу кремовой лепниной, а сверху — шоколадными фигурками. Я присмотрелся к ним и быстро узнал в них Эленмер, Вивай, Рондо, Альтера и себя.

Большой кусок торта стоял нетронутым на тарелке перед Эри. Из глубины торта на меня смотрел потухший глаз изумрудного цвета.

Элен была мертва.

Вивай истерически захихикала. Тяжело дышавший Альтер злобно перевел на нее взгляд, но я встал между ними. Вивай, не сдерживаясь, рассмеялась.

Эри была слишком занята, чтобы обращать на нас внимание. Она пыталась справится с ахилловым сухожилием левой ноги. Я увел Вивай в сторону. Вскоре ее смех сменился всхлипами.

Альтер медленно вытащил кинжал и приставил его к горлу девочки. Она дважды отодвинула его от себя, ведь лезвие мешало трапезе. Альтер ударил ее по голове, отчего она упала на пол. Вся в крови она огрызнулась на него. «Не мешай! Не мешай!» — кричала она ему, на что в ответ получала все больше ударов. Девочка обмякла, перестала сопротивляться и расплакалась. Альтер прижал ее своим весом к земле и снова показал острие кинжала, которое навел на пальцы ее запачканных рук.

Я вывел Вивай вниз. Не столько из-за того, что боялся за нее, сколько из-за того, что сам не хотел этого видеть.

Около пятнадцати минут сверху доносились отчаянные визги.

Альтер спустился к нам полностью опустошенным. Его лицо ничего не выражало, но из-за ожога и приглушенного света было просто ужасающим.

— Я похороню ее. Один. Можно, Крау?

Столько горечи и боли было в его голосе…

— Как я могу сказать нет?

Альтер кивнул:

— Спасибо.

Я ослабил ремень рюкзака и передал прихваченную из крепости лопату Альтеру. Он вернулся на второй этаж. Впервые я услышал, как он плачет.

— Я не очень похожа на человека чести, но как же иногда хочется, чтобы эта сука покончила с нами поединком, а не этими ужасами, — Вивай легла грудью на ветхий стол, протянув ко мне руку. Ветер-проказник задувал ее волосы, оголяя гладкий лоб, — Даже Ларгос достоин большего уважения, чем она.

— В последний раз он сбежал, так что…

— Ха, да…

Тучи почернели, а вместе с ними и день стал темнее и злее. Заморосил дождь.

Альтер спустился, перекинув мешок через плечо. У меня не было сомнений в том, что находилось внутри. На шее у него болтался кулон — зеленый мотылек, его ей подарок. Стоя в дверном проеме, он сказал:

— Там, кажется, дождь собирается.

Я улыбнулся ему:

— Да.

Эльф накинул капюшон и вышел.

— Пойдем за ним? — спросила Вивай.

— Конечно. Подождем только немного. — я сосчитал до десяти, — Вот теперь можно.

Следуя за его спиной, мы прошли вверх по улице, подождали еще немного на площади и двинулись дальше.

— Не хочешь заглянуть к себе домой?

— Нет.

— Хорошо.

Дождь, подгоняемый ураганным ветром, захлестал по лицу. Сморщившись, я старался ни на секунду не выпускать эльфа из виду.

— Никогда не могла понять, что ты в ней нашел.

— В Смерти? — я приобнял Вивай за плечо, — Тебе рассказывали в детстве страшилки? Те, что перед сном или у костра?

— Бывало. Отец постоянно рассказывал про оргаланского кровопийцу.

— Мне тоже про него рассказывали. А еще, спустя много лет, на войне мы травили похожие байки, когда заканчивались анекдоты про Шордана. Некоторые полностью были выдумками, какие-то — полуправдой, а какие-то — реальными историями… Тебе нравилась история про кровопийцу?

Вивай задумалась. Она пыталась вспомнить чувства не негативные, а потому заброшенные в глубины памяти.

