Багровое сердце

Глава 16

***

Их обречённое сопротивление, которое ещё мгновение назад казалось бессмысленным, сделало невозможное. В какой-то момент шелестящие потоки лиан и ветвей пересилили и загасили волны пламени. Багровый огонь погас, и на поляну нахлынула густая голубая тьма, пахнущая запёкшейся землей и палёным мясом. Плотный, синеватый смог покровом затянул лес, и вокруг повис слоистый сумрак.

Всё как будто замерло, и только огромный огненный круг, похожий на корону, всё ширясь, полыхал в небесах, да из глубин леса, освещённые дрожащим заревом, со всех сторон накатывались толпы врагов.

Тёмные продолжали давить. Маги живой земли сопротивлялись отчаянно, но силы были слишком неравны. Шаг за шагом, оставляя за собой дымящуюся землю, светлые отступали, сжимая свое редеющее кольцо вокруг поляны, над которой сиял прямой, как стрела, луч зелёного света. Рядом с ним, вскинув руки, озаренные мириадами молний, стояла одинокая фигура мага грома в развевающемся фиолетовом плаще.

Адепты багрового камня всё наступали. Лес пылал и рушился, распадаясь искрами и пеплом. Вокруг вспыхивали и гасли столбы красного пламени.

— Держите оборону! — на последнем дыхании хрипел Мистра сквозь треск разгорающегося огня, — не дайте им пройти!

И маги держались.

Кольцо обороняющихся было прорвано уже в нескольких местах, но ни один тёмный так и не добрался до поляны: быстрые, почти невидимые молнии косили наступающих. Посох Вельбера пылал раскаленным лунно-белым светом, который, разгораясь всё ярче, разгонял сумрак и тьму.

В его грозном сиянии было что-то сверхъестественное, что-то могучее, что-то пугающее. Что-то, что останавливало тёмных, опаляло, убивало их.

Маги живой земли дрались из последних сил. Теряя знамена, бросая умирающих и раненых, остатки потрепанного отряда отступили на поляну, сжались вокруг неё, готовясь к последнему бою.

Вельбер увидел, как из пылающих кустов выбрался Мистра. Его лицо было покрыто слоем копоти, одежда обожжена и истерзана. Красная тряпка, намотанная на предплечье, вся пропиталась кровью, присохла и потемнела. В глазах у Калеба был страх.

— Вельбер! — крикнул он, ища глазами мага грома, — всё пропало! Их слишком много! Мы не выдержим…

Войска тёмных обрушивались со всех сторон, наводняя поляну. В отчаянной попытке сдержать врага, маги живой земли бросались в рукопашную, бились, и падали на почерневшую, скользкую от крови траву. Сразу несколько тёмных бросились к Вельберу, но он раскидал их, спалил белой вспышкой молнии практически в упор. Кто-то бросился на него сзади. Отмахнувшись посохом, маг отступил, выбросил руку для удара, и тут же один из нападавших со всего маху хватил его по голове. В глазах у чародея помутнело. Шатаясь, он сделал шаг в сторону, искрящаяся шаровая молния сорвалась с его пальцев, и тут же враги бросились на него со всех сторон, осыпая градом ударов. Харкая кровью, Вельбер пополз, прижимаясь к земле. Кто-то ударил его сапогом по лицу. Холодная сталь кинжала вошла в его спину, чуть ниже лопаток, и тяжелый удар посоха обрушился на затылок мага, довершая расправу.

Стиснув зубы, чародей уронил разбитую голову набок, и замер, растянувшись на земле. Багровое небо, освещённое огненным сиянием, запрокинулось перед его глазами, и медленно двинулось навстречу. Лес вокруг на мгновение стал ярким-ярким, а затем, дрожа, погас. Вельбер шумно и тяжело вздохнул, чувствуя, как вместе с потоком теплой, дымящейся крови, из его тела утекает жизнь.

Он медленно закрыл глаза.

Он уже не видел, как среди дальних холмов взметнулись серебристо-голубые знамена северного войска, во главе которого, на крытых коврами конях, мчали Родерик и Золтан, а по левую руку от них, чуть поодаль, скакал Герберт Штерн с развевающейся по ветру рыжей бородой.

Он не видел отряда Барвиса, который появился из ниоткуда и буквально в последний миг спас магов живой земли от расправы, втоптав в обгорелую землю измученный авангард тёмных.

