Багровое сердце

Глава 4

***

Волшебник и его ученик заночевали в доме Штерна. Гостеприимный хозяин выделил каждому по просторной комнате на втором этаже особняка. Арти досталась светлая гостиная с окнами на Кузнечную улицу, Вельбер же предпочел тёмную и тёплую комнату с единственным окном, выходившим в безымянный узкий переулок с сырыми деревянными тротуарами.

После сытного ужина маг поднялся к себе и, не раздеваясь, рухнул на кровать.

Он проспал несколько часов и проснулся уже глубокой ночью от странного, щемящего предчувствия. Некоторое время он лежал с открытыми глазами, затем встал, осторожно ступая по мягкому ковру, подошел к окну и отодвинул штору.

Переулок за окном был пустынен. Робкий свет луны чуть золотил кровлю соседнего дома и горел серебряными искрами в расплывшейся по тротуару луже. Было тихо, мрачно и спокойно, и лишь ночные птицы негромко перекликались над замершим городом.

Вельбер уже собирался отойти от окна, как вдруг услышал неясный стук копыт. Какой-то всадник ехал по притихшим улицам. Через мгновение на стене напротив мелькнула вытянутая тень и в переулок въехал конник в зелёном плаще и широкой серой шляпе. Остановившись под окном, он, не поднимая головы, негромко произнёс:

— Вельбер, герцог Вилленхоф шлёт тебе весть.

Маг распахнул окно, и незнакомец, приподнявшись в стременах, передал Вельберу запечатанный конверт.

— Спасибо…

— Удачи тебе на твоем пути, — произнес всадник и, надвинув шляпу на глаза, развернул коня.

— Подожди! Как ты нашел меня? — Вельбер высунулся в окно, — кто ты? Как тебя зовут?

— Я — ветер. Ты ведь не спрашиваешь имя у ветра? — со странной полуулыбкой сказал незнакомец и, хлестнув коня вожжами, умчался.

Вельбер закрыл окно и вернулся к кровати. Положив конверт на колени, он сломал печать и вытащил письмо.

"Дорогой друг!" — Прочитал он — "Вечером того же дня, как ты уехал, мне приснился сон, быть может, единственный за последнее время, смысл которого я могу понять.

Вообрази, мне снилось, будто бы во дворе моего замка, среди плит и булыжников проклюнулась трава, а через день из нее проросли большие красные цветы. И будто бы среди цветов ходит человек в темном плаще и с большим мешком в руках. Он собирает эти цветы, складывает их в мешок, и там, где он прошел, тут же начинают расти новые цветы, и он проходит вновь и вновь...

Поначалу этот сон показался мне столь же бессмысленным, как и все предыдущие. Но на следующий день, спустившись во внутренний двор замка, я увидел меж камнями мостовой крошечные красные камешки. Потрясенный и напуганный, я велел стражникам обойти весь город. Вскоре они вернулись, и каждый принес мне с десяток крупных красных камней и без счету — камней мелких.

Я не знаю, что мне делать, Вельбер. Я разослал по городу глашатаев, которые объявили, что за каждые сто собранных камней я плачу по одному медяку. Теперь горожане приносят их мешками, бочками, полными кошелями и сумками, но меньше их не становится. Наоборот — только больше. Все больше и больше, с каждым часом.

Я не прошу у тебя совета, хотя твоя поддержка была бы кстати. Я не прошу тебя вернуться в замок — это не изменит ничего. Я прошу тебя только об одном: поспеши, мой друг. Найди остальных. Если мы и остановим то, что началось, то только вместе…"

Вельбер дочитал письмо и вложил его обратно в конверт. С минуту он сидел неподвижно, а затем в ярости швырнул письмо на пол, и сел на кровать, обхватив голову руками.

Охваченный хороводом тревожных мыслей, волшебник вскочил и беспокойно заходил по комнате. Внезапно он замер, как вкопанный.

