Багровое сердце

Глава 11

***

Средь нашего учения существуют вещи, известные всем и каждому. Не суть магии, но её внешняя сторона. Отсвет, который привлекает, но сам по себе есть ничто.

Немало и тех вещей, которые составляют скрытую сущность волшебства, но которые оказываются доступны лишь посвященным. Их нелегко узнать, до них нелегко добраться, но каторжный труд познания сторицей окупается сладкими плодами учения, становящегося уделом избранных...

...

...Путь мага есть ключ и дверь одновременно — слившись воедино из книжных знаний и колдовского опыта, он распахивает пред обратившимся к нему тысячу путей, и каждый из них подобен восхождению в гору.

Окажется ли восхождение легким, или каждый шаг станет тяжким испытанием? Сможет ли человек, идущий стезей волшебства, поднять глаза и узреть те сокрытые тайны и истины, что будут окружать его каждодневно, но постичь которые станет главнейшим испытанием всей его жизни?

Предание о сердцах стихий, весь сонм легенд о них — одна из тех величайших тайн, что до сих пор остается непознанной. Считается, что сердца стихий представляют собой огромные светящиеся камни, являющиеся бесконечным источником колдовских сил, однако, до сих пор ни одно из них не было найдено, как, впрочем, даже косвенные доказательства существования самих сердец.

Земля ревностно хранит свою тайну, и то, есть ли сердца на самом деле, или же все слухи и рассказы о них — лишь вымысел из давних времен, когда земля дышала мифами, остается невыясненным и поныне.

Милберт Уиттерс, Шоун Уиттерс

«Заповеди нашего общества» (выдержка из предисловия)

***

Белиньи нечасто выбирался в город: ему нравилось смотреть на Вермен издалека, из окон своего замка или с высот крепостной стены, по которой он изредка, когда случалась хорошая погода, прогуливался в сопровождении слуг.

Сам герцог предпочитал объяснять свои редкие вылазки то приступами мигрени, то нежеланием лишний раз привлекать внимание к своей персоне. Меж тем, истинная причина была известна лишь ему одному — Белиньи ненавидел свой город, хотя, порой, стеснялся признаться в этом даже самому себе. Вермен был ему неприятен: огромный, неудобный, хаотичный и мрачный — все эти недостатки становились особо очевидны вблизи, и герцога это страшно коробило. Глядя на облупившиеся, грязные трущобы, он чувствовал какое-то граничащее с отчаянием бессилие и беспомощную злость.

Эти чувства Белиньи ненавидел особенно, и потому, если уж случалось так, что он инкогнито выезжал на городскую прогулку, то его неприметный, простой экипаж с задернутыми шторами чаще ездил по чистым и благоустроенным улицам богатых районов, изредка сворачивая в купеческие или торговые кварталы.

Однако сегодня герцог изменил привычный маршрут. Подпрыгивая на колдобинах, карета медленно ползла вдоль руин западной стены. Внутри полутемного экипажа, чуть покачиваясь в объятиях мягких диванов, ехали Белиньи и Селем.

— Прошу прощения: окраины моего города не поражают красотой, — герцог осторожно отодвинул занавеску и тут же с раздражением задернул её, — особенно ныне…

— К счастью, красоте не обязательно входить в число его достоинств, — заметил Селем. Это прозвучало дипломатично, но в тоне тёмного было нечто покровительственное, и Белиньи аж передёрнуло.

— Тем более, что вы частично разрушили свой собственный город, выполняя условия нашего договора. Такой поступок я не могу не оценить… Я уверен, — тёмный положил на плечо герцога свою холодную, тяжелую руку — преображение, свидетелем которого вы скоро станете, не оставит вас равнодушным. Я попросил вас организовать эту прогулку, чтобы показать, как продвигается строительство. Взгляните, мой друг… Это действительно невероятно!

Белиньи медленно и осторожно отодвинул штору. Он старался казаться абсолютно спокойным, но внутри буквально сгорал от любопытства. Идея построить половину города за месяц казалась ему фантастической и абсолютно невыполнимой, но Селем говорил о ней с непоколебимой уверенностью, а у Белиньи не было оснований сомневаться в могуществе своего компаньона.

