Змея и Крылья Ночи

Глава

55

Свадебная церемония была проведена в моих покоях. Жрицей была одна из служительниц, одной из тех идиоток, которые проводят полжизни, уставившись на каменную стену в церкви. Ее взгляд был опущен, когда она шептала священные писания на древних языках.

Я стояла там и думала о том, чтобы убежать. Думала напасть на нее. Думала напасть на Райна. Думала разбить окно и выброситься из него.

Но я не сделала этого.

Я подпрыгнула, когда жрица взяла меня за руку. Ее прикосновение было прохладным и неестественно гладким. Она взяла руку Райна в другую, а затем перевернула обе, так что наши ладони были направлены к потолку.

Она прошептала заклинание, затем провела кончиком пальца по моей коже.

Я прошипела проклятие, испугавшись боли. По моей ладони разлилась багровая река.

Райн не вздрогнул, когда она сделала то же самое с ним.

— Клятва, — просто сказала жрица. Как будто мы должны были знать, что это значит.

Я никогда не видела свадьбы. Меня никогда не пускали на такие сборища. Они часто становились развратными и буйными, и Винсент всегда говорил…

Винсент.

Случайная мысль о его имени выбила дыхание из моих легких, боль стала невыносимой.

Прикосновение Райна было теплым и грубым. Во всех отношениях противоположное прикосновениям жрицы — противоположное прикосновениям любого вампира.

Возможно, он знал, что я не знаю, что сказать. Он поднял мою ладонь. Я напряглась, когда он поднес ее ко рту. Его язык медленно провел по ране. Я не ожидала такой нежности. Мягко и нежно. Извинение и обещание.

Он опустил мою руку. Проглотил мою кровь.

Я хотела отвернуться. Но не смогла.

— Орайя из Ночнорожденных, — прошептал он. — Я отдаю тебе свое тело. Я отдаю тебе свою кровь. Я отдаю тебе свою душу. Я отдаю тебе свое сердце. От этой ночи до конца ночей. От рассвета до конца наших дней. Твоя душа — моя душа. Твое сердце — мое сердце. Твоя боль — моя боль. Я связываю себя с тобой.

Я хотела, чтобы все это было ложью. Но это не было ложью.

В этот момент я с безошибочной ясностью поняла, что Райн влюблен в меня.

Он протянул мне руку. Красно-черная жидкость растеклась по его ладони, просачиваясь в линии и шрамы прожитой жизни. У меня пересохло во рту, когда я поднесла ее к губам. Я подумала, что, возможно, меня вырвет, когда она попадет в желудок.

Вместо этого, его вкус был самым изысканным из всего, что я когда-либо испытывала. Его кровь была теплой и приятной на моем языке, сладкой, металлической и тягучей, как сама ночь.

На вкус она была как небо. Вкус падения.

Я опустила его руку. Мои пальцы дрожали на его коже.

— Райн Ашрадж.

Матерь, мой голос был странным, как будто не принадлежал мне.

— Я отдаю тебе свое тело. Я отдаю тебе свою кровь. Я отдаю тебе… я отдаю тебе свою душу. Я отдаю тебе…

Мое сердце.

Я не могла заставить себя произнести эти слова.

Мое сердце.

Мое слабое, человеческое сердце. Покрытое шрамами, разбитое и кровоточащее. Единственное, что меня всегда учили защищать превыше всего. И все же, что бы ни билось сейчас в моей грудной клетке, далеко под знаком, который оставил на мне мой мертвый отец, оно было не защищено. Оно было разорвано на части и растерзано.

Как я могла подумать, что Винсент дал мне сердце вампира? Оно было человеческим.

— Мое…

Я не могла этого сказать.

— Вы должны исполнить обет, миледи, — сказала жрица.

Я смахнула слезы и покачала головой.

— Нет.

— Но миледи…

— Все в порядке, — рявкнул Райн.

— Но…

— Я сказал, что все в порядке. Она не обязана это делать.

Я позволила себе поднять на него глаза.

Я ненавидела, когда он смотрел на меня так, будто ему не все равно. Его большой палец провел по тыльной стороне моей руки. Я слышала его голос в этом жесте: Ты в безопасности.

Но я не была в безопасности. Даже если я чувствовала это, хотя бы на мгновение. Особенно потому, что я это чувствовала.

Жрица провела меня через остальные клятвы. Когда все было готово, я стала женой короля Ночнорожденных. Я потеряла свою независимость, свое имя, свою кровь. Я потеряла свою страну.

Но, по крайней мере, я сохранила свое сердце.

После ухода жрицы Райн остался ненадолго. Я подошла к окну и смотрела на резню в Сивринаже. Я не смотрела на него. Я слишком много чувствовала, и сильнее всего я чувствовала его взгляд.

— Если ты ждешь, что я приглашу тебя на наше брачное ложе, — сказала я, когда прошли долгие секунды, — этого не произойдет.