"Арти! Камни до сих пор у него! Куда ж ты смотрел, Вельбер?!" — хлестнула его внезапная мысль. Чародей бросился в коридор.

Комната ученика была не заперта. Из-за полуоткрытой двери пробивался слабый свет. Стараясь ступать как можно тише, Вельбер подошел и осторожно заглянул в гостиную.

Сердце его сжалось: Арти сидел на полу и, склонившись над ковром, перебирал камни. Слева от него, сваленные в кучу, лежали свитки и навершия для посохов.

Вельбер увидел, как ученик взял один из свитков и, развернув, поднес его к глазам. Что-то тяжело и странно защемило у него в душе. Внезапно он почувствовал жгучее желание ворваться в комнату и отобрать у Арти камни и свитки, пока не случилось что-нибудь страшное.

Усилием воли он подавил свой порыв и продолжил наблюдать.

Дочитав свиток до конца, Арти аккуратно свернул его и... разорвал. После этого он сгреб в охапку оставшиеся посохи и свитки и, сложив их в мешок, бросил в камин. Пламя затрещало, изогнулось, побагровело. Длинные языки пламени лизнули узорчатый кирпич очага, метнулись и тут же опали, превратившись в уютное рыжее пламя.

Вельбер отошел от двери и, стараясь ступать как можно тише, вернулся в свою комнату. Раздевшись, он лёг на кровать, укрылся плотным стеганым одеялом и потушил свечу.

"Послушание и внимание", — подумал он, перед тем, как заснуть, — "а теперь, оказывается, и умение противостоять искушению злом... Арти, ты все ближе к тайнам магии!.."

***

В целом свете для мага нет вещей важнее, чем ясный ум, храброе сердце и помыслы светлые, да добродетели, коих всего пять.

Превыше всего послушание, и это есть первая добродетель. С послушания начинается покорность воле и покорность судьбе, из покорности проистекает выбор пути волшебства, а путь волшебства ведет к ученичеству. Ученичество же — дорога истины и познания бесконечного, и всякий, кто пройдет до конца её, становится чародеем.

Внимание и внимательность — добродетель вторая, сложная и почетная. Ум внимательный быстрее других сокровенных познаний достигает, и через то имеет большую силу и большее знание, и сам только сильнее становится.

Чародей истинно добродетельный исполнен любви к миру, к людям, к своей стезе и к себе самому. Но зло, в людских душах и в тёмных знаниях живущее, он должен всем сердцем ненавидеть, ибо это есть добродетель третья. Добродетель силы и воли. Добродетель, что всегда твердости на тернистом пути знания придает.

Четвертая добродетель — суть сердце мага, огонь, который вечно пылает в нем, и не дает огням других жизней угаснуть. Чародей есть самый сильный и добрый среди равных ему людей. Это человек сердца огромного, которым он близких, родных и всяких нуждающихся закрывает, как щитом, от зла и беды.

Вечная любовь к учению есть пятая и последняя добродетель. Истинный маг всегда учится сам и других учит, и об учении помнит всегда, даже в минуты горя, нужды и лишений...

Роджер Тенебри, «Истина, рожденная в волшебстве»

***

Яркое, золотисто-розовое утро уже смотрело в окна домов, когда Вельбер, зевая, спустился в жарко натопленную гостиную.

В открытые окна несся уличный шум. Арти, сидя за столом, паковал дорожные сумки. Штерн, одетый в широкие штаны из синего бархата и накрахмаленную белую рубашку, подстригал бороду перед напольным зеркалом в бронзовой раме. Его посох — прямой, длинный, с рыжевато-серым камнем лежал неподалеку.

— Утро доброе, — поприветствовал его Вельбер.

— Доброе, — ответил ему Штерн, ловко орудуя ножницами.

— Никак собираешься с нами? — маг сонно потянулся — А как же твои доходные дома?

— Моя жена прекрасно с ними управится, — Герберт закончил с бородой и облачился в богато расшитый плащ с серебряными узорами, — я тут прикинул... Тебе с учеником лучше отправиться на юг, к хребту Мистрал, искать Барвиса. А я поеду на север и разыщу Родерика и Золтана. Я неплохо знаю те места, мне будет проще...