— Рассказы отца были страшными и мешали уснуть, но я всегда просила еще. Мне было интересно. Сердце трепетало.

— У меня тоже…

— Он остановился.

Мы дошли до края деревни. Пара холмов и дальше будет спуск к реке. Альтер выбрал место — самый высокий холм. Мы схоронились в доме и следили за ним через подобие окна с давно вывалившейся рамой. Эльф раскрыл мешок, будто чтобы удостовериться в реальности происходящего и принялся работать лопатой.

— Я никогда не любила ее. Но такой участи не желала.

— Хочешь, расскажу тебе о ней? Со слов Люмиль. Это тоже похоже на страшилку перед сном.

Вивай кротко кивнула и, обняв меня, стала пристально слушать.

Спустя час, Альтер вырыл кучу земли и свалил в нее мешок. После длительного созерцания кулона, он все же решил положить его в могилу, больше не надеясь найти новую любовь. Так я это понял. Может он и не был так сильно привязан к ней, но чувство приближающейся смерти не дало ему усомниться. Бедная Элен… Бедный Альтер… Бедные… все мы.

Внезапно Альтер обнажил кинжалы и сорвался вниз, к реке.

— Альтер! — крикнул я достаточно громко, чтобы он услышал.

Он даже не оглянулся. Я сбросил с плеча пожитки и рванул к нему.

Вивай бежала впереди. Когда я нагнал ее, Альтер уже скрылся в ветвях ив. Я знаю к чему он так стремился. Голос окончательно подорвал его разум. Чертова Люмиль! Я поклялся себе, что убью ее, если того не сделает Альтер.

Мы преодолели спуск. В голове проносились самые страшные картины. Зловещая тишина накрыла плащом низину. Вдали я увидел яркий свет на другом берегу. Пересекая буйство корней, высохших, но все еще жаждущих влагу, я шаг за шагом приближался. Чем ближе и чем ярче был свет, тем больше тьмы было вокруг источника. Это она, собственной персоной! Все как в день моего спасения.

Я чувствовал Черную сталь, а она чувствовала меня. Мы разделяли ненависть, страх, бурю иных эмоций. Лишь бы лезвию этого клинка хватило длинны, чтобы дотянуться до всего зла, терзающего наш мир! К черту всю романтику, к черту мою любовь к злу! Здесь и сейчас я желаю этой башне смерти. Судьба, не подведи, пусть это чувство не отпускает меня!

— Это он!

Вивай узнала в стоящем на коленях эльфе нашего друга. Он покорно сложил голову перед светящейся от восторга Люмиль. Она была неизменна, как и в прошлые две наши встречи. Белокурая, цвета спокойного облачного неба, молочная. Даже стоя на коленях, Альтер был выше ее. Но было в этой картине и еще кое-что ужасное — силуэт. Мрачный и всепоглощающий. Дыра, клоака, питающаяся светом. Я вспомнил, как услышал от нее на смертном одре о псе, любящем есть гостей Кафиниума. У меня не возникло никаких сомнений, что это он стоял позади.

Наконец, создание света, отданное на откуп тьме, обратило на меня внимание.

— О, приветик! — она помахала мне рукой, — Сделка есть сделка, Крау! Тут ничего не попишешь…

Я стянул сапоги.

— Не иди сюда, иначе ты встретишь смерть. А ведь я хотела бы еще с тобой повидаться!

Из темноты по реке медленно поплыли трупы. Сотни вспухших тел сплавлялись по реке, словно бревна.

Вивай попыталась меня остановить, но я отбросил ее и прыгнул в воду. Тела сшибали меня, путали ноги. Я задыхался от чудовищной вони и старался захватить ртом побольше воздуха прежде, чем проплыть еще хоть один метр. Мой ненавистный взгляд был нацелен только на белоснежную тварь, решившую, что может играть со мной. Один из трупов ухватился мерзкой рукой за мое лицо. Я вырвал голову из его вялой хватки и потерял ориентир. Свет исчез. Осталась лишь тьма. Где берег? Где деревья?