Мой голос был не таким безжалостным, как я хотела. Слово «свадьба» напомнило мне о том, как его рот прижался к моей ладони. Слово «постель» напомнило мне о том, как он ощущается на моей плоти. И то, и другое одинаково смущало.

Он ничего не сказал. В наступившей тишине я подумала, чувствует ли он то же самое.

В конце концов, я посмотрела через плечо. Он стоял в центре комнаты, уперев руки в бока, и выглядел так, словно у него было слишком много чувств, чтобы показать, и недостаточно слов, чтобы объяснить их.

Мой муж.

Матерь, что я только что сделала?

Его губы приоткрылись. Я не хотела ничего слышать. Я не могла.

— Я бы хотела побыть одна, — сказала я, прежде чем он успел заговорить.

Его рот закрылся. Он смотрел на меня, казалось, бесконечно долго, потому что с каждой мучительной секундой я пыталась держать себя в руках и не позволяла ему видеть, как я ломаюсь.

Наконец, он опустил подбородок. Я повернулась к нему спиной, села на кровать и слушала его удаляющиеся шаги. Он закрыл за собой дверь.

СТУК В СТЕКЛО раздался ближе к рассвету. Я лежала на кровати, смотрела в потолок и изо всех сил старалась ничего не чувствовать.

Я подумала, что у меня галлюцинации, когда приподнялась и увидела фигуру в окне.

Я подошла ближе, и лицо, которое смотрело на меня — идеальное, скульптурное, опасное не было отражением.

Джесмин снова постучала в стекло, уже более настойчиво. Я никогда не думала, что буду так благодарна за то, что увижу ее.

Я попыталась открыть окно. Оно, конечно же, было заперто, но, когда я дернула ручку, она рассыпалась у меня в руках, и щелкнувший засов разлетелся на полкомнаты. Была ли я теперь сильнее, чем раньше? Может быть, дело в моей недавно признанной вампирской крови? А может быть, это была просто вся та подавленная ярость.

Я распахнула окно. Джесмин прижалась к стене замка. Ее пепельные волосы были заплетены в косу, несколько прядей хлестали ее по лицу. Она была вся в крови и синяках, на щеке красовался порез. Она выглядела так, словно не спала несколько дней.

Но, конечно, она все равно выглядела потрясающе.

— Входи, — сказала я, и только после того, как слова сорвались с моих губ, я поняла, что, возможно, я не совсем хотела, чтобы она вошла. Невозможно было определить, кто враг, а кто союзник.

Ее взгляд скользнул по оконной раме.

— Здесь стоит барьер, — сказала она. — Мне не хочется, чтобы меня сегодня раздробили.

Как те, что в Лунном дворце. Она была права, если бы я прищурилась, то смогла бы увидеть слабый сине-белый блеск на окне. Это было бы слишком просто.

— Я не могу остаться, — сказала она. — Но я не могу уйти, не повидавшись с вами. — Она оглядела меня с ног до головы. — Дерьмово выглядите.

Я и чувствовала себя дерьмово.

— Спасибо.

— Как вы? Вы в порядке?

Я моргнула. Это было странно. Она задала вопрос так, как будто это действительно имело для нее значение.

Нет. Нет, я не была в порядке.

Я сказала:

— Да.

Ее глаза смягчились.

— Его больше нет.

Я сглотнула. Кивнула.

Джесмин склонила голову. На безупречном лице промелькнула искренняя печаль.

— Пусть Матерь направит его домой.

Матерь являлась той, кто поставил нас всех в эту дерьмовую ситуацию. Я не была уверена, готова ли я вообще просить ее о чем-либо.

— У меня нет времени, так что простите мою прямолинейность, — продолжила Джесмин. — Они ждут меня за стенами.

— Они?

— Военные. — Она сказала это, как бы говоря: «Кто же еще?».

И… действительно, кто же еще? Она была генералом. И чертовски хорошим генералом.

— Кто бы ни остался, в любом случае. Кроворожденные ублюдки… — Она шипела сквозь зубы. — Искусные убийцы. Мы от них такого не ожидали.

— Сколько их?

Я поняла, что совершила ошибку. Я думала, как скорбящая дочь. Как пленница. Я не думала, как лидер.

Я даже не знала, что происходит за этими стенами.

— Я еще не знаю, — сказала она. — Мне нужно оценить обстановку. Но это… это не очень хорошо, Ваше Высочество.

Высочество.

Я буквально вздрогнула от этого слова. Джесмин увидела это. Ее глаза сузились.

— Позвольте мне прояснить одну вещь. Я уважала Винсента как своего короля и лидера. Но он не пользовался моей верностью. Я буду хранить верность Клану хиаджей. До самой моей смерти. — Она ткнула пальцем в мою грудь. — Я не знаю, откуда у вас это. Я удивлена не меньше других, что она у вас есть. Но не мне задавать вопросы. Вы — Наследница хиаджей. Это делает вас моей королевой. А это значит, что моя преданность — ваша.