— Воля твоя... — Вельбер оправил свой плащ, — правда, я рассчитывал, что в путь до Мистрала мы отправимся вместе, но твой план мне кажется разумнее... Как считаешь, Арти, Герберт прав?

Ученик удивленно взглянул на Вельбера и коротко кивнул, не найдя лучшего ответа. В душе он был очень поражен и польщен тем, что учитель вдруг решил посоветоваться с ним.

— Значит, отправляемся, — подытожил маг.

— Только после завтрака, — Штерн остановил его в дверях, — кружка пива, свинина с гренками, и можете идти на все четыре стороны.

***

У южных ворот Вайсмера они распрощались, поклявшись встретиться вновь. Штерн по очереди обнял обоих путешественников и, махнув на прощание рукой, поехал на север.

Вельбер и Арти долго стояли на разъезде и смотрели, как крохотная фигурка всадника, оставляя за собой шлейф клубящейся пыли, тает в сиянии разгорающегося горизонта. Когда Штерн исчез вдали, маг развернул коня, и вместе со своим учеником отправился по южной дороге. Туда, где средь клубящегося огненно-рыжего света, и редких, загадочно белеющих в тумане лесов, вставали очертания далекого хребта Мистрал.

Целый день они медленно ехали по перепаханной колеями дороге, среди зелено-золотых равнин, и к вечеру добрались до маленькой, забытой богом деревушки. Арти и Вельбер провели ночь в амбаре, лежа средь мягких охапок пахучего сена. Утром следующего дня они распрощались с хозяевами и продолжили свой путь.

Южная дорога оказалась довольно унылой и однообразной. Маг и его ученик долго ехали меж бесконечных порыжевших полей и редких, прозрачных рощ.

Розовые облака рассеялись, и солнце палило нещадно. Оно стояло почти что в самом зените, когда Арти и Вельбер проехали мимо одиноко стоящей, заброшенной церкви. Ворота храма были выбиты и в тёмном провале входа, пронизанное редкими лучами солнечного света, зияло обожженое нутро. Маг остановил коня.

— Смотри, — тревожно и грустно сказал он. Приподнявшись в седле, Вельбер указал на восток.

Арти прищурился, вглядываясь вдаль. Золотистые поля прорезал неровный черный клин обезображенной, покрытой пеплом и гнилью земли. У самого горизонта над землей как будто бы клубился черный морок и, мерцая, плясали тонкие, еле видимые языки багрового пламени.

— Даже здесь? — спросил ученик у мага и тот мрачно кивнул.

— Да. — Вельбер щелкнул вожжами, — едем...

Чем дальше, тем мрачнее становилась южная дорога и южная земля. Внезапно набежали тучи, солнце скрылось. По примятой траве и скорбно желтеющим полям хлестнули первые капли дождя. А потом небо и вовсе разверзлось, обрушив на укрытую полумраком землю бесконечный холодный ливень.

Путники медленно ехали по колени в чавкающей грязи. Конь Вельбера внезапно взвился на дыбы — из-под его копыт, разевая красную пасть, выскользнула какая-то тварь, похожая на змею. Извиваясь чешуйчатым телом, она скользнула на обочину и уползла в сторону залитых водой полей.

Дождь всё усиливался. Вдалеке, за колеблющейся пеленой воды показался старый каменный мост, нависший над полноводной свинцовой рекой с крутыми, осыпающимися берегами.

Собрав последние силы, путники устремились к мосту. Поскальзываясь на глинистом берегу, два всадника въехали под его арку и, спешившись, в изнеможении рухнули на каменный парапет.

Капли дождя остервенело колотили воду. Немного отдышавшись, Вельбер сказал:

— Нам не хватило совсем немного. После моста дорога сразу идет в гору, а там и до хребта рукой подать. Впрочем, до дождя мы бы всё равно не успели.

