Башня мертвых

IV. Чуждые нам звезды

Холодало. Вечерело. Ветер на балконе успокоился.

На небе часто можно было увидеть падающие звезды. Те, что на самом деле просто кометы, сгорающие в атмосфере. Так сказал Рацерик.

За свою короткую жизнь на небосводе они горели так ярко и так неожиданно долго для тех, кто за ними наблюдал… Тэвия держала в руке дорогой бокал, но с трещиной. Иногда она поглаживала его ножку или кромку и что-то шептала, как гадалка. Но то было не гадание, и никакой мистики в ее словах тоже не было. То были слова любви. Простые, тихие и скромные.

Мама однажды сказала ей, что принцессы не могут любить. Они рождены, чтобы любили их, и всё тут. Так она и думала много лет. Много лет я оправдывала свое неумение любить только особенностями своего рождения.

И все же. Может потому и умирают ее спутники жизни? Потому что она не умеет любить? Даже самый яркий и красивый цветок зачахнет, если за ним не ухаживать. А она сама выглядит так красиво только потому, что ее кто-то любит.

Она прочла рукописи. Ей не была ужасна судьба Крау, которую он так ясно записывал на листах. Ей не казалось ужасным то место, в которое он попал. Ей было ужасно от себя самой, что из-за своих предубеждений, она не смогла раскрыть этого человека. Не смогла раскусить сущность его «заболевания». Это бьет по моей гордости.

Обычно, когда такое происходило, она могла исправить свои ошибки. Ведь речь идет о людях, либо живых, либо ещё живых на тот момент. А Крау мертв. И больше всего боли доставлял тот факт, что она не знает, как он умер. Записи обрываются на том моменте, когда за ним раненным ухаживает Вивай…

Вивай, ха. Тэвия никогда не испытывала столько ревности. Ей вообще не свойственна ревность, как не свойственна и боль от разбитого сердца. И ведь она даже не может его ненавидеть, ведь разбилось оно как-то само. Кто-то тихо подкрался и кольнул рапирой в маленькую щель, прореху между тяжелыми доспехами, что она носила.

От обиды она не находила себе места. Даже воздуха, казалось, не хватает.

Даже воздуха, казалось, не хватает,

Почему вселенная бесчестна?

Почему так не хватает в рае

Для сердца моего местечка…

Как только к ней пришли эти строки, она тут же их записала на полях тех самых рукописей. Несколько раз перечитала… это ее так отвлекло, вызывало такую красивую улыбку… Сейчас она бы отдала все, что у нее есть только для того, чтобы он когда-нибудь прочитал эти строчки.

— Рацерик будет через несколько минут, — сообщил Рэдонель, — он собирается изложить свою версию всех происходящих событий, и я почему-то склонен верить, что чтобы он сейчас не сказал, так оно и есть.

— Я тоже так думаю. Хотя он и называет себя чудовищем, мне сложно представить, что хоть кто-то осмелился бы усомниться в его искренности.

Кивнув, Рэдонель сел в кресло рядом. Он покрутил бокалом и сделал неспешный глоток.

— Появились какие-нибудь мысли? — Тэвия поболтала кипой бумаг и аккуратно положила их обратно на стол.

— Я-то в отличии от вас их лишь раз читал. В общем-то мое мнение неизменно — здесь подлинный почерк Крау, а значит и достоверность всего написанного ставить под сомнение я не могу.

И снова сделал глоток.

— И что ты чувствуешь?

— Тоску. Невыносимую.

— У меня похожий случай.

— Это нормально, правда. Откровенно говоря, я мало о чем жалел в жизни, особенно об ошибках, которые я совершал, не зная, что они являются ошибками. Держа в голове все обстоятельства, я бы не раздумывая ушел бы вместе с ним. Достойная смерть, с учетом того, что мы-то умрем, как собаки.

— Думаешь, все-таки умрем?

— А какие варианты? Они полностью перекрыли нас: мы не можем писать письма, не можем уехать, не можем им противостоять.

— Границы закрыты, да?

— По крайней мере для нас. Мои птички все узнали. Как только нос покажем из поместья — нас убьют. В Подиуме такой приказ. Так что нам остается только ждать, когда отряды зачистки соизволят явиться на порог.

И снова глоток, только более нервный.

— Все твои люди приехали? — Тэвия пододвинула кресло ближе.

— Все или почти все. Оборону будут держать что надо. Благо здание к этому располагает. На крайний случай мы начали делать подкоп через подвал. Если у нас будет несколько дней — будет и возможность удрать. Только не знаю я, куда мы пойдем.

— Неделю назад я писала матери в Ритонию. Она не хочет ставить под удар отношения между странами. Но обещала организовать независимую спасательную операцию, ха-ха.

— Было бы славно. Давно хотел посмотреть на ритонские водопады. Красиво, говорят, у вас.