Он не видел, как на юге, из пыльного марева долин, из ниоткуда, появилась длинная цепь всадников, изогнутая, как каленый ятаган. Худой чернобородый старик ехал верхом во главе войска, и за ним, верхом на вороных конях спешили Арти и Киба.

Не видел он и того, как над ним вспыхнула яркая полоса белого неба, и как оставшиеся тёмные вдруг прекратили наступление и спешно бросились прочь, обратно в чащу, растворяясь в дымке бескрайнего леса.

Он уже не видел.

***

Отпусти мою руку, ход в вечность открылся.

Мне подарена смертью молчанья печать.

Мы друг друга простим, и навеки простимся,

Пока можем прощаться, любить и прощать.

Здесь, внизу, под землей, под ногами, под вами,

Буду спать я в тиши, словно в райском саду.

Здесь, как в море, и я лишь иду над волнами,

В бесконечную даль, в царство света и мира иду…

Теодор Бальмер IV

«Прощальная песня»

***

Немногие видели гибель Вельбера. Все, кто рассказывал о ней, добавляли к своим историям много деталей и ненужных подробностей, но не добавляли ясности. Некоторые говорили, будто бы незадолго до того, как тёмные прорвали оборону и заняли поляну, за облаками, меж багровых вспышек и огненных сполохов, мелькнула проталина голубого неба, и будто бы поток света пролился из неё и забрал Вельбера с собой. Кто-то упоминал о гигантском смерче, кто-то — о стене непроницаемого тумана, прокатившейся над опалённым лесом, как приливная волна.

Израненный, обожженный Барвис, потерявший глаз, рассказывал, что в тот момент, когда Вельбер пал, над поляной закрутился огромный ураган, поднявший в воздух распростёртые тела погибших магов.

Мистра рассказывал другое.

— Смерч действительно был, — Калеб сидел у подножия серого, потерявшего цвет холма. В руках у него была большая деревянная кружка, наполненная тёмным пивом, и Мистра периодически подносил её ко рту.

Он пил крупными глотками, и его кадык, мелко вздрагивая, ходил ходуном.

— Такая огромная воронка точь-в-точь по размерам поляны, — продолжал он свой рассказ, — я был прямо вот там… Боялся, что сейчас меня подымет над полем, а потом я просто упаду и… — Мистра снова отпил, — и всё.

Вдали, над затянутой дымом чащей, кружились стаи ворон. Меж опаленных деревьев бились редкие огни факелов — солдаты трех армий бродили по лесу, собирая убитых и раненых.

— Но почему-то ветер не трогал меня, — Калеб пожал плечами и добавил, — это был не простой смерч: в какой-то момент из самого его центра вышел человек… В плаще и шляпе такой, широкой. Никогда его не видел. Он подошел к Вельберу, и тёмные как увидели, сразу сдриснули в панике. Попали в ураган и ветер разорвал их в клочья… — Мистра покачал головой и с сожалением заглянул в свою кружку: она была пуста, — ты когда-нибудь видел ураган, который убивает одних, но не трогает других людей? Я думаю, это намного сложнее, чем просто магия…

— Что было потом? — нетерпеливо прервал его Арти.

— Потом? Да ничего, собственно. Он, тот человек, забрал тело Вельбера и ушел обратно в воронку. Просто прошел сквозь нее, как в открытую дверь прошел, и всё кончилось… А смерч прекратился вскоре… — Калеб тяжело замолчал.

— Пойду, принесу ещё пива, — Арти поднялся и побрел к раскинутому в долине лагерю.

Меж растрёпанных синих шатров, расставленных по холмам, желтели узорчатые островерхие юрты южан и широкие, приземистые палатки северных воинов. Разрывая сгущающиеся сумерки, пылали костры, рядом с которыми собирались небольшие группы выживших. Чуть дальше, у самого леса, в редкой, поникшей траве, белели тысячи разложенных по земле тряпок и простыней.

Некоторые простыни были плотно свернуты, и через них, медленно расползаясь, проступали тёмно-красные пятна. Арти отвел глаза.

Когда он вернулся, Мистра всё так же сидел и, отставив в сторону пустую кружку, отрешенно смотрел в одну точку.

— Будешь? — молодой маг поставил рядом с ним фляжку. Калеб покрутил её в руках.

— Почему бы и нет. Только выпей со мной. Не хочу напиваться один.

Они наполнили кружки.

— За Вельбера. За командира и друга… — Мистра поднял кружку, шумно выдохнул и резким движением опрокинул её в себя.