— Д-да-да д-дождь ли это? — дрожа от холода, выдавил Арти, — н-никогд-д-да такой стра-страшной г-г-грозы не вид-дел. Д-ду-думал, з-земля из-под ног уйд-дет...

— Да... Это не простой дождь, Арти... — маг снял с себя плащ и, выжав его в реку, отдал ученику, — кто-то не хочет, чтобы мы добрались до хребта. Видимо, какая-то недобрая сила за нами наблюдает.

Арти долго молчал. Наконец, подняв глаза, он осторожно спросил.

— Р-раз та-такое воз-возможно, т-к мож-жет и демоны реальны, учитель? — юноша начинал потихоньку отогреваться, — помните ту статую у Бевельфлоу?

— А... Ты опять об этом...— маг улыбнулся, вспоминая лежавшую у воды каменную фигуру, — по правде говоря, я и не отрицал напрямую возможность их существования. Может статься, что они есть взаправду, только кто ж знает наверняка? Легенды говорят, что ни одно крупное столкновение сил добра и сил зла не обходится без участия, а, порой, и появления демонов. Но я в это верю мало.

— Почему же, учитель?

— Я много странствовал, Арти. Много видел вещей, в которые, порой, бывает сложно поверить человеку неискушенному. Эти вещи нереальны, нездешни, но у любой нереальности есть предел. Со временем начинаешь чувствовать его, и всё... Если демоны и существуют, то они вряд ли пересекают границы реального и вряд ли столь же могущественны, как в легендах... На то есть свои причины. Ведь человеку, Арти, не интересно представлять нереальное в виде чего-то обычного. Людям хочется верить в невероятные события, побеждать исполинов, думать, что кто-то был настолько силен, что мог взглядом раскалывать континенты... Когда же до человека доходит, что подвигов не бывает, а всё великое делается через пот, кровь и грязь, то сразу открываются глаза, а легенды перестают по-настоящему вдохновлять и увлекать, — маг прошелся по парапету и сел, поджав ноги, — вот почему я не верю в демонов.

Дождь уже начал стихать, как вдруг ветвистая молния рассекла небо и ударила в нависший над рекой берег. Земля осыпалась с влажным шорохом, и в мутную воду плюхнулся подгнивший гроб. Неспешно и зловеще он проплыл между опорами моста и скрылся за поворотом...

— Дождь почти закончился — маг проводил гроб настороженным и пристальным взглядом, — не будем ждать. Поехали. Если повезёт, доберемся до Мистрала засветло.

— А если не повезёт?

— Значит, не доберёмся вообще, — Вельбер вывел коня из-под арки и помог ему подняться на мост, — скорее, Арти. Нам надо торопиться.

Дождь вскоре кончился. Последняя капля щелкнула по омытой, яркой траве, скатилась по листьям и истаяла во влажных глубинах земли. Тонкий, бледный луч солнца прорезал синие облака и осветил дорогу, по которой медленно ехали два всадника.

Далеко впереди, в разрывах туч и тумана выступили поросшие лесом спины далеких гор, и солнечным огнем зажглась белесая, покрытая снеговой шапкой вершина хребта.

Вельбер оглянулся. Река все еще бурлила от недавнего дождя. Её пенные воды бились о размытый берег, медленно стаскивая его в мутную, черную бездну. Иногда холодная волна с шипением и шумом наскакивала на него, вырывала комья земли, и очередной гроб с гулким всплеском падал в воду. Подхваченный течением, крутясь, он выплывал на середину реки и, пройдя поворот, уносился на восток, в затянутые сумраком земли.

***

... Две некрупных головки красного лука, предварительно высушенных, настоять в огненной микстуре до двух лун, или же пока лук не побледнеет, а жидкость не приобретет красноватый цвет. После лук надо вынуть.