— Нет таких слов, чтобы описать.

Рэдонель улыбнулся. Нет таких слов, чтобы описать тебя, дорогая.

Через четверть часа все были в сборе. Позади Тэвии и Рэдонеля их вечные спутники жизни — Эрдо и Мэриет. Рацерик пришел последним. Рэдо удивился, что за несколько дней сотрудничества с принцем, ему не осточертел его всегда задумчивый вид. Прямо перед ними нечисть и наследник престола, но похож он был скорее на учителя академии, который готовится рассказать им о видах хищных растений. Он мог вполне оказаться и самозванцем, но лишенный всяческих притязаний, был безобиден. По крайней мере сейчас, как он сказал, когда его жажда ослабла. На поясе у него болтался замотанный в тряпье клинок, которому он не придавал значения.

— Перед началом, я бы хотел выразить свою благодарность, принцесса, — сказал он с почтением, — Если бы не наша переписка и последующее уточнение деталей — я вряд ли бы смог составить картину целостнее. — поклонился.

Тэвия прислонила ладонь к сердцу.

— Если бы не наша переписка, вероятно, я бы сошла с ума. Спасибо.

Рацерик раскраснелся, его кожа приобрела чуть более здоровый вид. Эпизодически в нем проскальзывали намеки на детскую и наивную человечность. Интересно, он всегда был таким или так на него повлияли годы «изгнания»?

— Все, что я скажу дальше — лишь моя теория, но она крепка. Так же, я развею некоторые мифы касательно себя и моего отца, но и создам новые.

Рацерик глубоко вдохнул. Во взгляде его была горьковатая истина, которая вот-вот выльется в мир.

— Когда-то все разумные существа жили вечно, но тридцать лет назад из ниоткуда возникла Смерть и воздвигла башню Кафиниум. Короли всех стран отправляли в нее самых сильных и отважных героев, но никто так и не смог покорить башню и убить Смерть. Спустя долгие годы все еще формируются отряды добровольцев и преступников, потерявших в жизни все. Это обывательская информация, предоставленная Подиумом. Информация, которой обладает любой ребенок, родившийся на континенте. Что мы узнаем от лиц, родившихся раньше, чем появилась башня? Раньше не было такой болезни, как старость, раньше раны затягивались так быстро и безболезненно, что никто не обращал на них внимание. Стандарты красоты были куда выше, чем сейчас. И все же, люди куда-то исчезали. Редко, но такое правда случалось. Отсеки вы тридцать лет назад человеку руку по локоть, и он в считанные дни восстановит ее без потери функциональности. Но что, если отсечь голову? Все процессы восстановления прекращаются и человек умирает. Бессмертием это не назовешь, но да, от старости люди не умирали. Только сейчас подходит время, когда поколение бывшее молодым тридцать лет назад начнет умирать от старости. Это уже происходит. Пока что я просто перечисляю важные факты. Мы вернемся к ним позже. Теперь немного хронологии. — Рацерик поймал на себе взгляд Тэвии. Она улыбнулась ему, и это придало ему немного уверенности, — Все слышали легенду о Проклятом принце. Король Гельдер отправился в поход против нечисти, влюбился в нечисть и породил нечисть на свет. Так вот, смею заявить, что все это чистая правда. Я — сын короля Гельдера и королевы Аранты. Моя мать восходила к древнему, почти вымершему роду вампиров. Выжить ей помогли нечеловеческая красота и совершенная хитрость. Рожденный с некоторыми особенностями, я очень хорошо помню то, что происходило. Люди и солдаты в городе сначала начали пропадать, затем их поведение сильно изменилось: чрезмерное спокойствие, бесчувственность, домоседство, замкнутость — все это признаки, проявляющиеся перед началом следующей стадии. Глаза отравленных злым проклятием чернеют, спокойствие сменяется активным проявлением самых сильных эмоций. Умы затмевают страсть, ненависть и ярость…

— Я был в том походе, — сказал Эрдо, — Мне было десять, и я был мальчиком для развлечений. Происходящее сейчас в Юсдисфале тоже кажется мне знакомым.

Рэдонель похлопал собрата по плечу.

Рацерик сочувствующе кивнул и продолжил:

— Превращение оканчивается обильным кровотечением. Проклятые стремятся восполнить недостаток крови и впервые пробуют на вкус себе подобных.

— Значит… Это ждет Юсдисфал? — спросил Рэдо.

— Верно. Нериты полностью подвержены влиянию вампира, люди и эльфы — в меньшей степени, но в конце концов проклятые пожрут тех, кто не с ними. Почему события повторяются? Когда я сказал, что легенда является явью, я в том числе имел ввиду и тот факт, что Гельдер не убил Аранту, а всего лишь отрезал ей голову. Все это время она была жива и даже могла говорить. Отец держал ее в самой охраняемой зоне подземелья Подиума и часто беседовал с ней. В первые годы заточения у нее не было особых амбиций.