Герцог взглянул в окно и пораженно вскрикнул, будучи не в силах сдержать эмоций. Ровные, идеально размеченные улицы расходились прямыми лучами во все стороны. Домов ещё не было, но работа была проделана поистине впечатляющая — все фундаменты уже были заложены, кое-где уже начали появляться стены из крупного, темно-красного кирпича.

— Поверить не могу!.. — прошептал Белиньи. Украдкой он бросил осторожный взгляд в сторону Селема — это невероятно… Неужели такое может быть на самом деле?

— Моему самолюбию льстит тот факт, что я сумел поразить вас, — тёмный маг повернулся к герцогу и снова смерил его своим тяжелым, пугающим взглядом, — и, кстати, я весьма благодарен вашим строителям: без них мы бы провозились значительно дольше…

— Это всё похоже на сон — словно бы не слыша его, сказал герцог, — откуда вы достали столько камня, Селем? Столько кирпича, столько всего?

— Вы так говорите об этом, мой друг, будто камень и кирпич — предел магии, — медленно произнёс Селем, и в его тоне вновь прозвучали покровительственные нотки, — но на свете, господин Белиньи, существует множество других, куда более сложных и непостижимых вещей. Со временем — он сделал многозначительную паузу, — вы сможете увидеть их все. А пока… Пока просто наблюдайте…

Карета свернула на одну из старых улиц, и вокруг замелькали уже знакомые герцогу дома торгового квартала. Внезапно дорога как будто бы расширилась, по обеим сторонам от кареты выросли ряды высоких каменных колонн с искусно выточенными барельефами. За чугунными перилами моста сверкнули чуть голубоватые, одетые в гранит воды канала.

— Тут была рыночная площадь… — Белиньи всплеснул руками — вы построили канал и мост за два дня?!

— За три, вообще-то, — Селем казался неестественно спокойным, — но пусть вас не впечатляет ни мост ни канал: самое главное скрыто под каменным саркофагом исключительно ради защиты от любопытных глаз. Нам пришлось пойти на это, дабы не сеять страх среди ваших людей. Ведь чернь глупа, и чаще сторонится, а то и вовсе боится всего неизвестного и непознанного… Вы печальны, как я вижу… Вам, верно, жаль площади?

— Нисколько, — бесцветно ответил Белиньи.

Тёмный беззвучно пожевал губами, но ничего не сказал.

Звеня цепями, перед каретой поднялась кованая решетка. В темноте за ней, чуть сверкнув таинственным и холодным блеском металла, вздрогнули и начали медленно открываться створки огромных ворот.

Едва экипаж въехал под арку, как его тут же накрыла кромешная тьма. Кони испуганно заржали и встали на месте, не зная, куда идти.

— Дальше придется идти пешком, — глаза Селема блеснули в темноте слабым, фосфоресцирующим огнем, — не волнуйтесь, это совсем рядом.

Некоторое время они шли через тьму. Белиньи осторожно ступал во мраке, чувствуя под ногами до блеска отполированный, скользкий пол. Селем как будто бы парил над раскинувшейся чернотой. Сжав рукав герцога холодными пальцами, он настойчиво, даже агрессивно вел его за собой.

Наконец маг остановился и привычным движением выбросил руку вперед. Под его пальцами тьма разорвалась, разбитая косым, неровным лучом огненного света, ударившего из-за отодвинутой портеры. Белиньи закрыл глаза рукой и в смятении отступил назад.

— Не робейте, мой друг. Это стоит того, чтобы быть увиденным, — Селем окончательно отдернул портьеру, — это — будущее мира!

Держа руку около глаз, герцог осторожно шагнул вперед. За бордовыми складками портьеры открылся большой круглый зал. По периметру его окружали полуколонны, утопленные в стены с куполообразными нишами. Пол оказался украшен мозаикой: весь зал был выложен тонкими, блестящими из глубины пластинами из какого-то камня. Оттенки черного, синего, коричневого и золотого, играя немыслимым блеском складывались в невероятный по красоте и сложности рисунок, в котором герцог различил луну и солнце, огромную карту звездного неба в окружении непонятных знаков, и какую-то схему, выведенную тонкими, еле заметными серебряными линиями.