— За моего учителя, — тихо произнес Арти, чувствуя, как неудержимо наворачиваются слёзы, и отпил немного пива, — когда он ушел сражаться, я так и не попрощался с ним. До сих пор жалею… Как знал, что больше не увидимся.

— Он всё время ходил мрачный. Всё с предчувствиями своими. Снами. Идеями какими-то… — Мистра горестно взмахнул рукой, — лез к нам, как оса, а мы не слушали. Я сам, бывало, отворачивался от него… Отмахивался, а теперь что? Выходит, он прав был? Во всём?

Молодой маг жестом остановил его.

— Мистра… — он болезненно поморщился, — давай просто выпьем.

— Давай, — Калеб кивнул и вдруг заплакал.

Вдали поочередно, один за другим, вспыхнула вереница огромных костров: в них сгорали тела тёмных — выжившие стаскивали их со всего леса, но несравненно большее их количество оставалось лежать там, где они упали, погребённые под слоями пепла. Повернувшись к разгорающемуся свету, Арти и Мистра долго смотрели на пылающее оранжевое зарево. Костры горели с оглушительным треском, слышным за многие мили.

— Я очень надеюсь, что ему хорошо там, — Мистра сделал несколько коротких глотков, — да, там он найдёт покой.

— Там? — Арти опустил кружку, — может, и нет никакого «там», Калеб? Может, мы просто умираем и всё заканчивается?

Мистра ответил не сразу.

— Не знаю — сказал он после долгого молчания, — хочу думать, там что-то есть. Тогда не так страшно.

***

Неожиданная весть об оглушительном поражении застала Селема в самый разгар похода. Войска Белиньи продвигались на запад. Они уже успели помять под себя с десяток мелких, беспомощных княжеств, и теперь с разных сторон подступали к границам герцогства Вилленхоф, готовясь к решающему броску.

В полночь в расположение лагеря примчался гонец на загнанном коне. Ворвавшись в тёмный, бархатный шатер, вокруг которого вились украшенные вензелями знамена, он поспешно упал на ковер и, прижавшись к нему лбом и не смея поднять глаз, полушепотом спросил.

— Повелители, разрешите молвить?

Белиньи и Селем, коротавшие вечер за обсуждением плана грядущего наступления, прервали разговор и почти одновременно повернулись к вошедшему.

— Говори, — герцог надменно шевельнул бледной рукой, — только будь краток: мы заняты.

Гонец заерзал по ковру, пытаясь кивнуть в ответ. С прижатым к полу лбом это получалось не очень хорошо.

— Господин Селем, господин Белиньи! Наши войска встретили магов в Моровых землях, в лесу меж Тёмным Морем и Морем Колец, как вы и приказывали.

Глаза Селема блеснули. Пальцы на руках сами собой напряженно сжались. У него было дурное предчувствие.

— Вы их раздавили. — не то спросил, не то как будто бы уточнил он. Гонец сжался.

— Нет, повелитель… Простите нас.

Невероятная ярость вспыхнула на бледном, пугающем лице Селема. Не в силах поверить в услышанное, он вскочил и медленно обернулся вокруг себя, сжимая кулаки. Схватившись за голову, он издал отчаянный, хриплый вопль. Белиньи передернуло от отвращения.

— Как?! — рявкнул тёмный, бессильно сверкая фосфорными глазами, — как это вообще могло произойти?! Мы ведь забрали у них почти всю силу, загнали в самую глушь, связав по рукам и ногам… Вас было в десятки раз больше, и вы не смогли победить?! Как?! — он зарычал сквозь плотно сжатые зубы, — червяки! Вы ни на что не способны! Я полагался на вас… Мне нужна была эта чертова победа, слышишь?! — пылая бессильной злобой, он склонился над гонцом, который, кажется, был готов провалиться прямиком в преисподнюю.

— Мы виноваты перед вами, господин… — пролепетал он дрожащим голосом, — но мы не предполагали, что к ним подойдет подмога. Это всё решило…

— Маги? — Селем подозрительно сощурился.

Гонец замотал головой.

— Нет, просто воины. Мы не знаем, откуда они взялись, но их было очень много… Две армии, две огромных армии, с севера и с юга… Конные и пешие, с обычным оружием… — гонец в отчаянье заметался по ковру, — простите нас, повелитель, мы просто не выдержали.