Далее потребен стакан горевцов: не полный до краев, но и не пустой, такой, чтобы свободно оставалось не более четверти. Мелко растолочь горевцы, всыпать в кувшин или иную емкость с огненной микстурой, да поставить на небольшой огонь, да бросить монету серебрянную. Если все правильно сделано, то горевцы набухнут, цвет наберут и станут алыми, как рассвет, если же нет, то микстура выпарится, а горевцы разварятся, да и варка вообще впрок не пойдет. Следите, чтобы весь алый цвет в них был, а микстура вновь бы прозрачной стала, только теперь чуть густоватой, с блеском ртути и резким запахом, который издалека заметен.

В полученный отвар добавить мелко толчёной селитры, с ноготок толчёного пустынника. Перемешать. Слить отвар в непрозрачный кувшин, да в темном, холодном месте держать.

Если тем отваром на ожившего мертвого брызнуть, то он тут же падет, а тело издымится, запах гнилостный издаст, и прахом рассыплется. Иногда из мёртвых тел огонь возгорается, но на то отвара нужно не менее половины четвертной кружки, а то и сверх...

Из рецепта неизвестного автора.

***

Когда путники подъехали к подножию хребта, было ещё светло, но красноватое солнце уже угасало и медленно клонилось к западу, обшаривая огненными лучами мрачный лес.

В воздухе пахло травами и нагретой за день землёй. Маг слез с коня и медленно пошёл по обочине, раздвигая посохом густые заросли. Его внимательный взгляд всюду искал признаки порчи, но, похоже, искал напрасно. Почва пахла свежестью, а не гнилью. Трава была живой и зеленой. Перед самым сапогом мага на дорогу выскочил шальной бурундук, нырнул под куст и пропал в сырой листве.

Зло, казалось, еще не добралось до хребта Мистрал, но все живое как будто чувствовало неясную угрозу. Мрачно молчали колышащиеся под ветром луговые травы, молчал лес, чуть тронутый сиянием заходящего солнца. И только редкие цветы по-прежнему пахли умиротворяюще и сладко, и где-то вдалеке, не ведая страха, шумела горная река.

Медленно бредущий вдоль дороги тяжеловоз вдруг споткнулся и, с хрустом ломая кусты, упал на обочине. Маг кинулся к нему. Конь смотрел на него печальными влажными глазами, в которых читалось предчувствие близкой смерти. Напрасно Вельбер тянул его за узду — тяжеловоз лежал на траве, болезненно опустив голову. Подняться он даже не пытался.

— Что случилось? — Арти спрыгнул с осла и подбежал к упавшему коню, — учитель, что с ним?

— Не понимаю... — расстроено развел руками Вельбер, — но ему, кажется, очень худо... Может быть, он заболел или съел что-нибудь ядовитое. Или змея укусила...

— Змея! — Арти вскрикнул, — помните, учитель, когда мы ехали по полю и начался дождь? Та змея в грязи?

— Да... Вспоминаю теперь... — маг обречённо покачал головой, — если так, то ему осталось недолго.

В глубокой задумчивости он обошёл вокруг коня.

— Пару лет назад — сказал он, — я уже проезжал это место. Где-то тут, у подножия хребта, есть старая таверна. Её хозяин, насколько я знаю, сведущ в травничестве. Идём, здесь недалеко.

Арти с сомнением взглянул на коня.

— Вельбер, — спросил он тихо, — кажется, он на последнем издыхании... Быть может, будет лучше, если мы дадим ему умереть спокойно?

— Надо попытаться спасти его, — маг с осуждением посмотрел на ученика, и тот пристыжено отвернулся, — я его просто так не брошу. Пойдём. Уже начало темнеть.

Они вышли на узкую, извилистую тропинку и, запинаясь о торчащие из земли корни, начали подниматься в гору.

Когда они углубились в чащу леса, солнце потушило свой последний луч, и на Мистрал обрушилась темная звездная ночь. Лес вокруг стал иссиня-черным, и лишь в густой высокой траве вспыхивали, перекликаясь, голубые и зеленые огни светляков.

Волшебник зажёг факел и поднял его над головой. Танцующее пламя осветило покачивающиеся еловые лапы и петляющую меж кустов тропинку.