— В первые годы?

— Когда люди стали более смертны, чем раньше, она была одной из первых, кто почувствовал это. Вместе со слабостью тела пришла и слабость разума. На людей стало куда проще влиять. Отец все чаще виделся с ней. Затем произошел тот случай в приюте… Впервые вампирская сущность проявилась во мне десять лет назад. Больше всего в жизни я сожалею лишь о том, что до сих пор жив, но мне пока что нужно жить. Я отправил себя в изгнание. О том, что происходило во дворце после этого мне неизвестно, но я практически полностью уверен, что к этому времени Гельдер уже мертв, а заправляет всем Аранта и Подиум.

— Она что, одной только головой подмяла под себя весь Юсдисфал? — поинтересовался Рэдонель и едва не рассмеялся, — Прости, я верю тебе, но просто представил и стало смешно как-то, кхм.

— На самом деле это хороший вопрос, который подводит нас к следующему моему заявлению, — Рацерик отпил из винного кубка, который ему поднесла Мэриет, — Для восстановления сил и тела, вампиру нужно много сырья. Вампир отбирает самые лучшие и питательные части. В процессе «возрождения» важен поиск подходящих кандидатов. Сотни тел. И такие возможности у нее были.

— Но… как? — спросила Тэвия с испугом, — Почему никто не заметил пропажи стольких людей? В наших странах очень трепетно относятся к захоронению…

— Подиум брал для Аранты только трупы тех, кого никто не станет искать.

Тэвия задумчиво посмотрела вдаль. На глаза ей попался отдаленный силуэт — то был Кафиниум.

— Ты же не хочешь сказать, что… все эти тела…

— По моей теории, башня никогда не открывала своих врат в течении этих тридцати лет. Она всегда оставалась неприступной.

— Что? Чертовщина. — Рэдонель нахмурился, в нем закипал гнев.

— Подиум десятки лет отправлял к башне сначала самых сильных и здоровых людей, а затем убивал прямо там, забирая тела с собой. Когда закончились самые лучшие, они просто начали отбирать лучших среди худших. Среди заключенных, пропащих и прочих. Но к тому моменту это уже не имело значения. Аранта близка к полному восстановлению. По моим подсчетам, она возродиться в своем истинном обличии уже через два месяца.

— Подожди… этого… ха!.. нет-нет, так не пойдет! — Рэдонель вскочил с места и приблизился к Рацерику, угрожая тому ножом.

— Успокойся, Рэдо. — сказала Тэвия наполовину мертвым голосом.

— Ты хочешь сказать, что я проводил своего друга на кормежку какой-то вампирской суки?!!

— Позвольте мне попытаться доказать. — Рацерик ответил спокойно.

— Давай! Докажи!..

Рацерик отступил на шаг, а затем снял с пояса меч. Казалось, разматывал он его целую вечность. Держал его он аккуратно за ткань, оставшуюся на рукояти.

Рэдонель молча вернулся в кресло. А глазах его был туман и полное непринятие реальности.

— Это… Черная сталь. — Тэвия узнала его сразу, — Если мы верим в то, что рукописи действительно написаны Крау Арденом, то каким образом Черная сталь, постоянно фигурирующая и наделенная привычными ей свойствами, находится здесь и в башне одновременно… Я ничего не понимаю… Как она оказалась у тебя?..

— После того, как Крау был убит сразу по прибытии к башне, его раздели. Вещи, которые они намеревались сжечь, должны были отправится в соседней с телами повозке, но поднять меч они так и не смогли. Черная сталь принадлежит только своему хозяину. Такова его сущность. Там я ее и нашел, когда совершал паломничество полгода назад, оставленную у врат Кафиниума. Я боюсь сосчитать, количество убитых мной служителей Подиума, прежде чем я добыл по крупицам детали.

После нескольких минут молчания Рэдонель сдержанно произнес:

— Не знаю как ты, Тэв. Но я жизнь положу, чтобы их уничтожить.

— Здесь мы переходим к сущности башни. Что из себя представляет Кафиниум? Анализируя рукописи Крау и информацию из вне, то есть за пределами башни, я пришел к выводу, что башня — это хранилище душ.

— Место, в которое попадают после смерти…

— Верно, принцесса. Существование Кафиниума подтверждает теорию о существовании души, как мы ее называем. Но вот кто и зачем их собирает — это вопрос, который, боюсь, пока останется без ответа. Кто такая госпожа Смерть? Как умещаются в башне все те миры, в которых побывал Крау? Какая это часть всего Кафиниума? Десятая? Сотая часть? Или она бесконечна… Даже Крау, побывавший внутри, не смог ответить ни на один из этих вопросов. А стражи башни? Кто они? Боги? Или в прошлом такие же жертвы?.. У меня есть еще кое-что. Я анализировал тексты эпохи бессмертия и в попытке найти связь с башней, я ее нашел.