Только вода.

Тьма и вода.

И крик Вивай.

Что-то схватило меня за ногу. С головой я ушел в глубину. Все попытки вырваться были тщетны. Я мечтал умереть с иронией, с улыбкой на устах, а не в ярости и бессилии. Такая смерть была мне отвратительна.

Воздух кончается. Легкие болят.

Кто-то подхватил меня за талию, затем я почувствовал укол в ногу и еще один.

Наконец нечто отпустило меня.

Вивай вытащила мою тушу на берег. Когда из нее вышла половина желудка, она принялась покрывать меня самыми грязными ругательствами, которые знала. Я же лишь мог стонать от боли. Наконец неритка поняла в чем дело. Она закатала штанину на правой ноге и увидела два глубоких отверстия, сочащиеся кровью.

— Прости, боже, прости меня, Крау!

Сквозь боль я улыбнулся. Ты спасла меня. Какое там «прости».

Ветер ворошил кроны уцелевших деревьев. Тьма медленно уходила.

Я уложил голову на корешок, торчавший из земли, и захотел увидеть звезды, но по небу плыли серые облака.

За окном барабанил дождь. Редкие его капли, разбиваясь о подоконник падали на кожу. В камине горели сырые бревнышки. Языки пламени ласкали дно сотейника. Слабый, но съестной аромат гулял по комнате, пока не настигал меня в кровати. Картины на стенах, общий запустелый вид и светильник на столе успокаивали меня. Все почти как дома. Я вернулся с очередной попойки, раненный, злой. Матушка обработала раны, приготовила поесть… К своему стыду, я почти позабыл ее лицо. Я едва замечал ее в своей жизни, в то время как был для нее всем. О ком еще заботиться? О толпе вечно недовольных подданных или может быть о постоянно изменяющем отце? Нет. Нет ничего в мире более достойного заботы, чем дети.

Внутренне убранство гостиной благородного дома из Оргалана сохранилось куда лучше, чем все в этой богом забытой деревне. Вивай постукивала ножом по доске. Из-под лезвия выпрыгивали кольца лука, заставлявшие ее плакать. Ви собрала в горсть ингредиенты и бросила их в кипящую воду. Я отвернулся к окну.

В тени промежутка домов мне причудился Альтер. Я быстро отвел взгляд. Мне не хотелось о нем думать. Мне не хотелось больше думать ни о чем. Я очень устал. Но впереди меня ждала работа. Посплю немного и возьмусь за перо. Попросить бы об этом Вивай, но она не сильна в грамоте, да и это мой долг все-таки. Осталось два листа бумаги. На них я не напишу чего-нибудь особенного. Констатирую смерти, опишу то, что видел, без доли художеств. Поставлю порядковый номер записи.

Найдет ли их хоть кто-то? Не знаю. Я не уверен даже в том, что они попадают в ту самую реальность, в которой я бы хотел их оставить.

Вивай пододвинула к кровати шаткий стул. Она положила сотейник на четырежды сложенную тряпку на коленях, чтобы не обжечься. Я отхлебнул из черпака, что она поднесла к моим губам.

— Никогда не мог подумать, что ты можешь так вкусно готовить.

Она показала мне болезненную улыбку, в которой было столько всего… а впрочем не знаю я что в ней было. Иногда трепет в душе вызван ветром, а слезы всего лишь луком.

Через несколько дней мы покинули деревню. Еды у нас не осталось, как и сил находится здесь. Найти хоть какую-то живность в мертвом мире? Проще съесть друг друга.

Вивай приходилось поддерживать меня, поэтому шли мы в три раза дольше, чем обычно. Но как бы не было трудно, я знал, что до следующего этажа нас хватит. Смерть неумолимо приближается.