Возможно, я недооценила Джесмин. Я никогда не доверяла ей раньше. И я не была уверена, что я доверяю ей сейчас.

Я не знала, что сказать. Благодарить ее казалось неуместным.

Поэтому я была благодарна, когда она снова осмотрела меня и перешла к другой теме.

— Он сделал это? Заключил брак?

— Да.

Она прошипела.

— Наша королева замужем за Обращенным ришанским рабом. Винсент бы… — Она покачала головой.

— Лучше так, чем умереть, — сказала я.

Она пожала плечами, как будто это было небольшим утешением.

— Я говорила вам, что от него одни неприятности. Большие неприятности.

Достаточно справедливо, подумала я нехотя.

— Каков твой план? — спросила я.

— Каковы ваши распоряжения?

Я совсем не была готова отдавать распоряжения.

Я старалась говорить так, как говорил бы Винсент.

— Я хотела бы услышать твои идеи.

— Мы теряем людей, и быстро. Мы в меньшинстве. Нам нужно перегруппироваться. — Она заглянула в комнату. — Если вы желаете, ваше высочество, я могу послать сюда воинов, чтобы…

— Нет. Последнее, что мне было нужно, это чтобы хиаджские солдаты были пойманы при попытке спасти меня. Пытали. Убили. Кто знает, что еще.

Я должна была думать, как лидер.

— Я не хочу еще больше кровопролития, чем уже было, — сказала я. — Нет, пока мы не узнаем, с чем имеем дело. Отступаем.

Джесмин скривила губы.

— Значит, мы позволим ему взять его. Позволим ему взять Дом Ночи.

— Мы могли бы построить что-нибудь получше, — шепнул мне Райн.

Но это не казалось лучшим.

— И пусть Кроворожденные…

— Я знаю, — перебила я ее. — Я знаю.

Одно дело — передать эту страну Райну.

Другое — передать ее Септимусу.

Эта страна ненавидела меня. Я ненавидела ее, в некотором смысле. Но это все еще был мой дом.

— Мне нужно время, — сказала я. — Время, чтобы научиться. Время, чтобы собрать информацию. Постарайся быть в безопасности до тех пор.

— А как же вы?

— Он не причинит мне вреда.

Джесмин окинула меня холодным взглядом.

— Этот брак защищает его, но не тебя. Твои двери заперты снаружи. Твои окна заколдованы.

— Он не причинит мне вреда, — повторила я, потому что не знала, как объяснить ей, насколько я была в этом уверена.

— Это нечто большее, — сказала она. — Если я могу говорить откровенно, Ваше высочество, вы не пленница. Вы — королева. Я и раньше ломала несокрушимое.

Она расстегнула рубашку, открыв свой шрам.

— Однажды я была связана с мужчиной, который тоже хотел меня контролировать. Я чуть не отдала свою жизнь, чтобы разорвать эту связь. Но теперь я свободна. Я могу освободить и вас.

Да. Я недооценила Джесмин.

И, возможно, именно поэтому сейчас я была с ней более честна, чем когда-либо.

— Я не намерена вести кого-то в войну, которую мы не сможем выиграть. Я не намерена сражаться ради сражения. И, возможно, у меня есть знак на коже, но я не знаю, что это значит. Мир знает меня как человека. Хиаджи знают меня как человека.

Я знала себя как человека.

— Если вы хотите бороться за этот Дом, мы готовы, — сказала она. — Я не буду делать вид, что это будет легко. Я не буду притворяться, что некоторые, возможно, многие не захотят принять ваше правление. — Ее губы изогнулись. — Но люди Райна Ашраджа тоже не хотят следовать за ним. Он был рабом их короля. Поверженным. Бросил свой клан на века. Думаешь, его люди не помнят об этом? Они не захотят встать перед ним на колени, когда им кажется, что все должно быть наоборот.

Несмотря ни на что, мое сердце болело от осознания того, что они думают о Райне именно так.

— Они тоже выжидают момента, чтобы узурпировать его, — продолжала она. — И это только в том случае, если Дом Крови не всадит нож ему в спину первым, прежде чем его собственный народ успеет отвернуться от него и тогда нам всем конец.

Вдалеке раздался взрыв, от дальних восточных стен повалил дым. Лицо Джесмин перекосилось от звука.

— Иди, — сказала я. — Со мной пока все будет в порядке.

— Найдите меня, когда я вам понадоблюсь, — быстро сказала она. — Не полагайтесь на то, что он защитит вас, Ваше Высочество. У него есть свои угрозы и слабости. У вас тоже есть зубы. Ваши зубы острее, чем его. Просто скажите нам, когда кусать, и мы будем сражаться за вас, и только за вас.

Еще один взрыв. Еще одна вспышка света вдалеке.

И Джесмин не дала мне времени сказать ей что-то еще, прежде чем исчезла в ночи, взбираясь на стены замка с легкостью вампира, имеющего многовековой опыт проскальзывания в запертые окна влиятельных людей.