Рацерик вытащил из сумки карту и развернул ее на столе. На ней еще были изображены границы Терадонской республики.

— Я нарисовал круги. Они разных размеров. Чем больше круг — тем сильнее у индивида была способность к регенерации, судя по записям. — Рацерик ткнул пальцем в средний кружок, находившийся далеко от Юсдисфала. И процитировал наизусть какой-то письмо, — «Возвращайся уже скорее из своего похода, уже месяц минул с тех пор, как ты уехал. Помнишь, я писала, что Рори поранился. Он за три недели уже успел отрастить себе руку! Он передает тебе большой привет, говорит, что очень ждет папу…».

Затем принц указал на большой кружок в центрально районе Юсдисфала:

— «Горжу оттяпало ноги по колено катком, вернется к работе через неделю», — Рацерик смочил горло вином и продолжил, — А теперь взгляните на карту в общем.

Тэвия с ужасом заметила закономерность:

— Круги становятся больше, чем они ближе к месту, где теперь находится башня…

— Всё так. Оттого я и делаю вывод, что, возможно, башня не причина того, что мы начали стареть и умирать. Она была тем, что делало наше «бессмертие» возможным, а затем, тридцать лет назад это благословление исчезло.

Рэдонель пригубил вино прямо из кубка принца, небрежно вытер рот рукавом рубашки:

— Так-так-так… А еще к этому безобразию теперь нужно приплести дорогого братца Крау, Ричарда. Что ты знаешь о нем?

Рацерик побледнел. Ему охватывал ужас всякий раз, когда этого человека упоминали.

— Несколько лет назад мне понадобился проводник, чтобы исследовать заброшенный город, в котором правила Аранта. Ричард был тем, кто сопровождал меня в путешествиях несколько месяцев…

— Я похоронил его собственными руками вместе с Крау. Я видел его тело. Я ЗНАЛ его при жизни. А теперь он значит простой наемник?

— Не простой. Мне всегда казалось, что он словно не из этого мира, но я уповал на то, что у него просто куда больше знаний, чем у меня. Сколько бы я книг не читал, я все равно не мог понять половины тех слов, что он произносил. Он рассказывал об изобретениях, которые были непонятны моему разуму, говорил о морали, которая будет чужда всем, кого я знаю, включая вас… Он был очень страшным человеком. Милость, доброта, забота, в конце концов, человечность… все это было ему безразлично. Какие интересы он преследовал, помогая мне понять свою сущность, я не знаю. Мы были полезны друг другу, а потому сотрудничали, даже дружили, наверное. Теперь, когда я узнал кем он был раньше, я считаю его ключевой фигурой в игре, понять которую мы едва сейчас способны. Он вездесущ. Он общался с Крау в башне, что сходится с тем, что, как ты и говоришь, вы похоронили его… Но я собственными глазами видел его несколько дней назад, и даже Тэвия признала его… Не понимаю…

— Оставим то, что нам неподвластно за скобками, — решительно сказала Тэвия, — Меня интересует кое-что еще. В башне так же применимо понятие «смерти», как мы могли убедиться. Рондо, Вивай, Эленмер… они снова были убиты. Что случилось с их душами?

Рацерик пожал плечами:

— Есть только один способ узнать. Умереть дважды.

Рэдонеля это насмешило. Он призадумался и вспомнил о словах, сказанных Авитаном на пиру:

— А что на счет того, что Крау желает уничтожить башню? В записях я не видел и намека на подобный настрой.

— Авитан был безумен уже давно, поэтому, эту часть его слов я ставлю под сомнение. Крау был… другим человек, насколько я могу судить.

Тэвия кивнула и, приподняв платье, ушла:

— Мне нужно побыть наедине с собой. Спасибо, Рацерик. Слухи о вашем уме не были слухами. Может что-то еще?

— Только совет. Сейчас нам нужно перестать думать и просто действовать. Неприятель скоро появится. Если выстоим — сможем планировать дальнейшие действия. А еще… меч?.. Я бы хотел передать его вам, только будьте осторожны.

Рэдонель поднес руку к лезвию, и тут же Черная сталь затрещала и извергла густой комок дыма. Коснуться ее он все же не решился.

— Позвольте мне.

Тэвия взяла меч за гарду, размотала рукоять и схватила его в обе руки. Сделав короткий изящный взмах, она с облечением опустила острие вниз. Страх сменился улыбкой.

— Я начинаю сомневаться в нашей дружбе, Крау. — Рэдонель обратился к мечу.

Тэвия хихикнула, а Черная сталь отозвалась острым насмешливым визгом. Или так всем показалось…