— Ничтожества… Беспомощные ничтожества! — голос тёмного громыхал, но тонкие губы еле заметно шевелились, — прочь с глаз моих! Вон отсюда! — взревел он, и гонец мгновенно исчез из шатра.

Селем тяжело опустился за стол напротив Белиньи и неподвижно замер, глядя в пространство.

— Они просто не могли проиграть… — надтреснутым глухим голосом произнес он — Я ничего не понимаю. Откуда две армии сразу? Пехота, лучники, всадники? Откуда у Мистрадина столько сил? Откуда они вообще могли взяться?

— Быть может, у них были союзники? — осторожно спросил Белиньи, стараясь не смотреть на перекошенное гневом лицо компаньона.

— Я бы знал о них… — Селем покачал головой, — но даже если союзники и были… Возможно, наш враг успел отправить парламентёров, когда война только началась, но в любом случае непонятно, как они успели собрать войско за столь короткий срок… Нам надо было лучше следить за границами, — тёмный разочарованно хлопнул ладонью по столу, — придется менять план, мой друг. Потребуется чуть больше воинов, чем у нас есть сейчас.

— Я с радостью поддержу любое ваше предложение, — герцог улыбнулся гадко и высокомерно, словно бы желая задеть своего союзника.

В последнее время Белиньи делал это всё чаще. С каждым днем он ощущал, что становится всё сильнее, в то время, как власть Селема, казалось понемногу таяла. Теперь, когда тёмный потерял большую часть своей армии, да ещё и проиграл столь важную для него битву, Белиньи чувствовал, что контролирует ситуацию. Селем, сам того не замечая, впадал в зависимость от него, и герцогу это чрезвычайно льстило.

— Вы же знаете, я ваш верный союзник, — почти промурлыкал он, — и если на пути нашего общего дела возникают какие-то препятствия, то и преодолевать мы их должны вместе… Ведь так?

Тёмный лишь отрешенно кивнул. Он, казалось, не слышал ничего из того, что сказал Белиньи. Глядя в одну точку, он произнес:

— Ещё можно всё исправить. Я надеялся, что мы добудет сердца из леса и замка Вилленхоф. Замок почти наш, так что… — он сжал пальцы так, что костяшки побелели, — нужно достать ещё одно, и мы выиграем эту войну.

***

Мистрадин встречал вернувшуюся армию настороженным шепотом, надрывным плачем и траурным молчанием; ворохами разноцветных лент, брошенных на мостовой, запахом неудавшегося праздника.

Поредевшие колонны магов шли по тревожно притихшим городским улицам, и за ними, провожаемые настороженными взглядами толпы, тянулись длинные крытые повозки с убитыми и раненными.

Выжившие стекались на главную площадь, и тут же расходились по городу, вливаясь в плачущие и шумящие толпы встречающих.

Несмотря ни на что, это всё-таки была победа, и в тавернах Мистрадина, вновь оживших после долгого затишья, все говорили только о ней. Хмурые и уставшие маги сдержанно поздравляли друг друга, много наливали и много пили, словно стараясь изгладить в памяти события недавних дней.

О победе говорили постоянно, но в глубине души каждый чувствовал, что она была лишь словом, подхваченным толпой. Армии тёмных были разбиты и разогнаны, одиночные отряды достала конница южан, а воины с севера добили оставшихся… Это была победа, но за неё было заплачено слишком много: от пятитысячного войска осталась лишь четверть, тысяча двести человек, большая часть из которых, к тому же, была ранена или измучена.

Было ещё кое-что. Много чего. Целая цепь пугающих событий. Немногие из выживших на поле боя могли колдовать в полную силу. Некогда грозное войско стало слабым и беспомощным. Маги вполголоса говорили о будущих полях сражений и настороженно прислушивались к людской молве, твердящей о новой армии тёмных, бушующей в восточных землях, о разграбленных караванах Торгового Союза, о неясных огнях, озаряющих ночное небо над столицей герцогства Белиньи, о вещах непостижимых и странных, несущих угрозу и предзнаменование новых, тёмных времен. Тревожные слухи, как непроходящий туман висели над Мистрадином. Ими дышали, как воздухом. О них говорили.

Арти вернулся в город вместе с передовым отрядом южан.

Было раннее зимнее утро, когда в тихом, застывшем воздухе раздался приглушенный, будто ватный цокот сотен копыт, позвякивание сбруи, разноголосая, чужая речь.