— Вельбер, погляди! — Арти показал пальцем на старый деревянный указатель в виде искусно выточенной стрелки.

Чародей кивнул. Путники ускорили шаг, и через несколько минут за поворотом блеснули тусклые огни таверны. Оставив осла у входа, волшебник и его ученик вошли вовнутрь.

В старой таверне вкусно пахло горячей едой, крепким пивом и едким табаком. На неструганном деревянном полу лежали медвежьи шкуры. У окна, за широким столом, шумно ужинала какая-то компания. В воздухе висел голубоватый дым, и сквозь него сонно горели три масляных светильника, прикрученных к потолочной балке.

Хозяин таверны — высокий и крепкий мужик в грязном белом переднике сразу же узнал Вельбера. Отложив в сторону полотенце, он вышел из-за стойки и, подойдя к магу, обнял его, как старого знакомого.

— Оооо! Кого к нам черти принесли! Да, должно быть, и не черти вовсе, а сам дьявол расщедрился! Давненько ты не захаживал, Вельбер. Как сам?

— Здравствуй, Эльбо, — маг улыбнулся, — весь в хлопотах, да в неотложных делах... Даже не было времени заглянуть и проведать старых друзей.

Трактирщик вновь нырнул за стойку.

— Ну-ну, — сказал он наигранно строго, — про друзей негоже забывать. Чего закажешь? Может, пива? Или чего-нибудь горячего?.. А тебе, паренек, — обратился он к Арти, — Чего-нибудь надо? Бараньей лопатки, к примеру? Хех...

— Пока только пива, — уклончиво ответил ученик. Трактирщик понимающе кивнул.

— Ну пива, так пива... Вельбер, вот не поверишь, на той неделе о тебе вспоминал... Тебе плеснуть?

— Не откажусь, — маг взял со стойки пустую кружку и протянул её трактирщику, — а что вспоминал-то, Эльбо? Надеюсь, не тот день, когда я сжег молнией твой флигель?

— Нет-нет... Что ты... — пробормотал трактирщик, наливая пенящийся напиток в узкую деревянную кружку, — сейчас только и остается, что вспоминать. Благословенные времена были, Вельбер! Совсем не то, что сейчас... Что-то ты скучный какой-то... Будешь баранью лопатку, волшебник?

— Давай. Только прожарь её посильнее. Сырого не люблю.

— Вот и славно! Будет тебе ужин, дай только дверь запру... — Эльбо медвежьим шагом подошел к двери и задвинул засов, — нынче у нас лихие времена... Смелый ты мужик, Вельбер! Ты и твой... сын?

— Ученик, — поправил его маг, — Эльбо, у меня к тебе просьба одна. Я тут недалеко коня оставил, худо ему... Помоги, а?

Трактирщик угрюмо покачал головой.

— Ты ведь травник, Эльбо, — не сдавался маг, — дай ему черницы или настойки кислого листа... Против змеиного укуса — самое то.

— Забудь про коня, Вельбер, — трактирщик сел напротив мага, задумчиво подперев голову, — ты многого не знаешь. Здесь, друг, всё изменилось. Мы теперь по ночам не выходим. Как солнце закатится — двери на засов и сидим, дрожим… — Эльбо встал и один за другим притушил светильники. Таверна, и без того неярко освещенная, погрузилась в полумрак.

— Примерно с месяц назад, — продолжал трактирщик, — принесла нелёгкая трёх странных типов. Сели в углу, шепчутся. Провизии заказали — будь здоров, десятерым не сожрать! А как пришла пора расплачиваться — сунули мне несколько красных камней. Вроде рубина, но светятся. Я камни те не взял, как будто почуял что недоброе. Выставил этих проходимцев за порог, и один говорит мне, мол, зря ты это. Мы, говорит, волшебники, сделаем так, что за грубость твою не будет покоя ни тебе, ни твоим гостям, — Эльбо вздохнул, — сказали, да ушли. А мы с тех пор по ночам из дома не выходим, потому, что по лесу... — трактирщик понизил голос до шепота и наклонился к Вельберу, — по лесу покойники бродят.

