Змея и Крылья Ночи

Глава

20

Мои руки были пусты, когда я проснулась.

Несколько долгих секунд я смотрела в потолок. У меня скрутило живот. Фреска на потолке, ночное небо, всё дрожало, когда мир вращался. Я поднесла руку к груди и почувствовала только медленный вдох и выдох собственного дыхания.

Никакого ребенка.

Осознание доходило до меня по кусочкам, собираясь в раздробленную мозаику. Конец его был лишь размытым, плохо прорисованным предложением.

Девочка. Я вспомнила, как она хромала. Как сильно мы вместе ударились о землю. Вспомнила, как охранники приближались ко мне и к ней. Она была всего лишь маленьким, беспомощным человеком.

Моя рука заскользила по телу. Да, у меня было несколько царапин и порезов, но худшие из моих травм были залечены. Я пережила второе испытание.

И я ничего не чувствовала.

Когда я очнулась, Райна нигде не было, но Мише обрадовалась, увидев меня в сознании. Даже слишком обрадовалась, ее ухмылка была с оттенком маниакального беспокойства. Я была в тяжелом состоянии и без сознания несколько дней.

— В основном тебя зацепила магия крови, — сказала она мне.

Как человек, я была особенно восприимчива к ней. Моя кровь была слабой, ею легко было манипулировать, ее легко было обратить против моей смертной плоти. Если тело выдерживало это, восстановление могло быть быстрым, но грань между выживанием и смертью, особенно для человека, была очень тонкой.

Я подумала о том ребенке. Какой крошечной она была, прижатая к моей груди. Конечно, слишком крошечная, чтобы пережить то, что я едва пережила.

Я слушала, застыв, пока Мише рассказывала мне о конце испытания — одиннадцать участников умерли, нас осталось двадцать девять. Даже Ибрихиму чудом удалось дотянуть до последнего момента.

Я глотнула воды, которую дала мне Мише, но во рту у меня все еще было слишком сухо, чтобы заставить себя задать единственный вопрос, который меня волновал. Я позволила ей говорить целых полчаса, прежде чем набралась смелости и выдавила:

— Девочка?

Она выглядела растерянной.

— Что?

— Там была маленькая девочка.

Она слабо улыбнулась и жалостливо покачала головой.

— Этого я не знаю.

Я хотела надавить, хотела потребовать, чтобы мы всё выяснили, но слова застряли у меня в горле.

Почему меня это волнует? Меня не должно это так волновать. И все же я не могла игнорировать это. Не могла убежать от этого. Я проглотила все, что могла из еды, которую дала мне Мише, но минуты шли, и меня мутило, как будто все, что я пыталась подавить, просто бурлило и билось под моей кожей.

В конце концов, я поднялась. Болели все мышцы, но, по крайней мере, я могла двигаться. Я схватила куртку с крючка для одежды.

— Куда ты идешь? — спросила Мише, встревоженная, когда я накинула куртку на плечи.

— Мне нужно подышать свежим воздухом.

— Но ты должна…

Я распахнула дверь.

— Отдохнуть, — закончила она, когда я захлопнула ее за собой.

ПРОШЛО МНОГО времени с тех пор, как я убила троих за одну ночь. Мое тело гневалось на меня за это, и я заслужила это, но даже в уставшем виде, этих ублюдков было несложно убить. Они были ленивы, и их было слишком много. Прошли недели с тех пор, как я ходила по этим улицам. Достаточно времени, чтобы убаюкать этих дураков ложным чувством безопасности.

Я не была удивлена.

Они имели право. Эгоистичные, прожорливые, самодовольные куски дерьма, которые рассматривали людей, живущих здесь, не более чем в качестве скота. Я ненавидела их так сильно, что наблюдение за их смертью, наблюдение за тем, как я, человек, убиваю их ничего не делая — облегчала мою ярость. Это только усиливало ощущение несправедливости.

С годами я научилась зашивать эту рану, тщательно пряча ее вместе с другими своими человеческими слабостями. Теперь же повязка, которую я так тщательно оберегала, была сорвана, зажатая в маленьких пальчиках невинного мертвого ребенка.

Я не знала, как заставить его остановиться. В детстве меня учили, что кровотечение опасно. И хотя мои раны закрылись, рана в груди кровоточила сильнее, чем когда-либо. Это делало меня такой же уязвимой.

Когда я покидала Лунный дворец, я думала, что встречу Винсента. Я была уверена, что он будет ждать меня. Я видела, как он смотрел на меня там. Мне нужно было поговорить с ним, спросить его о моей магии, спросить его о людях — откуда они взялись? Как там очутились люди, которых мы должны были защищать? Почему дети?

У него были бы ответы.

И все же, возможно, именно поэтому я обнаружила, что иду в противоположном направлении прямо к человеческим районам.