Длинный белый мост выплыл из-за заснеженного леса, блеснул в лучах неяркого солнца своей древней, сказочной красотой. Вдалеке, из-за синих, заснеженных елей, проступила стрелка высоких городских ворот.

— Вон-вон-вон, смотри! Видишь её? — Киба приставил руку к глазам и толкнул Арти в бок, — она там, встречает тебя!

— Кто? — Арти завертел головой, близоруко сощурился, вглядываясь в искрящуюся снегом даль.

— Шерин, дубина ты! — толстяк коротко рассмеялся, и ворчливо добавил, — моя, верно, спит, как всегда… Думал, встретит…

Арти улыбнулся. Голубоватая морозная дымка вдали как будто бы расступилась, и сердце его, вздрогнув, застучало сильно и радостно: у самых ворот, в перехваченной широких поясом серой шубке, стояла маленькая женская фигурка. Арти махнул ей рукой и еле различимый силуэт замахал ему в ответ…

Обогнав остальных, он первым влетел на мост и, гарцуя, подъехал к воротам. Соскочив с коня, он сжал Шерин в объятиях и замер, обдавая её щеку паром горячего дыхания.

— Вернулся… — только и смогла прошетать она.

Девушка приподнялась на носках и прижалась своими губами к его потрескавшимся губам, согревая их долгим, нежным поцелуем.

— Пара недель, а так долго тянулась…

— Мне тоже показалось, — тихо сказал он, не сводя с неё глаз, — только знаешь, это ведь не конец ещё. Барвис сказал, что нам нужно быть готовыми. Ну, мало ли.

Девушка продолжала улыбаться, но по её лицу скользнула тень, и будто разом омертвила черты. Не отпуская его пальцев, она прижала руку к груди и твёрдо сказала.

— Я поеду с тобой.

— Забудь об этом, там опасно.

Обняв её еще крепче, он зарылся лицом в её волнистые, тёмные волосы.

— Потому и поеду… — прошептала она так, чтобы Арти не услышал. И тут же, словно спохватившись, спросила, — ты, наверное, замерз? Пойдем скорее!

Обнявшись, они медленно шли по занесенным снегом улицам Мистрадина. В нескольких шагах от них, послушно опустив голову, трусил конь Арти.

— Ты знаешь, мне ведь даже повоевать по-настоящему не довелось…

— Что с того? Ты поехал туда, это уже подвиг.

— Не думаю, — Арти отвёл взгляд, — нет никаких подвигов, и не было никогда. Все режут друг другу головы по колено в грязи — до подвига ли тут? А потом седые старики будут петь в тавернах о том, как кто-то красиво умер и вознёсся в светящемся столпе — а я буду только о том и думать, что он погиб и больше не вернётся никогда.

— Ты о нём…? — спросила она.

Маг тихо кивнул.

— Мистра,— его голос дрогнул, — он рассказывал, как Вельбера убивали. Я как вспомню, так прямо вижу всё, будто был там… — Арти сжал зубы и отвернулся. На его глазах выступили слёзы, но он не заплакал.

Узкая, извилистая улица, по которой они шли, вдруг распрямилась, и в её конце, за домами, мелькнула главная площадь, окруженная стеной серебряных, осыпанных снегом и инеем деревьев.

Недалеко от площади Арти увидел Кибу и махнул ему рукой. Маг болот заметил его, и, хлестнув вожжами, развернул коня и помчался навстречу.

— А вот и вы, голубки! — крикнул он, остановившись и обдав их снегом, — у меня нюх на вас. Как знал, что тут будете…

— Я тебя тоже учуял: пирогами за квартал пахнет, — Арти подмигнул Шерин и рассмеялся, глядя на надувшегося друга.

— Пф, пирогами. Скажешь! Я вон как сдал, видишь: даже в ремне дырки новые, — маг болот тронул коня — Арти, тут дело есть: Раджмин тебя искал. Говорит, все шишки, старшие и младшие, и лейтенанты все будут на совете, в Башне Магов. И нас позвал.

— Обязательно?

— Шутишь?! — Киба удивлённо щелкнул вожжами, — это ж честь, олух! Так ты едешь?

— Еду, — устало откликнулся Арти. Поцеловав Шерин, он вскочил на коня и хлопнул его ладонью по крупу.

Разбрасывая хлопья сухого хрустящего снега, два всадника вылетели на площадь и помчались туда, где средь голубоватого тумана чуть светились сахарно-белые стены, и, отражая розоватые блики солнца, сиял огромный шпиль Башни.