— Живые мертвецы... — губы Вельбера сжались, — значит, тёмные и до вас добрались...

Чародей задумчиво замолчал и мрачно осушил кружку.

— Налей еще, Эльбо, — попросил он.

Ночь сгущалась. Очень скоро за окнами таверны повисла непроглядная темнота с чёрными, неподвижными силуэтами сосен и бесчисленными пятнышками серебристых звезд.

— Что кислый такой? — трактирщик заглянул в лицо волшебника, но тот лишь отмахнулся.

— Коня жалко, — глухо сказал он, — и темнота какая-то странная... Недобрая будто.

— Скоро начнется, — сказал Эльбо и ушёл за стойку. Маг долго смотрел ему вслед, а затем пересел к окну и взглянул на тёмный, задумчивый лес.

Поляна тонула в густом синем сумраке. Тропинка, по которой маг и его ученик вышли к таверне, уже почти скрылась в темноте. Огни светлячков гасли один за другим. Золотистый свет луны чуть искрился на влажной траве.

В какой-то момент маг даже подумал, что все эти рассказы о живых мертвецах — не более чем байка, которой в этих местах было принято пугать случайных путников. "Может, Эльбо пошутил?" — подумал волшебник, глядя в окно. Ночь была тихая. Быть может, даже слишком тихая для ночи в лесу, но в этой тишине не было ничего тревожного или страшного.

Внезапно, в нескольких шагах от дома, в тени раскидистой ели вспыхнули два светящихся, бледно-зелёных глаза. Вельбер испуганно отшатнулся от окна, и в тот же миг глаза моргнули и погасли. Согнутая чёрная тень сжалась и отступила во мрак лесной чащи.

— Вы видели, учитель? — Арти взглянул на Вельбера полными ужаса глазами. Маг кивнул. Он был бледен.

Темнота за окном зловеще шевелилась. То там, то здесь вспыхивали пары светящихся глаз.

— Хватит на них пялиться, Вельбер, — Эльбо тронул мага за плечо, — на тебе лица нет. Выпей. Или спать ложись. Мертвецы уберутся с первыми лучами.

Из лесу донесся надсадный, гулкий вой. Маг украдкой взглянул в окно: темнота мерцала десятками движущихся зелёных точек. Вельберу казалось, что мертвецы, стоящие на поляне, смотрят только на него. Он отодвинулся от окна и нерешительно взвесил в руке полупустую кружку.

Вдруг Вельбер встрепенулся. Его чуткий слух уловил знакомое ржание. Пошатываясь, маг вскочил из-за стола.

— Эльбо, ты слышал? Он рядом!

И словно в подтверждение его слов ржание повторилось и в темноте раздался стук копыт.

— Не подходи к двери, Вельбер! Они тебя почуют! — трактирщик попытался схватить мага, но тот, с неожиданной для пьяного ловкостью, выскользнул из его рук и рванулся к выходу.

Схватившись за металлическую скобу, удерживавшую засов, он с силой толкнул дверь и та, скрипнув, подалась. Эльбо заревел, как медведь, и кинулся на мага.

— Перестань! Отойди! Ты же нас всех погубишь!

Стук копыт приближался. Мертвецы за окном зловеще выли.

— Там мой конь! — Пьяно пробормотал чародей и оттолкнул трактирщика с такой силой, что тот не удержался на ногах и, запнувшись об лавку, тяжело и шумно рухнул на пол.

Навалившись на засов всем телом, маг сдвинул его в сторону...

В ту же секунду невероятный по силе удар отбросил его прочь. Дверь слетела с петель, и в осыпающемся древесной пылью дверном проеме мелькнула огромная чёрная тень со вздыбленной гривой. Два пылающих зелёных глаза с ненавистью смотрели на корчащегося на полу волшебника.