Белиньи поднял глаза: в центре зала высилась странная, несколько грубоватая постройка, сложенная из огромных, небрежно отесанных камней. Четыре высоких, изрезанных руническими письменами валуна стояли по углам сооружения, образуя четырехугольные колонны, чуть сужающиеся к низу. Тяжелая, пепельно-серая плита с глубокими, хорошо заметными следами резца покоилась на плоских верхушках колонн. Множество таких же плит лежало у подножия: сложенные вместе они образовывали некое подобие ступеней.

Меж колонн, разбрасывая маленькие, быстро гаснущие искры, гулял блуждающий огонь багрового цвета, и от него по всему залу разлетались яркие, режущие глаза красные сполохи и жирные дрожащие тени.

— И что это? — Белиньи был как будто разочарован. Казалось, он ожидал увидеть в зале что-нибудь более таинственное или изящное, и мрачная, неказистая постройка не производила на него должного впечатления.

— Истина откроется лишь тому, кто смотрит в глубь вещей, — шипящим голосом прошептал Селем, — подойдите к нему поближе, господин герцог! Уверен, увиденное шокирует вас!

Белиньи подозрительно взглянул на тёмного мага и боязливо шагнул вперед. По мере того, как он подходил к камням, красноватое сияние вспыхивало все ярче, и все больше металось, сжатое колоннами. Не сводя с сооружения взгляда, герцог сделал последний робкий шаг и остановился у ступеней.

Сияние меж камнями теперь двигалось по вертикали, рисуя перед глазами Белиньи пылающий овал. Заключенный в его границы воздух казался плотно сжатым и горячим. Он как будто пульсировал, искажая пространство, подобно выточенной из дымчатого хрусталя мутной линзе. Очень скоро герцог понял, что в огненной оправе, постепенно проясняясь, проступает изображение.

За пылающими границами овала плыл мутный, клочкастый туман. Вдалеке за ним виднелась пыльная красноватая равнина и пологие предгорья с огромными белыми валунами. Слева от подножий гор вилась узкая, истоптанная тропинка. Распадаясь на множество других, еле видимых троп, она вела к длинному и крутому валу, за которым, растворяясь в сероватой дымке, вставали шпили далёкого, чужого города.

Герцог почувствовал, что его ноги подкашиваются.

— Оно… — Белиньи боялся пошевелиться, — это взаправду существует? Скажи мне, Селем…

— Существует, господин герцог, — тёмный неслышно подошел к нему и, встав по левую руку, остановился у ступеней, — это портал, господин Белиньи, портал в мой мир. Вы можете шагнуть в него и очутиться даже не за тысячу миль отсюда, а в совершенно иной плоскости реальности и сознания.

— Но я был уверен, что вы пришли с востока… — неуверенно прошептал Леон.

— Так и есть. В восточных землях, в самых безлюдных и глухих степях есть древний портал из нашего мира в ваш — Селем неподвижным взглядом смотрел на кружащийся багровый огонь, — но он ненадёжен и неудобен, да, к тому же, совершенно не приспособлен для массового перемещения. Я решил, что ваш город достаточно безопасен, чтобы построить в нем полноценный портал.

— И поэтому вы обратились ко мне…

— Не совсем, — тёмный маг покачал головой, — Звучит как злая ирония, но ваши земли стоят на самом перекрестке магических путей. Там, в самой глубине, под вашим герцогством встречаются потоки всех возможных магических энергий. Сейчас этот портал питает багровая магия, и потому мы… несколько уязвимы. Я в любой момент могу прервать работу портала, но он необходим мне. Очень необходим, мой друг. Так что сейчас я очень нуждаюсь в вашей помощи и поддержке… Взгляните направо, герцог, — Селем картинно повел рукой в сторону, — в этой стене нету ниши. Теперь там замуровано сердце багровой магии. Вы ведь слышали об одиннадцати сердцах, господин Белиньи?