Слова были сложными. Вопросы были трудными. А рана внутри меня кровоточила так сильно, что я знала, Винсент почувствует ее запах. Кровь просочилась бы у меня между пальцами, если бы он вскрыл это ответом, который мне бы не понравился.

Это было проще. Более удовлетворительно. По крайней мере это, черт возьми, хоть что-то бы сделало.

Моя третья жертва смотрела на меня так, будто я сама Ниаксия, когда свет покинул его глаза. Я прижала его к стене, здесь, в вонючем, загаженном переулке, где он преследовал молодых женщин в пабе напротив. Я не была той девушкой, которую он хотел, но я была той, которую он заслуживал.

Он открыл рот, его гнилостное дыхание пронеслось над моим лицом, когда он затих.

Я выдернула свой клинок и позволила ему упасть на землю.

Животное. Гниет там вместе с дерьмом, мочой и мусором, как и все остальные крысиные тушки.

Он вскрыл порез на моем запястье своими когтями. Я остановилась и смотрела, как кровь пузырится на поверхности, и вместе с ней пришла еще одна невыносимая волна ярости.

Моя кожа, человеческая кожа, была такой нежной и так легко рвалась. В этот момент я ненавидела ее так же сильно, как ненавидела вампира, которого только что убила. Даже больше. Возможно, эта хрупкость была причиной столь же сильной смерти.

— А я-то думал, что ты пошла навещать нашего великого и могущественного Короля Ночнорожденных, когда сбежала в столь ранний час.

Я повернулась, выхватила клинок и увидела знакомую крылатую форму, стоящую на крыше. У меня сжалось сердце, мне не нравилось, когда они летали надо мной. Может, я и змея, но даже змеи бегут в укрытие, когда над головой парят ястребы.

Райн, я уверена, не отнесется с пониманием к тому, что я убиваю вампиров. Ни один вампир не стал бы. Они готовы убить друг друга в любой день, но никто из них не любит, когда это делает человек.

Не то чтобы я была сейчас в настроении обращать на это внимание.

— Уходи.

— Это нехарактерно скучный ответ.

Так и есть. Мне почти неловко.

Я проигнорировала его и вытерла кровь со своего клинка.

Ухмылка Райна слегка дрогнула.

— Я видел, как ты убила еще двоих за последний час, — сказал он, его голос был немного мягче, чем я ожидала. — Ты делаешь это, находясь на краю смерти? Не самое разумное использование своего времени, скажу я тебе.

Рана в моем сердце кровоточила и кровоточила. Его слова подлили масла в огонь, и я набросилась на него, как зверь.

— Не самое лучшее использование моего времени? — рыкнула я, направив на него свое оружие. — Четверо людей были бы мертвы, если бы я не сделала этого сегодня. Но, конечно, ты не думаешь, что их жизни стоят полутора часов моего времени.

Его ухмылка исчезла.

— Это не то, что я имел ввиду.

— Пошел ты.

Я надеялась, что он не видит моего лица. Возможно, оно слишком многое показало.

— Будь осторожна с этими своими красочными выражениями, маленькая змейка, — прошептал Винсент.

— Пошел ты тоже, — подумала я, а затем, несколько мгновений спустя, мысленно произнесла безмолвное извинение.

Позади себя я услышала, как Райн приземлился на землю, на удивление легко для вампира его размеров.

— Убирайся. — Я не повернулась. — Этим уродам не нужно, чтобы ты защищал их честь.

Он усмехнулся с отвращением.

— Я не собирался ничего такого делать. Насколько я понимаю, ты оказываешь важную общественную услугу.

Моя рука остановилась на середине движения.

Я не повернулась, не показала своего лица, но он засмеялся.

— Что?

Что он имел в виду, под что? Как будто он не знал. Как будто он, черт возьми, не понимал, что любой вампир даже тот, кто смотрит на этих крыс свысока, даже тот, кто не согласен с их действиями отнесется к тому, что человек возьмет на себя смелость убить их. Оскорбление есть оскорбление.

Я не потрудилась сказать ему об этом. Мы оба это знали.

Вместо этого в моем горле застыл вопрос. Это был именно тот вопрос, от которого я сюда сбежала, вопрос с ужасным ответом, который я не хотела слышать.

Я продолжила чистить свой клинок.

— Девочка? — Я сделала вдох.

Мой голос прозвучал выше и слабее, чем я хотела.

Наступило долгое, безумно долгое молчание. С каждой секундой моя грудь сжималась.

Я услышала приближающиеся шаги, но не двигалась, пока его рука не коснулась моего плеча. Я дернулась, готовая наброситься на него, но что-то в выражении его лица — удивительно нежное, заставило меня сделать паузу.

— Пойдем со мной, — сказал он.