— Что за!.. — трактирщик перевернулся на живот и пополз прочь от двери, — никогда такого не видел! И это твой конь, Вельбер?!

— Нет... — прошептал маг. От такого зрелища хмель моментально соскочил с него. Схватив посох, Вельбер направил его на беснующегося тяжеловоза, — убирайся прочь, нечистая сила! Вон из мира живых!

Короткая трескучая молния хлестнула бьющегося в проеме коня. Тень исчезла, и тут же новый, тяжелый удар потряс таверну. Не выдержав, с хрустом подломились сваи, и старый дом с треском и грохотом начал заваливаться на бок.

Стены пошли волнами, перекосились, выдавливая оконные рамы. Со звоном вылетели стекла. Тяжёлая дубовая стойка со скрипом и скрежетом заскользила по полу, оставляя на нем глубокие борозды.

— Все наверх! — Вельбер тяжело поднялся и вскинул пылающий посох над головой, — Арти, ты с ними! Эльбо, запри все двери на втором этаже!

— Дурак пьяный! Давай сюда! Они ж тебя на клочья растреплют, — трактирщик отчаянно метался на лестнице, разрываясь между желанием сбежать и желанием помочь.

— Эльбо!...— маг что-то закричал, но ужасный, всё разрастающийся треск и грохот заглушили его голос. Трактирщик горестно махнул рукой и бегом бросился на второй этаж.

Мертвецы, завывая, лезли в окна. Вельбер прошептал заклятие и тряхнул посохом, рисуя в воздухе сверкающую дугу. Десятки маленьких молний ударили из искрящегося белого камня. Невыносимо яркие искры осыпали нападающую нежить. Несколько мертвецов вспыхнули холодным, трескучим пламенем.

— Учитель, сюда! — Арти высунулся из-за перевернутой стойки и, схватив Вельбера за шиворот, буквально втащил его в свое убежище.

Старый дом трещал и ходил ходуном. Вельбер прочитал заклинание еще раз, и громадная голубая молния выстрелила через весь зал, вышибла треснувшую оконную раму, разбросала лезущих из тьмы мертвецов и, мечась, унеслась в лес, сжигая и валя деревья.

— Арти, почему ты ещё здесь?! Быстро, наверх! — маг сверкнул глазами.

Ученик лишь покачал головой.

— Я вас не оставлю, учитель... Вместе мы их одолеем!

Вельбер лишь горько усмехнулся и не сказал ничего. Опираясь на поваленную стойку, он с трудом встал.

Таверна разваливалась. Пол был проломлен в нескольких местах, и сквозь него, царапая доски гнилыми ногтями, лезли воющие покойники. В дверном проеме, хрипя и роняя кровавую пену, бился черный конь со светящимися мертвыми глазами.

За окном, потрескивая и роняя обожженные ветви, пылала старая ель, и густой седой дым медленно поднимался к небесам.

"Я во всем виноват" — с тяжёлым чувством подумал маг. Превозмогая усталость, он сделал шаг вперед и, выставив перед собой посох, оперся на него... — "Вельбер, что же ты наделал? Арти, Эльбо, путников этих... Всех за собой в могилу утянул и заживо зарыл..."

Он чувствовал, что силы его на исходе. Шатаясь, он сделал шаг к двери и что-то шепнул. Яркая вспышка с треском разнесла дверной проём, отбросив коня в чащу. Другая молния, чуть поменьше, ударила в пол, и вслед за этим из обожженной дыры меж половиц взметнулся яркий фонтан очищающего огня.

Голова мага кружилась. Потеряв равновесие, он привалился к обугленной стене и закрыл глаза.

"Послушание и внимательность. Ненависть ко злу. Готовность защищать других..." — почему-то подумал он: "а ведь можно было учить его магии, но уже поздно... Прости меня, Арти. И ты, Эльбо... И ты, Герберт. И ты, Мартин, тоже прости меня... Все, к кому я не успел, кому я не сказал, что зло близко, простите меня..."