— Д-да… Приходилось слышать… — герцог сконфуженно закивал головой, — признаться, до сегодняшнего дня я был уверен, что это не более, чем легенда, которую маги поддерживают, чтобы казаться сильнее…

— Почему же, как раз таки это — правда. Но вымыслом оказывается множество других вещей, о которых они так любят говорить. Знаете, герцог, — Селем повернулся на каблуках и медленным шагом двинулся вокруг портала, с неподдельной гордостью глядя на неровные, испещренные узорами монолиты, — когда мы оказались в вашем мире, то были поражены таким множеством магических сил. У нас, как вы понимаете, магия всего одна, и она во многом отличается от вашей. Здесь, на вашей земле, — он коснулся рукой шершавого камня, и в его холодных глазах блеснуло какое-то странное подобие нежности, — любая магия, кроме нашей, черпает энергию из стихийных сил. Истоки нашего колдовства — иные. Оно более могущественное, более настоящее, более древнее. Наша магия черпает энергию из конфликтов, из ненависти, из пороков и греха… Мы считаем их естественными законами бытия. Вы предпочитаете стыдиться их, предпочитаете считать чем-то недостойным, отвратительным, низменным. Вы уверены, что все эти эмоции, эти сильные чувства необходимо подавлять, скрывать, но мы-то знаем, что они — такие же настоящие и столь же, а может, даже более могущественные, чем все остальные.

Маг надолго замолчал, словно собираясь с мыслями.

— Мы нашли багровое сердце в степях востока, — наконец сказал он, — к тому моменту оно почти угасло, но мы сумели вдохнуть в него жизнь и оно вновь обозначило свое присутствие в вашем мире, — тёмный закрыл глаза, будто бы что-то вспоминая, — мы разослали наших людей по городам, чтобы они сеяли семена нашего учения… Так это могло выглядеть со стороны, но истинной целью было спровоцировать ваших магов на ответный шаг. Нам это удалось — мы создали врага, на которого светлые набросились с остервенением, будучи в полной уверенности, что сей враг — настоящий. Сейчас на западе идет война, и в мир выплескивается столько ненависти, столько злобы, столько страха и отчаяния, что сердце, кажется, сильно как никогда. Но почти вся его сила уходит на поддержание портала. Я говорю это для того, чтобы объяснить необходимость наших грядущих шагов…

Селем выжидающе взглянул на герцога своим пронизывающим взглядом, и тот только кивнул, будучи не в силах возразить.

— Магических потоков, текущих через ваши земли — мало. Они — лишь указатель. Чтобы свершить то, что задумано, мне необходима энергия остальных сердец. Возможно, не всех — десяти из одиннадцати будет вполне достаточно. Мои люди в течение долгого времени искали каждое. Теперь часть уже найдена, часть — в наших руках, некоторые ещё предстоит найти… Господин Белиньи, если то, что я сейчас предложу, покажется вам излишне радикальным, чем-то таким, на что вы не сможете согласиться, то я оставляю вам право отказаться. Разумеется, мне бы этого не хотелось. Мое доверие к вам сильно пошатнется в случае отказа. Но я не смею навязывать свою волю, какой бы ответ вы ни дали, я его приму… — Селем понизил голос, — мне кое-что нужно, и сделать это можете только вы.

Он замолчал, словно придавая больший вес своим словам и медленно повернулся к Белиньи, ожидая ответа.

“Я знал, что к этому всё придёт,” — подумал герцог: “сейчас он попросит большего. Может, часть моих земель? Контроль над портом? Мою армию?..”.

Белиньи почувствовал, что во рту у него пересохло.

“Он дал мне право отказаться, но едва ли он на самом деле примет отказ. К тому же, дела только начали налаживаться. Если скажу “нет”, всё скатится в пропасть. Выходит, что и выбор у меня не особо-то и есть…”

— Говорите, — с трудом выдавил он.

Селем одобрительно похлопал его по руке.

— Мне нужно, чтобы вы начали войну со своим ближайшим соседом. Его земли мне не нужны — они ваши. Меня интересует нечто иное.

— Сердце?

— Именно. Правитель соседнего герцогства хранит его у себя. И, более того, он об этом даже не подозревает…

Их голоса гулким эхом раскатились под сводчатым потолком, угасли и смолкли. В пульсирующем красном сиянии портала плавали неведомые земли. Селем напряженно молчал, не сводя своих странных, выкаченных глаз с лица Белиньи.

Должно быть, от него не укрылась та перемена, которая произошла в настроении герцога: услышанное не только не испугало его — напротив, слова тёмного наполнили всё его существо облегчением и злорадным ликованием. Стараясь казаться спокойным, он, кажется, впервые за день, поднял взгляд на Селема и смотрел на него долго, уверенно, изучающее, не моргая и не отводя глаз. С трудом сдерживая недобрую улыбку, он спросил:

— Вы ведь имеете в виду герцога Мартина Вилленхофа?